Кинктобер по РиА

В отношениях Антоновой и Рогозиной не всё было гладко, как в сказке. была одна неприятная пятилетка, когда они разошлись, решив сделать перерыв или что-то ещё. Никто из них так и не понял, зачем они расстались. Однако, даже жизненные обстоятельства разделили их: Валя переехала из Москвы на три года. По прошествии 4 лет Валя вновь вернулась в Москву, и через два месяца ей предложили работать в ФЭС. Антонова знала, кто будет её начальницей, но думала, что это никак не повлияет. Рогозина думала также. Обе ошиблись. Девушки сходили с ума. Им снова хотелось быть вместе, почувствовать друг друга. На работе почти год они держались и почти не пересекались в живую: обмен информацией по телефону, в морг ходили лишь оперативники и эксперты. Видеться девушки могли лишь на совещаниях. Валя наслаждалась такими моментами и смотрела на Галю не мигая. Рогозина замечала эти взгляды, но держалась. В один прекрасный день девушки пересеклись в буфете и завели непринуждённую беседу. Это стало точкой новых возможностей. Кратковременные разговоры перерастали в долгие беседы, беседы в прогулки, а прогулки в вечерние посиделки, но первый шаг никто так и не сделал. До одного дня. Это был вторник. Конец рабочего дня. Из ФЭС Рогозина и Антонова вышли вместе. Валя была слишком уставшей и не хотела садиться за руль, поэтому на предложение подвезти отреагировала резко положительно. —А может ко мне? Чай попьём? Фильм посмотрим? — возле самого дома предложила патологоанатом. Долго раздумывая и колеблясь, Рогозина согласилась. Они поднялись в квартиру, включили электрический чайник и отправились на диван выбирать фильм. Что-то пошло не так. Антонова коснулась утонченной и длинной ладони начальницы, потом предплечья, плеча, спины и наконец шеи. Схватив за шею, она притянула ту и поцеловала. Отмашка. Всё началось с дерзкого поцелуя, который перерос в лёгкие покусывание, а позже— в борьбу за главенство сим действием. Губы уже нещадно кровили, но это мало кого останавливало. Рогозина и Антонова слишком долго ждали этого. Ведь на протяжении пяти лет они отказывались признаться в чувствах себе, друг другу. Однако Рогозина слишком опрометчиво решила воскликнуть вслух о своих чувствах: —Валечка, я люблю тебя и любила... Она не успела закончить, потому что Антонова вовлекает её в глубокий поцелуй. Теперь они могут насладиться друг другом. Девушки заранее знали о своих слабостях. Острые, но короткие ногти Антоновой проходятся по животу Рогозиной, царапая, оставляя борозды на всей поверхности, а потом, остановившись, впиваясь в одно место. Стон. Такой манящий стон. Галя кричала от боли и удовольствия, а Валя— от стонов девушки. Девушки до сих пор не сняли одежду, но никого это не смущало, ведь дотянуться до желанного можно и так. Кровь начинает собираться в массивные капли, но блондинка реагирует быстро. Гале теперь открывается такой вид: Валя, стоя на коленях и подняв её рубашку, слизывает кровь, целует раны, потом кусает. Металлический привкус крови возбуждает Антонову. Она готова кончить только представившейся возможности коснуться любимой. Чьи-то ноги уже явно готовы подкоситься, но сдавать позиции полковник не собирается. Она резко хватает партнёршу за волосы и тянет вверх, страстно целует, попутно начиная стягивать одежду: кофту, штаны, трусики и лиф. По телу Антоновой проходят мурашки от неожиданности. Она вздрагивает: её укусили за ключицу, потом взялись за грудь. И плавно чьи-то губы грубо сминают сосок, а свободная рука принимается за второй. Две доминантки. Это долгая, бесконечная борьба боли. Они знаю, что за эти пять лет заслужили эту боль и удовольствие. Кто-то сегодня оказывается хитрее: Антонова освобождает руки и царапает рёбра полковника. Эрогенная зона. Галя стонет и отстраняется, что даёт другой девушке возможность уложить её на диван. Рогозина кричит от боли, которая приносит ей удовольствие. Она лежит на кровати, а сверху на её бедрах сидит Валя. Такая манящая и долгожданная. И девушка решает подчиниться сегодня, ведь она видит всё вожделение в глазах подруги и слишком любит её, чтобы ей отказать. Антонова начинает раздевать полковника. Рубашка, брюки, прекрасный бордовый комплект белья— всё полетело в угол комнаты. Стон. Валя ласкает грудь Гали ртом и рукой, а второй рукой царапает и гладит живот попеременно. Она решает помучить Рогозину: быстро привстав, она с трудом перевернула её и схватила за волосы. Ещё один стон. И ещё. Комнату заполняют лишь стоны. И тут происходит то, что добивает полковника: ловкие руки проходятся неуловимыми движениями по спине и это завершается шлепком по ягодице. Вскрик и тихое, еле слышное слово: —Пожалуйста! На большее Гали не хватило. Это всё было слишком неожиданно, но где-то на подкорке сознания она знает, кто в следующий раз попросит пощады. Из мыслей её вытягивает ощущение ногтей на спине. Снова кровь. Валя с дикими удовольствием смакует её. С Гали встают, видимо для более удобного расположения. Рогозина всё же соображает, переворачивается, хватает свою жертву за волосы и опускает вниз с приказом начинать. Валя пытается сопротивляться, чтоб поиграть ещё, но видит, что подруге нужна разрядка. Она начинает водить языком и покусывать комок нервов, приносящий столько удовольствия. Настаёт время и она добавляет два пальца, но входит резко, немного болезненно. Без цели травмировать. И останавливается на секунду, смотрит на реакцию своей партнёрши и, видя на её лице переход от боли в абсолютное блаженство и слыша манящие стоны, начинает набирать темп. И слышится шёпот: —Галчонок, кончи для меня... Рука, держащая её за волосы сильно прижимает девушку к телу. Рогозина кричит, царапается одной рукой, стонет, периодически вздыхая. Её накрывает оргазм. Она отпускает волосы Вали но хватает её за ребра и подтягивает к себе, аккуратно роняя на диван. Галя, отдышавшись, подминает под себя блондинку и вводит в неё два пальца. Стоны обеих превращаются в извращённый дуэт. Рогозина задаёт рваный ритм. Валя кончает, расцарапав всё, до чего могла дотянуться. Полковник чувствует теплые струйки крови, бегущие по почти всем частям тела. Антонова, отдышавшись, слизывает часть крови и встаёт за перекисью, чтобы промыть все раны. Слыша шипение препарата на ранах, Галя задаёт вопрос: — А можно было меня не драть до крови? Антонова не находит, что ответить. Обе в тот вечер решают не " извращаться" так больше...