Оберегая радость

      Руку словно кололи сотнями иголок, в глаза бил свет. Юнги застонал, когда попытался поднять голову, шею замкнуло. Разлепив веки, он не сразу понял, что происходит, но начал сжимать и разжимать кулак, совершенно этого не чувствуя, будто у него там и не было никакой руки. Так же медленно, как кровь в руку, в голову втекали мысли и воспоминания. Юнги шире распахнул глаза и огляделся.       Он сидел у себя на кухне, только темнота ночи сменилась ярким днем. Все было на своих местах, холодильник гудел, в раковине посуда, на подоконнике два стакана. Не хватало только одной важной детали — Чимина.       Юнги с трудом поднял затекшее в неудобной позе тело со стула и прошаркал в коридор, прислушался. В квартире было тихо. Он подошел к входной двери. У порога стояли его кеды, Хосока, туфли мамы, и все. На полном автопилоте он пошел в свою комнату, заглянул внутрь. На кровати, раскинувшись звездой, сопел Хосок, видимо, ночью ему стало жарко. Черная подводка размазалась, вокруг глаз залегли темные тени. Воздух был такой густой, что хоть ножом режь, Юнги поморщился, подошел к окну и распахнул его настежь. В комнату ворвался свежий ветерок и шум со двора. Дышать сразу стало легче, в голове прояснилось.       События вчерашнего вечера вихрем пронеслись в голове, но их истинность оставляла сомнения. Наличие Хосока и стойкого запаха перегара, конечно, нельзя было отрицать, но вот то, что он половину ночи сидел на кухне вместе с Чимином и они разговаривали… Ему точно это не приснилось?       Страдальческий стон с кровати заставил Юнги повернуться, и взгляд мазнул по белым крыльям, прислоненным к дверному косяку. И он вспомнил, как эти самые крылья дрожали за плечами хрупкого парня и с них сыпались блестки, вспомнил, как мягкие глаза были близко-близко, так что он разглядел плещущуюся в них жизнь, вспомнил, как по щекам стекала звездная пыль. Сердце трепыхнулось и забилось о ребра, словно просясь на волю. Не приснилось.       — закрой окно, не лето же… — хрип, отдаленно похожий на человеческий голос, вытащил Юнги из воспоминаний.       — да тут дышать нечем, этилового спирта больше, чем кислорода.       — холодно, — Хосок завозился и завернулся в одеяло до самого носа. — Голова болит…       — хорошо, что есть чему болеть. Чимину спасибо скажи, это он твое пьяное тело не бросил на произвол судьбы.       Пьяное тело долго молчало, видимо, собирая в кучу остатки мозгов и мыслей, а потом открыло один глаз:       — а где Чимин?       — я бы тоже хотел это знать.       — в смысле? — Второй глаз тоже открылся, и вместе они уставились на Юнги с недоумением и беспокойством.       — в прямом.       — Мин Юнги! Прекрати мне голову морочить! Она у меня и так раскалывается! Ответь нормально, не будь задницей!       Хосок, надо отдать ему должное, смог сесть и попытался даже встать на ноги, но сделал это слишком быстро и плюхнулся обратно. Лицо его побледнело, затем приобрело легкий зеленоватый оттенок, он прижал одну руку ко рту и выпучил глаза.       — даже не думай заблевать мне пол, Чон Хосок, — голос Юнги прозвучал крайне угрожающе, но был неуслышанным. Хосок уже подорвался с максимально возможной в таком состоянии скоростью в сторону унитаза.       Из ванной доносились невеселые звуки изрыгания веселого вечера. Юнги достал из шкафа полотенце, спортивки и футболку и прислонился к косяку. Хосок сидел на коленях перед фаянсовым достижением цивилизации и тупо смотрел в стену, пытаясь понять, хочет его организм остановиться или продолжить выходить наружу. Бледный, со слезами, стекающими по щекам вперемешку с косметикой, в мятой одежде, он выглядел таким несчастным и потерянным, что у Юнги сжалось сердце. Он положил чистые вещи на стиральную машину, подошел к парню и осторожно поднял его, подхватив подмышки. Хосок застонал, но не сопротивлялся.       — прими душ, хорошо? Сможешь сам? — тихо спросил Юнги. Хосок кивнул. — Вот чистые вещи, переоденься. — Еще кивок. — Если что, я на кухне, позови.       Юнги вышел, притворил за собой дверь и остановился. Послышался звук спускаемой в унитазе воды, потом включился душ. Постояв еще немного, Юнги пошел на кухню.       Первым делом он нашел в аптечке обезболивающие таблетки. Потом набрал в чайник воды и щелкнул кнопкой. Порылся в кухонных шкафах и достал пакет с супом. Когда в ванной перестала шуметь вода и в дверях показался Хосок с мокрыми волосами и закинутым на плечи полотенцем, на подоконнике уже стояла дымящаяся тарелка.       — садись ешь.       Хосок поморщился, его опять замутило.       — не могу, меня опять вывернет.       — тогда воды сначала попей. И таблетку прими.       Парень сделал, как ему велели, и уставился в окно.       — больше никогда не буду пить.       — можешь повторить, я это на камеру запишу, — Юнги потянулся за телефоном в задний карман джинсов, — а то я уже слышал что-то подобное пару месяцев назад.       — ой, завали! — скривился Хосок и взял в руки ложку.       — вот, первое правильное решение за это утро, так ты быстрее оклемаешься.       — и быстрее уйду, ага, не переживай.       — ага, избавь меня от созерцания твоей бледной рожи и заботы о твоем бренном теле!       Юнги мысленно врезал себе по лицу, потому что вспомнил слова Чимина, который просил помириться с Хосоком. Потому что тот скучал. И Юнги тоже скучал. И понимал даже, что сам виноват. И хотелось врезать себе по лицу уже на самом деле, но он только потер глаза руками и вздохнул.       — извини.       — что? — Хосок пытался остудить суп и шумно дул на него.       — извини, говорю! — гаркнул Юнги.       — да я с первого раза услышал, чего орешь! Просто не понял, о чем ты.       — а о чем я еще могу говорить, кроме как о нашей ссоре и о том, почему мы не разговаривали больше двух недель до сегодняшнего утра, пока ты мне всю квартиру не заблевал! — Юнги завелся.       — ничего я тебе не заблевал, вот не надо врать!       — ага, скажи это унитазу!       — вот и скажу, с ним уж точно приятнее разговаривать, чем с тобой! — Хосок положил ложку и встал.       — да блять… — Юнги схватил парня за руку, — сядь. Пожалуйста!       Хосок смотрел сверху, молчал, но руку не вырвал. Вздохнул и сел обратно.       — прости меня. Я тебя обидел, был с тобой груб, ты такого отношения не заслуживаешь, — Юнги говорил это все руке Хосока. — Я хотел извиниться уже на следующий день в школе, но ты сел к Чимину, и я закусил. Да, я дурак. И я скучал. Но если ты хочешь идти, то иди.       Рука Хосока получила свободу, но сам Хосок остался сидеть на том же месте.       — да, ты дурак, Мин Юнги. Угораздило же меня подружиться с кретином! — Юнги поднял наконец глаза и посмотрел на парня перед ним. — Я тоже скучал.       Хосок расплылся в улыбке. И пусть лицо его было бледное и измученное, все равно в глазах плясали озорные огоньки.       — кстати, можешь повторить, что ты дурак, я это на камеру запишу?       — ой, завали… — Юнги пихнул мальчишку в плечо, а тот заливисто рассмеялся и обнял его за шею. — Ну все, отцепись… От тебя перегаром несет, дышать нечем.       — я тебе говорил, что ты душнила?       — раз пятьсот, может больше, я сбился со счета.       Хосок снова взял ложку и начал есть уже веселее, и румянец на щеках появился. И теплее на кухне стало, хоть и окно приоткрыто.       — а где Чимин? — снова встрепенулся Хосок, все-таки затуманенный алкогольными парами мозг соображал не очень быстро.       — сказал же, не знаю. Ушел.       — когда ушел?       — не знаю.       — как это ты не знаешь?       — вот так, не знаю! Когда я заснул, он рядом был, а когда проснулся, уже не было.       — а вот с этого места поподробнее, — Хосок прищурил глаза, наклонился к Юнги и понизил голос, — вы спали вместе? — и заиграл бровями.       — что? — Юнги отшатнулся от него и чуть не слетел со стула, лишь в последний момент ухватившись за подоконник. — Ты о чем?       — а ты о чем? — все с тем же прищуром Хосок придвинулся еще ближе.       — да прекрати так смотреть на меня, прям мурашки по спине!       — если ты Чимина обидел… — Вот уж чего Юнги никогда не слышал от своего снова друга, так это угрожающих ноток.       — да как я его мог обидеть? Притащили тебя, на кровать положили, а он замерз весь, пока караулил тело твое пьяное на улице ночью в октябре! Дрожал, зубами стучал, губы синие. Я его накормил. Вот на этом самом месте он сидел, где и ты сейчас! А потом я задремал… А когда проснулся, его уже не было. Вот и все!       Хосок медленно отодвинулся, все еще пристально глядя Юнги в глаза.       — ладно, я у него спрошу, так все было или нет. Тебе же человека обидеть как два пальца, а тем более Чимина.       — вот, значит, ты какого обо мне мнения! — Юнги опять закипел.       — да я тебя как облупленного знаю!       — зачем мне Чимина обижать?!       — да ты же его и так уже обидел, он тебя боком обходит.       — и я уже попросил прощения! И он меня простил, ясно тебе!       — конечно, простил, душа-то у него нежная, чистая и непорочная, в отличие от некоторых!       — а ты почему его так рьяно защищаешь? Влюбился, что ли?       — а ты ревнуешь, что ли? — Юнги замолчал, тяжело дышал и сжимал кулаки. Хосок внимательно на него посмотрел, а потом глаза его расширились и рот приобрел форму буквы «о». — Да ты реально ревнуешь!       — не говори ерунды!       Хосок резко бросился другу на шею, Юнги же от неожиданности шарахнулся в сторону, подумав, что на него нападают.       — слава небесам, а то я думал у тебя камень в груди вместо сердца!       — да отцепись ты от меня!       — Мин Юнги, ворчливая ты задница, как же я скучал по тебе!       — ага…       Юнги отвел руки своего лучшего друга от себя и отодвинул того подальше. Хосок цвел как маков цвет, напевал что-то себе под нос, ел суп, болтал несусветную чушь и, казалось, был абсолютно счастлив. Видеть его таким приятно, но слушать невыносимо. Влюбился! Придумал же с перепоя.       

***

             Хосок проторчал у Юнги целый день. Они валялись на диване, смотрели по телику глупые шоу, и тот смеялся громко, передразнивал и разгонял шутки до абсурда. Они играли в приставку, то спасали целый мир, то захватывали. Они пялились в потолок и разговаривали, точнее Хосок болтал без умолку, а Юнги изредка вставлял пару слов. Они заказали всякой дурацкой еды, чипсы, газировку и сладости. Хосок налепил себе все переводные татушки, которые шли в наборе к жевательным конфетам странных вкусов. На его руках красовались котики, цветочки, черепа, молнии, сердечки и прочая ерунда. Оказалось, что они еще и в темноте светились, от чего он был в полном восторге.       Это был хороший день. Они не вспоминали свою ссору, и все было так, как будто ничего и не случилось. На самом деле ни Юнги, ни Хосок не изменили отношение друг к другу.       Далеко за полдень открылась дверь в комнату мамы, Хосок крикнул свое «добрый день, госпожа Мин», как и всегда, не получил никакого ответа, как и всегда, его не ожидая. Тапочки мамы проследовали по коридору до кухни, щелкнул чайник. Потом включилась вода в душе, потом выключилась, а потом на кухне звякнула чашка. Тапочки проследовали в комнату, дверь закрылась. Вот и все.       К вечеру Хосок два раза почистил зубы, дыхнул на Юнги и получил в ответ, что он больше не похож на пьянь малолетнюю. Его одежда не высохла, и он пошел домой в той, которую ему одолжил Юнги. Выходя из квартиры крикнул «до свидания, госпожа Мин», лучезарно улыбнулся и был таков. Стало тихо.       Юнги пошел на кухню. Свет не стал включать, сел к окну. Мысли текли сами собой, и он не торопил их, не останавливал и не прогонял. За короткое время столько всего произошло, но что-то осталось неизменным. Юнги больше любил те вещи, которые не меняются. В них он чувствовал опору. Например, Хосок. Величина постоянная. И когда он вдруг пропал из его жизни, то все стало каким-то неправильным. Или папа. Когда он ушел, все сломалось. Прошло много времени, и Юнги научился жить без него, но все равно чувствовал себя сломанным и дефектным.       Место рядом было неестественно пустым. Но при этом Юнги видел там Чимина как живого. Видел, как тот подтянул под себя ноги, видел его маленькие ладони, видел родинку на ключице, видел его лицо, которое всегда было не таким, как мгновение назад, глаза его внимательно смотрели на мир и отражали все его непрестанные изменения. И это не тревожило Юнги, а завораживало. Ему хотелось видеть мир изменяющийся в глазах этого человека.       А еще хотелось, чтобы он сейчас сидел на соседнем стуле. Юнги так и не понял, будет Чимин с ним общаться или нет. Вроде они поговорили и все выяснили, и Чимин даже сказал «мы подружимся». Это он пошутил или серьезно? А номер телефона Юнги у него не взял. Хосок утром с Чимином переписывался, сказал, что с ним все в порядке, что тот дома и собирается на работу. Юнги так и подмывало спросить, почему тот ушел не попрощавшись, но не хотелось, чтобы Хосок зацепился за эту тему, он и так утром наговорил всяких глупостей.       Погрузившись в свои мысли, Юнги не услышал, как на кухню зашла мама, и зажмурился от резкого света, когда щелкнул выключатель.       — опять ты в темноте сидишь. — Она налила себе воды в стакан.       — мне нравится. — Она хмыкнула, а хотелось, чтобы спросила, почему ему это нравится. — Ты ничего не ела сегодня.       — не хочется.       — я вчера приготовил ужин, думал, мы вместе поедим.       — прости, милый, я задержалась на работе, а потом коллеги пригласили в бар, не могла отказать.       — я так и подумал. В холодильнике осталось немного, Хосок не все умял. Разогреть тебе?       — спасибо, милый, но я не хочу. Давай в другой раз. Можем заказать чего-нибудь, что тебе нравится.       — ладно.       Она поставила стакан, вышла и выключила свет. Юнги остался сидеть на темной кухне. Он смотрел в окно и думал, что заказывать они ничего не будут. Это и хорошо, потому что ему нравилось, как мама готовит, и хотелось именно ее еды, а не из доставки.       

***

             Утренние ритуалы никуда не делись. Юнги проснулся задолго до нормального для воскресного утра времени, сидел, свесив ноги с кровати, и пялился в стену невидящим взглядом. Настроение было под стать серому свету, проникающему сквозь неплотно задернутые шторы. Юнги вспомнил вчерашнее пробуждение на кухне от затекшей до бесчувственного состояния руки и подумал, что это было неплохо, уж точно лучше, чем сегодня.       Тревога, которую он никак не мог себе объяснить, терзала и заставляла шататься по квартире из угла в угол. Юнги сходил на кухню, выпил воды, посидел на стуле у окна. Пошел в ванную, переставил все баночки на зеркале, почистил зубы, а потом снова переставил все баночки, потому что когда они стоят не на своих местах, очень тревожно. Снова пошел на кухню, еще воды попил и посидел на стуле у окна. На детской площадке во дворе никого не было. Не зная, куда себя девать, Юнги пошел обратно в комнату и решил сделать уроки, ведь после пятничного прогула в понедельник его точно не оставят в покое.       Нудная писанина немного отвлекла. Историк в их школе фантазией не отличался и задавал переписывать параграфы чуть ли не каждую неделю. Юнги не винил его, несчастный человечек лет за десять работы с детьми понял и принял, если это отчаяние можно назвать принятием, что любимый им некогда предмет никому не нужен, даже ему самому. А вот задания по алгебре никак не давались, уравнения не сходились, графики гуляли, куда хотели. Промучившись кучу времени и не получив ни одного правильного ответа, Юнги захлопнул тетрадь и завалился на незаправленную кровать.       Воспоминания закинули его в прошлое, где мама всегда ругала, если кровать оставалась неубранной после сна. Он дулся, они ругались, мама уходила, хлопая дверью.       Урчание живота напомнило Юнги, что он не завтракал. Не то чтобы он страдал от голода, но слушать эти звуки было как-то противно. Он встал, оставил кровать в том же незаправленном виде и отправился на поиски еды.       В холодильнике все еще осталось немного того, что он приготовил в пятницу вечером. Опасливо понюхав под крышкой пластикового контейнера и удостоверившись, что новая жизнь не успела еще зародиться, Юнги отправил еду в микроволновку. Краем глаза он заметил кошачий корм, который тоже купил в пятницу, и решил, что надо сходить и угостить обедом своего драного приятеля. От этой мысли стало веселее. Признаваться себе в том, что веселее ему стало от надежды увидеть Чимина, Юнги не собирался.       Быстро съев остатки позавчерашней еды, парень пообещал себе, что никогда не станет такое повторять, вымыл посуду, прихватил кошачий корм и ушел из дома.       

***

             Вчера мама закинула на его карту немного карманных денег, и сопротивляться желанию немедленно их потратить было невозможно.       В кофейне тихо и пусто, бариста читала книгу, но убрала под прилавок, услышав колокольчик на входной двери.       — о, космический пришелец, доброе утро! — она улыбнулась широко и помахала рукой. — Давно вы не появлялись.       — доброе утро! Да, так получилось.       — какие-то проблемы? — девушка наклонилась ближе и понизила голос. — Пришлось отлучиться на другую планету?       — закончились местные деньги, а начальство перекидывало мою заявку из отдела в отдел, — так же тихо сказал Юнги.       — ох уж эта межпланетная бюрократия, — вздохнула девушка, а потом задорно подмигнула. — Что для вас приготовить? Капучино?       — да, — парень замялся на секунду, — сделайте два, пожалуйста.       Бариста сверкнула улыбкой и отвернулась к кофемашине. Тишина зала наполнилась музыкальными звуками перемалывания зерен, вспенивания молока, постукивания металлического кувшинчика о стойку. Да только в этот раз Юнги музыку не слышал. Он и не был здесь, мыслями он уже переместился на тихую улицу, где под раскидистым деревом скамейка с видом на город, а напротив, через дорогу, маленький магазин. А в магазине мальчик с особой улыбкой.       — два капучино, космический пришелец! — голос девушки вернул Юнги в кофейню. — Хорошего дня вам и вашему другу.       — спасибо! — Уши начали гореть. — И вам хорошего дня.       — приходите еще! — Звякнул колокольчик.       Юнги спешил, он не хотел, чтобы кофе остыл. На самом деле, он не понял, что сейчас сделал и что еще собирался сделать, а об этом не было времени. Просто было приятно от мысли, что он увидит Чимина и предложит ему выйти на перерыв и выпить кофе под деревом. И мысль эту Юнги гнать от себя не стал, хотя она жгла ему уши. Надо было поблагодарить Чимина за то, что он не бросил Хосока и помог привести его домой. Сам-то этот остолоп уж точно не догадался спасибо сказать, хотя у него номер Чимина был, в отличие от Юнги. И хотелось спросить, нормально ли он вернулся домой тем утром и все ли у него в порядке.       Впереди показался знакомый магазин. Юнги немного запыхался, зато кофе все еще не остыл. Он зашел, но за прилавком был не Чимин.       — здравствуйте! — улыбнулся хозяин магазина.       — здравствуйте, — Юнги замялся, но подошел ближе. — А где Чимин?       — тот самый одноклассник? — Мужчина узнал его. — Чимина сегодня нет. Вчера он не очень хорошо себя чувствовал, а сегодня позвонил и сказал, что заболел.       А Хосоку сказал, что с ним все в порядке.       — извините, я не знал…       — я и сам удивился, привык, что Чимин всегда рядом.       Юнги не привык. Но хотел бы привыкнуть.       — а он сказал, чем заболел?       — сказал, что кашель, и обещал вскоре выйти на работу.       Конечно, у него кашель, он же промерз до костей на той остановке! Посинел весь, дрожал как лист осиновый, пока Чон Хосок ему на плечо слюни пускал! И ведь у этой пьяни малолетней даже насморк не появился!       — это вам, — он поставил стаканчик с кофе на прилавок. — Еще не остыл.       — о, спасибо, молодой человек.       — Мин Юнги.       — приятно познакомиться, Мин Юнги, приходите еще, — мужчина улыбнулся, достал из-под кассы конфету и протянул ему.       — спасибо, хорошего дня.       Закипая от злости, Юнги вышел на улицу. Он хотел прямо сейчас рвануть к Хосоку и сказать ему пару ласковых слов, но вспомнил, что в кармане болтается пакет кошачьего корма. Испытав укол совести, что чуть не забыл про голодное животное, Юнги перешел дорогу и нашел под скамейкой пустую жестяную банку. Высыпав туда корм, он присел и решил выпить свой кофе, который, конечно, остыл, в отличие от него самого.       «ты в курсе, что Чимин заболел?» — Юнги быстро набрал сообщение.       «нет:(» — ответ пришел молниеносно.       «так вот, он заболел. И ты виноват».       «я?!!!»       Он еще строит из себя святую невинность! Просто смешно!       «я ему позвонил. Он сказал, что с ним все нормально, кашляет немного и завтра придет в школу», — на экране высветилась фотка с недоумевающей рожей Хосока, иначе это лицо Юнги назвать не мог.       «Юнги? А ты откуда узнал, что он болеет?»       «не твое дело»       «почувствовал?;)»       «иди к черту».       «ахахахаххаха! Кстати, про черта;) Приходи ко мне, родителей нет. И мне скучно:(»       «уроки делай».       «сделай со мной:)»       На скамейку вскочил кот, и Юнги вздрогнул от неожиданности.       — блять… Напугал, чудовище.       Чудовище презрительно смерило его взглядом, задрало лапу и начало вылизывать хозяйство под хвостом.       — у тебя совесть есть? Сожрал еду, которую я принес, и вместо благодарности решил у меня перед глазами яйца свои нализывать?! Больше ты от меня ничего не дождешься! — Кот не обратил на гневную тираду ни капли внимания и продолжил заниматься важным делом. Хотелось столкнуть его и услышать возмущенное шипение, но Юнги только встал, допил холодный кофе, скривился и ушел, бросив стакан в ближайшую урну.       «списывать не дам», — на ходу набрал сообщение и убрал телефон в карман, игнорируя стопятьсот сообщений от Хосока.       

***

             Юнги вскидывал голову, когда кто-то входил в класс. Только каждый раз это был не Чимин.       Хосок дремал, положив руки на парту. На парту Чимина. Они не обсуждали, где после их примирения тот будет сидеть, но сонный и взлохмаченный утром понедельника, он привычно рухнул на место, которое занимал последние несколько недель. Юнги было все равно. Не все равно было то, что Чимин не приходил.       Вчера они до позднего вечера делали с Хосоком уроки. Оказалось, что у обоих долгов накопилось немерено. Они так и не закончили, когда Юнги простонал, что сил его больше нет рыться в этих учебниках, и ушел домой. Хосок вчера еще несколько раз спрашивал у Чимина, как тот себя чувствует, и каждый раз получал сообщение, что все нормально и смайлик в конце. Юнги этим смайликам почему-то не верил.       — напиши ему, — он пнул стул, на котором сидел Хосок.       — я писал, — пробубнил тот, не поднимая головы.       — и что?       — и ничего.       — в смысле? — Юнги снова пнул стул, и Хосок раздраженно повернулся к нему.       — в смысле он мне не ответил!       — почему?       — да откуда я знаю! — Хосок снова упал головой на парту, и звук столкновения его головы с плоской поверхностью получился пустой и громкий. — Может, сообщение не заметил. Напиши ему сам, если тебе это покоя не дает, герой-любовник…       — у меня номера нет, — на последнюю фразу в свою сторону Юнги решил внимания не обращать.       Хосок вздохнул и протянул свой телефон, где на экране был номер, подписанный «сладкий пирожок» и миллион сердечек. Юнги нахмурился, но номер вбил в свой телефон и на секунду задумался, как его подписать. После чего просто набрал — Чимин. И ткнул в иконку «сообщение». Курсор мигал и раздражал ужасно. И пока Юнги думал, что написать, экран погас. Именно потому он Хосока просил отправлять сообщения. Ну вот что ему написать Чимину? «Привет. Как дела?»       — напиши «привет. Как дела?», — буркнул Хосок. — Подписаться не забудь.       Юнги разблокировал телефон, и курсор опять начал мигать. Кто вообще выдумал, что курсор должен мигать?! Его нерешительность прервал школьный звонок, телефон пришлось убрать в карман.       Первый урок не принес ничего хорошего. Чимин так и не появился, а Юнги вызвали к доске, где он с треском провалил решение какого-то мудреного уравнения.       — ответил? — Юнги подсел к Хосоку на перемене.       — нет. А тебе?       — нет, — он умолчал, что так и не написал сообщение.       — а ты ему написал? — Когда Чон Хосок стал таким догадливым?       — написал.       — покажи!       — еще чего!       — понятно. Струсил.       — а вот ты страх потерял, — хотелось сказать угрожающе, но получилось как-то жалобно.       — Мин Юнги, напиши Чимину сообщение и успокойся.       — а ты почему такой спокойный? Почему ты не переживаешь, что его нет?       — может, он проспал, с кем не бывает? Ты же проспал в пятницу.       — и никто даже не попытался разбудить меня!       — ну не начинай, мы же уже все обсудили, — простонал Хосок.       — и это не значит, что я забыл твое предательство.       — и это не значит, что я забыл, какая ты задница! Напиши или позвони, пока перемена не кончилась!       Юнги злобно фыркнул и вышел в коридор. Там было шумно, ученики постепенно проснулись и начали обсуждать пятничную вечеринку. Со всех сторон Юнги слышал обрывки разговоров о том, кто в каком костюме был, кто с кем танцевал, кто как напился. Еще болтали, что позже в клуб пришло много студентов и все были такие красавчики, особенно тот, который обхаживал нашего чудика.       Юнги навострил уши. Нашего чудика? Это они о Чимине? Какой-то студент обхаживал Чимина? Вспомнилось, что в ту ночь Чимин колебался, когда Юнги отправил его обратно в клуб за курткой, что парня долго не было. Дурацкие мысли поползли в голову, курсор продолжил мигать на экране.       Прозвенел звонок, и ученики быстро разошлись по классам, двери закрылись, стало тихо. Только курсор на телефоне Юнги мигал и бил как набат.       «привет. как дела? это Юнги» — Палец завис над кнопкой «отправить».       Да в конце-то концов! Откуда в нем столько нерешительности? Когда Мин Юнги начал этим страдать?       Он ткнул на нужную кнопку, заблокировал экран и зашел в класс.       

***

             «привет. как дела? это Юнги».       Больше в чате сообщений не было. Чимин не ответил. Хосоку тоже.       — ты знаешь, где он живет?       — дом знаю, квартиру нет. — Хосок назвал адрес. — Сходить с тобой?       — я сам.       Поразительно, но спорить он не стал, видимо, лицо Юнги красноречиво сообщило, что это может плохо закончится.       После уроков Юнги сразу пошел к Чимину. Он быстро нашел невысокий старый дом за забором с деревьями в крошечном дворе. Калитка была не заперта, и Юнги вошел. На двери был домофон, но ни одна кнопка не подписана фамилией Пак. Он решил позвонить в первую попавшуюся квартиру и спросить, но дверь резко открылась.       — ой! Напугал! — маленькая полная женщина положила руку на сердце.       — извините! Здравствуйте! — Юнги поклонился.       — здравствуйте. А ты к кому? — женщина окинула его взглядом с ног до головы и обратно.       — к Пак Чимину. Мы учимся в одном классе, а он сегодня не пришел. Учитель сказал отнести домашнее задание, но я номер квартиры забыл, — Юнги врал напропалую.       — одноклассник? Что-то ты не выглядишь как школьник, — эта женщина будто всю жизнь в полиции работала, о чем и хотелось спросить, но Юнги прикусил язык.       — просто Чимин у нас самый младший, — говорить, что самого Юнги на второй год оставляли, показалось плохой идеей, а то еще строгая соседка решит, что он неблагонадежный.       — ладно. — Юнги попытался сделать невинный взгляд и мило улыбнуться. — одиннадцатая квартира, третий этаж.       — спасибо! — он поклонился и быстро залетел внутрь, пока соседка не передумала.       Лифта не было, и Юнги поднялся на нужный этаж по лестнице. Коридор освещала одинокая лампочка. Линолеум истерся и в середине потерял свой изначальный цвет, но было чисто.       Одиннадцатая квартира оказалась в самом конце. На двери вокруг глазка красовались наклейки со звездочками и кометами, которые уже давно выцвели от времени. Звонок отсутствовал.       Если честно, у Юнги не было плана, кроме как найти нужную квартиру. Квартиру он нашел. Что дальше?       Он глубоко вдохнул и постучал. Никто не открыл. Он постучал еще раз. И еще. Неужели никого нет? Куда делся Чимин? Его дедушка точно должен быть дома. Изнутри донеслось шарканье шагов, потом щелкнул замок и дверь открылась. На пороге стоял взъерошенный Чимин в огромной футболке и штанах с вытянутыми коленями. Лицо его разжигал болезненный румянец. Когда до него дошло, кто стоит на пороге, глаза его расширились, он вдохнул, собираясь что-то сказать, но не успел, подавившись кашлем. Чимин прижал руку ко рту и отвернулся. Приступ продолжался довольно долго, и Юнги, не зная, куда себя девать, топтался на пороге. А когда Чимин повернулся, утирая выступившие слезы, выпалил:       — привет. Как дела? Это Юнги.