Не всё сразу

Ладошка ложится ему на бедро, поглаживает и чуть сжимает, но Деймон отдергивает ногу, не отвлекаясь от разговора со Стронгом. За вторым бокалом вина следует третий, и он хочет расстегнуть ворот, но не станет этого делать в присутствии короля и королевы: ясное дело, ни к чему демонстрировать разнеженной знати последствия сражений на его коже. Вечер тёплый и лунный, перенесенные в сад из большого чертога столы ломятся от разнообразных блюд и вин, и весь Малый Совет нынче вечером присоединился к ним за трапезой. Особый случай — приезд посла Железного банка Браавоса, который достаточно важен для ужина в саду, но недостаточно — для пира. Рейнира чувствует его холодность и чуть громче, чем следовало бы, гремит столовыми приборами. Демонстративно показывает своё недовольство, маленькая злобная зараза, его драконье сокровище. — Я пригласил сегодня заклинателя огня, — Визерис весел и уже довольно пьян, — из дальних рубежей Асшая. Говорит, что его представление даже Красных Жрецов приводит в благоговейный трепет! Потушим свечи с факелами и будем наслаждаться. Деймон слушает вполуха. Прикидывает, сколько уже не появлялся на Шелковой улице, но эта мысль не интересна, она не задерживается, утягивая его обратно к образу беседующих возле чардрева Рейнире с этим златовлаской с уродской кисой на камзоле. Джейсон Ланнистер тоже приглашён, сидит в конце стола, сильно похожий на унылую белобрысую щель престарелой кобылы мейстера Меллоса, которой они в юности с Визерисом любили шутки ради надевать на шею мейстерскую цепь. А эти двое… Дракон и пудель, не иначе. Он на мгновение представляет их в постели, и это скучно ровно настолько, что он с трудом давит зевок. Потом думает о том, как подошёл бы сзади и перерезал горло этому лордишке прямо в процессе. Хорошо. Просто потрясающе. Он бы спихнул остывающую тушу на пол сапогом и занял его место. Место, что принадлежит Деймону по праву. Принц таки расстегивает ворот камзола, королева Алисента бросает быстрый взгляд и тут же отводит испуганные глаза. Он хмыкает — учитывая гангрены, покрывшие тело ее супруга, трахается она с ним, скорее всего, только надев на голову тёмный мешок. Наверняка страдальчески молчит или тихо испуганно попискивает, таких хочется взять и хорошенько встряхнуть, проверяя, не сдохла ли случайно, пока ее трахали. Неженка и благочестивая холодная сука, такая же, как его треклятая жёнушка с ее обледенелой промежностью и высокомерным взглядом. Отвлекшись, он пропускает тот момент, когда Рейнира намеренно наклоняет свой кубок так, что вино обильно течёт на его рукав и несколько капель стекает со стола на штаны. — Ой, прости, дядя… — Зло говорит она, обиженная отсутствием внимания и такта, и перехватывает из рук подбегающей служанки салфетку, вытирает безобразие, которое сама и развела. Со стола, с рукава. — Золотые плащи, — говорит ему Стронг, — просто потрясающе эффективны. Мы должны благодарить вас, принц, за благоденствие и покой на улицах столицы. Под столом рука Рейниры на его штанах, она вытирает ту пару капель пролитого вина так тщательно, что его пальцы, сжимающие кубок с вином, оставляют на мягком металле небольшие вмятины. — Прекрасно, — Деймон лениво кивает Стронгу, потом поднимает взгляд к галерее, нависающей над садом: все факелы на ней уже потушены для представления, — безопасность жителей столицы первостепенна. Пусть их дочери не боятся, что их поймают и обесчестят где-нибудь в темных переулках. Он уходит незаметно, как только появляются в саду Асшайские артисты и все внимание переключается на них. Все хлопают в ладоши и смеются, но он знает: принцесса последует за ним, и это знание вызывает у него улыбку. Поднимаясь по ступеням, он еще не слышит ее легких шагов позади, но она придёт, и это неизбежно. Эта неизбежность добавляет ко всему привкус мёда, перемешанного с пеплом, и трепет от осознания, насколько он ей нужен, что она рискует троном. Конечно же, она его не любит, в ней пока лишь шепчет кровь и жажда приключений. Но он это исправит. — Никого не впускать, — он отдаёт приказ золотому плащу, стоящему у входа в темную галерею, — кроме принцессы, мы будем наблюдать за представлением отсюда. — Да, мой принц. Он уже слышит ее тихие шаги, идёт вглубь галереи. Внизу, сквозь витые перила, ему видны вспышки огня, слышны звон кубков и смех. Рейнире нравится играть в эти игры, он знает об этом прекрасно, иначе почему бы еще ей улыбаться в его губы, когда он тащит ее к ближайшей стене и накрывает собой. Ему тоже нравится, но время его терпения и невинных шалостей подходит к концу. Рейнира юна и легкомысленна, ей хочется рушить запреты и тайком целоваться в темноте, прямо под носом у кучи народа, веселящейся в саду. Деймон не юн и порочен, ему хочется отодрать ее до крика и судорог прямо здесь, у холодной стены, чтоб услышал весь замок. Но так не будет. Она настолько дорога ему, эта милая, злобная, величественная ещё почти девочка, что он не особо и хочет себе в этом признаваться. Принц даже корит себя в слабости, потому что толком никогда ни в чем ей не мог отказать. Или не хотел отказывать. Да нет же, хочет дать ей все, всегда хотел. Он берет в свои ладони ее лицо и языком вбивает в ее рот все свои намерения, не давая даже сделать вдох. Влажно и горячо вылизывает ее язычок, кусает губы, задыхается сам и двигает бёдрами, давая ей животом почувствовать насколько он готов взять ее прямо здесь, сейчас. Рейнира вздрагивает, смелое дитя, руки ее опускаются с его поясницы ниже, обхватывая крепкую задницу, притягивая ближе, ещё ближе, куда уж ближе? — Чему ты научишь меня сегодня, дядя? — Она едва слышно и прерывисто шепчет ему в рот. — Простые поцелуи надоели. Пекло. Простые поцелуи. Что ж, можно целоваться по-другому. Он приставляет палец к своим губам, чуть задевая ее губы тоже — ни слова. Внизу как прежде шумно, но лучше молчать. Где-то на стенах сменяют друг друга часовые, кто-то вскрикивает и снова хлопает в ладони в нескольких метрах под ними. Кладёт руку на ее живот, поддерживая и прижимая к стене, молча приказывая не двигаться, опускается на одно колено. Задирает ее юбки и закидывает на своё плечо ее колено, проходясь пальцами по нежному молочному бедру. Рейнира пахнет терпко, готово, взросло, его ноздри подрагивают и глаза закатываются от понимания возможностей и перспектив. Время пришло, он долго ждал. Она вздрагивает, когда он трется выбритой щекой о ее бедро, и всхлипывает тихо и надрывно, когда его язык впервые касается ее промежности, вскрывает и взрезает ее девичье целомудрие. Впервые. Он хотел бы видеть ее личико, но здесь темно, и к тому же она прикрывает свой рот кулаком, вгрызается в костяшки пальцев, лишь бы не кричать. Пальцы второй руки она вплетает в его волосы и тянет, тянет, вцепляется до боли и тянет ближе. Что может быть сильней уз плоти двух драконов, и в душе Деймона полновесно расцветает до того едва проснувшаяся чёрная и раскалённая жажда обладания, требующая поглотить. Его рот на ней работает так хорошо, так идеально, что он мог бы делать это до конца времён. Слушать ее едва слышные стоны и всхлипы, чувствовать, как ее тонкие пальцы сжимают в кулачок его волосы остервенело и бесконтрольно, пока совсем рядом шумит и смеётся семья. Это так правильно, так хорошо, что все остальное не важно. Она кончает долго и сладко на его языке, и он подхватывает ее, когда дрожащие колени подкашиваются, принцесса оседает на пол, не в силах стоять на ногах. Они оба замирают, дышат так тяжело, что, кажется, мог бы услышать весь замок, но внизу достаточно шумно, слава Семерым. Он вытирает рот и подбородок подолом ее платья, и зубы блестят в полумраке, когда он не в силах сдержать улыбку. Рейнира тянется к нему, и на мгновение кажется, что для поцелуя, но она шепчет едва слышно на ухо: — Я хочу, — ее ладони тянутся к шнуровке на его портках, — еще… В саду вспыхивает яркий столб пламени, вызывая у людей внизу взрыв аплодисментов, и всего секунду ему видны ее глаза — в них нет и капли трезвого рассудка. Ему это знакомо слишком хорошо. И лучше притормозить, пока все действительно не зашло слишком далеко. Но ее пальцы лихорадочно быстро справляются со шнуровкой, и Деймон резко выдыхает через нос, когда Рейнира наклоняется и ее горячие и покусанные губы припадают к голой коже косых мышц живота. Пекло, ему почти больно от этого, но ещё недостаточно больно. Он замирает, когда она чуть приспускает его портки и обхватывает тонкими дрожащими пальцами давно и крепко стоящий член. Сколько раз точно так же делали разнообразные привезённые со всех концов мира шлюхи, вызывая у него лишь слабый мимолетный интерес, скучное и быстрое стремление унять телесный голод… Деймон улыбается при мысли, что нужно было прожить столько лет и перетрахать неимоверное количество развратниц и девственниц, опостылевших до полувялого члена и невозможности кончить, и оказаться здесь и сейчас в руках его собственной крови, которая одним прикосновением подвела его довольно близко к краю. В темноте он быстро тянет ее за собой, прислоняется спиной к стене, даёт ей снова оседлать себя. В пекло все, пусть делает что хочет, он — ее. Зарывается рукой в ее волосы, впивается ей в рот и хрипло стонет, когда кладёт свою руку поверх ее пальцев и молча объясняет, что ей делать. Он не помнит, когда ему последний раз было так хорошо всего лишь от женской руки. Невыносимо, до боли голодно и хорошо. Теряясь во всем этом, он отпускает весь оставшийся контроль и утопает в темных водах удовольствия, накрывающего с головой, идёт ко дну, даже не пытаясь больше осознать, что делает. Вторая рука сама тянется к ней под юбки и обхватывает половинку нежной задницы, впиваясь пальцами, сжимая. Рейнира тихо и блаженно стонет ему в уголок рта, она такая мокрая и для него готовая, и он готов поклясться, что не помнит… не понимает, как так происходит… Блять, он же знает, что нельзя так делать, что это все не так должно происходить… Она вдруг дёргается и замирает, резко сжавшись, словно он ее ударил. И Деймон удивляется сначала, но потом будто отступает накрывшая его волна, рассеивается густой туман, и он осознаёт. Блять. Боги. Твою мать! Целуя успокаивающе ее висок, медленно и осторожно он убирает свою руку из-под ее юбок. Новый столп пламени внизу в саду светел достаточно, чтоб он увидел на своих поганых длинных пальцах ее девственную кровь. Седьмое-сука-Пекло. — Где Рейнира? — стихают последние восторженные охи в саду, и голос короля слышен четко. Он зовёт: — Рейнира! — Я здесь, — принцесса отвечает громко, опирается на его плечи и поднимается с его колен, — смотрела представление с галереи. — А Деймон? Она нетвердой походкой идёт к перилам и опирается на них. — Не знаю, отец. Думаю, сбежал в Блошиный Конец напиться, как обычно. Напиться? Нет. Впору идти топиться в Черноводной. Ну, или просто стать ее консортом, раз он уже украл то, что ему не принадлежало… Хотя на самом деле он уверен, что она всегда принадлежала лишь ему.