Тьма поглотит твою улыбку.

      — Привет, Пит.       Поприветствовав друга рукопожатием и поклонившись Кхун-Кинну, я заметил несколько телохранителей за их спинами. В руках Арма была какая-то папка. Он достал оттуда несколько листов, а после передал бумаги Кхун-Кинну, который нахмурил свои густые брови и пробежался по документам тяжелым взглядом.       Это определенно не было похоже на обычный семейный визит. Мое замешательство не осталось незамеченным Поршем, поэтому, когда все вошли в палату и плотно закрыли дверь, оставив нас снаружи, друг произнес:       — Вегаса ждет серьезный разговор.       — По поводу?       — По поводу объединения семей. — коротко объяснил Порш, чего мне было достаточно, чтобы понять, что именно происходило за закрытой дверью сейчас.       Кхун-Корн, убивший Гана и порушивший всю империю побочной семьи, словно карточный домик, принял довольно-таки неожиданное решение, о котором Вегас пока что не знал. Глава основной семьи передал свою власть Кхун-Кинну. Все бы ничего, но новый статус получил лишь он один. Вопреки моим ожиданиям, и, наверное, ожиданиям других, о восхождении Вегаса на место отца, последнее решение Кхун-Корна повернуло ситуацию не в его пользу.       Цель Корна заключалась в прекращении вражды между семьями и объединении их в одну, оставляя разделение на главный и побочный клан в прошлом. Теперь единственной и главенствующей семьей являлась основная, объединенная с побочной.       Кхун-Корн не считал проявлением жестокости лишение Вегаса его заслуженного места. Того, к чему его готовили с детства, для чего отец взращивал в нем жестокость, обучая хладнокровию и хождению по головам. Ган определенно точно перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что его смерть стала кульминацией в конфликте семей, а суровое решение Кхун-Корна стерло в порошок побочный клан.       Все это означало не только невозможность для Вегаса стать главой и попытаться собрать те крупицы бизнеса отца, которые остались, во что-то стоящее, но и серьезные изменения в его жизни, поскольку теперь и поместье, до этого бывшее их с Макао домом, перестало им являться.       Кхун-Корн решил, что лучшим вариантом в сплочении в бывшем враждующих родственников будет их буквальное объединение, означающее слияние работников обеих кланов и переселение Вегаса и Макао в дом главной семьи.       Собственно, Кхун-Макао уже какое-то время жил с нами. Он переехал в дом основной семьи еще до того, как Вегас вышел из комы. Подросток быстро привык к окружению и атмосфере, царящей в основной семье, которые совершенно точно пошли ему на пользу.       Без пагубного влияния отца, без скандалов с его молодой любовницей, про которые мне рассказывал Вегас, он словно расцвел. Получал необходимое ему внимание и поддержку, весело проводил время с братом Порша и с Господином Кхуном.       Но из двух братьев — я точно это знал — раскладу событий был рад он один, и реакция Вегаса, скорее всего, будет негативной.       Пока что по ту сторону двери было тихо, но я уже знал, что скоро Вегас начнет повышать голос. Проклинать Кхун-Кинна и ненавидеть всех вокруг, уже не имея возможности ничего изменить.       Прислушиваясь к голосу Кхун-Кинна, едва слышимому здесь, диалог мы с Поршем не продолжили, погрузившись в волнительное ожидание. Точнее, волнительное для меня одного, поскольку Поршу в общем и целом не была так сильно важна реакция Вегаса, он был озабочен скорее моим состоянием и тем, как Вегас поведет себя с Кхун-Кинном на этот раз.       Когда, ожидаемо, приглушенный голос отвечающего Кхун-Кинну Вегаса стал громче, я заметил, что все это время нервно терзал себя за заусенец, сильно расчесав кожу. Размазав по пальцу кровь, я морально приготовил себя к чему-то плохому. Не факт, что все обойдется словесной перепалкой, из-за своей вспыльчивости Вегас может начать…драку?       Надеюсь, все обойдется.       Однако, вопреки нашим с Поршем общим представлениям, все закончилось раньше и более спокойно, и внезапно открывшаяся дверь заставила нас вздрогнуть. Я отлип от стены и сразу вытянул шею, заглядывая в палату, за спинами выходящих Кхун-Кинна и телохранителей стараясь разглядеть Вегаса.       Кхун-Кинн не выглядел разозленным, лишь хмурил брови больше обычного и нервно поправлял манжет рукава по пути к Поршу.       Я не успел посмотреть на Вегаса, когда вышедшие за Кхун-Кинном телохранители закрыли за собой дверь, заставляя меня недовольно выдохнуть.       — И как? — сразу спросил Порш, на что Кхун-Кинн устало выдохнул, медленно помассировав виски.       — Не знаю, чего я от него ожидал. Он против.       — Что он сказал?       — Что не собирается вступать в нашу «крысиную» семью. И Макао не позволит.       — Ну… — произнес Порш, уперев руки в боки. — Макао уже вступил, Вегас же не заберет его силой, когда выпишется из больницы? Да и куда он собирается пойти…       — Не знаю. — ответил Кхун-Кинн даже как-то растерянно, я редко видел его таким, понимая, что сейчас он, пусть и после всего, наверное, плохого, что ему сказал Вегас, был обеспокоен данной ситуацией.       Я слушал их разговор, из-за волнения вернувшись к старой привычке и нервно покусывая губы.       — Надеюсь, он передумает, — отозвался Порш.       — Я тоже. — поддержал его Кхун-Кинн и обратился ко мне: — Пит.       — Да?       — Будь осторожнее с Вегасом. Он сейчас зол, лучше не разговаривай с ним, иначе попадешь под горячую руку.       — Хорошо, Кхун-Кинн, — пообещал я, но не был уверен в том, что смогу, поэтому спрятал свой неуверенный взгляд ото всех, поклонившись.       Кхун-Кинн кивнул мне и подозвал оставшихся приближенных охранников к себе, намереваясь отправиться домой.       Я попрощался со всеми и снова остался один, наедине с тишиной и желанием утешить Вегаса. Последнее было невозможно, но мне было интересно, что он делает по ту сторону двери сейчас.       Злится и бесится? Как в старые добрые времена ломает находящиеся вокруг вещи, стараясь выместить на них свою злость? По тишине было понятно, что ничего Вегас не крушил, но внутри меня все равно разгоралось смятение. Отсутствие шума больше напрягало, нежели успокаивало, поскольку у меня не было никаких подсказок о том, что делал сейчас Вегас в своей палате.       Кхун-Кинн говорил и о том, что Вегас может попытаться покинуть больницу, стараясь вернуть себе самостоятельность, не желая находиться в подчинении основной семьи, но я не думал, что он действительно мог так поступить.       Ему некуда было идти, да и личных средств у него пока что не было: деньги, оставленные его отцом, пока не были переданы ему. Скорее всего, он получит их в свое распоряжение уже после выписки, поэтому «побег» сейчас был бы довольно глупым решением.       Неожиданно раскрывшаяся дверь выдернула меня из размышлений, а высунувшийся из палаты Вегас, спокойно посмотревший в мою сторону, даже слегка меня напугал.       Вегас вышел ко мне и прикрыл за собой дверь, удосужив меня слабым кивком. Выглядел он усталым и словно лишенным моральных сил на перепалки и скандалы, по-простому кивнув мне. Я не успел спросить, зачем он вышел из палаты, только-только вернув в мысли вариант о его возможном побеге, который Вегас опроверг, сказав:       — Я устал, пойду в зону отдыха.       — Хорошо. — я быстро кивнул ему и, не позволив Вегасу идти впереди или позади, поравнявшись с ним, что, наверное, не осталось незамеченным им, в его компании пошел по коридору в сторону другой части больницы.       По пути наблюдая за Вегасом боковым зрением, плавно поворачивая голову и надеясь остаться незамеченным, я с тоской подметил под себя его на удивление обычный вид. Словно ничего и не случилось.       Вегас хмурил брови больше обычного, но я слишком хорошо его знал и прекрасно понимал, что внутри у него сейчас бушует стихия, что он подавлен, но показать это — не то, что он может сделать.       Как же сильно мне хотелось подбодрить его, сказать ему что-то хорошее. Щемящее где-то внутри грудной клетки чувство собственной бесполезности сопровождало меня всю дорогу до нужного нам места.       Зона отдыха, в которую мы пришли, находилась недалеко от отделения с палатами. Я слегка оторопел из-за количества пациентов, занявших почти все свободные диванчики и стулья, и исподлобья глянул на Вегаса, которого, на первый взгляд, большое количество людей совершенно не смутило.       Он спокойно двинулся в сторону пуфов в дальней части большого зала, вдали от телевизора, а я не без радости заметил, что он выбрал именно пару свободных мест, наверное, и для меня тоже.       Вегас присел на один из пуфиков и кивком указал мне на второй, приглашая сесть рядом, что я и сделал.       Здесь было довольно-таки шумно, голоса пациентов сливались с фоновым шумом телевизора, но по Вегасу не было видно, чтобы его это хоть как-то раздражало. Он уперся локтями в колени и уложил голову на сцепленные в замок руки, устроив на них подбородок.       Я знал, что Вегас не особо жаловал шумные сборища, поэтому не совсем понимал, какая извилина в его мозге из-за аварии сдвинулась настолько, что теперь шумное скопление людей его совсем не волновало.       Единственное объяснение тому, что он самостоятельно сюда пришел, пришедшее в мою голову, говорило о том, что Вегас не хотел оставаться наедине с собой и своими мыслями.       Сам Вегас бесцельно смотрел в одну точку: глубоко задумавшись, потирая большим пальцем ладонь другой руки, упираясь в нее подбородком, он медленно моргал, словно стараясь не уснуть на месте. Я, с трудом оторвавшись от рассматривания его точеного профиля, отвлекся на телевизор.       Происходящее на экране мне не понравилось, поскольку кто-то включил ужастики. Бррр. Мне хватило их на давней хеллоуинской ночи, устроенной Танкхуном, особого желания пугать себя фильмами с тех самых пор у меня не появилось.       От созерцания ужасов меня избавил человек, переключивший канал. Действие на экране сменилось на какую-то сопливую мелодраму, что уже было лучше ужастиков.       Спустя один трагичный момент я слегка охнул из-за показанного в кадре поцелуя, а после повернулся в сторону Вегаса.       Устроив голову на плече и прислонившись к стене, Вегас сидел с закрытыми глазами, грудь его слабо вздымалась под тканью больничной рубашки. Я удивленно охнул во второй раз, когда понял, что, кажется, Вегас действительно успел заснуть.       Шум на фоне сразу стал неважным, а я с трудом удержался от того, чтобы протянуть к Вегасу руку и коснуться его лица — прикоснуться к темным синякам под глазами, мягко разгладить морщинку на его переносице. Сделать хоть что-то, чтобы изменить его уставший вид.       Я ничего не могу с собой поделать.       Я не могу не беспокоиться за него, в такие моменты я себе неподвластен. Наклонившись ближе к Вегасу, я с особой осторожностью протянул руку к нему, чтобы подцепить пальцами длинную челку, разметавшуюся по лбу, и отодвинуть ее с глаз. С сердцем, в котором сейчас плескалась нежность, я позволил себе на мгновение забыть о нашей ситуации и насладиться моментом. Просто полюбоваться его умиротворением, выгравировать это выражение лица в своей голове.       Засмотревшись на него, я не сразу заметил, что его длинные ресницы затрепетали, а после он открыл глаза, быстрее, чем я успел отвернуться. Вегас сразу же посмотрел на меня, а я резко опустил руку и ощутил, как горят мои уши, словно меня только что поймали на чем-то неприличном.       Нужно было срочно что-то сказать, поскольку сейчас в глазах Вегаса плескался вопрос, а сам он, слегка сонный, продолжал рассматривать мое лицо.       — Кхун-Вегас, вам плохо? — решил спросить я, поскольку этот вопрос волновал меня изначально.       Быстро моргнув, Вегас словно вышел из транса. Он посмотрел на меня более осознанным взглядом, наверное, прочитав на моем лице чистое беспокойство, но не расслышав сам вопрос.       Я осмелился повторить:       — Вы плохо себя чувствуете? Это из-за новости об объединении семей? Может, вернетесь в палату и поспите?..       Внезапно промелькнувшая во взгляде Вегаса льдинка заставила меня пожалеть о вопросе, поскольку ответ прозвучал таким же холодным голосом, какими глазами он только что на меня посмотрел:       — Какая тебе разница? Let's not pretend that you care about me.       Я действительно переживаю за тебя, идиот!       — Я просто… — укусив себя за внутреннюю сторону щеки, на долю секунды замешкавшись из-за всплывших в голове наставлений Кхун-Кинна не лезть, я все-таки продолжил: — Не волнуйтесь из-за этого так сильно. Насколько бы сильно вы не любили своих кузена и дядю, может, стоит просто забыть о вражде?       — Кинн попросил тебя убедить меня, да?       — Нет. Ничего такого Кхун-Кинн мне не приказывал.       Глаза Вегаса потускнели, показывая, насколько сильно обсуждение основной семьи ему не нравилось. Наверное, самым глупым решением было продолжать стоять на своем, но я все же решил попытать удачу:       — Кхун-Кинн не желает вам зла, это правда. Да и Кхун-Корн тоже, вы же родственники. Может, вам просто стоит принять то, что…       Рука Вегаса, одним точным движением вцепившаяся в мою челюсть, заставила меня прерваться, превратив продолжение фразы в тихий вздох.       Охнув, я встретился с плещущейся злостью в помутневших глазах напротив. Злость отразилась и в движениях пальцев Вегаса, которыми он с силой пережал мои щеки, не позволяя мне отвести взгляд.       — Не лезь в это. И не делай вид, что беспокоишься за меня, понял?       Из-за отсутствия реакции на слова Вегас сжал мои щеки с еще большей силой.       — Do you understand me, doggie? — рыкнул он, видимо, не собираясь отпускать мое лицо без утвердительного ответа.       Сглотнув вставшую поперек горла горечь, я с трудом кивнул из-за удерживающей мою челюсть руки. Сразу после ответа мою голову отпустили, и из-за резкого движения она отклонилась в сторону.       Пока я ошарашенно смотрел на лежащий на полу ковер, с горящими из-за грубых пальцев щеками, Вегас, снова сменив интонацию, сказал:       — Иди и принеси книгу из моей палаты. Большой зеленый сборник, хочу почитать и отвлечься.       Я кивнул и стремительно поднялся, не осмелившись посмотреть в его сторону. Словно получив возможность сбежать от преследовавшего меня жестокого взгляда, быстрым шагом дошел до выхода из зоны отдыха и, лишь покинув ее, я смог нормально вдохнуть.       Коснувшись лица кончиками пальцев, все еще ощущая пульсирующую боль в челюсти, я растерянно посмотрел перед собой, уже позабыв подобную грубость Вегаса по отношению к себе.       Черт, Пит, и почему после всего, что было, и после такого — ты все еще хочешь быть с ним?       Этот вопрос крутился в моей голове всю дорогу до палаты, но ответить на него напрямую самому себе я так и не смог, зная расшифровку своих чувств лишь где-то на подкорке сознания.       Нужная Вегасу книга нашлась на тумбе около его постели, раскрытая примерно на середине. Перед тем, как взять ее, я заметил лежащий рядом крохотный черный блокнот и кучу маленьких цветных закладок, пестривших на фоне белоснежных страниц.       Кажется, это тот самый дневник, который я видел.       Зная, что так делать не стоит, и все же не удержавшись, я взял его в руки и, заранее поругав себя за любопытство, раскрыл на одной из страниц с красной закладкой.       «Мне страшно. В моей голове теперь дыра, и мне так страшно, что я…»       Дальше слова были перечеркнуты черной ручкой, из-за чего разобрать написанное не представлялось возможным.       «Я хочу вернуть свои воспоминания.»       «Я ненавижу отца, но не помнить то, как он погиб — самое ужасное чувство.»       «Я скучаю по голосу, который разговаривал со мной, пока я был в коме. Интересно, кто это был? Это точно не брат, может быть Порш?»       «Я не знаю, чей это голос, но он кажется мне таким знакомым и родным…»       Голос…       В этих строчках Вегас имел ввиду мой? Скорее всего да, ведь я так много разговаривал с ним во время посещений больницы, кажется, это не прошло бесследно.       Если он помнит мой голос, то, возможно, есть шанс, что вспомнит и меня?       Мысли об этом заставили меня лихорадочно пролистнуть несколько страниц к последним записям:       «Макао рассказал о человеке, который навещал меня, и я наделся, что он был тем самым голосом. Я хотел, чтобы он оказался кем-то близким для меня, ведь после аварии я остался совсем один. Но, к сожалению, это был Пит… Он приходил ко мне по приказу Кинна.»       «Кинн меня не понимает. И раздражает. Зачем он приставил ко мне этого горшко-голового? Он тоже меня раздражает…»       Я закусил губу, волнительно перечитывая упоминания себя по несколько раз.       «Но, думаю, Пит умнее остальных идиотов Кинна, хоть внешне и не скажешь…»       «Он хотя бы знает классику…»       Поспешно дернув страничку, чтобы перелистнуть и дочитать, я случайно выронил блокнотик на пол, что привело меня в чувство. Все это время неотрывно читающий личные записи Вегаса, я совсем забыл о его поручении.       Внезапно ощутив стыд за свои действия, я поднял блокнот и вернул его на тумбу, вместо этого взяв нужную Вегасу книгу и поспешив покинуть палату.       «Я остался совсем один. »       То, что написал Вегас, заставило мое сердце в очередной раз беспокойно затрепетать под рубашкой. Он чувствует себя одиноким… Даже имея младшего брата и кузенов, Вегас напрямую написал о желании иметь кого-то близкого рядом.       Голос… Тот факт, что Вегас слышал мой голос, пока лежал в коме, поселил в моей груди еще и решительность.       Я покинул коридор с палатами, на повороте столкнувшись плечами с каким-то человеком. Слегка отклонился в сторону из-за массивности незнакомца, невозмутимо меня толкнувшего, после столкновения и не подумавшего посмотреть в мою сторону. Он прошел до самого конца коридора и скрылся, я же пошел дальше, быстро позабыв об этом, слишком погруженный в мысли о Вегасе.       Когда я вернулся с книгой, в большом зале, на первый взгляд, все было точно так же: пожилые пациенты, играющие в шахматы, дети, дерущиеся за пульт, и другой контингент больницы, заполонивший все пространство.       Промятый пустой пуф в самом углу зала ввел меня в состояние, при котором я забыл о том, что мне было необходимо дышать. Глаза мои испуганно забегали по огромному помещению в поисках родной фигуры, которой нигде не было. Ни в противоположном углу, ни у книжной полки.       Вегас не было.       Определенно точно не было в этой комнате. Я ходил за книгой слишком долго? Он пошел в палату и мы разминулись?..       А если что-то случилось?       Подумав об этом, я вспомнил о виде загорелого затылка и деловом смокинге незнакомца, который встретился мне рядом с палатой Вегаса.       Резко сорвавшись с места и чуть не упав на скользкий больничный пол, я бросился обратно к двери. Мои дрожащие руки не с первого раза ухватились за дверную ручку, пальцы соскользнули с гладкой поверхности.       Если этот человек пришел за Вегасом, а я упустил его из-за собственной растерянной бдительности, и сейчас, возможно, с моим любимым человеком могло произойти что-то страшное — этого я себе простить не смогу.