***
Соль помнила: раскидистые луга с самыми прекрасными благоухающими цветами, бутоны которых были нежнее самого дорогого шелка. Бесконечное синее небо над головой с пушистыми облаками. Тёплые лучи родного солнца, что окутывали ее со всех сторон, даруя Девяти Мирам спокойствие, защищенность. Помнила своих подданных, детей солнца, что верно служили ей, а она служила им не первое тысячелетие, беспрекословно отдавая себя во благо народа. Вокруг царил мир. Мир и покой, благодать, какой не было многие столетия. А ещё она помнила, как в один миг все закончилось. Темница. Голые, затхлые каменные стены темницы теперь единственное, что открывалось ее божественному взору. Она уже не могла припомнить, когда в последний раз видела дневной свет, хоть что-то, помимо непроглядной, холодной тьмы. На вид ей не больше двадцати мидгардских, а в глазах множество проживших тысячелетий. Какая-то необъятная мудрость, словно ей известны все тайны мироздания. Она видела, как создавались империи, как они же падали, как человечество вставало с колен раз за разом, как боролось с войнами и смертельными болезнями. Народ обожал ее, чтил. Себе она кажется полной дурой. Карабин цепей, что был вбит в стену, неприятно упирался в хрупкую спину. Грязный металл касался места меж лопаток, вдавливая и царапая нежную кожу. Крылья, намертво скованные, невыносимо саднило. Она мельком глянула себе за спину. Перья, переливающиеся слабым блеском во тьме, давно окрасились в тёмный цвет из-за пыли. Их основание было крепко зажато кандалами, не давая ни единого шанса на то, чтобы сложить их на спине, двинуть хотя бы перышком, разминая затёкшие мышцы. Кожа стерлась в кровь, но за это время боли было так много, что пара ссадин казались незримыми пустяками. Она попыталась подвигать руками. За запястья они были подвешены кверху, оставляя ее в этом унизительном, открытом положении. Белоснежное платье, обшитое золотыми нитками, сотканными из самих солнечных лучей, неприятно облепило кожу. Из-за золотистой крови, сочащейся из свежей раны на боку, оно стало совсем прозрачным, просвечивая бледную кожу. Соль — Богиня Солнца. Но в Йотунхейме действительно холодно. Вспышка боли вновь ударила в помутнённое сознание, стоило ей попытаться пересесть в иное положение. Босые ноги, обрамлённые браслетами, она попыталась поджать под себя. Касаясь ледяного пола, они начинали постепенно принимать нездоровый, синеватый оттенок. Колени коченели, с каждым днём двигаться становилось сложнее. Норны, какая глупость! Как можно погибнуть таким жалким образом? Соль не слишком высокого о себе мнения. Прошло, должно быть, много часов, когда тяжелая, каменная дверь отворилась. В просторное помещение темницы тут же хлынул мертвенно холодный воздух, клубы снега вихрем затанцевали на полу. Решётка покрылась тонким слоем узорчатого инея. С губ Богини сорвался тёплый выдох, мгновенно растапливая образовавшуюся корку льда. Она вперилась тускло горящим взглядом оранжевых глаз в сгущающуюся темноту. Соль ожидала увидеть очередного ледяного гиганта, какие были посланы охранять здание темницы, но ее предположениям не суждено было сбыться. Послышался мерный стук каблуков, и от этого простого звука внутренности Соль сжал огромный кулак страха и напряжения. Сначала из тени показались полы длинного, нуарового платья, что с тихим шелестом тащилось по грязной тюремной плитке. Соль медленно провела взглядом по королевским одеяниям, пока в лунном, едва виднеющемся свете, что бил через единственное окошко, не выплыло бледное лицо. — Нотт…. — голос стал совсем слабым, она потратила силы на крики, и теперь его почти не осталось. Когда-то ее глас был нежный, журчащий, такой, от которого воины и придворные эльфы сходили с ума. Иные Боги были готовы были преклонить перед ней колено, но сейчас, когда ей нужно была помощь, никто не пришёл. Лицо Богини Ночи казалось непроницаемой маской спокойствия, но Соль прекрасно знала, что это не так. Ее иссиня-чёрные волосы идеально прямыми волнами спадали на грудь, открытую вырезом платья, на голове сияла небольшая диадема, украшенная драгоценными камнями. Нотт стояла напротив длинной решётки, отделявшей ее от родной сестры. Колючие серые глаза превратились в мёртвые омуты. Даже зрачок казался матовым, словно выгоревший уголёк. Соль знала, что глаза — это зеркало души. И в случае с Нотт, вместо души там давно зияла необъятная дыра. — Ты солгала Нам. — твёрдый, словно металл, голос прорезал оглушающую тишину темницы. Тон Богини был ровный, спокойный, но до того острый, как лезвие кинжала, что одно лишнее движение или слово, и можно изрезаться. Нотт наклонилась к решетке. Темные пряди, переливающиеся синеватым оттенком, подобно ночному небу, соскользнули на плечи, большой чёрный камень в ее диадеме игриво сверкнул. — Ты солгала. — повторила она. Нотт звучала до того опустошенно, что нельзя было понять, обращалась ли она к Соль или к самой себе. Казалось, будто вечная мерзлота Йотунхейма совсем не касалась ее, ей не было холодно. — Отряд отправился в Муспельхейм, как ты и сказала. Однако ж, увы, никакого наследника там не нашлось. Мы лишь зря потревожили Суртура, чем едва не вызвали его гнев. В глазах Нотт отразилась ярость, но на красивом лице не дрогнул ни один мускул. Соль заставила себя сдержать вдох. Облегчение, разлившееся в груди, согревало ее. — Я не лгала тебе. — она подняла на неё яркий взор, дерзновенно вскинув голову. Волосы, некогда бывшие прекрасными кудрями жидкого золота, теперь свисали вниз слипшимися завитками. — Я ведь говорила, что не знаю, где ребёнок. Он мог давно погибнуть, и теперь вы ищите ларец с сокровищами, внутри которого уже ничего нет. Ещё не поздно остановиться, сестра. — Мы думаем, ты не осознаешь положение дел, нимбоголовая. — Нотт успешно проигнорировала ее молящий взгляд. Ее рука потянулась к ней сквозь прутья, и когда она оказалась совсем близко, Соль увидела, как ее кожа покрывалась синим отблеском, словно краска, струящаяся по рукам. Йотунская синева ползла по кистям, уходя далеко на предплечья, она даже могла разглядеть витиеватые бугристые узоры. Пальцы с острыми ногтями коснулись волос, медленно раздирая завитки. Затем она дотронулась до одного крыла, отведённого в сторону, проходясь подушечками по золотым перьям. — Тебе лучше говорить честно. В противном случае Мы пройдёмся по каждому миру, пока не найдём то, что ищем. И каждый из миров будем безвозвратно уничтожен, как твой когда-то. Смерть…. — пальцы ухватились за конец пера. — Боль.. — она потянула его на себя. Соль болезненно скривилась, кандалы зазвенели от ее попытки протестующе дернуть крыльями. — Разрушение…. Перо оказалось выдернуто, из небольшой ранки теперь сочилась светлая божественная кровь. Нотт покрутила в руках длинное перо, а после брезгливо отбросила его в сторону. Оно бесшумно опустилось на сырую каменную плитку рядом с остальными, что Нотт вырывала развлечения ради во время каждого своего мучительного визита. — Я честна! Прошу тебя, остановись! Это не то, к чему ты всю жизнь шла! — Соль рьяно поддалась вперёд, но короткие цепи тут же отбросили ее назад, заставляя ослабевшее тело глухо удариться о заиндевелую стену. Нотт молча развернулась, готовая покинуть темницу. Соль пыталась ухватить взглядом ровную спину, неспешно удаляющейся Богини. — Сестра…. — Ты мне не сестра! От пустых стен тюрьмы отразился громкий, сочный звук пощёчины. Нотт преодолела расстояние между ними так быстро, что Соль не успела моргнуть. Ее синяя ладонь со множеством серебряных колец на тонких пальцах, грубо, с силой опустилась на щеку солнечной Богини. Удар был таким мощным, что голову Соль со стуком откинуло в сторону. Фамильный перстень прошелся по гладкой коже, оставляя порез. Соль сжала зубы, не позволяя себе издать и звука, но слова были гораздо больнее оплеухи. Нотт рывком прислонилась к прутьям решетки, хватая ее за лицо и вдавливая острые концы темных ногтей в щеки. — Учтите, Сиятельство, Мы найдём то, что нам нужно любой ценой. — капли крови, набухающие на месте свежей царапины медленно скатились по руке Нотт, и не дав им упасть вниз, она поднесла пальцы к губам. Богиня секунду рассматривал искрящуюся жидкость, прежде чем аккуратно слизать ее. Синий оттенок начал постепенно скрываться, стекая по предплечьям, будто вода, возвращая им наконец человеческий вид. Соль подняла на неё взгляд, полный непролитых, горячих слез. Ярость и гнев с лица Нотт сошли так же быстро, как появились и до этого. Она равнодушно осмотрела ее, выпрямляясь. — Не беспокойся, Соль. Ты обязательно попадёшь в Вальгаллу.***
Локи успел поймать ее прежде, чем голова встретилась с полом. Придерживая девушку за затылок, он опустил ее из своих рук на плиточную кладь, периодически поглядывая в сторону двух тварей, мертвыми тушами лежащими в стороне. Обе не двигались. Одна из них лежала на спине, задрав лапы, покрытые грубой шерстью, кверху, а из лысого расколотого черепа второй все ещё текла темная, смердящая жижа, что, по видимому, служила им кровью. Взгляд впился в бессознательную Асторию. Ее лицо стало совсем бледным, и если бы не остатки макияжа, придающие ей живой вид, Локи бы подумал, что та умерла. Тушь стекала вместе со слезами, оставляя после себя темные разводы, веснушки померкли. Пушистые ресницы слиплись между собой, теперь напоминая тоненькие паучьи лапки. Из царапины на ее щеке все ещё текли струйки крови. В волосах застряли сверкающие заколки, а кудри в свою очередь потемнели от влаги. Вода из детекторов дыма давно перестала хлестать, светлое платье насквозь промокло, плотно прилегая к стройному телу. Локи аккуратно, словно боясь дотронуться до неё лишний раз, поправил вырез, открывающий ногу, получше запахивая его. Он перевёл взгляд на ее руку. Перчатка частично порвалась, мягкая кожа была прокушена, но самих следов от зубов нельзя было разглядеть за толщей алой крови, стекающей из свежей раны. Даже ее старых белёсых шрамов не было видно, монстр разодрал все. Локи сделал глубокий вдох, осторожно, но торопливо стягивая шёлк с ее руки. Испорченная вещь была отброшена в сторону. Внутри зрелище было не из приятных, но за последние два месяца столько всего произошло, что Лафейсон пытался научиться перестать удивляться чему-либо. Скорее всего, времени у него в запасе было не так много. Мысль, показавшаяся ему на первых парах до безбожного гениальной, вспыхнула в голове, будто резко включившаяся лапочка. Он щёлкнул пальцами, но зажечь маленький огонь на кончиках получилось только со второго раза. Фрэй с самого начала была права, и это сильно било по его самолюбию — не стоило разбрасываться магией на дешевые фокусы. Он коснулся огоньком ее руки, плавно выводя поверх раны знак. Ярко-зелёная линия собственной магии тянулась за движением его пальца. Руна, что чертил Локи, напоминала собой посох, увитый плющом, по краям рисунок будто слегка рябил. Когда он отстранился, знак засветился, словно нарисованный фосфоресцирующей тушью, а после начал погружаться в кожу, как тяжелый предмет в воду. В Девяти Мирах существуют разные виды магии, но настолько древнюю он практиковал в последний раз лет четыреста назад. Локи уставился на девушку в ожидании. Ошмётки кожи на ее предплечье начали постепенно затягиваться. Сломанная кость, до этого торчащая, с хрустом вправилась обратно, и это вызвало у смертной реакцию — она резко вздохнула. Ее грудь мерно вздымалась и опадала — она дышала, хоть и тяжело. Ее мокрые ресницы затрепетали в попытке распахнуть тяжелые веки. В конце концов, от перелома ещё никто не умирал. — И что теперь…? — она провела иссохшим языком по губам, смазывая остатки темной помады. Астра попыталась встать, но у неё получилось лишь повернуть голову вбок, чтобы встретиться с ним взглядами. Голос звучал тихо и хрипло. — Героически порвёшь свою рубашку, чтобы замотать мне рану? Локи залихватски усмехнулся. — Хочешь, чтобы я разделся? Могла бы сразу сказать. Астра никак не среагировала на подбадривающую шутку. Скорее всего, она и не услышала его. Ее глаза вновь закрылись, она повернулась на другой бок, и Локи пришлось вернуть ее в прежнее положение под протестующее мычание. Ещё не хватало, чтобы она испустила здесь свой дух. Локи встал с колен и подобрал меч. Серебристое лезвие было полностью покрыто вязкой жидкостью, слюна медленно стекала по острию и, сморщившись от отвращения, он хорошенько его встряхнул, прежде чем спрятать в пуще ярких искорок. Пистолет, принадлежащий Астре, он пихнул в задний карман брюк. Пиджак пришлось снять и оставить на полу. Выносить на себе вонь этих монстров было невозможно. — Нам нужно выбираться отсюда. Все встречи, где ты являешься организатором, так проходят? — он спросил беззлобно, начиная оглядывать помещение. Ответа не последовало. Хоть дверь зала мифологии и была намертво закрыта, сквозь щели сочился густой дым с едким запахом, что при каждом вдохе, будто отравлял лёгкие, хотя Локи понимал, что для него дело было далеко не в благовониях. В помещении было так жарко, что он силой заставлял себя держать глаза открытыми. Чёрный галстук, свисающий безжизненной лентой на груди, душил. Его хотелось сорвать, но времени на это не было. — Интересуюсь, потому что не хочу, чтобы ты меня снова приглашала. — бездумно продолжил он, не смотря на тишину со стороны его собеседницы. — Скажи мне честно, ты поэтому одинока? Потому что все свидания с тобой заканчиваются покушением на жизнь? Локи вытянул шею, когда заметил в окне вспышку. По ту сторону панорамного стекла была вторая часть нового корпуса и, присмотревшись, он понял, что это не вспышка вовсе, а языки пламени, охватывающие здание. За дверьми прогремел ещё один взрыв, вновь послышались крики людей, которых, судя по всему, ещё не успели вывести из музея. Пейзаж за окном осветился гибельно-красным светом. Деревянная поверхность, разделяющая их от всеобщей паники, начала на глазах покрываться огнём. Локи видел, как красные всполохи перескакивали на старые бархатные шторы, опаляя их, после чего сразу кинулся обратно к Астории. Он пару секунд смотрел на неё сверху. — Говоришь, как мой психотерапевт. — вяло и безрадостно отозвалась девушка, еле приоткрывая веки, но когда яркий свет ударил по глазам, она с тихим шипением зажмурилась. — Идти можешь? — Локи проигнорировал ее реплику и, не дожидаясь полноценного ответа на свой вопрос, попытался подхватить её. Разрешением послужил слабый кивок. Принц положил свою руку выше ее талии, плотно прижимая к себе и отрывая от пола. Ее ладонь он закинул себе на плечо, хотя Астра почти не держалась. Она висела в его руках, словно тряпичная кукла, ноги безвольно мотылялись из стороны в сторону. Она прерывисто дышала и даже что-то говорила ему. Локи не мог разобрать, английский ли это вообще. Застёжка на ее туфле ослабилась, обувь упала, глухо ударяясь об пол, и Локи одним рывком, с раздражённым вздохом, подхватил каблук. Он бегло осмотрел помещение и побежал в сторону арки. Они оказались посреди пустого, не тронутого огнём, коридора. Лафейсон старался не терять нить своего мышления, не позволяя себе уходить в бессознательное состояние из-за жары. Он всегда ее ненавидел. Лето в Асгарде было для него мучительным испытанием каждый год. Впереди расстилалось несколько ответвлений, Локи спросил у Астры, где найти любой запасной выход, но та опять не ответила. Прижимаясь к его груди, она содрогалась от болезненных ощущений после укуса и кое-как перебирала ногами в воздухе. Он решил больше не тревожить ее. Локи не смел допускать мысль, будто бы короткая, жалкая жизнь одной смертной могла его заботить. Он сразу нашёл себе оправдание — за последние пару месяцев было так много боли и смертей, что наблюдать ещё одну, это словно последняя капля в переполненной до краев чаще. После очередного поворота коридор вновь раздваивался. Мгновение раздумий и Локи повернул налево. Когда услышал торопливые шаги, явно не принадлежащие ему, он резко тормозит носками ботинок. Локи огляделся и быстро зашёл за каменную стену, увешанную старыми картинами в толстых рамках. Астра подняла голову, чтобы спросить о заминке, но принц тихо шикнул на неё. Воздух вокруг делался горячее и горячее. Ощущение были такими, словно они неслись прямиком в Хель. Локи считал, что в его случае даже смерть сродни непозволительной роскоши, и сегодняшний день в Мидгарде это явно подтверждал. Постепенно приходящая в себя Астра оперлась спиной о стену, начиная немного оседать. Локи инстинктивно подхватил ее пальцами за локоть, не замечая, как те синеют. Он ловил ее уже во второй раз за день, как если бы всю жизнь только и делал, что помогал падающим в обморок девушкам. (Впрочем, кто знает?). Он выглянул из укрытия. Несколько мантий торопливо неслись по коридору. Локи не составило труда узнать темные бархатные капюшоны и вычурную, он бы даже сказал, вульгарную вышивку с древними рунами на одеяниях. Его ранние предположения о том, что эти чужаки могли оказаться случайно в Мидгарде после недавнего схождения Миров, сразу отпали. Наверняка происходящий хаос их рук дело, и они вдвоём оказались во второй раз вмешаны в это самыми нелепейшим образом. Захотелось сразу обвинить смертную. Ну неужели она не может не влипать в неприятности? Мантии остановились, Локи затаил дыхание. Одна из них встала напротив стены, где они прятались, и сдернула с макушки капюшон. Перед ним точно была альвийка — у неё были длинные, острые, чуть оттопыренные уши, выглядывающие из-под платиновых прямых волос. На каждом из них висели серьги, напоминающие падающие капли дождя. Светлые пряди и фиолетовая кожа. Вот, кого они видели тогда у заброшенного кабака. И ее смело можно было бы назвать хорошенькой ,— блестящие яркие глаза в качестве отличительной черты многих альвов, изящный овал лица, — если бы не толстый, серебристого цвета шрам, протянувшийся от левого угла рта к виску. Казалось, будто ее лицо сдвинулось набок. Она остановилась, чтобы переговорить о чём-то со своим напарником, но Локи посчитал важным не это, а то, что второй альв передал ей. Из-под мантии показалась загорелая рука, чужак протянул ей нечто сверкающее. Щуря замыленные от жары глаза, Лафейсон узнал в этом предмете золотую чашу. Принц не успел и моргнуть, как незнакомцы вновь открыли портал парой резких взмахов и исчезли за его толщей вместе с украденной вещью. Фиолетовое окно, стоило им уйти, сразу уменьшилось и исчезло. Локи схватил растерянную Астру за запястье, таща за собой. Они вместе минули последний поворот, Фрэй наконец подсказала правильный ход — коридор заканчивался высокими металлическими дверями запасного выхода. Отпустив ее руку, Локи навалился на них всем телом. Однако двери поддались легко, и он кубарём покатился вперёд, а следом за ним бросилась и Астория. Они остановились, чтобы закрыть тяжелые створки за собой и, приложив неимоверные усилия, добились желаемого. Оба оказались на заднем дворе. Впереди только широкие ступени, невысокий забор и посадка из фигурных деревьев, но главное, что никаких людей и…свидетелей. Астра обессилено упала на холодную лестницу, Локи опустился рядом. Сидя около неё, он чувствовал, как сильно билось ее сердце. Или это было его сердце? Он приложил руку к пульсирующей жилке на шее, чтобы проверить, и в тот момент, когда взгляд упал на пальцы, Локи невольно дёрнулся. Они синие. Абсолютно синие с этими отвратительными объемными узорами. Принц инстинктивно дотронулся до своего лица, очерчивая острые скулы и щеки, только чтобы убедиться, что его кожа все ещё гладкая. Это, конечно, глупость несусветная, ведь будь иначе, смертная бы завопила от ужаса. Он пришёл в себя, когда Астория, в попытке отдышаться, чуть облокотилась о его плечо лбом. Рубашка пропитывалась ее потекшей косметикой и кровью от пореза, но Локи игнорировал это. Хуже слюней тех монстров уже вряд ли что-то будет. Фрэй и сама лучше не выглядела: она вся была мокрая частично от крови и частично от воды, на платье остались красные разводы, перчатка была лишь одна, как и туфля. Локи поставил недостающий каблук рядом с ней. Он все это время таскал его с собой и совсем забыл про него. — Эта тварь говорила! — после минутного молчания, на выдохе выпалила девушка, однако голову так и не подняла. — Да. — согласился он. Локи со стороны слышал свой пустой и монотонный голос. — Не слишком складно, но что-то про то, что хочет тебя сожрать. Я таких ещё не встречал. Он честно не хотел вспоминать минувшие события и, Норны, пытался отгородиться и от Нью-Йорка, и от проклятых тупоголовых Читаури, и от тех ощущений безвольности в собственном теле. Но стоило ему сейчас дать слабину внутри себя, в голове набатом зазвучал грубый, покровительствующий голос главаря инопланетных чудовищ: «Не найдётся такого царства, такой бесплодной планеты, такой щели, в которой ты бы мог укрыться» Это не было злой шуткой, не было пустой угрозой, сказанной в сердцах, и Локи прекрасно знал это. Он знал, что если им понадобится, если понадобится ему, то он найдёт его в любом укромном месте, пропашет все Девять Миров, чтобы убедиться, что Локи вновь окажется у него в ногах. Бессильный, унизительно покорный, умирающий от непрекращающихся пыток, истекающий кровью не первый час. Он прекрасно знал, что делал, когда решил применить на нем пытку огнём. Локи — гордец. Упрямый, как баран, летящий рогами на ворота. Было множество моментов, когда ему доставалось из-за его упёртого характера. Его характер вообще на пользу ему не идёт, но сейчас был именно тот редкий случай, когда стоило признаться хотя бы самому себе. Он облажался. Крупно облажался. Что если это началось, и теперь даже в Мидгарде ему нет места? Локи внезапно понял, как же ничтожно мал. Мал перед обстоятельствами, свалившимися на голову, перед собственными деяниями, совершенными в порыве слепой ярости, перед кем-то, кто стоял выше него. — Я вижу закономерность… — его голос бесцветный. Локи нервно, крепко сжал пальцы в замок, пытаясь скрыть синеву, и оперся руками на колени, чуть сгорбившись. Притихшая Астра не двигалась, продолжая ненавязчиво использовать его в качестве опоры. Кажется, что она даже пару раз успела извиниться за это. — Куда бы я ни ступил, всюду за мной, как шлейф, тянутся неприятности. Хотят убить меня? — истеричный смешок против воли сорвался с губ. — Придётся встать в очередь. Я даже дам им гарантийный талон: каждому врагу по собственному Локи! Идиотская привычка болтать сама прорезается сквозь монолог. Он даже не знал, к кому обращался, и не надеялся на какой-либо ответ от смертной. Эта недолгая тишина, повисшая между ними, чтобы каждый смог переварить произошедшее, казалась ему ужасной. Локи такую ненавидел, и всегда старался прерывать, как угодно. Его самозабвенная болтовня никому не нравилась, но Локи было искренне плевать. Если ему жизненно необходимо говорить, то он говорит. А сейчас, когда замолчал, понял, что не может продолжить. Не знал, о чем. А если придумывал, то не знал, как начать. А если и знал, то не понимал, зачем. Мысли начинались и обрывались, словно кто-то ловкий их воровал, не позволяя превратиться в слова. Он слышал вой сирен совсем рядом, говоры людей и гвардейцев, что наверняка прибыли на помощь пострадавшим. В ушах так же гулко отдавалось биение собственного сердца, и внутри почему расцвёл бутон неясного для него разочарования, что мертвой хваткой сжимал его лёгкие. Это месиво из посторонних звуков, накладывающихся на уничижительные мысли, превращались в сплошной гул, сводящий с ума. Голова закружилась. Так продолжалось до тех пор, пока до него не донёсся простой вопрос, заданный подозрительно взволнованным тоном: — Ты в порядке? Локи вздрогнул и повернулся. Астра сидела к нему вполоборота, рассматривая его напряженное лицо. Он не успел отдёрнуть себя от удивленного взгляда, обращённого к ней. Из ее глаз сочилось и брызгало беспокойство. Слишком искренне и слишком явно, но Локи все равно не верил. Непривычные ощущения от вопроса не пропали: словно чья-то ледяная рука, надавив на копчик, провела ладонью до самой макушки, взъерошив тёмный ворох кудрей. Приступ злобы, вызванный замешательством, обжег горло, и он успешно подавил его, прежде чем ответить, придав тону небрежный окрас. — Огонь вреден всем, не только мне, ты ведь в курсе, да? Локи саркастически фыркнул. Астра не повелась на это, однако не стала уличать в попытке уйти от неприятной темы и просто согласилась. Насколько в принципе молчание можно назвать согласием. — Полицейские уже приехали. — спокойно заметила рыжая, поворачивая голову в сторону сирен. Она уже успела надеть на себя недостающую туфлю. Клатч оказался безвозвратно потерян. Локи привстал со ступени, чтобы подкрасться к углу здания и заглянуть на передний двор. Там смешалось все: и кареты прибывших лекарей, и гвардейцы с мигающими фонарями на транспорте, и люди в красной униформе, что активно предотвращали распространение пожара. Люди, спасённые из эпицентра поджога, смиренно ждали помощи, но к его удивлению, никто из них не обсуждал случившееся. Они все стояли по разным углам, накрытые полотенцами или со стаканами воды в руках, переживая шок в гордом одиночестве и тишине. Они больше не плакали и не паниковали, словно никакой угрозы их жизням и не было. Англичане правда странные. Сквозь ослепляющие всполохи красного и голубого, вглядываясь в магическую дымку, навеянную чьими-то умелыми руками, он увидел, что у невысокого парня в форме, держащего рацию, были длинные уши. И он там такой далеко не один. — Это не полицейские. — ответил он ей, возвращаясь на место. Локи встал напротив неё, задумчиво приложив руку к подбородку. Эти чужаки время зря не теряют. Лафейсон подозревал, что они вернуться, чтобы замести за собой следы. Но заметать их и не пришлось, если бы они с самого начала просто забрали то, за чем пришли. Мысль о том, что он справился бы лучше, Локи откладывает. Астра молча смотрела на него снизу вверх. — Убираться отсюда надо. И так, чтобы никто из этих нас не заметил. Не к добру все это. — он покачал головой и перевёл взгляд на девушку, которая занималась тем, что ощупывала свою рану на щеке. — Транспорт имеется? Фрэй неуверенно дёрнула плечом и выждала долгую паузу. — Да…