Нестандартные способы спасения мира

      Сусаноо просыпается как обычно: раньше будильника. Он открывает глаза и над кроватью на потолке остатками предыдущего солнечного дня слабо светятся разноцветные бабочки.       На самом деле их «свет» довольно однотонный — в оттенках зеленого и голубого, — потому что в комнате темно, а бабочки нарисованы люминесцентной краской.       Пять двадцать пять утра.       Сусаноо трет глаза и переворачивается на спину, тело неповоротливое, еще сонное, тяжелое после ночи. Ему пока лениво вставать, хотя он мог бы. Все равно будильник прозвенит очень скоро. Часы возле кровати тоже светятся этим мягким зеленым — неоновым — оттенком. Орочи он приводит в восторг, и Сусаноо тоже признает, что ему нравится.       После целого года настойчивости Орочи все же удается уговорить Сусаноо переехать.       — Это не дом, а коробка, не знал, что у господина генерала порог требований, как у кошки.       — Поверь, требования Ибуки дадут фору даже тебе.       — Тогда ты позволишь своему питомцу страдать? Разве мы не должны быть в ответе за тех, кого приручили? — Орочи очень быстро приспосабливается к изменившимся «правилам игры» и находит рычаг «давления».       А Сусаноо думает о том, что хитрость — это самый большой пробел в воспитании, которое дал ему Идзанаги. Точнее ее отсутствие.       В новой квартире, в отличие от старой, потолок очень высокий. Понадобилось раздобыть достаточно высокую стремянку, чтобы Орочи смог исполнить свое желание разместить над кроватью стайку порхающих бабочек, протянувшихся от стены к стене, как млечный путь. Конечно, они могли использовать свои божественные силы для ремонта, но «в чем тогда веселье, Сусаноо?». Бывший Бог Казни предлагал тогда уж нарисовать непосредственно звезды («зачем усложнять?»), или солнце, или луну («разве не их люди обычно изображают в спальнях?»). Но Змеиный Бог скорчил очень выразительную гримасу:       — Ничего страшного, ты мне нравишься не за свой безупречный вкус.       Сусаноо тогда сложил руки на груди, немного задетый словами, впрочем, нет, он уже полностью посвятил себя обустройству кухни, и строго посмотрел на Орочи. «Не делай ничего, за что мне придется придумывать тебе наказание», — говорил довольно красноречиво его взгляд. Но в конце концов он оставил бывшего лидера Злых Богов делать то, что ему хочется, пока это достижимо с помощью красок и кисточек и не выходит за пределы их общей жилплощади.       Впрочем, кое-где в их квартире все же нашел свое место маленький рисунок луны: прямо над выключателем возле входной двери, теми же люминесцентными красками, – но его появление там — это отдельная история.       Попытки урвать еще немного сна на границе между дремой и бодрствованием дают лишь то, что воспоминания всплывают в памяти особенно яркие и живые, а время и его ощущение с одной стороны растягивается до невозможности, а с другой проходит очень быстро.       Будильник, наконец, звенит.       И Сусаноо сбрасывает с себя мечтания, теплое одеяло и столь же теплую чужую ладонь, нагретую за ночь до температуры обычного человеческого тела. Перед работой у него еще есть такие пункты как «утренняя пробежка», «душ» и «приготовление завтрака». Режим, который бывший Палач Такамагахары за годы преобразовал в соответствие с изменением эпохи.       У Сусаноо получается ловко отключить будильник, так, чтобы свет от телефона не потревожил второго обитателя кровати, который только недавно привык засыпать под свечение божественного знака на лбу Сусаноо и его татуировок.       Ноги встают на холодный пол. Брр, даже самый стойкий бог бы вздрогнул и поежился. Ремонт в квартире еще не закончен: нагревательные элементы под ламинатом уже проложили в спальне и ванной, но остались другие комнаты, общая система управления отоплением еще не настроена, поэтому пока что змеиная часть обитателей дома особенно капризна. Тут и там на полу — строительные материалы, остатки обоев, кусочки деревянной отделки, банки с краской и клеем, кисти и шпатели…       Только вот данные преграды даже в утренней полутьме не представляют для Сусаноо проблемы, зрение которого очень хорошее, а спотыкается и падает он совсем по иной причине.       Потому что его лодыжку обвивает кончик хвоста.       Приземляясь на мягкий ковер возле кровати, и ловко смягчая падение руками, Сусаноо переворачивается на спину, поднимает голову и с терпеливым вздохом мягко похлопывает по вытянувшемуся из-под одеяла длинному и роскошному змеиному хвосту. Пока его обладатель сладко и крепко спит и не собирается просыпаться раньше, чем поднимется солнце. Ирония, шутки по поводу которой Змеиный Бог упорно отказывается оценивать по достоинству.       Белая чешуя с фиолетовыми крапинками красивая и сияет, кажется, даже в полутьме. А отзываясь на похлопывание, кончик хвоста будто машет в ответ и сжимается только крепче.       И Сусаноо вздыхает вновь.       В нынешние времена высвободиться из его хватки по утрам — самая сложная битва для Сусаноо.