***
— Нет, Ренгоку-сан, я не могу поселить Вас на энгаве… Да, я знаю, что Вы можете жить в любых условиях, это не важно. Нет, в сэнто тоже не могу. И все палаты заняты… Нет, я не положу Вас на полу, и под кроватью тоже нет… Пожалуйста постарайтесь найти с ним общий язык… Он сложный человек, но Вы справитесь, я верю. Шинобу закончила перевязку голени, пока Тенген отлучился на завтрак. Переполненные надеждой янтарные глаза вызывали у нее тяжелые вздохи при каждом отказе. Им обоим тут еще лежать и лежать, как бы новый Пламенный столп не сошел с ума… Прошло три дня, и Кёджуро готов был поклясться, что у него дергается глаз. Это рослое чудовище подрывалось в несусветную рань и требовало того же самого от своего соседа. Для него не существовало слов «нет», «тишина» и «личное пространство». Односложные ответы на настырные вопросы его вечно не устраивали, но, к счастью, он имел привычку в любом разговоре скатываться к рассказам о себе любимом, которые Кёджуро успешно игнорировал. Но на четвертый день Тенген снова пробил дно. Кёджуро ни разу не дернули за это утро. Чертовски подозрительно. Настолько, что он сам с усилием разлепил глаза и прислушался к ощущениям. Предчувствие не обмануло – в волосах что-то было. Этот псих что-то сделал с его головой, пока он спал. Ренгоку осторожно пошевелился, что-то пошевелилось вместе с волосами. Не успел он прикоснуться к ним, как сёдзи распахнулись. — Блестящее доброе утро! — выкрикнул вошедший так, чтобы его наверняка услышали во всем больничном крыле. Кёджуро сел так быстро, как только мог со своими ранами, и почувствовал, как что-то звякнуло на его голове. Раны недовольно заныли, но остались незамеченными. Тенген как всегда лучезарно улыбался, держа в руках снятое где-то круглое зеркало. — Я тут решил, что тебе не помешает вкрапление яркости в твою жизнь. Посмотри на себя. Он подошел и выставил перед собой зеркало. Кёджуро испуганно вдохнул сквозь зубы. Четыре пары заколок-бабочек были прицеплены к его волосам в разных местах, зеленовато-фиолетовая заколка, явно принадлежащая Шинобу, была прямо на макушке, а другая, зеленая с красной каймой, видимо, показалась Тенгену самой красивой. Он прицепил ее спереди, соединив в крошечный хвостик вечно стоящую челку. — Т-ты!.. — Кёджуро негодовал. — Ты украл заколки у девушек! — Я же бывший шиноби, я могу блестяще достать что угодно. — Немедленно верни их! Это чужие вещи. — Вот это уже совсем не ярко! Я вообще-то старался для тебя, — возразил Тенген, но Кёджуро уже принялся снимать заколки и понял, что не может. Волосы больно дергались. — Да, чтобы ты не стряхнул их во сне, я блестяще примотал их волосами. Надежно, правда? Ренгоку хотел взвыть от безысходности. Этот человек сведет его в могилу. Сначала лишит рассудка, а потом убьет. Украл заколки, привязал к его волосам и доволен так, будто спас жизнь целой деревне. Как ему объяснить, что так нельзя?.. Целый час Тенген, ворча и фыркая, вытаскивал свою «красоту» из спутанной золотистой копны, и Кёджуро открылся новый портал в ад. Подлец с ним не церемонился, иногда дергал за пряди совершенно безжалостно, и мурашки, бегущие при этом по телу, были совсем не к месту. «Что происходит, черт возьми?» — вопрошал Кёджуро у своего тела, но оно хитро хранило свои секреты. К счастью, Тенген был слишком занят причитаниями об обесценивании себя любимого и не заметил, как чужое сердце ускоряет ритм. Непонимание собственных чувств и реакций вкупе с незадавшимся утром вызвали у Кёджуро острую волну раздражения. Когда Тенген открыл рот, чтобы выпустить в мир очередную уничтожающую чушь, он грубо оборвал его и велел немедленно вернуть заколки на места, а так же попросить прощения у их владелиц. Тенген растерянно захлопал глазами. Что это нашло на его товарища? Был бы повод так себя вести… Надо принять меры, раз он с самого утра такой нервный, и решение не заставило себя ждать.***
Шинобу с обреченным видом смотрела, как Тенген высыпал горсть заколок ей на стол со словами, что он взял их на время и ничего никому не сделал. Она уже начинала понимать Кёджуро и всерьез подумывала отправить его лежать в больницу. Отправлять куда-то Тенгена было опасно, пусть лучше чудит здесь, чем на глазах обычных людей. — Кочо, у тебя есть что-нибудь успокоительное? Мечтая только о том, чтобы он поскорее ушел, девушка подошла к шкафчику с лекарствами и прижала кулачок ко лбу, что-то вспоминая. «Тенген… Тенген… примерно девяносто пять килограмм…» Она порылась внутри и протянула ему на ладони две небольшие таблетки. — Вот, раствори в чем-нибудь, выпей и ложись. Тенген заглянул в кухню и застал «маленькую грубиянку» за готовкой. Без своих заколок она выглядела непривычно, этот низкий хвост ей совершенно не к лицу. На все помещение раздавался стук ножа по дереву, девочка быстро нарезала морковь, чтобы скинуть ее к остальной партии в крупной тарелке. Справа дымилось несколько кастрюль, аппетитно пахло каким-то супом. — Сделай чай, — сходу приказал Тенген. Аой смерила его ледяным взглядом, остановилась на глазах и вонзила нож глубоко в разделочную доску. Она умудрялась быть везде. Наливая ароматную травяную жидкость в чашку, успевала помешивать свое варево в кастрюлях, что-то туда насыпать и пробовать на вкус. Тенген невольно провел параллели со своими женами. Они тоже были мастерицы на все руки и прекрасно обеспечивали быт в их доме. — Пожалуйста, — процедила Аой, вручая ему чай. Не расщедрившись на благодарность, Тенген взял чашку и направился в палату.***
Кёджуро с сомнением смотрел на предложенную чашку. Ну очень подозрительно. Интуиция так и трубила о том, что есть какая-то опасность. Тенген мог выкинуть все, что угодно, он уже хорошо это знал. — Ну долго ты будешь уныло пялиться на нее? Кочо сказала, что хорошее средство. Тебе надо успокоиться. Ренгоку аккуратно взял емкость в руки, опасаясь, что иначе содержимое выплеснут ему в лицо. На вид обычный чай. На запах тоже ничего необычного. Тенген принес ему чай – вот что необычно. Может быть, Шинобу сама попросила его об этом в силу своей занятости? Узуй сел напротив, не сводя глаз с Кёджуро, который все не решался выпить. Это так раздражало. Он тут вообще-то доброе дело делает, какие могут быть подозрения? — Смотри, — он вдруг забрал чашку, сам сделал глоток и вернул обратно. — Не отравлено. Блестяще понял? — Спасибо, — почти искренне ответил Кёджуро, собрал всю волю в кулак и выпил чай. Возможно, ему и правда надо успокоиться. Шинобу осознала, насколько трудно это соседство, и теперь будет снабжать его успокоительными? Если так, то вполне неплохо. Кёджуро в глубине души понадеялся, что Тенген получает эквивалентную дозу транквилизаторов и адекватности один к одному. — Завтра приезжают мои жены, — начал Узуй. — Хочу блестяще познакомить их с тобой. — Зачем? — Кёджуро совершенно случайно вспомнил об обещанной расправе над своими глазами, если он будет слишком долго смотреть на них. — Ты же теперь столп. Они сами хотят посмотреть на тебя. Ренгоку чуть смутился. Тенген снова пустился в рассказы о том, как легко и ярко он убивает демонов своим прекрасным, созданным специально для него оружием. Не забыл он упомянуть и о том, какой из него блестящий стратег, и как все на миссиях только и делают, что полагаются на него. Однако на этот раз от потока болтовни начало навязчиво клонить в сон. Спустя некоторое время Кёджуро почувствовал, что голова подозрительно потяжелела, подступила легкая тошнота, а тело разом утратило способность держаться. «Чай…» — была его последняя четкая мысль, а затем он понял что падает куда-то в бок.***
Тенген был непривычно бледным и каким-то уж слишком обеспокоенным. Яркий свет больно резал глаза. Рядом мельтешила Шинобу, ее речь слилась в один неразборчивый поток. Узуй поморщился, как от удара, затем наклонился и принялся что-то делать совсем близко к чужому лицу. Кёджуро попытался сглотнуть, но почувствовал что-то у себя в горле, ощутил, как желудок заполняется чем-то теплым. Потом пришла тошнота, и сдержать ее было невозможно. Шинобу снова оказалась рядом, ее аккуратное личико пылало праведным гневом, она указала пальцем сначала на Кёджуро, затем на сломанную ключицу Тенгена. Но тот лишь грубо отмахнулся и принялся что-то делать поврежденной рукой. Мерзкая тошнота поглотила сознание.***
Когда Кёджуро проснулся, день постепенно превращался в вечер. Отвратительная горечь в горле мешала проглотить загустевшую слюну. Взгляд долго фокусировался на потолке. Рядом слышалась чья-то возня. Кёджуро безошибочно понял, чья. Этот больной ублюдок отравил его. В чае было что-то намешано. Однако следующее воспоминание озадачило его. Тенген сам выпил это. Что, если на самом деле он не виноват и вовсе не знал, что чай с подвохом? Послышались тихие шаги, затем строгий женский голос заговорил о том, что доза успокоительного была рассчитана на Тенгена, а не на Кёджуро, который легче на двадцать пять килограмм. Такая акция вполне могла закончиться гораздо хуже. — Узуй-сан, — голос Шинобу звенел, как сталь. — Если Вы еще хотя бы раз причините Ренгоку-сану вред, я буду вынуждена отправить его в больницу или в родовое поместье! Как Вам пришло в голову… Как… Узуй-сан, если Вы хороший стратег, то, пожалуйста, думайте хотя бы на один шаг вперед, прежде, чем что-то сделать! Все-таки Тенген осознанно подсунул ему этот чай. Подмешал большую дозу успокоительного, значит. Кёджуро ощутил, как в нем разгорается гнев. Шинобу сказала что-то еще про ключицу, но Тенген уже не слушал ее. Его отвлек исходящий от Пламенного столпа звук. Шинобу обернулась и ахнула: — Ренгоку-сан, как Вы? Еще тошнит? Кёджуро почти не слышал ее, испепеляя взглядом своего несостоявшегося убийцу. Не смотря на тупую головную боль, легкую тошноту и ноющие раны, он ощущал, что в состоянии забить этого человека насмерть маленьким полотенцем, которое оставила для него Шинобу. Девушка инстинктивно почувствовала, как обстановка стремительно накаляется. Тенген вот-вот падет жертвой праведного гнева пострадавшего товарища. От его ауры так и хотелось отшатнуться. — Узуй-сан, мне нужно осмотреть Вашу ключицу, идемте в мой кабинет. — Оставь меня в покое! — Ваша ключица… — почти взмолилась Шинобу. — Я сказал, брысь отсюда! — Не смей так разговаривать! Мечники удивленно обернулись на подозрительно быстро севшего Кёджуро. Янтарные глаза метали молнии, такого выражения лица на нем еще никто не видел. Шинобу глубоко вдохнула и быстро выбежала из палаты. Кёджуро успел заметить, как ее глаза самую малость заблестели. Бедная девушка… в шестнадцать лет вынуждена в одиночку управлять большим поместьем, наполовину превращенным в больницу, целыми днями выхаживает огромное число раненых, умудряясь при этом тренировать свою маленькую тсугуко и выполнять обязанности столпа. А этот нахал имеет наглость доставлять ей массу проблем и при этом так разговаривать. И как ему вообще удалось завести трех жен с таким хамским отношением к окружению? — Не смей так разговаривать с Шинобу, — повторил Кёджуро уже спокойнее, но куда более жестко и холодно. – Хватит доставлять ей проблемы. Взгляд Тенгена стал озадаченным, он чуть склонил голову и внимательно к чему-то пригляделся. Кёджуро понял, что его слова пропустили мимо ушей, и проследил за его взглядом. Багряные глаза были устремлены на его правое плечо. Очередная повязка покраснела, рана под ней опять разошлась. Тенген задумчиво поморщился и цыкнул. — Наверное, — проговорил он, — это была не самая удачная поза. Гнев Кёджуро лопнул, как мыльный пузырь, оставив после себя холодную пустоту. В эту пустоту стремительно хлынул ужас и сходу вонзил свои клыки в беззащитный хребет. «Неподходящая поза? Что он хочет этим сказать?» Неужели Тенген что-то сотворил с его бессознательным телом? Как показало сожительство, он способен на все. Неужели Тенген… надругался над ним? Нет, это же просто невозможно. Они ведь оба мужчины, так не бывает… Даже он не может быть в силах так противоречить природе. — Никогда. Больше. Не прикасайся ко мне, — выговорил Кёджуро, прикладывая все силы, чтобы голос не дрогнул. Он постарался отвести взгляд подальше, но острое зрение выцепило яркое пятно. Воротник больничной рубашки Тенгена был расстегнут на несколько пуговиц и чуть распахнут. Видимо, дело рук пытавшейся провести осмотр Шинобу. Левая ключица представляла из себя сплошной багровый кровоподтек, хотя еще недавно срасталась под хорошие прогнозы. Паузе не удалось затянуться. Шинобу вернулась с медикаментами и, не глядя на Тенгена, прошла к кровати Кёджуро, чтобы сделать перевязку. Узуй безразлично посмотрел на нее и молча вышел из палаты. — Ренгоку-сан, извините, моя вина тут тоже есть, — Шинобу чуть опустила большие глаза, начав развязывать бинт на его руке. — Я должна была заподозрить неладное. Я дала Узуй-сану успокоительное более сильного порядка, но он передал его Вам… К счастью, мы вовремя сделали промывание желудка… — Все в порядке, — Кёджуро наконец улыбнулся. — Я чувствую себя гораздо лучше. — Узуй-сан поступил крайне глупо, — Кочо отложила кровавые бинты и начала промывать ранение. — Когда Вы упали, он, вместо того, что позвать меня и какуши, сам взял Вас на руки и прибежал ко мне. Со своим несросшимся переломом! Кость снова сломалась, но он даже не заметил этого. Я пыталась убедить Узуй-сана быть осторожнее, но он накричал на меня и заставил принять свою помощь. А потом выгнал всех какуши и сам отнес Вас обратно в палату. Я никак не могла заставить его остановиться… Даже здесь Узуй-сан долго не мог определиться, как Вас лучше положить, чтобы поменьше тревожить раны, но эта все равно разошлась. Извините, что не смогла помешать ему… Кёджуро не поверил своим ушам. Шинобу не могла врать, но то, что она сказала, было настолько неправдоподобно, что он скорее поверил бы в оживших мертвецов. Тенген плюнул на свой перелом и отнес его на руках, помогал промывать желудок, а потом отнес обратно. Сам. Без всяких просьб и убеждений. Еще и думал, как его лучше положить, чтобы не повредить раны. «Не самая удачная поза…» — вспомнил он страшную фразу. Ну почему Тенген не мог выразиться более подходящим образом и не пугать товарища до седины. Шинобу видела глубокую задумчивость своего пациента и робко попросила его держать голень ровнее, но если очень сложно, то она придержит ее сама, а ему лучше прилечь… Кёджуро слишком глубоко ушел в свои мысли и просто послушался ее. У себя в голове он решал сложнейшую логическую задачу – связать образ настырного грубияна и заботливого друга. Это казалось невозможным. Выходит, внутри себя Тенген прячет нормального человека? Если да, то как его оттуда выудить? — Ренгоку-сан, Вы хорошо себя чувствуете? — Шинобу подошла к изголовью кровати, сматывая старые повязки. — Да, ничего не беспокоит. — Если вдруг Узуй-сан снова что-то сделает, пожалуйста, сразу скажите, мы переведем Вас в больницу. — Я понял.***
После того дня все изменилось. Тенген стал вести себя куда спокойнее, разговаривал меньше и больше не выкидывал свои жуткие попытки внести в чью-то жизнь больше яркости. То ли он поймал связь с глубинами небесных далей и осознал свои ошибки, то ли резко перехотел расселяться. Кёджуро познакомился с его женами и поразился еще больше. С тремя прекрасными девушками Тенген был вовсе не заносчивым вредителем, а самым настоящим любящим мужем. Каждой уделял внимание, легко утихомиривал мелкие ссоры и в целом будто на час обернулся другим человеком. Знакомство с новым столпом не на шутку взволновало молодых девушек. Хинацуру, Сума и Макио, так их звали, окружили кровать и принялись сыпать вопросами о битве с Низшей Луной. Не избалованный женским вниманием, Кёджуро не знал, куда себя деть и как правильно разговаривать, поэтому натянул одеяло до подбородка и постарался говорить как можно короче и информативнее. — Наш Тенген разрешил сидеть рядом с Вами, Вы не против? — А демон правда создавал огнестрельное оружие прямо из своего тела? — Больно, когда попадает пуля? — А они у Вас сохранились? А покажите? — Наш Тенген разрешил задавать любые вопросы, Ренгоку-сан! Правда, что у Вас очень милый братик? Кёджуро периодически бросал на Тенгена короткие взгляды, гадая, могут ли его угрозы стать реальностью, но тот лишь с улыбкой поглядывал на девушек, явно удовлетворенный их реакцией. Выкалывать красивые янтарные глаза он даже не думал. Хвала богам…***
Прошло четыре дня, и Кёджуро окончательно успокоился, перестав ждать, что умиротворенная полоса его жизни в поместье Бабочки вдруг оборвется. Наблюдая за соседом, он нехотя замечал, что тот выглядит весьма неплохо: высокий, хорошо сложенный, с красивым цветом глаз и волос, а когда молчит, то и вовсе «блестящий красавец». Не смотря на свои габариты, он двигался совершенно бесшумно и изящно, и даже умел следить за собой. Похоже, что все его восхваления себя любимого были небеспочвенны. Иногда Тенген, чувствуя на себе взгляд, стрелял глазами в ответ, и тогда Кёджуро против воли ощущал мурашки, которые возникли тогда от неаккуратных прикосновений к волосам. Откуда берется это чувство, он понятия не имел и раздражался сам на себя. Странная реакция. Неправильная реакция. Странные ощущения. Неправильные ощущения. На пятый день Шинобу пришла делать очередные перевязки. Вид ее вызывал серьезное беспокойство, словно она давно не досыпает и не доедает. Даже ставший безразличным ко всем Тенген задержал на ней взгляд дольше обычного и нахмурился. — Как Ваша ключица, Узуй-сан? — вяло спросила девушка. — Блестяще. Выглядит лучше, чем ты. — Я рада. Ренгоку-сан? Как Ваше самочувствие? — Кочо, иди полежи куда-нибудь. Шинобу удивленно обернулась. Тенген сел на своей кровати и смерил ее недовольным взглядом. — Я сам блестяще сделаю перевязку, — продолжил он. — Иди, отдохни хоть немного. — Но, Узуй-сан… — Я сказал, что справлюсь. Я шиноби и прекрасно умею делать это все. — Все хорошо, — вдруг сказал отошедший от шока Кёджуро. — Если что, я смогу постоять за себя. Шинобу была слишком усталой для моральной битвы за право перевязывать пациента и решила принять это «поражение». Ей и правда нужен отдых. К счастью, Пламенный столп ее последний пациент на сегодня. Тенген разрезал узел бинтов на руке, и Кёджуро принялся разматывать их сам. Раны почти затянулись плотными зудящими корочками и уже не нуждались в столь трепетной обработке. Тенген смочил кусочек ткани обеззараживающим раствором, обработал края. — Ты не можешь держать руку? — он сидел на чужой кровати, голос сквозил претензией, багряные глаза с недовольством уставились в янтарные, отчего Кёджуро неловко потупился. — Я держу. Тенген услышал звук боли и чуть устыдился своих слов. Ну конечно, это же выстрел, он повредил почти все самые важные мышцы. Однако Кёджуро все равно старался и ничем не выдавал свое состояние. Тенген придвинулся ближе, взял чужую кисть и положил себе на плечо. — Что ты?.. Но он не стал слушать, просто наклонил голову и тем самым прижал руку к плечу. — Я могу сам! — возмутился Кёджуро. — Мне так неудобно! Мне все равно, что ты там можешь. Кёджуро вздохнул и не стал возражать. Тенгену явно нужна помощь, ведь Шинобу намертво примотала его согнутую левую руку к телу, чтобы зафиксировать обновленный перелом. Одной рукой сделать перевязку не выйдет, поэтому Кёджуро придавил пальцами край бинта с внутренней стороны руки, чтобы получилось сделать оборот. Похоже, Тенген и в элементарной медицине разбирался неплохо, повязка вышла вполне приличная, не хуже, чем у Шинобу. — Блестяще согни колено. Он отсел на край и потянулся за новыми материалами для обработки. Кёджуро задрал больничные штаны до колена. Процедура повторялась, как и десятки раз до этого – разрезать, размотать, обработать, замотать снова. — Ты можешь не наклонять ногу? Не смотря на недовольный голос, Кёджуро ощутил странное облегчение. Наконец-то кто-то не трясся над ним, будто он полностью несамостоятелен. Наконец-то сквозь фильтр из травм в нем увидели обычного человека. Пусть Тенген был грубым, зато не жалел его, как все остальные. Перевязка закончилась. Они в две руки намотали новый бинт и завязали узел. Затем Тенген выбросил старые повязки и отнес Шинобу ее корзину. Кёджуро отчего-то неловко улыбался. Понять, от чего, он не мог. — Спасибо, — сказал он, когда Узуй вернулся на свою кровать, и получил в ответ удивленный взгляд. — Если тебе понадобится моя помощь… — Я сам со всем справлюсь. Уже на следующий день Тенген изменил своим словам. Все утро он недовольно разглядывал свои ногти – цветной лак облупился, края чуть обкололись, на некоторых были заусенцы, которые пришлось старательно отгрызть. Когда Шинобу пришла с осмотром, он с глубокой болью в голосе посетовал ей на свои проблемы. Девушка выдала ему запасную пилочку и попросила выбросить после использования. Однако на этом проблемы не закончились. С ногтями на левой руке Тенген кое-как справился, но на правой подпиливать их оказалось крайне неудобно. Видя эти мучения, Кёджуро собрался с силами и предложил свое содействие. Тенген думал около минуты, вертя пилочку между пальцами, прежде, чем фыркнуть и вложить ее в протянутую левую руку. Утро выдалось солнечное и вполне себе приятное, но холод отчетливо угадывался сквозь чистое оконное стекло. Март подходил к концу. Скоро на смену ему придет апрель, ему – май. Тенген вздохнул. Легкое чувство смущения озадачило его. Руки у Кёджуро очень теплые, но грубые, чувствуются регулярные тренировки. Правой рукой он аккуратно придерживал пальцы Тенгена, медленно водил пилочкой по кромке ногтей. Сразу понятно, что движение для него непривычное, а левая рука явно не ведущая, но он действительно старался все сделать правильно. Нервное чувство закололо под кожей, Тенген не хотел, чтобы этот «сеанс» прекращался, но и слишком долго пилить ногти не давал, иначе они будут несимметричны на разных руках. Большим пальцем он как бы невзначай погладил выступающие костяшки указательного и среднего пальцев и удивился тому, насколько это оказалось приятно. Погладить бы еще разок, но Кёджуро отложил пилочку и попросил посмотреть, хорошо ли у него получилось. Получилось просто идеально.***
Прошло еще два дня, и Тенген почувствовал себя чертовски счастливым. Кёджуро впервые засмеялся над его шуткой. Оказывается, чтобы его рассмешить, нужно совсем немного: простенькая забавная история и правильная интонация. Зато сколько всего разом испытал Тенген… Звук друга как будто перешел на другие частоты и прочно впился в его душу толстыми канатами. Он смеялся так звонко и искренне, и так ярко мерцал янтарь в его глазах. Тенген упустил момент, когда неловкая улыбка выползла на его лицо бок о бок с легким румянцем. — Ты такой яркий… — почти восхищенно сказал он. — Что это значит? — заинтересованно спросил Кёджуро. — Ты мне блестяще нравишься. Тот вдруг подозрительно прищурил глаза, и Тенген пожалел о своих словах, хотя ничего страшного в них не нашел. Звук соскочил с тех восхитительных частот на прежний уровень. — Что ты имеешь в виду? — недоверчиво спросил Кёджуро. — То, что ты… очень яркий. Мне нравится все яркое. — Мы не можем нравиться друг другу. — Это еще почему? — озадачился Тенген. — Мы мужчины. И у тебя есть несколько жен. — И что? Кёджуро не на шутку испугался. Взгляд нервно забегал, от возникшей на минуту прекрасной атмосферы не осталось и следа. Он пытался успокоить себя тем, что нравиться можно по-разному. Ему ведь нравится Шинобу, ее маленькая помощница, ему нравится его брат, и в этом нет ничего плохого. Почему же он сразу подумал о чем-то неправильном? У Тенгена три красивые жены, он ведь не может засматриваться на кого-то еще… — Что тебя блестяще смущает? Когда люди нравятся друг другу, все остальное не важно. Не будь таким ограниченным, — Тенген пожал плечами. — Я просто ни разу не слышал, чтобы люди одного пола нравились друг другу. И мне никто раньше не говорил таких слов… — Совсем никто?.. — Узуй пораженно вскинул брови. Друг отрицательно покачал головой. — Блестяще странно. — Многие считают меня странным, некоторые даже отводят детей подальше. Люди говорят, что я ни на кого не похож. Но я похож на своего отца и горжусь этим. Обычно я отвечаю, что выгляжу так, потому что переел креветок-темпура, — Кёджуро усмехнулся. — Меня нисколько не обижают чужие слова. — Ты похож на огонь, — Тенген поймал удивленный взгляд. — К черту унылых людей, Кёджуро. Идиоты ничего не понимают в прекрасном. Но я – человек искусства, и легко распознаю все яркое. — Я похож на огонь? — Блестяще верно! А знаешь, почему? — Почему? — Потому что твое лицо сейчас сгорит. Тенген громко засмеялся, а Кёджуро хлопнул себя по щеке левой рукой. Как он мог не заметить, что краснеет?.. Куда бы деться от смущения? Может быть, выброситься в окно? Нет, всего лишь первый этаж… И придушить себя тоже не выйдет. — Эй, Кёджуро, — позвал вдруг Тенген, все еще широко улыбаясь, — смотри. Не успел друг опомниться, как Узуй взял его левую руку и зажал в своих ладонях, накрыв ее сверху и снизу. — Ч-что ты делаешь?.. Кёджуро не знал, что ему сделать, отпрянуть и выдернуть руку или остаться сидеть и ждать конца этого странного акта. Что он вытворяет? Откуда это дикое странное чувство внутри? Что за безумный портал открыло это прикосновение где-то в районе солнечного сплетения? Так не бывает… Это чувство и пугающее своей неизвестностью, и радующее невесть откуда взявшейся легкостью. — Видишь? — вкрадчиво спросил Тенген. — Что? — Я тебе тоже нравлюсь. Кёджуро потерял дар речи и непонимающе открыл рот. Какой из тысячи аргументов сказать первым, чтобы опровергнуть его слова… — Ну ты ведь до сих пор не забрал руку, — Тенген широко улыбнулся, и Кёджуро, как по команде, выдернул ее и прижал к себе. — Разве ты не слышишь свои звуки? — Я… ничего не слышу… — Правда? Я думал, у всех истребителей есть одно обостренное чувство… Ты хорошо реагируешь на окружающий мир, вот и подумал, что у тебя блестящий слух. — У меня зрение. А слух слабее, чем должен быть. Я повредил уши на одной из миссий, — Кёджуро неловко отвернулся. — Очень жаль. Ты так красиво звучишь. Как-нибудь я найду яркий способ дать тебе услышать это. — Что значит, красиво звучу? — Это значит, что… значит… — Тенген озадачился, понимая, что не знает, как это объяснить. — Я слышу трепещание у тебя внутри. Это как если бы… если бы через тебя пролетела огромная стая бабочек. Оно стало очень громким, когда я взял твою руку. Твоя кровь ускорилась, и лицо опять покраснело. Это значит, что я тебе блестяще нравлюсь. А еще я вижу, что иногда ты смотришь на меня, — Тенген расхохотался, увидев, как изменилось лицо Кёджуро. — Что, думал, я ничего не замечаю? Но тот уже отвернулся от него, изо всех сил жалея, что физически не может сбежать из палаты на другой конец мира.***
Март передал апрелю свои полномочия и попрощался с согревающейся Японией на целый год. Солнце заглядывало в прохладную комнату, но Тенген кутался в одеяло. С недавних пор он считал идеальным совпадением то, что они с Кёджуро вынуждены спать лицом друг к другу: у Тенгена сломана левая ключица, у соседа – прострелено правое плечо. Благодаря этому он мог все утро смотреть на спящего и угадывать его сны. Кёджуро забавно сморщил нос и тихонько фыркнул. Тенген умиленно улыбнулся. Все ему казалось странным. Как он может спать до обеда? Почему Шинобу и ее подручная мелочь относятся к этому, как должному? Почему не укрывается в такой холод? «Пламенные столпы совсем не мерзнут?» С того мартовского дня Тенген не повторял свой маневр, но любил время от времени прокрутить в голове чудесный звук Кёджуро, когда их руки соприкоснулись. Это была не стая, а целая волна бабочек, солнечных лучей, мыльных пузырей и мельчайшей звездной россыпи. Как бы его передать, если это идеальная симфония искрящегося смеха, взволнованных вздохов, легкого перезвона прозрачных фуринов и распускания весенних бутонов? Это слишком прекрасно, чтобы просто повторить. Не существует музыкального инструмента или голоса для такой тонкой работы. Воспоминания о звуке чуть всколыхнули сонное сознание. Тенген понял, что ему недостаточно просто ставить его на повтор в мыслях. Ему нужно снова услышать его. Вдруг там появились новые ноты или увеличились какие-то интервалы? Он аккуратно протянул правую руку и прикоснулся к пальцам левой руки Кёджуро. Тот никак не отреагировал, тогда Тенген провел кончиками пальцев до теплой ладони и погладил ее, потом взял в свою руку. Для этого пришлось придвинуться к самому краю кровати, но оно того стоило. Он чуть прикусил губу от удовольствия. Конечно, это не то, что в первый раз. Сейчас Кёджуро спит, но ему явно нравится это прикосновение. Казалось, легкая улыбка вот-вот прокрадется на расслабленное лицо… Однако он снова фыркнул и начал переворачиваться на спину. Ладонь выскользнула из невесомого хвата, и Тенген прижал свою руку к щеке, пытаясь ощутить чужое тепло.***
Полторы недели спустя Тенген сидел на энгаве и наблюдал, как Кёджуро длинными прыжками преодолевает импровизированную полосу препятствий из ведер с водой, стоек для тренировочного инвентаря, граблей и прочего барахла из подсобки. «Подручная мелочь» каждый раз раскладывала предметы в новом порядке, и он должен был как можно быстрее пробежать дистанцию с первого раза. Слишком просто. Легко справляется, реакция прекрасная, координация на высоте. Холодно. Тенген негромко вздохнул и встал. Ему нужно было делать свои упражнения для восстановления перелома. Наблюдать за тренировками Кёджуро стало одним из его любимых занятий. С тех пор, как тот попрощался с костылями и перевязками, начались усердные тренировки. Кёджуро почти все время проводил на улице, оттачивал свои техники и физические навыки, даже короткие медитации предпочитал проводить на энгаве. Такая увлеченность и отдача своему делу вызывали восхищение. Несколько раз его навестила чудаковатая девчонка с розово-зелеными волосами. Шумная, разговорчивая, ее было так много, что Тенген невольно растерялся в первые мгновения. Еще и надо было как-то не пялиться на вырез ее униформы… Ренгоку пару раз тренировался вместе с ней. Похоже, он был отличным учителем – если слухи не врут, мечница подготовилась к финальному отбору всего за полгода. Тенген тоже с нетерпением ждал момента, когда сможет потренироваться с Кёджуро, но ключица срасталась неважно и не обещала легкого восстановления. Инцидент с «признаниями» забылся, Кёджуро не переставал незаметно коситься на соседа, но уже без явного смущения. Тенген был этому рад и больше не давал понять, что прекрасно все видит. Если он ощущал на себе взгляд, то, наоборот, старался как бы невзначай принять максимально эстетичную позу и дать получше рассмотреть себя. Звук Кёджуро нравился ему все больше. Неосознанно он проводил параллели между своими действиями и ответными звуками и таким образом выяснил, что друг очень ценит личное пространство, простое общение и все, из чего можно извлечь хоть какой-то опыт. Пока раненая голень не позволяла совершать слишком много перемещений, Кёджуро явно скучал, и Тенген начал утаскивать у Шинобу разные книги, чтобы со всем великодушием преподнести ему. Звук читающего был отдельным видом искусства. Тенген мог слушать его часами и неосознанно создавал ту самую прекрасную тишину, которой так не хватало раньше. — Когда ты уезжаешь? — спросил Тенген, когда они пришли в палату после обеда. — Послезавтра. — Время пролетело блестяще быстро. — И правда. Уже апрель, меня официально приняли в ряды столпов, я так рад! — Кёджуро восхищенно вертелся на месте. — Похоже, там что-то опасное. — Да, — он вдруг стал серьезным. — Это моя первая миссия такого уровня. Если верить отчетам, разумные демоны образовали группу и работают вместе. Токио находится в опасности. Ояката-сама сформирует отряды, и мы сразу отправимся на зачистку. — У тебя будет свой отряд, блестяще, — Тенген с завистью улыбнулся. — Если точнее, то два. Другой будет во главе с киноэ, а я буду координировать всех. — Да ты волнуешься! — Конечно! — выдохнул Кёджуро. — Я еще никогда не вел на такое опасное дело столько людей! Я обязан выложиться на полную и постараться уберечь каждого из них. — Ты блестящий стратег, Кёджуро. Все должно получиться. — Да! Мы все постараемся ради безопасности столицы.***
Кёджуро накинул пламенное хаори и с трепетом провел ладонью по плечу, оглаживая белую ткань. Волнение клокотало за грудиной. Все готово. Он лично познакомился с каждым из семнадцати человек и проверил их готовность. Маленькая леворукая мечница стала для него неожиданностью, но раз Ояката-сама выбрал ее, значит она хороший воин. — Кёджуро, — широкая ладонь опустилась на плечо. Он покосился влево, слегка смутившись неожиданного прикосновения. Тенген погладил его по спине и убрал руку, словно опасался тревожить лишний раз, но потом передумал, и слегка приобнял за правое плечо. Друг не успел ответить, так как словам преградил дорогу небольшой ком в горле. Лицо Тенгена замерло на одном уровне с ним. — Т-ты слишком близко… Тенген медленно потянулся вперед и коснулся губами скулы, совсем рядом с ухом. Своей неспешностью он будто дал сотню попыток остановить себя и не позволить этому случиться, но Кёджуро не воспользовался ни одной. Лицо вспыхнуло не хуже рассвета, с которым пришлось проснуться, он быстро отвернулся, схватил катану и побежал на выход, но у самых сёдзи замер и обернулся: — Когда я вернусь… Хочешь потренироваться вместе? — Обязательно! Посмотрим, чье блестящее дыхание сильнее! Кёджуро быстро попрощался с Шинобу и покинул поместье. Тенген посмотрел, как за ним запирают ворота, и сел на свою кровать. «Только попробуй не выжить, и я убью тебя.»