***
— Как Вы себя чувствуете? Астория поднимает глаза. Она сталкивается взглядом с доктором, и та сочувственно выгибает брови. Астра сдерживает себя от желания поморщиться. Ей не нужна чужая жалость или особое отношение, хотя даже не представляет, насколько побитой выглядит со стороны. Под очками для зрения в круглой чёрной оправе скрываются покрасневшие глаза с лопнувшими капиллярами от постоянного трения. Рыжие кудри взлохмачены и убраны за уши. —Я могла бы заключиться в ореховую скорлупу и считать себя королем необъятного пространства, если бы не злые сны мои. — она силится изобразить подобие улыбки, но уголки губ быстро вздрагивают, опускаясь обратно. У неё был виноватый вид, какой бывает у человека, впервые за долгие годы посетившего церковь и успевшего забыть, что там полагается делать. В кабинете терапевта просторно и светло. Стены выкрашены в светло-бежевый оттенок, диван, на котором она сидит, был сделан из синего футона. Возле стен стоят многочисленные полки, наполненные книгами по психологии, а внизу был мягкий ворсистый ковер. Раньше ещё висели разные доброжелательные вывески с советами о заботе о себе и уверенности, но доктор почему-то сняла их. Все это было нацелено на то, чтобы создать уютную и комфортную атмосферу для каждого пациента, но Астория каждый раз ощущала себя возле двери кабинета, будто на эшафоте. Ходить к врачам было ее бременем, как человека, которого выпустил интернат. Программа адаптации должна была помочь разобраться ей в жизни и справиться с трудностями на первых парах, но сейчас, когда ей уже двадцать пять, все это казалось нудным и затянувшимся. Доктор Беатрис Дэй была женщиной лет сорока с прямыми светлыми волосами, тонкими губами и зелёными глазами. А ещё у неё был пронзительный взгляд и понимающая улыбка, будто бы она видит Фрэй насквозь. Астру, не привыкшую так легко делиться проблемами, не радовала перспектива того, что у нее в голове будет копошиться незнакомый человек, но сейчас посещение врача было необходимым. —Это «Гамлет». — констатировала Доктор Би, щёлкая своей ручкой. — Вам все ещё снятся кошмары? Астра передёргивает плечами и не отвечает. Она переводит взгляд на распахнутое окно, всматриваясь в яркие солнечные лучи, бьющие через стекло. Пальцы, увенчанные серебряными кольцами, впиваются в рукав кроваво-красного шерстяного свитера, начиная лохматить его. Ей уже двадцать пять. Она больше не боится темноты или монстров под кроватью. Она смогла разогнать всех призраков из шкафа, просто включив свет, но мысль о том, чтобы спокойно поговорить с терапевтом, пугала ее. Астра не помнила, как добралась ночью до своей кровати, но с утра ее ждала раздирающая головная боль. Такой мигрени у неё не было давно. Она проснулась от невыносимого ощущения, словно кто-то ковыряет ее мозг и нервы железными спицами, и больше не смогла заснуть даже после двух таблеток «Дарвона». Локи в квартире тоже не оказалось. Более того, не оказалось любых признаков его нахождения у неё в доме ранее, и на какое-то мгновение ей подумалось, будто бы все произошедшее — просто сюрреалистичный сон, вызванный ее уставшим сознанием. Она бы с удовольствием рассказала Доктору Би, что у неё невероятно болит голова. Или что, например, оказавшись у неё в кабинете, она в полной мере ощутила себя несчастной, потому что необходимость их сеанса напомнила ей о чём-то, о чем Астория предпочла бы забыть. Она бы рассказала все, но слова в самый неподходящий момент просто застревали, оседая где-то в горле неприятным тугим комком. —Я получила рекомендации от вашего прошлого врача. — спустя минуту затянувшейся тишины продолжила женщина. — Она сообщила мне, что Вы можете целенаправленно лгать о своём здоровье или недоговаривать. Вы считаете, что доставляете неудобство? Она склонила голову вбок, постукивая ручкой по кольцам своего блокнота. Этот звук добавлялся к размеренному тиканью настенных часов, что с каждой секундой вызывало больше раздражения. Она провела несколько долгих и изнурительных часов на своём рабочем месте, разбирая бумаги и почту. Ей пришлось заниматься последствиями сорванного мероприятия, рассылая всем собравшимся тогда письма с извинениями. Она пыталась, в конце концов, быть полезной и узнать о камнях немного больше, но все, что ей сейчас хотелось, так это, чтобы эта чертова мигрень наконец отпустила ее. —Хорошо. — вздохнув, примирительно сказала Беатрис, откидываясь на спинку своего плетёного кресла. — Давайте поговорим о вашей жизни. —А что не так с моей жизнью? — в ее голосе нет и толики удивления. Астра со стороны слышит, насколько пустым кажется ее тон. За окном пролетает несколько голубей. — Я умею платить счета, у меня есть работа и друзья. Разве я не везунчик? —Но семьей вы так и не обзавелись? — доктор говорит с твёрдой решительностью, и ее вопрос больше походит на утверждение. —Я — карьерист, что мне ещё ответить? — разговор становится все более утомительным для неё. Астра опускает взгляд на доктора и все-таки улыбается ей. Еле заметно и криво. Лицо Дэй остаётся непроницаемым, но под тяжелым взглядом Фрэй она все-таки теряется и утыкается носом в свой блокнот, поджимая ярко-накрашенные губы. —Вы были помолвлены. У Астории дёргается глаз. Рука, до этого нервно ковыряющая штанину джинс, замерла. Вторая, лежащая на колене, потянулась к первой, чтобы машинально огладить палец, на котором раньше было золотое кольцо. Внутри все мигом похолодело, мир будто замер. Она понимала, что доктор неизбежно захочет поговорить об этом, особенно спустя три пропущенных сеанса, но сейчас это застало ее врасплох. Она не была подготовлена, чтобы обсуждать это. Эта рана не слишком свежая, но трогать ее все равно не хочется. Воспоминания отдаются ноющей болью в сердце, заставляя его пропустить несколько тяжёлых ударов. Все ее тело напрягается, и чтобы куда-то деть себя, она впивается ногтями в край дивана. Все эти дни, проведённые в компании Локи, она чувствовала себя бодро, ее переполняла энергия, несмотря на ужасные события и поджог, и сейчас собственная слабость выводила из равновесия. Астория пыталась уберечь свое израненное сердце от новых шрамов как только умела, даже если это означает, что ей сейчас придётся уйти. Последний раз, когда с ней пытались поговорить об этом, Астра взяла себе две дополнительные командировки, проведя их в другой стране за усиленной работой. Она нагружала себя до такой степени, что в какой-то момент потеряла сознание прямо во время приёма, упав на гладкий плиточный пол ресторана, где проводился аукцион. —Я не могу заставлять Вас и не собираюсь, но Вы не пробовали выговориться об этом хотя бы самой себе? Я понимаю, что длительные судебные разбирательства давят на Вас, но они скоро закончатся, и Вам больше не придётся переживать это. Диван со скрипом двигается назад, когда Астра слишком резко вскакивает со своего места. Боль, успевшая немного утихомириться, с новой силой бьет по вискам, заставляя пошатнуться. Они с доктором сталкиваются взглядами. Фрэй смотрит на нее своими большими блестящими от влаги глазами, спрятанными за оправой очков, и не знает, что ей нужно сказать. Смотря на эту маленькую женщину, так участливо разглядывающую ее, Астре вдруг стало не по себе, ее охватывала паника. Она врач, но ощущения от того, как кто-то влезает в твою душу, выворачивая тебя наизнанку и выставляя напоказ вещи, которые она не произносила вслух даже на едине с самой собой, были невыносимыми. Глаза начинает печь, и Астория не позволяет себе моргнуть. Удержаться, чтобы не расплакаться, ей удалось лишь неведомым чудом. Спустя всего секунду Астра хватает свой рюкзак и скрывается за дверью кабинета.***
Пальцы лениво перебирали страницы книги. Локи не собирался тратить своё время на подобное, но мысль узнать побольше о Богах в Мидгарде показалась ему на первых парах заманчивой. Локи помнил времена, когда в Богов верили все, без исключения, ибо неверующие сразу отправлялись под инквизицию за непринятие устоявшегося людского образа жизни. Кажется, теперь для людей с религией все значилось иначе. Он не успел спросить об этом у Астры и пришлось узнавать самому. Иного путеводителя в мире мидгардцев у него просто не было. Оказалось, что у католиков насчитывается порядком семидесяти трёх книг, но пройдясь по всем широким полкам в квартире Фрэй, Локи не нашёл даже одной. Он не знал, старался ли занять себя чтением этой книженции до тех пор, пока не вернётся рыжая или просто пытался отвлечься, но на книге третьей буквы перед глазами начали медленно расплываться. С каждым днем, проведённым в дали от Асгарда, Локи ощущал, как его смертная оболочка все сильнее слабеет. Иной раз у него могла закружиться голова, а иногда ноги сами подкашивались, и ему силами приходилось держаться, чтобы не осесть на пол. Это пугало. До чертиков, если честно. Ещё чаще ему приходилось напоминать себе, что он не способен умереть таким жалким образом. Локи усмехнулся. Для того, кто с завидной периодичностью подстраивает свою трагичную смерть, не хотеть умирать было…забавно. Он пытается сосредоточиться на том, кто кому приходился отцом или братом, и кто этот парень — Иуда, в конце концов, но когда он собирался вновь перелистнуть страницу, рука, резко ослабевшая, упала на книгу. Темное плотное марево устлало глаза, погружая его в купол пустоты. Даже звуки оживлённой улицы и лай проходящих мимо собак, разбавляемые сигналами машин, казалось, затихли. Локи, стоящий возле стеллажа с книгами, плотно зажмурился. Когда его повело назад, он успел ухватиться за край полки, опираясь на неё. Ногой нащупав кресло, Принц тяжело опустился на декоративные подушки, практически упал, и только после этого разомкнул веки. Квартира перед глазами плыла и рябила, больше напоминая скоп темно-коричневых и бордовых пятен. Почувствовав першение, Локи уже привычным жестом прижал ладонь ко рту, но кашля, к его счастью, как и крови, не появилось. Вздох облегчения перерос в болезненный стон. Он приземлился на мягкий вельвет не самым удачным образом и, приложив руку к боку, ему оставалось лишь надеяться, что старая, но никак не заживающая рана не разойдётся. Это было бы лишней морокой и очередной тратой времени. Локи зло сжал переносицу пальцами, стараясь сморгнуть наваждение и избавить себя от темноты перед глазами. Когда голова перестала кружиться, Локи свободно откинулся на спинку кресла, подпирая лоб своей прохладной ладонью. Он взглянул в самое большое окно в квартире, пробегаясь глазами по улице перед домом. «Камаро» на стоянке не было. И никакой записки тоже. Даже дурацкого рисунка не оставила. Взгляд случайно зацепился за мольберт, стоящий поодаль. Он развернулся в его сторону, лениво разглядывая незаконченную картину. Мазки леденисто-голубого и белого превращались в реалистичную водяную гладь, такую, что до неё хотелось дотронуться, дабы убедиться, что она ненастоящая. «Искусство не рождается от счастья…» — Значило ли это, что то, что она не могла закончить картину, было хорошим знаком? Иной, взглянув на это незаконченное море, мог бы подумать об умиротворении и спокойствии в душе творца, корпящего над картиной дни и ночи, но Локи в холодных тонах видел только меланхолию, грусть и уничтожающую апатию. Локи слышал, что художники — люди не от мира сего, они иначе воспринимают действительность, и он не был таковым, но не мог полностью согласиться с этим утверждением. Он заметил, что Астория рисовала всегда, независимо от ее настроения. Она бралась за карандаш во время разговоров и обсуждений, рисовала на чем приходилось, а художественные принадлежности прятала в своих прическах или за ухом. Астра оставила один из своих блокнотов на столе в гостиной, и Локи нашёл там все: здания, улицы, отдельные фонарные столбы или скамейки, которые, видимо, показались ей симпатичными, иные пейзажи Лондона, животные и прочие вещи, на которые он бы вряд ли обратил внимание. Что-то было нарисовано мелками, что-то тушью, что-то простым карандашом или вовсе ручкой. Перелистывая блокнот, Локи увидел, что она потратила целых три страницы на изображения обычных голубей. Рядом Астория скрепкой зацепила полароидную фотографию удивительно белых птиц. Видимо, рисовать с натуры таких оживлённых созданий бывает трудно. Он аккуратно очертил пальцем края фото, но сам рисунок трогать не стал. Было бы весьма печально ненароком испортить его. Размышления прервал звук открывающейся двери. Поворота ключа Локи не услышал. Он мигом забыл о ноющей боли в теле, поднялся с кресла, выпрямляясь. —А я все думал, когда же ты явишься… — блокнот был с хлопком закрыт. Он натягивает строгое выражение лица, прежде чем обернуться. — Брат…. Другого он не ожидал. Локи вперивается взглядом, не выражающим даже капли доброжелательности, в громовержца, застывшего на пороге. Тор, одетый по всем канонам странной мидгардской моды, выглядел уставшим, с красными пятнами от напряжения на лице. Белокурые пряди были подобраны наверху в небрежный пучок, видимо, чтобы не липли к взмокшей от пота шее. Он заходился тяжелым дыханием, и Локи был уверен, что не желает знать, что его заставило так торопиться сюда. —Не делай из этого второсортный боевик, Локи. — Тор отдышался, перекладывая из рук в руки длинный чёрный зонт. — Я пришёл потолковать с тобой. —Мне не о чем с тобой разговаривать, Одинсон. — Локи безразлично передернул плечами, положил блокнот на один из стеллажей, на полку к кисточкам в банке, а сам развернулся к книгам. — И кстати, спешу заметить, что ты находишься на чужой территории. —Как ты мог так поступить? Голос Тора неожиданно дрогает. Громовержец делает несколько шумных шагов в его сторону, но Локи не спешит возвращать ему своё внимание. Он прекрасно чувствует на себе его прожигающий взгляд. Хуже было лишь от того, что смотрел Тор не с ненавистью, а с практически мученическим отчаянием. —Как «так»? — Локи тянется к толстой книге автора «Стивен Кинг», монотонно пролистывая одну страницу за другой. — На мне так много всего, что тебе, уж будь добр, придётся уточнить, что из моих деяний заставило тебя потревожить мое прекрасное времяпровождение в заточении. Слова, слетающие с языка так легко, были пропитаны ядом насквозь. И если бы они были материальны, яд этот непременно бы закапал, разъедая все, чего мог коснуться. Локи думает, что книга весьма глупа и попала на эту полку по ошибке. Он точно думает об этом, а не о том, что где-то внутри, в месте, где у обычных существ предназначалось сердце, у него что-то неприятно заскребло. Потому что он прекрасно знает, что Тор имеет в виду. Конечно, это весьма громкое заявление, ибо с каждым прожитым днём Локи все больше сомневался, есть ли у него это сердце. —Я не могу поверить, что ты так поступил! Я… — зонт задрожал у него в руках. Тор сделал ещё несколько тяжёлых шагов, ступая в мокрой после проливного дождя обуви прямо на хозяйский, ворсистый и очень дорогой ковер. — Я думал, ты умер! Я оплакивал тебя! — тон становится на порядок выше. Тор начинает швыряться руками в воздухе в попытке выразить чувства, ибо слова, видимо, застряли где-то внутри. — Я места себе не находил, пока Хеймдалль не сообщил мне, что ты здесь…. — он потратил пару секунд, подбирая подходящую, менее небрежную фразу, но в конце сдался. — …что ты здесь! Уголок губ Локи дёргается в раздражении. Раньше, когда у него была другая жизнь, когда он не успел сделать несколько непростительных ошибок, задевать терпение брата, когда он так настойчиво пытается сточить его — это, между прочим, было очень значимым достижением. Порой, его шутки над Тором были жестоки, Локи правда был Богом Озорства. Он знал, что вся его прежняя жизнь представляла собой одну ложь, что накладывалась на другую, и во всем этом он видел лишь одну единственную правду — самая жестокая шутка, это та, в которой он все ещё пытается выглядеть безразличным и сильным, даже если таковым себя не чувствовал. И от мысли, что он признает своё поражение, становилось невыносимо тошно. —Не можешь поверить, да? Правда? — Идеально выстроенный купол самоконтроля дал маленькую трещину, когда Локи нервозно передернул плечами. Он позволил себе бездумно сорваться рядом со смертной, и больше такой роскоши себе не простит — Плохо ты меня знаешь, выходит. Ты даже не представляешь себе, кто я такой. И самое забавное, что я сам не ведал об этом до какого-то момента. — Он ставит книгу на место — Но теперь это не так важно, ведь мое нынешнее предназначение — это сгнить в этом злачном мирке, в котором ты живешь по воле доброй. —Локи, пожалуйста, брось все это… Он морщится. Тор просит. Последний раз, когда Локи слышал настолько жалкий голос у громовержца, он лелейно обхаживал свою мидгардскую зазнобу, которой было предназначено умереть под влиянием Эфира в ее венах. Принц оборачивается, чтобы столкнуться с печальными глазами родственника, как оказалось, ненастоящего. Лицо у Тора осунулось сильнее с последней их встречи, на месте недельной щетины была борода, а синяки и мешки под глазами могли бы по глубине сравниться с асгардскими озёрами. —Просто пошли домой, ладно? — Тор слегка улыбается ему, уголки его губ заметно дрожат, а светлые брови, выгибающиеся домиком, делают его удивительно сильно похожим на брошенного бродячего пса. Ужасно неряшливого по виду для наследника королевской семьи. — Если ты поговоришь с отцом, он все поймет и поверит. И я тоже пытаюсь верить, даже если это не всегда бывает легко. —О нет, не смей, понятно? — Локи озлобленно щерится, а лицо искажается под тяжестью оскала. — Не смей мне говорить, что я не тот, кому можно верить! Я вам верил, а вы мне лгали! И что теперь? Ждёте от меня правды? Это так не работает, братец. —Пошли домой. Не глупи ещё сильнее, я прошу тебя. Упорно игнорируя все слова Локи, сочащиеся плохо скрываемой болью и обидой, Тор делает ещё один шаг по ковру. Более твёрдый и увесистый, будто предупреждающий, и младший Принц быстро улавливает нотки стальной решимости в голосе Тора. Локи знал его слишком хорошо: таким же тоном он обычно объявлял о своих самых безрассудных поступках, многие из которых едва не погубили целый Асгард или его самого вместе с его верной шайкой прихвостней. И поэтому Локи отступает на этот самый шаг назад. —Я не уйду без тебя. — Тор покрепче перехватывает зонт в руке, и Локи невольно косится на него. —Даже не думай. — он угрожающе выставляет палец вперёд. — Ты не подойдёшь ко мне, ясно? Не провоцируй меня. Я не собираюсь тратить своё время на бессмысленную драку. —Мне казалось, ты в заточении? Значит, времени у тебя в избытке. — Тор хмыкает, и когда сложенный зонтик у него в руке озаряется ослепляющим светом, уголки губ Локи, растянутые в нервной усмешке, стремительно опускаются вниз. По мере того, как громовержец начинает наступать, Локи одним рывком запрыгивает на кресло, до этого облюбованное им. Несколько декоративных подушек оказывается на полу. —Ты ополоумел?! — с криком праведного негодования Локи уворачивается от удара, и Мьёльнир, ведомый, очевидно, нездоровыми намерениями Тора, впечатывается в полки, стоящие позади Лафейсона. Локи слышит звук бьющегося стекла и позволяет себе лишь на одно мгновение обернуться: банки, наполненные кисточками, разлетаются осколками в разные стороны, а за ними на паркет валятся рамки с фотографиями, сувениры и дорогостоящие экспонаты, привезённые из разных стран. Оглядываясь по сторонам, Локи хватает с мольберта холст незаконченной картины, покрепче прижимая его к себе и в несколько не слишком ловких прыжков оказывается на диване. Бок простреливает ожидаемой вспышкой, и он стоически выдерживает это. Боль отражается на его лице на одно мгновение — Локи плотно сжимает губы, стискивая челюсть до звучного хруста. —Ненормальный ас, да ты пьян! — он успевает схватить блокнот с рисунками и пару книг, удерживая все в руках, но когда Тор тянется рукой к холсту, приходится все бросить за диван. Локи хватается за край картины, пытаясь отвоевать ее. —Я трезв, в отличие от тебя! Почему ты просто не можешь хоть раз послушать меня?! — Тор скалится в ответ. Локи с победной ухмылкой выдергивает холст из рук громовержца, но весь торжествующий настрой рушится, когда кулак Тора проходит насквозь и хватает его за ворот рубашки. —А как с тобой разговаривать, если ты все проблемы решаешь через грубую силу?! В тебе ноль дипломатичности! — Локи кричит в ответ, дергая Тора за край капюшона толстовки, на секунду провожая взглядом картину, упавшую на пол. Мысль о том, что он вряд ли сможет придумать объяснение произошедшего для смертной, засвербила где-то внутри. —А как с тобой по-другому, если ты даже слушать не хочешь?! Локи отцепляется от сильных рук Тора и успевает пригнуться, стоило молоту со свистом пролететь прямо над его головой. Принц выкрикивает пару нецензурных ругательств на родном языке, когда Мьёльнир, не успев остановиться, врезается своей божественной мощью в мидгардский телевизор, висящий на стене. От звука ломающейся техники зубы начинают болезненно ныть. —Не хочу! И не буду! Да кто ты такой, чтобы я тебя слушал? — крайне наглым тоном парирует Локи, толкая Тора, только чтобы успеть закрыть собой книжные полки, когда громовержец нацелился в их сторону. Он вскакивает рядом со стеллажом, раскинув руки в стороны в защитном жесте. — Нет! Только через мой хладный труп ты подойдёшь к этим книгам! Эти экземпляры стоят больше твоей жизни, я уверяю тебя! Тор останавливается в паре шагов от Локи, растерянно запустив пятерню в взъерошенные волосы, лохматя их ещё больше. —Почему ты просто не хочешь хотя бы попытаться? Отец ведь все простит, ты же знаешь. — он сбивчиво дышит, и Локи искренне не понимает, почему он не догадывается. Вспышка гнева и ненависти вспенилась в горле, и он не успевает себя остановить, взять ситуацию под контроль, вернуть себе холодное самообладание, пока людскому жилищу не пришёл безрадостный конец, и как можно громче выкрикивает Тору в лицо: —Да как же ты не поймёшь, что это я себя не прощу! Что-то похожее на злость прошипело в леденисто-голубых радужках громовержца, исчезнув, прежде чем сам Тор смог понять, было ли оно вообще. Он вздрогнул, отшатнулся, его брови озадаченно нахмурились, а рот приоткрылся с невысказанным в образовавшейся тишине вопросом: «Что? О чем ты говоришь?». Когда эмоции милостиво сбавляют обороты, Локи испытывает лишь два желания: чтобы Тор ушёл, оставив его наедине со своими демонами вины, пожирающими его изнутри, и хорошенько прочистить желудок, потому что ком в горле начал двигаться вверх. Ощущения после собственного крика были, словно расплавленный металл под кожей: в каждой вене, в каждом капилляре. Самым мерзким во всем этом было чувство собственной беспомощности и бесправности. По его позвоночнику прошелся неровный строй ледяных мурашек, посылающих электрические импульсы практически в каждую клетку тела, и Локи с шумом втянул носом воздух, мысленно считая до пяти. С самого детства это почти всегда помогало ему быстро прийти в себя и сосредоточиться на происходящем, если ситуация начинала каким-то образом выходить из-под контроля. Сейчас был тот самый случай, когда он попросту не мог обойтись без этого. Спасение Локи нашёл в единственном звуке, прорезавшемся сквозь гробовое молчание — тихий девичий всхлип ужаса, раздавшийся за спиной у Тора. Громовержец во всех красках увидел, как отчаяние в перемешку с раскаянием быстро исчезают с лица Локи, словно вода, стекающая вниз, и брюнет расплывается в широкой, злорадной улыбке. —Да… — зелёные глаза сверкают маниакальным блеском. Локи проводит языком по зубам, предвкушая собственную победу в этой перепалке. — Да, я ждал этого. Он заглянул за плечо Тора. В прихожей, озаряемым слабым светом, застыла хрупкая фигурка, облачённая в темное пальто, и неистово дрожала от увиденного. Локи спрятал испорченную картину за диван, а после, кинув на брата выразительный взгляд победителя, нарочито сильно толкнул его своим корпусом, мигом оказываясь рядом с Асторией. Крафтовый пакет из магазина, что она держала в руках, едва не упал из онемевших пальцев, но Локи успел выхватить его вместе с ее рюкзаком прежде, чем бутылка дорогого вина окажется на полу. Пакет он оставил на тумбе, а свои ладони опустил на ее напряжённые плечи, мягко и плавно касаясь. —Min Venn, ты не поверишь… — заговорщически зашептал он, наклоняясь к ней сзади, но девушка, казалось, совсем не слышала его. — …вломился, устроил погром! Я пытался его остановить. Уж лучше вызвать гвардейцев, пусть найдут на него управу. Посидит денёк другой в темнице, одумается. Руки Астры, до этого скованные спазмом напряжения, расслабились, безвольно повиснув вдоль тела. Пальто с ее плеч начало сползать вниз, и Локи аккуратно снял его, на что девушка даже не двинулась. Ее большие, широко распахнутые от шока глаза, скрытые оправой очков, медленно проходились по руинистым пейзажам своего жилища: одна из полок, разбитая в щепки, осколки, устилающие паркет под подоконником, разбросанные по гостиной вещи. По окну тянулась длинная, глубокая трещина, а каменный кофейный столик, представляющий собой исключительное дизайнерское решение лофта, оказался перевёрнут вместе со всем, что нем было. Когда она закончила изучать, ее взгляд неспешно остановился на виновнике погрома. Тор так же застыл в противоположном конце комнаты, смотря на Асторию так, словно в жизни своей до этого не видал дев. Видимо, из его светлой головы напрочь вылетели мысли о том, что жильё это кому-то принадлежит, и кто-то тут живет. Тор было открыл рот, чтобы выразить что-то, но взглянув на лицо девушки, он закрыл его обратно. У Астории непонятное выражение лица: немного разочарованное, немного обиженное, немного жалостливое, и она смотрела на виноватого громовержца, как ангелы смотрят на мучеников с картин Луи Жанмо со времён викторианской эпохи Англии. —Моя квартира… — еле слышимый выдох срывается с ее губ, она говорит совсем тихо, и чтобы уловить этот шепот, приходится напрячься. Тор успевает произнести только беспомощное «Я…» как начало своих оправданий, когда девушка задаёт ему совсем жалкий вопрос. — Зачем…? Локи немного стушевался. Руки, все ещё покоящиеся на ее плечах, уловили легкую дрожь. Он легонько давит пальцами на мышцы, разминая их, однако Астра была так поражена случившимся, что за все время не обратила на него никакого внимания. Тор опускает свои глаза вниз. Он мнётся с ноги на ногу, а потом начинает что-то сбивчиво объяснять, и объяснения эти прерываются внезапным грохотом. Телевизор, державшийся на одних молитвах после встречи в молотом, откололся от крепежа на стене, улетая экраном в пол. Астру от резкого звука ощутимо встряхивает, и Локи как-то машинально посильнее стискивает ее плечи. —И почему ты, черт возьми, прячешься за моей спиной? — этот вопрос точно был задан ему. Ее голос пустой, в нем нет злости, хотя Локи уверен, что должна быть. Он сжимает губы и не отвечает. Они оба наблюдают, как Тор подходит к телевизору, легко поднимая его руками. —Все в порядке, тут не о чем беспокоиться! Все можно починить. — громовержец подбадривающе, немного нервно и криво улыбается Фрэй, пытаясь прикрепить технику на место, но под его сильными пальцами материал начинает только трещать, расходясь паутинкой сколов. —Да оставьте же Вы его, в конце концов! — не выдерживая этого зрелища, выпаливает Астра. Локи кидает на неё взгляд, полный сочувствия. Ее голос дрожит, но он не решается больше трогать ее. — Вы избавили меня от надобности платить больше ста пятидесяти фунтов за цветное телевидение. Наверное, Вы оказали мне услугу? —Леди… — Тор запинается, кидает на Локи вопрошающий взгляд, и тот, спустя недолгую паузу, услужливо ему подсказывает. — Леди Астория, может, я могу… — он окидывает кротким взглядом погром, останавливая взор на осколках. Астра ничего ему не отвечает и только кивает в сторону ванной. Тор тут же скрывается за ее дверьми. В челюсти Астры подпрыгивает мышца, когда ее глаза опускаются, а затем снова поднимаются к удручающему виду квартиры. Ее губы сжаты в прямую линию. Серьёзная. Сухожилия скачут по сжатым костяшкам пальцев, как гитарные струны. Она злится. Астория, такая добрая и альтруистическая, действительно злится, даже если если гнев этот был больше похож на штиль, нежели на буйствующий ураган чувств. Иной раз, наверное, мысль о том, что эта девушка умеет по-настоящему гневаться, вызвала бы в нем практически детское ликование. Сейчас, смотря на нее, внутри заскреблось инородное, незнакомое ощущение, природу которого Локи не знал. Тор возвращается с длинной метлой и пластиковым совком в руках, принимаясь сгребать разбитое в единую кучку. Для Божества, чьи руки ранее занимали лишь битвы или любование прекрасными податливыми женскими телами, обычная бытовая вещь оказалась трудновыполнимой. Он явно нервничал под пристальным взглядом хозяйки квартиры. Когда стекло оказывается собрано, Тор с неповоротливой неловкостью поворачивается к ним. Он смотрит на Асторию с безмолвными извинениями во взгляде, но вслух не произносит. —Могу ли я ещё что-то сделать для Вас? — под молчаливое указания Фрэй, Тор выкидывает мусор в кухонную урну. — Хеймдалль упоминал присутствие здесь Локи, но о Вас он ни слова не сказал. — говорит он, будто это могло что-то изменить. Астра выпрямляется, а после делает небрежный жест рукой в сторону двери. В ее всегда добрых и нежных глазах отражался арктический холод, который был способен заморозить всех присутствующих на расстоянии нескольких метров — настолько явно она излучала злость, что Локи, не чувствительному к морозам, захотелось накинуть на себя тёплую мантию. —Похоже, Вы сделали уже достаточно, Ваше Величество. Прошу вас. Тор смущённо трёт ладонью шею, оборачивается к ней уже на пороге, но не говоря ничего, выходит, удивительно тихо закрывая за собой дверь, не забыв прихватить свой зонтик. Локи облегченно выдыхает и потягивается, ощутив, как воздух вокруг него сразу стал менее заряженным. Астра бредёт в середину гостиной и тяжело опускается на развороченный диван. Локи кидает на неё осторожный взгляд. Что-то не так. Он подходит ближе, широким жестом смахивает разбросанные вещи на полу, а после садиться на ковёр перед диваном. Локи поднимает глаза и смотрит на Асторию снизу вверх. Она застыла, как мраморное изваяние: руки, сжатые в кулаки, покоятся на коленях, плечи идеально выпрямлены, а отсутствующий взгляд направлен куда-то глубоко в себя. Что-то было не так до того, как она пришла домой. Ему кажется, что погром ее не так сильно беспокоит, но нечто уже успело произойти, и это стало последней каплей в чаше ее терпения на сегодня. Локи щёлкнул костяшками, начиная нервно переминать пальцы. Он больше не чувствовал себя победителем. Более того, вид расстроенной Астории почему-то выводил из колеи. Он успел привыкнуть к ее, казалось, нескончаемому оптимизму. Да эта дурочка чуть не умерла дважды, а после задорно пошлёпала по коридорам букинистского магазина, перед этим догадавшись перелезть через турникет. Ее настрой умудрялся компенсировать удрученное настроение Локи. А оно таковым было не редко, ибо в последнее время поводов для радости не подворачивалось. Что-то неустанно витало над его головой, оставляя за собой лишь холодное, склизкое послевкусие. Может быть, это и есть утрата? И вот сейчас она…ох. Приглядевшись получше, Локи увидел, что нос ее покраснел, щеки покрылись розовыми пятнами, а глаза под очками опасно заблестели. Лафейсон знал, что не умел успокаивать людей или подбадривать, он не представлял, что в такие моменты нужно говорить человеку, чтобы ему стало легче. У Фригги это всегда блистательно получалось и, видимо, это единственная вещь, которой он у неё так и не научился. Локи тянется к ее ладони, легонько дотрагиваясь до нее. Кулак неохотно разжимается, и он касается ее мизинца своим, сцепляя их вместе. Ее кожа все такая же тёплая и мягкая, и он сомневался, что прикосновение его ледяной сущности может оказать успокаивающий эффект. Вопреки его ожиданиям, она крепко обхватывает его палец, но не двигается с места, даже не смотрит на него, однако он видит хороший знак в том, что девушка немного сутулиться и выдыхает. Раздражение на Тора отходит на второй план, давая место чувству вины. С каждой секундой молчания Локи ощущает, как вина эта раскрывается внутри, будто огромный алый бутон, а шипы от стебля врезаются в лёгкие, делая дыхание затруднительным. Наверное, подводить людей, которые к нему непозволительно добры, было его главной способностью. Он тянется ко второй ее руке, увенчанной кольцами, но останавливается, когда девушка чуть наклоняет голову вбок, и он видит что-то, что, скорее всего, видеть не должен был — красный, сочный широкий след, который тянулся по ее щеке, уходя на скулу и заканчиваясь возле самого уха. Когда несколько волнистых прядей отделяются от общей причёски, он замечает тонкую царапину на нежной коже, оставленную чем-то острым. Несвойственное желание подбодрить девушку оттесняется чем-то уже знакомым, темным. Локи ощущал себя как после прыжка в ледяную воду в самый разгар зимы — резкая смена температуры в воздухе от собственного гнева обжигала его прямиком до самых костей и заставляла затаить дыхание в зловещем спокойствии. Внутри что-то дёрнулось и кольнуло, когда в его голову неожиданно врезалась такая простая, но одновременно странная и жестокая мысль, навеивающая догадку о произошедшем. —Астория? — Локи привстает на коленях и тянется рукой к ее волосам, чтобы заправить их за уши, но девушка вскакивает с дивана, словно заведённая, прежде, чем он успевает хотя бы дотронуться до неё. —Нужно работать. У нас много дел. К тому же, надеюсь, ты будешь рад, я нашла кое-что по камням. — она смотрит куда-то поверх него, хочет уйти, но Локи не даёт ей сделать это, крепко ухватившись за тонкое запястье. Астра дергает руку и, когда она не поддаётся, нехотя опускает глаза, чтобы впервые за день взглянуть на Принца. Локи сам не знал, почему остановил ее. Злость густо обволакивала каждую клеточку его организма, туманя зрение и напрочь отключая здравый смысл. Кончики пальцев горели от скапливающейся в них магии, а на язык так и просились самые ужасные заклинания. Ему захотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть, но девы — нежные создания, которых нужно оберегать, даже если они являются бравыми войнами, способными свергнуть одним махом стадо огненных драконов. Астория не была воинственной как Сиф, она даже не выглядела сильной, как раз-таки наоборот, и сейчас с неё будто смыли все яркие краски, оставив невзрачную серость. Что-то произошло, да, точно. —Я ненавижу это! — он рявкает слишком громко, и вовремя улавливает дрожь в руке, которую слишком крепко сжимал. — И я не собираюсь смотреть на твоё скисшее лицо! Брови Астры ползут вверх от такого заявления, она тихо пропискивает извинения и, вместо того, чтобы предпринять еще одну попытку вытянуть руку из хватки, застывает на месте, распахнув глаза, словно олень в свете фар. В ожидании. Локи, смотря на неё, видел, что она не двигалась и просто ждала…чего-то. Чего-то, что закономерно следует за криком. Локи прекрасно видит это, и начинает сильнее ненавидеть все происходящее. —Поэтому у меня есть предложение… — он находит в себе силы придать голосу более успокаивающий оттенок. Он злиться не на неё, конечно же. Локи отпускает теплую веснушчатую руку, отсаживаясь, чтобы она поняла, что он не собирается ее трогать. Астра усаживается обратно на диван, и Принц раскрывает перед ней ладонь. В сгустке зелёных искорок материализуются два больших билета, после чего он молча протягивает их девушке. Она кидает на него недоверчивый взгляд, а после опускает глаза. Астория молчит так долго, что Локи начал сомневаться в гениальности своего плана. —«Асгардская песнь»…. — тускло повторяет она название, написанное красивыми позолоченными буквами в центре билетов. Секунда за секундой, Локи наблюдает, как лицо девушки светлеет, а после заливается здоровым румянцем. Ее губы приоткрываются в приятном удивлении, и она быстро смахивает несколько солёных капель с глаз под очками, прежде чем подоткнуть их к носу и ещё раз прочесть содержание. — Ты зовёшь меня на свидание на пьесу о своём брате, который только что разгромил мою квартиру, в разгаре возможного апокалипсиса? Локи разводит руками в привычном широком жесте. —Первое — Тор там не главный герой. Второе — да. Будем смотреть постановку в театре на фоне неминуемой гибели всего человечества. — он хлопает себя ладонями по коленям, а после наклоняет голову вбок, внимательно следя за резкими изменёнными в ее настроении. —Ты же сказал, что больше никуда со мной не пойдёшь. — вернула она ему ранее брошенную фразу в музее. —Ты переворачиваешь мои слова. — Локи отмахивается и фыркает в напускном недовольстве, упорно игнорируя приятное тепло, отозвавшееся внутри, когда Астория резко вскинула лохматую голову и широко ему улыбнулась. Она вдоль и поперёк изучила написанное на билетах и теперь находилась на грани весёлой истерики. —Это ещё и мьюзикл! — она смеётся и быстро дрыгает ногами в воздухе, тут же резко спохватываясь и поджимая их под себя. Астория так крутилась на месте, что едва не шлёпнулась с дивана на ковёр. Локи понимает, что, несомненно, поймал бы ее, и даже не рассердился бы за неуклюжесть. — Тебе нравятся мьюзиклы? Это комбо самого ужасного, что ты мог мне предложить, я не могу поверить! — громко восклицает она, будучи, очевидно, в полном восторге. — Какое-то время я часто посещал асгардские театры. Они портили своей актерской игрой «Наследие Драконов» каждый год. — Локи подпирает щеку рукой, рассматривая ее зардевшееся лицо. Теперь ее глаза блестели отнюдь не от слез, хотя он ещё видел мокрые отпечатки под линзами, а рыжая макушка была готова загореться от радости. Локи одновременно борется внутри с думами о том, что в ее голове рокочет настоящее солнце. — Я ни за что не соглашусь на свидание. Это не мой конёк. — она откидывается на спинку дивана, не выпуская из рук билеты. — Последнее мое свидание закончилось просто ужасно. —Дружеская прогулка? — задумчиво предлагает Локи. —А мы успели стать друзьями? — ловко парирует Астра, тем самым припоминая ему вчерашний разговор. Локи не собирается признавать, что она смогла подловить его на этом. — Мероприятие для двух деловых партнёров? Идём, чтобы поглумиться над необдуманными поступками моего брата, которые едва не погубили Асгард? — тут же находится он, на что встречает хитро прищуренный взгляд карих глаз. — Ты ужасно противный. — Астория улыбается, наклоняется к нему, протягивая ладонь для рукопожатия. — По рукам. — Эй, мне тоже надо как-то развлекаться. — Локи примирительно усмехается и тянется к ней, но в самый последний момент девушка отдёргивает руку с торжествующим ликованием на лице. — Слишком медленный! Она выкрикивает это, уже скрываясь за дверью своих покоев. Локи успевает только уловить копну кудрявых волос, взмывшую в воздухе, и сонм приятных ароматов от ее духов. Видимо, все не так уж и плохо.