Легенды не умрут

Когда его меч пронзил тело Цзинь Гуанъяо, Лань Сичэнь ощутил оторопь. Но не от ужаса. Где-то в глубине души он давно знал, что из себя представляет его названный брат. Где-то в глубине души он не верил ни единому слову Цзинь Гуанъяо. Но по его венам уже бежал яд из острых клыков А-Яо. Бежал, травил его душу, тело, оставляя на стенках вен и артерий язвы. Яд выходил в организм. Яд был везде. В какой-то момент Сичэню начало казаться, что стоит ему ранить себя, как из его тела хлынет яд. Вместе с кровью, вместе с кусками органов. Это бы стало для Сичэня освобождением. Но он заперт в клетке из костей. Ему не выдрать своё сердце голыми руками, хотя очень хочется. Он прятал от всех свою грудь, где вечно были незаживающие царапины от его собственных ногтей. Он метался по пещере, но не находил покоя. А в какие-то периоды просто апатично смотрел в небо, не в силах даже руки поднять. Но это было не покоем. Лань Сичэнь хотел только закрыть глаза и больше их не открывать. Хотел покоя. Этого покоя никогда не было. Он кричал в голос, вцепившись в свои волосы, катался по земле, хохоча, как безумный. Он и был безумным. И трусливым. Лань Сичэнь из-за своей трусости не смотрел правде в глаза. И когда его вынудили узнать, что и как. Кто виноват в смерти Не Минцзюэ, Цзинь Цзысюаня, Цзян Яньли, Сяо Синчэня, кто обрёк Сун Ланя на участь быть мертвецом. С последними сложнее, но всё же Лань Сичэнь считал, что эти события случились лишь потому, что он отказался смотреть правде в глаза. Если бы он смог остановить чудовище тогда, когда оно не обладало такой властью, такой силой... Если бы он смог, то не пролилась бы кровь стольких людей. Цзинь Лин бы не остался сиротой, который сейчас вынужден справляться со своим орденом. Цзян Чэн бы не похоронил свою сестру и её мужа. На спине его брата не было бы тех шрамов. Он бы не оказался на грани жизни и смерти. Целая череда трагедий только потому, что Лань Сичэнь не смотрел правде в глаза. Такой глава ордена никому не нужен. Такой глава принесёт больше разрушений, боли и смерти. Его орден, его клан, его адепты... Они достойны лидера лучше Лань Сичэня. Он прижимал меч к своему горлу, готовясь нанести себе всего один порез. Его орден достоин лучшего. Вокруг только лес. Он не осквернит территории Гусу Лань своей кровью. Кровью труса. Только поляна, покрытая первым снегом. Его орден, его брат, его дядя... они... Достойны лучшего. Но кто-то его потревожил. Кто-то шёл прямо к нему. Мягкие шаги. Лань Сичэнь открыл глаза. Перед ним стояла белая большая собака с пурпурным ошейником. И Лань Сичэнь убрал меч, чтобы не пугать животное, и аккуратно протянул руку. Собака принюхалась и только после этого потерлась мордой о холодную ладонь, желая передать своё тепло. Тепло. От собаки исходило тепло. Она села рядом с ним, прижимаясь пушистым белым боком к Лань Сичэню, и потянулась, чтобы лизнуть его лицо. Тёплый шершавый язык, аккуратное и пушистое тепло... Впервые Лань Сичэнь ощутил, что его греет хоть кто-то. Хотя бы эта прекрасная собака, которая взялась буквально из ниоткуда. Лань Сичэнь ощутил оторопь. Лань Сичэнь обнял большую белую собаку, которая слизывала его солёные слезы. Которая просто любила его. Любила. Грела. Заботилась, как о неумелом щенке. Кто-то в лесу засвистел, собака, сорвав со лба Лань Сичэня ленту, тут же устремилась обратно в лес к своему хозяину. Несколько минут мужчина сидел на земле, пытаясь понять, что сейчас произошло. Это был плод фантазии воспаленного сознания? В его случае совсем неудивительно. Он давно уже оказался на грани. Осталось только за эту грань перевалиться... На его плечи упало что-то тёплое. Лань Сичэнь поднял покрасневшие глаза и посмотрел на Цзян Чэна, который и накинул на него свою тёплую накидку, а после грубо взял за руку, вложил во вторую ладонь налобную ленту и потянул за собой вглубь леса. Через несколько часов Лань Сичэнь уже был в Гусу, куда его буквально довёл за руку Цзян Чэн, отдав его прямо Лань Цижэню, который сделал всё, чтобы в таком состоянии главу Лань никто не видел. Только перед тем, как попрощаться, Лань Сичэнь попросил Цзян Чэна приехать ещё. С той самой белой собакой. И он сказал, что приедет, когда глава Лань будет в состоянии его принять. Но через полгода глава Лань приехал сам, прихватив несколько подарков как для главы Цзян, который смутился от такого внимания, так и для своей спасительницы. Уехал Лань Сичэнь из Юнмэна с белым щенком на руках. Он заботливо прижимал маленькое беззащитное создание к своей груди. Глаза предательски щипало. Лань Сичэнь сделал выводы. Он больше не будет раздаривать своё тепло всяким сомнительным личностям, его сила, его труд, его ум нужны его клану, его адептам, его семье... И его новому другу. А также главе Цзян.