Апельсиновые самокрутки и зелёная лампа

⠀Феликс прорезал взглядом бежевые стены старшей школы, к потолкам шли трещины. Вокруг толпились ученики, увлечённо болтая о чём-то. Противные шумы смешивались в голове дурацким эхом, заставляющим жмурить глаза и мотать головой в попытках избавиться, или хотя бы приглушить громкие звуки, ну хотя бы немного. Подавленное настроение Ликса чуть приподнялось, как только он увидел перед собой высокую фигуру своего улыбчивого одноклассника Ли Минхо. Тот приблизился к парню и похлопал его по плечу: – Здаров, Ликс! – Давай свалим отсюда, как можно скорее! – процедил он, хватая друга за руки. – Так звонок через мину...! ⠀Мальчик увёл Минхо на первый этаж в пустующую столовую, из которой уходили последние оставшиеся дети. Традиционное место прогулов Ликса. Он расселся на низкий подоконник и утянул с собой слегка раздражённого и удивлённого мальчишку. – Прогулять первый урок, тебе ведь влетит. Голова? ⠀Ликс кивнул. Он дружил с Минхо с начальной школы. И тот прекрасно понимал, что если младшему норовит гулять на уроках, значит ему нехорошо. Ликс ненавидел громкие звуки больше, чем чертить эти равнобедренные треугольники, чтоб они провалились. – А что с лекарствами? – Да не помогают они! Нашим врачам лишь бы что-то недешёвое выписать! – скомканный кулак ударил по столешнице, безнадёжное разочарование с яростным осадком медицины, – Легче вылечить рак аскорбинкой, чем мигрень этим дерьмом, как там оно называлось! – Тише, спокойно, – Минхо прижал Феликса к себе и начал перебирать в пальцах золотистые волосы с еле заметным белым отливом, – водички? – улыбнулся он, протягивая маленькую бутылку из своего рюкзака. ⠀Пасмурный свет с окна играл бликами на пластике. Ликс принял её и раскрутил крышку. Его губы застыли у самого горлышка. Он о чём-то призадумался и отпил несколько больших глотков, втягивая воздух из бутылки, и, шурша ей, что только больше бесило. – Да блять! – он резко дёрнул рукой и расплескал немного воды на пол, – Прости... – Нормально всё, давай я тебе лучше в стакан налью. ⠀Минхо взял пустой стакан со стола напротив и аккуратно вылил в него прохладную воду. Вдвоём они сидели на подоконнике, один пил воду и ровнял дыхание, начиная легко и мило улыбаться краешками губ второму, что крутил в руке пустую бутылку. Мальчишки, заботившиеся друг о друге, лучшие друзья. И этой идиллии обязательно должны были помешать. ⠀В пустую столовую вошли трое парней: рыжеватый с коробочкой яблочного сока в чёрной кожаной куртке, обесцветченный белокурый мальчишка в серой футболке и тёмных рваных джинсах, и блондин в бежевом лаковом плаще. – Не пойти ли вам нахрен отсюда, уроды? – поздоровался Минхо. ⠀Рыжий парень усмехнулся: – Какой вспыльчивый котёнок. – Закрой-ка рот, хомяк! ⠀Хо резко встал с подоконника и вплотную подошёл к насмехающемуся Хан Джисону. Он грубо схватил его за воротник косухи и притянул к себе: – Если вы сюда пришли чайку попить, то могу посоветовать другое, более подходящее вам заведение, называется помойка! Элитное кафе вон там за школой, как раз для таких сволочей, как вы! – А ты болтливый сегодня, я помешал твоему свиданию?! – разлетевшийся по столовой крик ударял по слуху, вгрызаясь в виски, и, высасывая душу. ⠀Джисон вырвал свою куртку и отошёл на шаг, приняв позу волка в тот самый момент, когда он готов кинуться на котёнка. Но котёнок выпрямился и сжал кулаки, придавая себе устрашающий боевой стан. Оба были готовы растерзать друг друга, на обоих страшно смотреть. – Хо, не пыли, – скромно шепнул Ликс, сидящий на подоконнике. ⠀К нему почти модельной походкой подлетел блондин, оставляя двух хищников на съедение друг другу. За ним приплёлся и седовласый паренёк, застыв за широким плечом. – Так у вас здесь свидание, как жаль, что мы его прервали... – Можешь так наигранно не печалиться, Хван, что тебе надо? Хочешь сходить со мной на романтический ужин? – Ликс подмигнул, хотя внутри него всё сжалось от страха, – У тебя ведь есть мой номерок? – Завались! ⠀Хёнджин ударил кулаком по переносице. Сильно, колко и беспощадно. Феликс свалился с подоконника и распластался по полу, стараясь подняться, цепляясь за стену. Минхо повернулся к нему и воскликнул: – Ликс! ⠀Джисон схватил его сзади и поставил ловкую подножку. Град ударов посыпался на руки. Минхо развернулся, откинул от себя парня, пнул куда-то под бок и подскочил к Феликсу. За плечи потянули. – Чонин, не лезь! – крикнул Минхо, отталкивая мальчика. ⠀А Хёнджин продолжал бить Феликса, пинать его ногами под рёбра до протяжных мычаний и всхлипываний. Попытки отбиться заканчивались хрустом костей где-то внутри. Хван обвил пальцы вокруг волос Ликса и заставил его подняться. Висок парня вдавили в окно. Ноги подкашивались и тёрлись об выпирающий подоконник, а на голову давила чужая рука. Кажется, вот-вот стекло треснет. На пол что-то рассыпалось, будто бы бисер или мелкие бусинки. Будто бы бусинки стабильного дыхания и сердцебиения, потерялись. Будто бы бусинки с напылением "спокойствие", укатились. Будто бы бусинки, облегчающие жизнь и глушащие боль в голове, теперь их нет. ⠀По лбу потекла алая капелька. Минхо кричал позади, отбиваясь от Джисона и Чонина, рычал, как тигр, отбрасывал парней в столы, но те тут же поднимались и дрались с ещё большей силой, как трое монстров, борящихся за место в детском кошмаре. Их движения резкие, молниеносные, буреприносящие и гремящие. А Хёнджин игриво и плавно тянул с Феликсом, ему до чертей и бесов в пылающем взгляде нравилось смотреть на его боль и красные глазки. Он вновь ударил в живот. Ликс со стоном муки съехал ниже по окну, висок ещё упирался и давил на тихо трещащее стекло. Свободной рукой Хёнджин зажёг сигарету. Он затянулся сладким дымом и выдохнул его в глаза Феликса, тот зажмурился и закашлял. Голова сильнее разболелась, уши заложило. К губам притянули резко пахнущую самокрутку: – Кури, – приказал Хван. – Пошёл ты! ⠀Ликс оттолкнулся коленом от подоконника и бросился на парня перед собой, заваливая его вниз. Сигарета упала на пол и затлела на сероватом бетоне. Феликс расселся на чужих бёдрах и разрозил кулаком пеоновые губы. На щеке расцвело красное пятно, подобное тому, что расплылось по обоям его спальни. – Тварь, слезь с меня! ⠀Хёнджин перевернул Ликса и навис над ним. Он оставил отметину удара на острых скулах, подбородке и поднялся с тяжёлым вздохом. Сняв с себя плащ, и, откинув его на стол рядом, Хван наступил на кисти рук Феликса и присел, наклонившись над красивым окровавленным лицом. ⠀Ликс пытался вырвать руки, а Минхо докричаться до друга. Его оттаскивали за локти и били по всему телу, ноги ватные, запястья онемели, вены разорвались, а губы разбиты в мясо. Он выкрутился, толкнул Джисона и метнулся к Феликсу, утягивая его за собой. Адреналин внутри так и орал, пробирал скомканным электрическим импульсом. Друзья прислонились к подоконнику. Перед ними угрожающе встал Хёнджин. Он закурил новую сигарету и внимательно рассмотрел красные пятна, что оставил на коже Ликса. Бесподобные абстракции. От них тёмное сердце забилось чаще. – Держи своего кота на поводке, Фел. – Я тебя сейчас в поводок запихаю! – дёргаясь, крикнул Минхо. ⠀А Феликс шагнул вперёд, вырвал сигарету и махнул ногой, попав ровно в живот Хвана, отчего тот пошатнулся и упал назад. Его подхватил Чонин и дрожащий Джисон, изрисованный синяками. Тоже красиво. Хёнджин распрямился и притянул Феликса за локоть: – От тебя столько проблем, какой же ты ненасытный! – Ты просто так красиво говоришь, что прям хочется тебя заткнуть. – Не боишься? Я ведь и правда могу сделать очень больно, – глубоко и тихо нашептал Хёнджин, что кости задрожали, ударяясь друг об друга в уставшем теле, – таких, как ты надо на цепь сажать и камнями закидывать. ⠀Страх расползался по крови, напитываясь алым цветом. Феликс сжал рукой затылок Хёнджина и потянул вниз, резко выставив колено. Бледный лоб разбился о ногу и оставил на брюках незаметное кровавое пятно. А Ликс не спешил отпускать чужие волосы, он оттаскал Хёнджина туда-сюда и бросил в один из столов. Ложки, стулья и пару кружек разлетелись на пол с громким бренчанием. Все грызлись и царапались. Чонин подбежал к Феликсу, за что его одарили подножкой: – Я не посмотрю на то, что ты младше, Чонин, убирайся отсюда! – И выбирай себе друзей получше! – добавил Минхо, удерживая Джисона за ногу. ⠀Тот валялся на полу и ныл от боли. Его сильно побили. Кожу стягивало. Кровь тяжело перекатывалась по телу, густела и выплёвывалась на тёмный бетон вместе с рвотой, что разбрызгивалась кривыми хаотичными лужами. Чонин отполз от Ликса и застыл, жалобно глядя на поднимающегося Хёнджина. – Какая же ты сука, да я тебя здесь похороню! – Ты хотел сказать "засосу"? ⠀Феликс рывком чмокнул губы Хёнджина, когда тот приблизился вплотную и прыгнул к Минхо. Он схватил его за руку и вдвоём они убежали прочь из столовой. – Что это такое было? – удивление Джисона мерцало в его зрачках белесыми блёсточками. – В следующий раз я ему сигарет в задницу напихаю... ⠀Хёнджин помог Хану подняться. Оба слабо тряслись и пошатывались. – Что за безобразие здесь происходит, а ну пошли вон! – прокричала зешедшая в столовую повариха. ⠀Чонин поднял стулья, судорожно собрал ложки и подал звонкий взволнованный голос: – Извините! ⠀И они ушли. Джисон спотыкался, мычал. Всё таки Минхо сильно бьёт, а недругов совсем не щадит. Из таких стычек они оба выходили все в синяках. ⠀Зверство. Минхо дышал обрывисто и с трудом. Феликс наконец-то остановился у большого и тихого спортзала. Они дотащили друг друга до лавочек на плечах и начали испивать столько воздуха, сколько лёгкие вмещали, казалось, они вот-вот лопнут, разорвутся и смешаются со сворачивающейся прямо внутри кровью и тающим мясом. Кожа покрылась туманными разводами и бордовыми царапинами. Губы болели, словно их просто срезали. Кислорода не хватало, сколько бы они не втягивали. – Минхо... ты... идиот... – Да мы бы всё равно сцепились... – воздух в лёгкие не набирался, – только они ударили бы первыми... – только шипел на языке, как глицерин, разбавленный водой, – всё... нормально... – Прости... – Кха, ты ни в чём не виноват... Кха-кха, кхм, – прокашлялся юнец, почти задыхаясь, и, захлёбываясь комом окровавленной смятой плоти с колючими пылинками в глотке. ⠀Феликс с трудом надышался, наглотался, буквально, и начал сплёвывать в платок ошмётки крови и крошки зубов. Такие мелкие, что в багровой лужице их было совсем не видно. – Ну этот проклятый Хван ведь ненавидит меня, – с особым акцентом на "меня" начал Ликс, – если бы я не был с тобой, они бы прошли мимо. – А Джисон ненавидит меня, за то, что я лучше, потому что он дебил конченый, хах, так что мы квиты. А Чонин просто их игрушка, которая пока не понимает, что творит, оставим его на съедение его совести. – Ха-ха, лучше Джисона морды набиваешь? – Феликс слабо хихикнул, разглядывая красные пятна-лужицы, шевелящиеся на платке. – И это тоже... ⠀Пожалуй, самой явной, хоть и глупой причиной было соперничество. Минхо лучше знал математику, сдал экзамен на максимальный балл, а Джисон не добрал одного, трагедия, и уже второй год бесился по этому поводу. А ведь раньше его всегда хвалили за отличную учёбу. Пока этот выскочка Ли не вырвался... Трагедия! Наигранная. ⠀Но Джисон бы нашёл и другую причину для ненависти: подножка в третьем классе, рисунок в школьной тетрадке, в конце концов скверный быковатый характер Минхо, за который его было сложно терпеть. А раз Джисон прихвостень Хёнджина, что ненавидит Ликса до спёртого кислорода, застывающего в жилах, то повод ненавидеть Минхо есть всегда, они же с Феликсом лучшие друзья детства. ⠀И в этом кольце взаимной ненависти друг к другу лишь Феликс терялся в количестве слов "ненавидеть" и "ненависть". Даже после всех драк с Хёнджином и его компашкой, он не мог заставить себя испытывать искреннюю неприязнь. На Джисона ему было плевать, Чонину он даже немного сочувствовал, а Хёнджин – это уже совсем другая история, полная стонов боли и удовольствия, пропитанная кровью и потом, вымоченная в странных неясных чувствах и приправленная порывами грубости или нежности. – О чём задумался? – Минхо уныло распаковал коробочку пластырей. – О том, что голова сейчас просто расколится... – Тебя виском нехило приложили, там кровь течёт, – липкая полоска приклеилась на скулу и забылась, всё равно отклеется где-нибудь в коридоре. ⠀Потому они и не любили пластыри. Но Минхо всё равно шатался за ними в аптеку, как Феликс за своими ампулами. Он вынул из кармана смятую маленькую баночку белого цвета без этикетки и внимательно рассмотрел её: – Блять... Ну просто чудо! Он ещё и мои таблетки рассыпал! – Вот же! Я их выпотрошу! – заведённый пыл тоже не излечить пластырем, вообще ненужная хрень. – Да чёрт с ними, всё равно не помогали... – явное разочарование в голосе оплутало спортзал эхом, – забудь. – Когда-нибудь я подолью им рицина с валерьянкой в чай! – наверное, не забудет. – А в чём разница? – Меньше прогуливай биологию. Рицин - это яд. – А... Хах, думаешь они подпустят тебя к своему чаю? Хотя, ещё пара таких встреч в столовой и мы подружимся, – Феликс слабо хмыкнул, давясь улыбкой. – Ни за что! Тогда лучше не яд, а что-нибудь, а... как ещё можно отомстить за лекарства, накормим их парацетамолом? – Ага, и физраствором напоим. – А-ха-ха... – режущая кошачья гримаса засияла, как грань лезвия. – Всё, пошли, аптекарь, звонок с урока через три минуты, надо заныкаться в какой-нибудь угол и незаметно проскочить на литературу. И что ты вообще делаешь в гуманитарном классе? – Учусь отличать сентиментализм от романтизма, – гордо для математика. – Хорошо хоть не считать. ⠀Парни выбежали из спортзала и поднялись на второй этаж школы, к кабинету литературы. Одноклассники уже столпились, а гуляющих Джисона и Хёнджина рядом не было. Только Чонин взволнованно жалко крутился у окон. Он учился в девятом классе и его кабинет совсем не здесь. Минхо с Феликсом переглянулись. – Эй, ты чего тут забыл? – ... Хёнджин попросил передать учителю своё домашнее задание... – слабо подал Чонин, как мелкий дрожащий щенок, таких нужно забирать домой и греть, – Они с Джисоном сейчас у директора. – А, этот дурак ведь будет сдавать литературу, – нахмурился Минхо. – Я... попросил их не рассказывать о драке, но думаю они спалят вас в первую очередь, – его глаза опустились в пол, – так что... – Чонин, – Феликс уложил руку на плечо мальчишки, – ты хороший парень. ⠀На него посмотрели самым потерянным взглядом из всех возможных и робко кивнули. – А твои Хван с Ханом – нет, – сгрубил Минхо. ⠀По коридору затрещал ужасно-громкий звонок. Феликс закрыл уши руками и опустил голову. Он, прихрамывая, заплёлся в кабинет и сел на задние парты к Минхо. Чонин подошёл к преподавателю, быстро отдал какую-то стопку тетрадей и бумаг, что-то шепнул и убежал. ⠀Такой робкий, светлый и хороший парень. Феликс усмехался. ⠀Джисон с Хёнджином вошли в класс через десять минут и расселись за последний стол, слева от Минхо с Феликсом. Взгляды их скрывали злобу и темноту. Как мрачные картины Питера. – Фел, – шёпотом позвал Хёнджин, не отводя взгляда от карандаша в кулаке, – я не рассказал о вас только потому что это слишком муторно. Заикнётесь про то, что было – будет ещё, больнее и кровопролитнее. – ... Спасибо, наверное... ⠀К Хёнджину повернулся мускулистый парень с парты напротив, Со Чанбин: – Йо, вы опять сцапались? – Опять. – По пивку вечером? – Не сегодня. Есть кое-какие дела. – Чё за дела? – сорванным голосом спросил Джисон. – Нужно собаку к ветеринару сводить. – У тебя ж нет собаки? – Чанбин ткнул пальцем в трещащий экран телефона, хмурясь на глупую игру, тоска. – Завёл недавно, – Хёнджин злобно повернулся на Феликса и прожёг взором из-под длинной светлой чёлки, – у неё что-то с лапой, – и перевёл глаза на раскрасневшее предплечие с крупным синяком от пальцев Хвана, – и с башкой. – Беды? – Нет, что-то похуже. – А как зовут? – Паскуда. – чётко и безэмоционально ответил Хёнджин. – Пха, реально? ⠀Джисон с Чанбином захихикали, а Хёнджин раскрыл учебник по литературе. Он внимательно слушал слова учителя, хотя рассказывал тот очень нудно и скучно. Но Хван был так увлечён. Он любил книги, он любил чтение, он любил картины, любил рисование. И не любил, когда его отвлекали. Чанбин поворачивался и звал парня. На третий раз он получил подзатыльник учебником, на четвёртый - карандаш в плечо. Где-то справа закашлял Феликс, прикрывая рот рукой. На ладони оставались капельки крови. – Тс, паскуда, – цыкнул Хёнджин, глядя на строки. ⠀Лекция литератора совсем не заинтересовала Ликса, он сидел и перебирал пальцами по парте, настукивая какой-то знакомый ритм, кашлял, и складывал из вырванных тетрадных листов оригами-фонарики. Во лбу что-то пульсировало. Разум рассыпался и терялся во мгле. Живот крутило и рука чесалась. Минхо вяло согнул руки на парте и опустил на них голову, пытаясь отдохнуть. А Феликс пытался отдохнуть с ударением на вторую "о". Его кожа распускала по себе мелких противных мурашек. Ноги кололо невидимым иголочками. Рёбра поднывали еле заметными трещинками. А когда урок наконец закончился, Ликс даже не смог поднять себя, с этим помог Минхо, закидывая руку младшего на своё плечо. ⠀Расходившись, Феликс смог переставлять ноги сам, хоть и с отзывами боли в бёдрах и голенях. – Я в туалет схожу, – до жути бессильно промямлил он, терпел спазмы тела. – Проводить? – Всё нормально, – лжец, – если опоздаю на историю, скажи, что меня смыло. – Прямиком во вторую мировую войну, да, ладно, – а Минхо немножко весельчак и чутка шутник, он хлопнул друга по предплечию, мило прося: – не теряйся. – Ага... ⠀Феликс спустился на первый этаж в дальнее крыло к мужскому туалету, стены которого были больше пропитаны кровью, чем пол столовой. Здесь вечно кто-то дрался, порой и поножовщины устраивали, иногда и раковины ломали, и всё это Хёнджин с Феликсом. Кабинки вытянулись в ряд по левой стене, раковины - по правой одна из них была треснута, вторая без крана, третья и четвёртая выглядели вполне прилично, а от пятой отколот большой кусок кафеля. Парень подошёл к одному из кранов и открыл ледяную воду. Он вымыл руки и, приложив их к щекам, закрыл глаза от приятной прохлады. Тошнота застряла где-то в груди. Жарко, воздуха не хватало. И голова также ломалась, собиралась и снова ломалась, чтобы заново собраться по осколкам и сломиться на кусочки. Ноги чуть подкосились. Феликс опёрся на раковину и скатился вниз на корточки. – А тебе сильно плохо, – проговорили сверху. – Отвали, Хёнджин, я больше не хочу с тобой драться. – Ты каждый раз так говоришь, но я-то бью тебя первым, – спокойно процедил он, без ухмылок и мерзкого гордого тона, за такое стоило благодарить. ⠀Он присел к Ликсу и завёл прядь его чёлки за ухо пальцем. Посмотрев на парня, Феликс заметил, что на его лице расцвели бордовые следы от ударов, словно острые щёки присылали лепестками роз, но даже с ними он всё так же красив. Хёнджин приложил руку ко лбу Ликса и поднял его на ноги, удерживая за талию и руку, переброшеную через широкие плечи. – Что ты делаешь? – возмутиться было крайне... невозможно, конечности немели, а злоба сдавалась в плен эфемерной притупляющей нежности, помешанной на крови. – Пойдём домой. – Эй, ещё три урока впереди! – Плевать, – Хёнджин совсем умиротворённо вздохнул, может, в дзен вошёл с подрагивающими коленкам Ликса. – Мы одновременно уходим, не боишься за свою репутацию? – Учителям скажем, что тебе плохо, а я пошёл лечить собаку, – голос его уже бесил своей обычностью, словно всё так и должно быть, – а одноклассники будут думать, что мы как всегда где-то дерёмся. – Хёнджин, больно! – промычал Феликс. – Терпи. ⠀Глазницы защипало. Но у слёз и плача чересчур дорогая цена. Хёнджину он такую не заплатит. Пытаясь проглотить соль, затолкать её в желудок, Ликс терял мир вокруг себя. – Да какой терпи, из-за тебя мои лекарства рассыпались... ⠀Чернело, пустело, и только эти дурацкие слова оставались ясными, звучали прямо внутри: – Это те таблетки от головной боли? Я дам тебе другие. – Не сжимай здесь, болит! – и мучения были ясны. ⠀Ликса пробирало не дрожью, а жжением. Под боком тянуло неимоверно болящим синяком. Он наполнялся гневом и страданиями, как железный очаг. Острый меч словно колол в задубевшую кожу и расплёскивал по ней чёрточки коричневого и лужи багрового. – Не будь плаксой, – пусто сказал Хван, цепляясь за свой остывший фиолетовый удар на хрупком теле. – А ты будь понежнее. – Об этом будешь в постели просить. – Ай! – Феликс жалостно промычал и спустился на корточки. – Да всё-всё. ⠀Хёнджин охватил избитое тело ниже и мягче. Он закинул парня на себя, подхватил на спину. От таких его касаний хорошо. Его касания чуть глушили прорывания свежих синяков. – Хёнджи-и-ин... – Что ещё? – Бёдра... ⠀Хван сдвинул руки под чужие колени: – Так лучше? – Пошёл ты... – Засыпай. ⠀И Феликс правда провалился в полудрём, проспав половину пути. Во сне он плакал, роняя бриллианты подсоленных завываний и подслащённых покалываний на горячее и уже совсем мокрое плечо. Он оживился на пустой дороге и слез с Хёнджина. – Что, уже исцелился? – опять сраная улыбка, которую бы спичкой расплавить, но Ликс даже загляделся на неё. – Тебе тяжело. – Верно подметил, ты хоть и лёгкий, но так долго тебя тащить просто кошмарно. И у меня тоже тело болит от твоих пинков, – жаловался Хёнджин, похрустывая пальцами. – М... ⠀Дальше они плелись молча. Наконец по краям дороги рассыпались частные дома. Хёнджин остановился у двухэтажного, на вид самого обшарпанного и далёкого от остальных дома. Парень открыл калитку и пустил Ликса во двор. Они поднялись по ступенькам на крыльцо, открыли широкую бледно-винную дверь и вошли. – Иди в ванную, я сейчас принесу тебе воды и обезболивающее. – Ты ведь меня тут не убьёшь? – в самых глубоких недрах души Феликса ещё витал глухой испуг, волнующий кровь в фалангах. ⠀Хёнджина этот испуг травил. Заставлял жалеть о чём-то. О том, что не дал больше тепла, согревающего в студ, о том, что отчаянно старался вылечить все царапины и синяки, это ненормально. Не по-человечески. Он тихо фыркнул: – Вряд ли. – А бить не будешь? – Фел, я хоть раз ударил тебя в этом доме? Нет. – с нотой раздражения и какого-то странного успокоения проговорил он. – Ну, может, сегодня ударишь... ⠀Закатив глаза, Хёнджин снял плащ и повесил на крючок, разулся, расстегнул рубашку на половину и шагнул к самому лицу Феликса, бледному, украшенному веснушками и воспалениями от ещё гуляющей по памяти, словно только что прогремевшей драки. Он охватил шею руками и нежно коснулся его губ своими. Обходил царапины и жался к розовой, пунцовой коже, выдыхая на неё горьковатое тепло. Ликс отвечал подрагивающими закусываниями и сминаниями медленно двигающегося пряного рта. Он облизнул нижнюю губу, скользнул своим языком к чужому, сплёл их и вильнул к зубам, обводя ровный ряд. ⠀Поцелуй оборвался, когда Феликс устал стоять на приподнятых носочках и опустил голову на невысохшее солёно-сладкое плечо Хёнджина, без слов прося об объятиях. Его спину обвели, погладили и отпустили в ванную со слабым толчком пальцами по ягодице. ⠀Когда солнечное избитое нечто скрылось на лестнице, Хван метнулся в кухню и раскрыл холодильник. Обычно в нём три мышки и сыр с плесенью, но не тот, что дорогой, а просто испорченный, и ещё красные крупные яблоки. А в стенке куча коробок с лекарствами. И все похожие. Он перебрал блистеры и взял несколько таблеток от боли в голове и теле. Закрыв дверцу холодильника, Хёнджин схватил стакан, налил в него тёплой кипячёной воды и ушёл к Феликсу. Он прокручивал в голове мысли о том, что сегодня возможно перестарался, но это явно был не предел. У таких, как Хван, их просто нет. Или есть, маленькие хранители-ангелочки. Поднимаясь по лестнице, парень спрашивал сам себя, каково это Ликсу сейчас, сидеть на ванне и не шевелиться, дожидаясь помощи от того, кто недавно побил его, ведь это единственный человек, который правда может помочь. ⠀Дверь была распахнута. Феликс держался за края кафельной ванны и выплёвывал в неё лужицы крови. Хёнджин сел рядом, и протянул белую мелкую таблетку от боли в голове и воду: – Это от головы. ⠀Ликс проглотил её. И почти сразу ему подали другую, крупную синюю капсулу: – А это обезбол. ⠀Он выпил её, затолкав в горло с крупным глотком воды. – И... – Выход из матрицы? – вымученно спросил Феликс, глядя на красную полупрозрачную таблетку. – От судорог, мерзлоты и вот ещё для облегчения побочек. А то тебя просто вывернет. ⠀Ликс отвернулся и глубоко задышал, ухватившись рукой за бедро Хёнджина: – Не могу больше. – Знаю, Фел, но надо, давай. ⠀Он отпустил Хёнджина, выпил красную таблетку, прокашлялся и снова навис над ванной. – Последнюю, давай, – ласково прошептал Хван. – Не могу... ⠀Феликс задавился водой, воздухом и кровью. – Тогда я сам тебе её в рот засуну. Ну же, ещё чуть-чуть, потерпи. – Да не могу я, вообще всё болит... – сдавленная и израненная гортань ждала смерти, вряд ли она вынесет ещё. – Иди-ка сюда. ⠀Хёнджин усадил Феликса на свои бёдра спиной к себе. Он отодвинул его нижнюю губу большим пальцем, внимательно наблюдая за дыханием Ликса через его плечо, и положил на язык маленькую жёлтую таблетку. Поднеся ко рту стакан воды, он попросил отпивать небольшими глотками. Феликс послушно глотал воду, стараясь дышать. Его пальцы дотянулись до колена Хёнджина и схватили его со всей оставшейся внутри силой, совсем слабо, но хотя бы ощутимо, значит ещё живой. – Всё. Всё хорошо, – Хван отставил стакан на стиральную машину и обнял Феликса, укладывая на себя, – сейчас будет легче. – Если ты меня отпустишь, – Ликс опрокинул голову на грудь парня, – я больше никогда сюда не приду. – Вот это угроза. Не мямли. – Я знаю, что тебе наплевать. Всё равно не отпускай. – Мне не наплевать, я могу потерять столько приятностей и ласк, – снова насмехался, но будто с доброй нотой, хоть к нему и вряд ли применимо слово "добро", а Ликс давал даже сущему злу шансы обратиться в свет. – Тебе не нравится, когда я тебя ласкаю. – Мне не нравится, когда ты со мной играешься и не даёшь сполна насладиться собой. ⠀Хёнджин облизнул шею Феликса и высушил мокрую дорожку своим тёплым дыханием. Он прикусил белую кожу, окрасив её бледно-розовыми следами клыков. – Не больно? – Почему спрашиваешь? – И правда. ⠀Он коснулся губами щеки, усыпал мелкими поцелуями линию скулы и облизнул сухие губы. Услада зашевелилась меж лёгких. Забила сердце. ⠀Хёнджин подхватил Феликса на руки и унёс в спальню, укладывая на кровать. – Ты как? – Чуть получше, – он сам и не понимал, врал ли. – Пальцами шевелишь, жить будешь, – усмехнулся парень. – Я даже улыбаться могу. – Хах, хорошо, улыбайся... ⠀Ликс растянул губы в лёгкой улыбке. Такой живой и милой. Такой прекрасной. Хёнджин наклонился к веснушчатому лицу и прикрыл глаза. Его остановил бархатистый голос Феликса, огладивший уши тихим: "пощади". Хван застыл почти у самых губ, обводя, и, срисовывая их в мысли своим взглядом. Он притянул к себе почти не ощутимую неподвижную ладонь Феликса и чмокнул её тыльную венистую сторону, задержавшись на коже, всосав её до бедного засоса. – Хёнджин! – крикнул Джисон за окном. ⠀Хёнджин резко поднялся с тихими причитаниями: – Да твою мать, грёбаный ты Хан! ⠀Он подошёл к окну и распахнул шторы. На улице стояли Джисон и Чанбин. – Что надо?! – Ты ушёл со школы, чё случилось? – вскрикнул Чанбин, поправляя чёрные слегка кудрявые волосы. – А вы-то какого тут?! Ещё два урока же, минимум! – Так мы ушли за тобой, – орали "благородные" друзья. – Идите к чёрту! Вы шумите и пугаете Паскуду! – А, так вы к ветеринару? – назойливо, Хёнджин загорался от каждой выблеванной из паршивых ртов буквы. – Свалите! Вон! – Воу-воу, бро, не паникуй, – Джисон махал руками, забавно метался глазами и лыбился в распахнутое окно, разбить бы его голову об это пыльное стекло, – потом скажешь, что, да как, ладно? – Вон! ⠀Чанбин в спешке ушёл, волоча за собой еле идущего Джисона. Две убегающих тени, одна совсем чёрная, другая сероватая, как чайный пакет или осенние тучи. ⠀Хёнджин закрыл окно и повернулся к Феликсу: – Пх, а этот Минхо хорошо дерётся. – Ты о чём? – простыни тревожно смялись в судорожных руках. – Джисон весь в синяках и хромает, как алкаш. ⠀Тихие смешки, роняемые в пустоту, не утешали штормящую бурю внутри. Ликс, разглядывая потолок, перешёптывался так бесшумно, что его было еле слышно за эхом осеннего дуновения. – А... Извини... те. – Да плевать. Это ведь не ты. – Только не трогайте Минхо, пожалуйста! – громче ветра, удивительно. – Расслабься, не буду я его трогать, а их стычки с Джисоном между ними пускай и останутся, – Хёнджин скрестил руки на груди, кусая губы. ⠀На мгновение Феликс успокоился. И мгновение растянулось лентой, обвязавшей бантом его сознание. На смену страху пришло любопытство. – А что за Паскуда? – Моя собака, – во рту ощущался вкус прокушенной кожицы, Хван впитывал его в себя, разглядывая следы своих пороков на сливочном лице, руках. – Собака? У тебя ведь был пёс, два года назад... – Точнее, моя отмазка, – поправил он и с новой силой вгрызся теперь уже в свою щёку. – М... Хёнджин, – Феликс привстал и облокотился на кровать. – Что? – Я кушать хочу. – Проголодался? – парень подсел ближе, всё таки жалко, мизинец его мягко погладил ладонь Ликса, – Могу попозже заварить лапши, если хорошо попросишь. – Меня на твои извращения не хватит. Завари, пожалуйста, – совсем вымученно, совсем плохо, голодно. – Тебе нельзя ничего есть ещё полчаса. Хочешь принесу ромашковый чай? – А об этом просить не надо? – Ну попроси, – с интересом ответил Хёнджин. – Сделай чай, пожалуйста. ⠀И он без слов испарился и вернулся через минуту с кружкой горячего ароматного чая, поданной мученику. Феликс сделал глоток. Напиток прогрел его кости и расслабил травяным сладким жаром. – Вкусно... – довольно заулыбался он, как ребёнок. ⠀Хёнджин не слышно шепнул: – На щенка похож. – М? – Ничего. Пей. – А ты... – робко начал Ликс, отпивая кипятка с послевкусием цветочков, – знаешь в чём разница рицина, валерьянки и чая с ромашкой? – Понятия не имею. – Рицин – это яд, валерьянка – успокоительное, а ромашка – лекарство. – И зачем мне это? – сухо, пусто, это Хван, за его плевками трудно различать интерес. ⠀Но Феликс отчаянно продолжал: – Ну ирония в том, что рицин и ромашка, как лекарственная трава, противодействуют друг другу, а валерьянка – это нечто промежуточное, но при этом ты не сможешь спастись от рицина, просто выпив ромашкового чая, и в тебе не заварится валерьянка, если их смешать. – Значит это просто бессмысленная информация, как разница между ботинком и карандашом? – А в чём она? – Это две совершенно разные вещи, ботинок – обувь, карандаш – творческий инструмент, но их объединяет след, при этом ты не сможешь превратить след ноги в карандашную черту, но зато можешь нарисовать карандашом след от подошвы ботинка. ⠀Хёнджин смотрел перед собой и похрустывал пальцами. Самые разные мысли заполонили его голову: рицин, ромашковые поля, блестящие чёрные ботинки с подтёками грязи и как ими удобно крошить чьи-то зубы. – Ого... – Это тест для сумасшедших, – выпалил он. – Серьёзно? – Ага, нормальный человек не найдёт сходства, но психи мыслят чуть по-другому. Поэтому для них ясно, что общего между твоими травами и дорогой. У дорог растут одуванчики, но если ты посадишь там розы они вряд ли долго проживут. – Что-то ты заговорился... Где ты узнал про это? – Из книжки, а ты? ⠀Мысли перемешались. Феликс и не знал, какую ниточку потянуть, что вытащить из чайной пелены, чтобы Хёнджин не назвал его самого сумасшедшим. – Да само как-то придумалось... – Понятно. ⠀Хёнджин увёл взгляд на окно. Солнце скрылось за светлыми облаками. К стеклу прилип красный кленовый лист. Парень подошёл к тумбе у кровати и достал зажигалку. Придвинув к постели стул, увешанный одеждой и заставленный пустыми кружками с чайными пакетиками, ложками и травяными крошками, Хван зажёг сигарету из кармана брюк, убрал кружки и присел. Он вытянул ноги на кровать и накрыл ими голени Ликса. – Ты тяжёлый. – Не думай об этом. В чём разница между пустой кружкой и чайным пакетом? – Э... в том, что в кружке было кофе? – неуверенно предположил Феликс, глядя на одну из кружек, что Хёнджин убрал со стула на пол, в ней явно было кофе, оставившее след чёрно-коричневых лент. – А что общего? – Хёнджин выдохнул большие клубы дыма и, не дождавшись ответа от Феликса, продолжил, – В том, что и в кружку, и в пакет можно что-то положить, налить или поставить. И тебе сейчас лучше не курить, – добавил он, увидев, как увлечённо Ликс смотрел на дымящего Хёнджина. – Я и не хочу. Ты просто так эстетично куришь... – Взгляд притянуло? – ухмыльнулся Хёнджин. – Угу. И когда ты читаешь, тоже самое. – А когда пихаю в тебя таблетки, это не работает, да? – Хах, они горькие, – на лице Феликса теплилась улыбка с бледным свечением звёзд, кажется, веснушки разыгрались с лучами солнца, прорезающими светлые тучи в окне. – А ты чего хотел? – Чего-то сладкого, как твои губы. ⠀Хёнджин аппетитно облизнулся и пересел на постель к Феликсу, склоняясь сбоку: – Так вперёд. Бери их. ⠀Ликс одарил Хёнджина усталым, тягучим, плавным и, как на зло, недолгим поцелуем. Но это был поцелуй, а не "пощади". Присев обратно на стул, Хёнджин отвернулся к окну и улыбнулся своей самой искренней улыбкой. Жаль, что Феликс не увидел, наверное ему бы понравилось, ведь он улыбнулся также. Он знал, что хоть от него и отвернулись, всё хорошо. Потому что Хёнджин держал его за руку, гладил костяшки, тянулся к мизинцу и нежно щекотал его. ⠀Они молчали. Феликс отпивал свой горячий чай с запахом ромашки. Хёнджин курил апельсиновые самодельные сигареты. – Будешь? – предложил Ликс чая. – Ты хочешь ещё и косвенный поцелуй? ⠀Хван повернулся с усмешкой и принял кружку, глотнув травяного напитка со сладким привкусом таких желанных губ Феликса, таких мягких, таких красивых, таких... "У тебя такие вкусные губы," – подумал он и завис с чаем и самокруткой в руках. ⠀Они посмотрели друг на друга. Феликс улыбался. Хёнджин дышал острыми кисловатыми лентами. Феликс лежал в белоснежных одеялах и сиял в них, словно ангел, он снял горячую рубашку и остался в одних чёрных брюках и пледах. Хёнджин сидел на стуле и засматривался на сопящее голодное тело, спустя несколько минут он поднялся и ушёл в кухню, вернувшись с аппетитной лапшой. Он оставил тарелку на столе, а сам скинул с себя штаны, рубашку и завалился рядом с Ликсом, притягивал его к себе, забирая его себе, грея об него себя. Они просто лежали. Просто обнимали друг друга. – Если ты отпустишь... – Заткнись, мне холодно. ⠀Они укрылись одеялом. Они стихли. Они вздохнули. – Я отпущу тебя потом.