Без права выбора

Вот уже два месяца прошло как султан Сулейман ушел в поход. От него не было ни строчки. Падишах оставил женщину в покое как обещал, ожидая ее решения. -Малкочоглу, что-то случилось? — побледнела Хюррем, увидев великого Визиря, ведь он был в походе с султаном. -Султанша, я бы никогда не смел вас тревожить, но вы должны знать… -Говори, Бали бей, что-то с моим сыном или… Что-то с повелителем, да? — ахнула от собственной догадки женщина. — Ну, говори, не молчи! Что с повелителем? -Поход выдался очень трудным, госпожа, победу мы одержали, но… -К шайтану победу, Малкочоглу, что с ним? Он… Он жив? — едва слышно спросила Хюррем, с замиранием сердца ожидая ответ. -Повелителя враги ранили в походе. Сама рана неглубокая, но стрела была отравлена. Яд мгновенно распространился по организму. Лекари делают все возможное, шансов практически нет. Повелитель так и не приходил в себя, — грустно проговорил верный великий визирь. -Он уже во дворце? — она не узнала собственный голос. Он срывался и дрожал. -Да, повелителя привезли сегодня утром, лекари сейчас борятся за его жизнь. -Малкочоглу, я еду с тобой во дворец, — решительно проговорила султанша. Ей казалось, что земля уходит из-под ног. -Махидевран султан, я прошу, позвольте его увидеть, хотя бы на пару минут, — взмолилась женщина. Хюррем стояла возле покоев повелителя вместе с Хатидже султан и первой наложницей падишаха, она была беременна. Срок был небольшим, но с султаншей носились, словно с хрустальной вазой под бдительным присмотром Хатидже и Гюльфем. В покоях падишаха трудились лекари и никого не пускали. -Хюррем, дворец, а тем более покои повелителя это не проходной двор. Ты приходишь и уходишь, когда тебе заблагорассудится. Это просто немыслимо, — неожиданно заявила Хатидже. — Это нарушение всех традиций гарема. Либо ты остаешься во дворце в качестве рабыни, коей всегда и являлась, либо это твое последнее появление здесь. -Я смогу увидеть Сулеймана, если останусь здесь? — в глазах султанши была надежда. --Хюррем, ты останешься здесь на правах рабыни, служанки, которая будет нам прислуживать. Если ты это будешь делать хорошо, то возможно удостоишься чести и в султанских покоях служить, — усмехнулась Махидевран. -Что ты выбираешь, Хюррем? — вторила султанше сестра Падишаха. -Я остаюсь, — женщина прекрасно знала, что сейчас просто добровольно идёт в ад, но у нее не было выбора. Так у нее будет возможность хотя бы на минуту увидеть его, пусть тайно, пусть ценой унижений, но рядом с ним. Она не может больше без него, а если она уйдет сейчас, то может потерять его навсегда. -Тогда занимай свободное место в общей комнате, Гюльшах даст тебе задание, — махнула рукой Махидевран и удалилась. -Хатидже Султан, позвольте Малкочоглу привезти Михримах, — попросила Хюррем. — Он знает, где она. -Разумеется. Место моей племянницы во дворце, также как и Мехмета, — надменно проговорила султанша. — Дети принадлежат династии, Хюррем. Правила одинаковы для всех, — она сделала акцент на последней фразе. -Хюррем, пошли, хватит прохлаждаться. Работа сама себя не сделает, — прикрикнула на нее Гюльшах, которая теперь являлась ханандзер в гареме. Дни бесконечно сменяли друг друга. Ночи… эти длинные бессонные ночи в ожидании утра, чтобы знать, что повелитель ещё жив, ещё дышит. Вот уже месяц он лежит без сознания. Лекари разводят руками и каждый день говорят о худшем итоге. Рана от стрелы, практически затянулась, а яд успел попасть в организм. Если что и может спасти падишаха, то истинное чудо. За все то время, что что вернулась во дворец Хюррем видела его один раз и то мельком. Махидевран ощущает себя полноправной хозяйкой, регентом престолонаследника, а Хатидже одержима чувством мести, узнав что Ибрагим был казнён, как она думает, по ее вине. -Хюррем, что с тобой? — калфа взволнованно смотрела на султаншу. — Тебе плохо? Позвать лекаря? — всполошилась женщина, увидев, как неся ведро воды по очередному поручению Гюльшах, Хюррем неожиданно остановилась, тяжело дыша. -Мне не нужен лекарь, Нигяр, — тихо проговорила султанша, с которой обращались как с обычной рабыней, прислугой истинных султанш по мнению большинства во дворце. Она испытующе смотрела на калфу, раздумывая стоит ли той довериться, ведь ей необходимы союзники, чтобы выжить и защитить детей до выздоровления султана, а о худшем даже и думать не хотела. — Это нормально в моем положении. Я беременна, — наконец произнесла женщина шепотом. -Что? Аллах, Аллах, Хюррем! Махидевран… -Знаю, Нигяр. Она костьми ляжет, но не позволит родиться этому ребенку. Поэтому ты должна помочь мне сохранить эту тайну так долго, насколько это вообще будет возможным. Мне пора идти. А то эта крыса накажет меня, — поспешно проговорила Хюррем, имея в виду ханандзер гарема. -Совсем с ума сошла тяжести таскать, — шикнула на нее калфа, передав ведро первой попавшейся рабыни. -Я сохраню твою тайну. Аллах нам помоги, — вздохнула Нигяр, отправляя свою подопечную на более лёгкую работу. -Сулейман, я не отдам тебя никому, слышишь? Ни Аллаху, ни дьяволу, никому! Ты нужен мне, молю, возвращайся, — Хюррем сидела на коленях на полу возле повелителя. Нигяр удалось убедить Гюльшах за хорошую работу отправить женщину прибираться в комнате султана. Он неподвижно лежал на кровати и только мерное дыхание доказывало, что падишах ещё жив. — Я люблю тебя, слышишь? Люблю! Я хочу быть рядом с тобой всегда и несмотря ни на что. Клянусь, Аллахом, что если ты придёшь в себя, я никогда больше тебя не покину, даже если ты будешь гнать меня. -Хюррем, повелителю необходим свежий воздух и полный покой, а не твои причитания, — в дверях стояла Махидевран. — Прибери здесь, негоже Падишаху лежать в пыльной комнате, террасу открой, впусти свежий воздух. Хасеки повелителя в очередной раз унижала женщину, но сейчас той было все равно. Главное, что хотя бы это время, пусть за работой, но она проведет ря́дом с ним. Сейчас даже слова этой гадюки не портили ей настроение.