***
После урока литературы Арсений воодушевлённо направляется в кабинет математики к Антону. Всё прошло гладко, все выучили стихи и успели их рассказать до конца урока. Обычно такое можно назвать чистым везением. В голове играет «Bohemian Rhapsody». Он идёт чуть ли не припеваючи, плавно перебирая ногами. А почему бы и нет? В коридорах почти пусто, и он прокручивается вокруг своей оси. Покачивает бёдрами и будто плывёт по помещению. С прискоком доходит до кабинета математики. Он открывает дверь без стука, зная, что ему всегда можно, и входит с пируэтом. Когда Арсений видит Антона в не наилучшем состоянии, он теряется. Тот сидит за столом, упираясь в него лбом. Даже голову не поднимает, хотя не мог не услышать звук открывшейся двери. Арсений обеспокоенно дёргает его за плечо и спрашивает: — Что-то случилось, Антон? — Нет, — нервно произносит он. — А мне кажется, что да. Подними голову, пожалуйста, у тебя на ней останется круглое красное пятно, если будешь и дальше так сидеть, — Арсений пытается его раскачать, но выходит плохо. Он бросает попытки поднять тяжёлое тело. Берёт соседний стул и присаживается рядом, нагибается и ложится туловищем на стол — как и Антон, только голова повёрнута вбок, прямо на него. Арсений бережно и невесомо кладёт руку ему на затылок и поглаживает короткие локоны. — Расскажешь, что случилось? Антон поднимает голову. Взгляд у него, мягко говоря, подавленный. — Я всё тебе расскажу, но после уроков, хорошо? — вздыхает он. Брови слегка нахмурены, а губы поджаты. Что же произошло? — А почему именно после уроков? — Потому что мне надо подумать, а времени на рассказ истории нужно больше, чем пятнадцать минут перемены. Не волнуйся, из окна за это время не выпрыгну, — измученно смеётся он. — Дурак, — Арсений слегка хлопает его по плечу и встаёт. — Ну, хорошо. До встречи? — До встречи. Антон довольно резко встаёт с кресла, чем сначала слегка пугает Арсения. Он сокращает между ними расстояние и нежно целует — легко и чувственно, без лишних слюней и языков. Просто ласковое касание губ, чтобы Антону было спокойнее. Арсений улыбается в ответ и выходит. У него есть человек, к которому он может обратиться.***
Кабинет русского встречает его запахом старой бумаги — тот объединён с библиотекой. Паша стоит у шкафа в конце аудитории и читает корешки книг. — Привет, Паш, — Арсений проскальзывает вдоль рядов парт и садится на самую последнюю. — Привет, Арс, — говорит он, не оборачиваясь. — Что-то по поводу работы? — Не совсем. Я хотел спросить, о чём вы говорили с Русланом. — Оу, — он удивляется неожиданному опросу. — Ну он попросил меня заехать в магазин канцелярии и купить десять ватманов. А что, тебе тоже? — А почему тогда Антон такой подавленный? — Антон? — Добровольский задумывается, как лучше подобрать слова. — На него поступила жалоба от учеников. Скорее всего, он такой грустный из-за страха увольнения. — Серьёзно? А что за жалоба? — Там что-то про агрессию в сторону обучающихся. Антон доказывал, что это всё клевета, но что его одно слово против тридцати? — рассуждает Павел. — Ну да, — тихо отвечает Попов и смотрит в пол. — Спасибо, я что-нибудь придумаю. — Да не за что, — кивает Паша. Арсений выходит из кабинета русского языка.***
Антон думает над своим поведением касательно учеников. Вспоминает каждую ситуацию, за которую его могли так возненавидеть. Да, пару раз давал контрольные без предупреждения, да, мог поставить два за поведение, да, мог забрать телефон до конца учебного дня. Но Антону казалось, что это обычные меры дисциплины, которые поддерживает каждый учитель. Ещё и меняться сложно будет. Раз его воспринимают как тирана, то в случае, если он вдруг неожиданно будет мило улыбаться на следующем уроке, все подумают, что Антон Андреевич размяк, и начнут лезть на голову. Такого Шастун никогда не потерпит. Звонит телефон. На определителе номера горит «Арс (ﾉ◕ヮ◕)ﾉ*: ･ﾟ✧». — Да, что-то случилось? — Антон обеспокоен. Арсений должен быть ещё в школе, и смысл звонить тогда? — Ты у себя в кабинете? — Да, а что? — Выгляни в окно, пожалуйста, — Антон его не видит, но почему-то уверен, что Попов улыбается. — Секунду. Антон подходит к подоконнику и нагибается. Смотрит сначала на деревья, а потом замечает кое-что более интересное и застывает в шоке. На асфальте прямо под его окном белым мелом написано: «Не расстраивайтесь, Антон Андреевич». — Боже, Арсений, какой ты… Со спины раздаётся до боли знакомый голос: — Какой? Шастун оборачивается. Перед ним Арсений собственной персоной. Его ладони в мелу, как и края рукавов пиджака. Он счастлив и горд собой. Его руки расставлены в стороны, будто он сейчас подойдёт и заобнимает ошарашенного Антона. Но скорее он сам сейчас заобнимает и зацелует его. — Охуенный, — отвечает Антон. Он подходит и ныряет к нему в объятия. Запах Арсения успокаивает, как колыбель. Антон поднимает голову с плеча Попова и глубоко его целует. Обхватывает верхнюю губу и посасывает, чувствуя вкус свежести и мяты, что делает поцелуй ещё приятнее и желаннее. Ладони Арсения аккуратно сползают ниже поясницы, а когда достигают нужной точки, сжимают округлые ягодицы под слоем ткани брюк. Антон чуть отстраняется от мягких губ и опаляет их горячим выдохом. — Арсений, а как мы будем тут… — он взглядом окидывает весь кабинет. — Я кое-что придумал на этот счёт. Он чуть подталкивает его, чтобы Антон подошёл спиной к столу и откинулся на него. Шастун опирается попой о поверхность и полусидит на ней. Арсений кладёт руки на стол так, чтобы Антон не мог встать, покорно сидел и слушал то, что он скажет. — Ты что-нибудь слышал о межбедренном сексе? — шепчет Арсений, а пока ждёт ответа — целует за ухом. — Что-то было такое, а что? Хочешь? — У нас ни смазки, ни презервативов, поэтому это самый здравый вариант. — Хорошо. Я готов. Что нужно делать? — он стыдится своей неопытности и ковыряет ребро стола. — Ложись животом на стол, а дальше я сам. Антон угукает, разворачивается спиной к Арсению и делает то, что просят. Он слышит возбуждённый вздох Попова. Чувствует, как сильные руки, увитые венами расстёгивают его ремень и стягивают брюки. Всё тело будто наэлектризовано — чувствует каждое касание. Даже самое невесомое сейчас кажется тяжёлым и грузным. Арсений стягивает его трусы, и те теперь висят вместе с брюками где-то на икрах. — Так, Антон, а теперь поставь стопы накрест так, чтобы между твоими ляжками осталось небольшое пространство. — Хорошо… Он делает всё так, как ему сказали, и вдруг Антон спохватывается: — А ты дверь закрыл? — он поворачивается так, чтобы видеть лицо Арсения. Тот хлопает себя по лбу и идёт закрывать кабинет на внутренний замок. — Теперь да. — Теперь да — Антон коверкает его слова. Намеренно меняет голос, надувает губы и поднимает одну бровь. — Я тут жопой свечу, а ему всё ха-ха. — Всё, чш-ш, — шипит он. Арсений оглаживает две половинки. Большими пальцами давит на ямочки, расположенные на пояснице. Скользит ладонями по бёдрам, мнёт его задницу так, будто это пластилин или глина. Антон смущается, старается не смотреть назад. Пока Антон стоит, нагнувшись, Попов спускает свои брюки с бельём. Он подходит вплотную, ложится на Антона, стараясь не давить на него всей своей массой слишком сильно. Целует в загривок, шепчет что-то про чувства. Мозг Антона затуманен, головка иногда касается холодного стола, и от этих контрастов температур по телу идут мурашки. Арсений облизывает три свои пальца, смазывает внутреннюю сторону бёдер Антона и свой член. Осторожно толкаясь, Попов проникает между ног Антона. Там безумно мягко и нежно, тепло и приятно. Шастун хнычет от новых ощущений. Несмотря на то, что проникновение не анальное, Антон всё равно возбуждён. Эта ситуация до боли интимная для него. Он долго ждал, когда они перейдут на этот этап отношений. Арсений медленно покачивается, растягивая эйфорию и безумное наслаждение. Он целует Антона за ухом, убирает свою руку со стола и кладёт её поверх его руки, которая сжимает член. Антон дёргается и стонет от неожиданности, ему ещё никогда не дрочил мужчина. Шастун полностью доверяет Попову, поэтому убирает свою кисть и даёт возможность Арсению удовлетворить его. Попов ласкает его в темпе своих толчков. — Тебе хорошо? — горячо шепчет Арсений. — Мне так хорошо, что я сейчас из царства животных перейду в царство небесное, — выстанывает Антон. — Это мне льстит, — смеётся он. Когда Арсений чувствует, что он уже на грани, то замедляется. Движения становятся более плавными и развязными. Бархатные бёдра сжимают его ствол. Арсений, кажется, стонет чаще, чем Антон, который уже сам толкается в чужую мягкую ладонь. Последние рывки, и Арсений изливается в ноги Антона. Он резко разворачивает парня к себе, крепко держа за бёдра. Арсений встаёт на колени, взгляд Антона всё ещё мутный, как и то, чем они занимаются. Шастун не понимает, что хочет сделать Попов, пока тот не обхватывает губами его головку. Антон закрывает свой рот рукой, потому что от ощущений хочется кричать на весь лицей. Арсений кончиком языка проходится по уздечке, и Антона скручивает от оргазма. Он изливается в горячий рот Арсения, а тот слизывает всё без остатка. — Боже, Арс, не надо было… — Антон натягивает трусы, которые всё это время висели на икрах. Он спускается на колени так, чтобы сидеть с Арсением лицом к лицу. Улыбается как влюблённый дурак, хотя таким на самом деле и является. Обхватывает лицо Попова ладонями и гладит скулы большими пальцами. — Будем вытираться? — спрашивает Арсений. — Да, мы пропустили уроки и нам наверняка влетит от Белого, — выдыхает Антон и встаёт в поисках влажных салфеток. — Я скажу, что ты спрашивал у меня, как наладить коммуникацию с учениками, и слишком увлёкся. Они смеются и смотрят друг на друга. Такие дураки, но какие счастливые.