Оберегая радость

      Чимин лежал и разглядывал Юнги. Но таким он видел его впервые. Или таким он смотрел на него впервые. Настолько влюбленным.       Он проснулся оттого, что было жарко, а открыв глаза, понял, почему жарко. Одна его нога покоилась на бедрах Юнги, рукой он обнимал его за плечи, а носом уткнулся в шею. Чимин втянул в себя воздух, и почувствовал его запах, и вспомнил прошлую ночь, и от воспоминаний стало еще жарче. Но он не шелохнулся, просто наблюдал за дыханием Юнги и дышал с ним вместе. И ни одной мысли, кроме мыслей о Юнги, не позволял проникнуть в их комнату, в их вечность и в их вселенную.       Рукав его футболки задрался, и одним пальцем Чимин выводил на плече круги, едва прикасаясь. Кожа Юнги была мягкой и чуть прохладной, одеяло валялось где-то на полу, видимо, они скинули его ночью. К нему хотелось прикасаться, гладить, целовать его нежные губы, ощущая корочку на нижней, где он постоянно прокусывал тонкую кожу, трогать щеки, на которых была чуть заметна легкая щетина, веки и ресницы, что подрагивали сейчас. Юнги хотелось чувствовать всего целиком и всем своим телом. Эта мысль смущала и будоражила.       Во рту пересохло. Чимин облизнул губы и почувствовал, что они припухли. Перед глазами звездами рассыпались воспоминания о вчерашних поцелуях, их руках, гуляющих друг по другу, сбитом дыхании. Чимин чувствовал, как его щеки начинают пылать. Ты одержим, Пак Чимин?! Да. Жар тела покатился по шее, разлился под ребрами, просочился ниже, ниже… О, боже. Чимин вздрогнул и попытался отодвинуться.       — куда собрался, птаха?       Голос хриплый спросонья и низкий, такой низкий, что внизу живота тянет еще сильнее. Юнги не открыл глаз, но положил руку на ногу Чимина и слегка сжал. Чимин замер и опустил взгляд, как завороженный глядя на пальцы на своем бедре. Ему вспомнились фотографии, которые он видел в учебнике по искусству — мраморные пальцы сжимали мраморную кожу и выглядели как настоящие. Кажется, он увидел это воочию, не побывав в музее, только его кожа не была белой, как мрамор и кожа Юнги.       — никуда…       Прозвище как тайный сигнал, который знают только они и связывающий только их. Юнги заметил в Чимине нечто особенное, принадлежащее только ему, и присвоил это себе. И Чимину от этого было до безумия хорошо. То, что Юнги нравилось в Чимине, начинало нравиться и ему самому.       — вот и славно, — Юнги притянул его ближе к себе, нашарил на полу одеяло и накрыл их обоих, а руку вернул обратно на бедро Чимина, отчего тому стало теплее и спокойнее. — Давай проведем так весь день. Или парочку. В идеале можем остаться здесь до весны, — зарылся носом в мягкие локоны и вдохнул, — хотя, ты и есть моя весна, ты даже пахнешь весной.       — мокрым асфальтом? — Хихикнул Чимин.       — надеждой на счастье.       — не знал, что ты такой романтичный, — Чимин поднял голову, чтобы посмотреть Юнги в глаза, но тот их так и не открыл.       — я тоже не знал, — он улыбнулся.       И они правда остались в кровати, тесно прижавшись друг к другу. Чимин начал проваливаться в сон под мерное дыхание Юнги и стук его сердца, которое билось с поразительным спокойствием и даже какой-то уверенностью. Время замерло. В окно проникал свет, но не менялся, будто земля перестала вращаться. И было очень тихо. Любимый звук Чимина после голоса Юнги.       Раньше их прикосновения были робкими и осторожными. Отношения на кончиках пальцев. Они словно боялись поранить друг друга, словно каждым касанием спрашивали — можно?       Можно.       Хочешь?       Хочу.       Больше не было робости, не было сомнений. На место ей пришла взаимная жажда. Жажда сделать приятно другому и стать счастливым самому. Откуда в них было столько бережности, они и сами не знали.       — я пить хочу, — Чимин заерзал, пытаясь высвободиться из плена Юнги и одеяла.       — о, нет, пташка, вы задержаны отделом по расследованию сонных дел до выяснения обстоятельств, — руки вокруг его талии сомкнулись еще сильнее.       — на каких основаниях, офицер? — Чимин моментально подхватил игру.       — за распространение снов, вызывающих привыкание.       — офицер, это не мое! Мне подбросили!       — все так говорят, пташка, а потому, пока следствие не окончено, вы будете находиться под моим наблюдением.       Юнги провел носом по шее Чимина и поцеловал под челюстью.       — это запрещенный прием, офицер, — внезапно стало не смешно, а трудно дышать, — вы злоупотребляете своим служебным положением. Я напишу жалобу.       — неужели не нравится? — Он прошептал это тихо на ушко, а потом прикусил мочку и сразу лизнул ее. Куда девалась вся робость?!       — так, все, хватит! — Вздох Чимина слишком сильно напоминал всхлип. — Я пошел за водой.       Юнги отпустил его, тихо смеясь. Чимин выкарабкался из кровати и отдернул длинную футболку, которая почти полностью прикрывала его боксеры. Щеки алели. Окинув плывущим взглядом все вокруг, он не нашел свои спортивки и решил сходить до кухни так, они все равно были одни дома.       — в холодильнике есть клубничное молоко, можешь взять.       — спасибо, — Чимин улыбнулся. Было приятно, что они знали друг о друге такие мелочи, которые на самом деле много значат.       В коридоре было сумрачно. Он оставил дверь спальни открытой и прошлепал голыми пятками в туалет, потом зашел в ванную умылся, прополоскал рот. С волос несколько капель упали на футболку, а из зеркала на него смотрел старый знакомый, мальчик из другой вселенной, который однажды утром заглянул к нему.       — привет, — Чимин улыбнулся и получил улыбку в ответ. — Рад тебя видеть.       У мальчика волосы растрепались, румянец на скулах, губы припухли, а в глазах уверенность человека, который любим.       — ты красивый, — прошептал Чимин тому парню.       Он знал, что отражение это не он, не верил зеркалам, они показывали всегда других людей.       Чимин щелкнул выключателем, прошел на кухню и замер в дверях, словно олененок в свете фар, не смея шевельнуться. Госпожа Мин сидела у окна спиной к нему. Сердце подскочило к горлу, и Чимин сглотнул, чтобы отправить его на место, и сделал это оглушительно громко. Женщина повернулась, держа в руках чашку, из которой кольцами поднимался пар. Ее красные губы чуть приоткрылись.       Комната пошла кругом, Чимин крупно задрожал и негнущимися пальцами попытался оттянуть вниз край футболки. Будь это кто-то другой, он бы смутился, покраснел, извинился писклявым голосом. Но перед ним была мама Юнги, и Чимин потерял дар речи, возможность дышать и забыл, как его зовут, от самого простого человеческого страха.       Те несколько секунд, что они смотрели друг на друга, растянулись в мучительную бесконечность. Госпожа Мин поджала свои красные губы и поставила чашку на блюдце, ложечка звякнула.       — здравствуй, Пак Чимин.       — здравствуйте, госпожа Мин! — Он согнулся пополам в поклоне и сам не узнал свой голос. — Простите меня, я… — Он не знал за что просил прощения и боялся открыть глаза.       — мама? Ты вернулась? — Голос Юнги обогнул его и оказался впереди. Чимин почувствовал теплую руку на своем запястье.       — ты, кажется, не ждал меня.       — ждал, — и это была правда.       — в следующий раз буду звонить тебе за пару часов, — ее голос не выдавал никаких эмоций.       — в следующий раз? Ты снова уедешь?       — вероятно. Поговорим об этом позже, — она встала и вышла из кухни. — До свиданья, Пак Чимин.       — до свиданья, госпожа Мин, — дверь в ее комнату закрылась.       Чимин стоял ни жив, ни мертв и не знал, что он чувствовал — страх или стыд, или и то, и другое в ужасающих количествах.       — малыш, посмотри на меня, — Юнги осторожно взял его за подбородок, Чимин только покачал головой. — Птаха? — ласковое прозвище разлилось теплом по окоченевшим конечностям, Чимин открыл глаза.       — прости, — прошептал он.       — ты ни в чем не виноват, пташка, — его аккуратно вели по коридору в спальню, и только когда Чимин услышал щелчок замка, ему стало полегче.       — это так неловко, — Чимин закрыл лицо руками.       — все хорошо, ничего страшного не случилось, — теплые ладони Юнги снова оказались на запястьях Чимина и осторожно отвели их в стороны.       — столкнуться с твоей мамой в вашем доме, да еще в таком виде, — застонал Чимин и попытался снова спрятать лицо.       — ты красивый. В любом виде. — Юнги поднес ладони Чимина к своим губам и нежно поцеловал каждый палец, неотрывно глядя в глаза, — до кончика каждого пальчика.       Чимин видел только Юнги, слышал только Юнги и чувствовал только Юнги. Сердце его успокоилось, дыхание выровнялось, неприятные эмоции отпустили. Он прижался к парню, ластясь котенком.       — я принесу воды. И клубничное молоко. И поесть, — Юнги отодвинул Чимина от себя бережно. — Подожди меня. Хорошо?       — хорошо.       Чимин верил Юнги. Чимин верил в Юнги.              ***              Ближе к полудню, судя по часам, где робот руки-стрелки поднял вверх, Чимин засобирался домой. Юнги решил его проводить. В прихожей, когда Чимин уже толкнул входную дверь, он постучал к маме и сказал, что скоро вернется. Из комнаты послышалось приглушенное «хорошо» и все. Чимин нахмурился, Юнги же выглядел удивленным, будто не ожидал услышать и это.       Чимин мало знал о взаимоотношениях Юнги с мамой, только то, что они были не простые, и Юнги тяжело это переживал. Очень хотелось узнать, что его беспокоило и помочь. Только он не рассказывал, а Чимин не лез с расспросами. Всему свое время. Но, что бы там ни было, он будет рядом и поддержит. Такое обещание Чимин дал самому себе. Юнги умело создавал впечатление непоколебимости, граничащей с безразличием. И разбивать его вдребезги было под силу только его матери. Чимин вспомнил, каким дерганым и молчаливым Юнги пришел однажды в школу, как, задыхаясь, рыдал ему в плечо, как дрожал, когда она пришла, как несколько дней он ходил поникший, когда она уехала. Все это было связано с ней, с его мамой. Чимин не обвинял ее, но ему было больно за Юнги, хотелось защитить его. Но как защитить от того, кто в сердце?       Они спустились во двор. На улице было по-ноябрьски прохладно и сумрачно. Чимин втянул голову в плечи и засунул руки в карманы.       — простынешь, — Юнги натянул ему на голову капюшон, тоже засунул руки в карманы и пошел вперед. А Чимину жарко, он плавился от внимания, от ласки и нежности. Быть хрустальным в руках Юнги — это ли не мечта? Он рванул вслед за парнем, догнал и незаметно засунул свою руку ему в карман, переплетая пальцы.       — птаха… — Юнги улыбнулся ему уголком губ, наклонился к уху и прошептал, — хочу поцеловать тебя. Очень сильно.       У Чимина по спине побежали мурашки. Он крепче сжал своими пальчиками пальцы Юнги.       — я тоже хочу, — и спрятал стремительно краснеющее лицо у него на плече, чувствуя щекой вибрацию от тихого смеха.       — когда уже можно будет сказать, что я люблю тебя?       Чимин вскинул голову и резко остановился. Хотелось задать миллион вопросов, но каждый был такой глупый. Он просто смотрел в глаза напротив и сжимал самые красивые в мире пальцы в чужом кармане. Смотрел до тех пор, пока не перестал видеть, потому что горячая пелена заволокла его взор. Он моргнул, опаляя щеки, и слова, полные уверенности, отпустил в мир:       — я люблю тебя, Юнги.       Они стояли на улице, мимо проходили люди, проезжали машины, шум города обычный и монотонный, время чуть за полдень, серый ноябрь — не время и не место. Но время и место. Не важно, сколько мы знаем друг друга, не важно, где находимся, не важно, какое время суток, не надо ковырять свои чувства, давать им слова или пытаться изменить, назвав иначе, потому что каждый знает, когда любит, но не каждый имеет смелость признать это и возвестить. А смелости не надо. Достаточно честности, позвольте любить. Потому что, когда, если не сейчас? Что у нас есть, кроме сейчас? Любовь — не громкое слово, любовь — слово необходимое, как воздух, вода, пища, ибо без любви нет жизни. Любите, говорите о своей любви, несите ее в мир, оберегайте и не сомневайтесь.       И так легко стало Чимину после того, как он сказал это вслух, как опустил слова, витающие вокруг него на ладони, и протянул Юнги, что сердце его затрепетало, а потом успокоилось, забилось мерно, потому что он сделал то, что было правильно.       Юнги смотрел на него широко распахнутыми глазами и молчал. А Чимин и не ждал ничего, просто стоял и ласково улыбался, продолжая гладить похолодевшие пальцы в кармане.       — Чимин… — Юнги не выдержал и обнял, — ты удивительный, ты поразительный, невероятный. Но ты не должен был говорить, если…       — я сказал то, что чувствую. Не думай, что подтолкнул меня к признанию. Хотя, даже если так, хорошо, что это случилось. Не хочу скрывать свою любовь. Свою первую любовь, — он отстранился и посмотрел в глаза Юнги.       И увидел звезды, снежные вершины гор, рассвет над морем, зеленые поля, цветущие сады, увидел высокое небо, пушистые облака, волны, ласкающие берег, лилии на пруду, желтую листву, траву в росе, распускающиеся чайные листья в чашке, морщинистые руки дедушки. Увидел весь мир, заглянув в глаза одного человека. Для него этот человек и был мир.       — я тоже люблю тебя, Чимини. Это самое лучшее, что я сделал в этой жизни. Спасибо тебе.       Юнги достал маленькую ладонь из своего кармана, вторую из кармана Чимина и обе прижал к своим губам.       Они стояли на улице, мимо проходили люди, проезжали машины, шум города обычный и монотонный, время чуть за полдень, серый ноябрь — не время и не место. Но время и место.       — пойдем, ты замерз, пальцы холодные, — Юнги теплом дыхания обласкал руки Чимина, улыбкой его сердце, и они пошли дальше. Со стороны могло показаться, что ничего не произошло, никто может даже и не заметил их, люди увлечены своими делами. А ведь случилось чудо, обыкновенное, но не обычное.       Юнги привел Чимина в кофейню. Девушка лисьим взглядом окинула их и сделала два капучино, на пенке нарисовала сердечки. И ничего не сказала, только подмигнула космическому пришельцу, когда тот забирал стаканчики. И Юнги ни капли не смутился, ему хотелось о своей любви кричать, каждому сказать, что он тоже любим вот этим мальчиком, добрым и чистым, со сверкающими крыльями. Что эти губы, что сейчас касаются края чашки, самые сладкие губы на свете, и это он пьет их сладость. Что эти пальцы, чуть дрожащие от холода, дрожали так же, касаясь его кожи. Что эти волосы, шевелимые ветром, пахнут нежным рассветом и только он, Юнги, знает это.       Они попрощались под окнами спальни Чимина. Пообещали встретится завтра, в уме держа, что теперь каждый день.              ***       Он поднялся на свой этаж, открыл дверь, снял обувь, повесил куртку на крючок и только бросив взгляд в зеркало над комодом понял, что все это время он не переставал улыбаться. А если задуматься, то улыбка не сходила с его лица с того момента как он сказал, что любит Юнги. И даже сейчас, когда причины его улыбки рядом не было, улыбка все равно была. Он дотронулся до своих губ и медленно провел пальцем по нижней от уголка к уголку, пристально глядя в зеркало. И пусть его пальцы на пальцы Юнги были совсем не похожи, он увидел нечто такое, что заставило его судорожно вдохнуть. Чимин смутился, опустил глаза. Но как же это было красиво.       На уроках искусства он никогда не хихикал вместе с другими одноклассниками, в музее не отводил глаз от изображений обнаженных фигур, не чувствовал смущения от проявления человеческих ласк и желаний. Он никогда не скрывал своего восхищения красотой тела, за что его обзывали извращенцем. Было обидно, но воспринимать человека как целостное и гармоничное произведение искусства, живое, изменяющееся и непредсказуемое, он не перестал. Он любил художников, которые отказывались от слепого следования нормам морали и показывали чувства и эмоции без стыда за них. И это было волнительно, и это было красиво. Свобода. Свобода быть собой, чувствовать, создавать, любить, быть любимым, видеть, ощущать, радоваться.       Он снова посмотрел в зеркало и провел рукой по шее, обводя пальцем ключицы под тонкой тканью футболки. Улыбнулся. Это красиво. То, что между ними с Юнги красиво.       Чимин зашел в свою комнату. Он впервые ночевал не дома. Все было как прежде, но чуть иначе. Серый день начал клониться к вечеру, становилось темнее. Он включил лампу у кровати и стянул футболку, чтобы переодеться, но почувствовал запах. Запах Юнги, его кожи, его кровати, его комнаты. И натянул футболку обратно, обхватил себя руками и словно обнял, вспоминая прикосновение его рук. Как же хорошо!       — Чимини! Ты вернулся? — Из коридора послышался голос дедушки.       — да, дедуль! — Он крикнул, не в силах вырваться из своих грез.       — иди ужинать!       — сейчас!       Он достал свой телефон и быстро набрал сообщение.       «я уже скучаю»       Ответ пришел сразу.       «мне вернуться?»       Чимин захихикал, как влюбленная школьница. Он был влюблен и все еще не закончил школу. Так что…       «нет)))»       «нет? значит, нет? ладно»       «эй! ты же не серьезно обиделся?)»       «обесцениваешь мои чувства?»       «Мин Юнги! прекращай!»       «хехехехе»       «люблю тебя, дурила»       «пташка <3»       Его прозвище. Да что этот хмурый парень творит с бедным сердцем Чимина! Это незаконно!       Он воткнул телефон заряжаться и пошел на кухню. Дедушка сидел за столом и ужинал, не дождавшись его. Чимин сел напротив. Есть не хотелось.       — любовью сыт? — Господин Пак хитро улыбался.       — что?       — светишься как медный таз!       Чимин потупился, но не мог перестать улыбаться.       — я поел у Юнги.       — у Юнги, — дедушка хмыкнул. — И ночевал у него?       — я же предупредил тебя вчера, что пойду к друзьям!       — да, именно так ты и сказал. Но от друзей такими счастливыми на следующий день не возвращаются. Долго мне еще ждать, пока ты мне все расскажешь? — Он был похож на обиженную подружку влюбленной школьницы.       Чимин залился краской, закусил губу, сцепил пальцы и прошептал, зажмурившись:       — я признался.       — в чем?       — дедушка! — Возмущение перебило всю стыдливость. — Прекрати! Ты же все понял!       Господин Пак рассмеялся заливисто и громко. В уголках его глаз засверкали слезинки.       — прости, малыш, я не мог удержаться, ты такой милый в своей влюбленности, — он протянул руку к Чимину и спросил уже серьезно. — А он?       — тоже, — маленькая рука оказалась в большой и морщинистой.       — и ты рад, — не вопрос, а утверждение.       — я счастлив.       — тогда я счастлив за тебя, — он тепло улыбнулся. — Не хочу омрачать твою радость, но должен сказать, что в жизни может случиться что угодно…       — знаю, дедуль, — перебил Чимин, — но я не хочу волноваться о будущем, хочу радоваться сейчас. Можно?..       — конечно, малыш, — шершавая рука погладила костяшки его пальцев. — Выпей чаю.       Чимин достал две чашки и налил чай. Одну пододвинул дедушке. В кухню пробрался полумрак с улицы, но у них была привычка не зажигать свет до последнего.       — Чимини?       — м?       — мне надо провести с тобой беседу или ты сам все найдешь в интернете?       — какую беседу?       — о безопасности, — он сделал паузу, — в близких отношениях.       Чимин наконец понял и густо покраснел, и хорошо, что темно, и дедушка не видит, а то бы засмеял.       — найду в интернете, — пискнул он.       — вот и славно! Как я люблю все эти современные технологии, так облегчают жизнь, — сказал господин Пак, поднимаясь со стула, — пойду к себе. Малыш, — он обернулся, — я всегда с тобой, знаешь?       — знаю.       — говори со мной.       — хорошо. Люблю тебя, дедуль.       — и я тебя, малыш, — он хихикнул, — или мне больше так тебя не называть?       — дедушка! — Чимин был пунцовый как помидор.       — шучу!       Господин Пак ушел в свою комнату, шаркая по полу тапочками.       — у них что, хобби такое, дразнить меня, — проворчал Чимин, прижимая руки к горящим щекам.       Безопасность в близких отношениях. Это он вообще о чем? О том, что даже любящие люди могут делать друг другу больно? Или о том, о чем подумал Чимин?       Потому что он подумал. И вчера ночью думал, и сегодня утром эти мысли посещали его. Когда Юнги целовал, обнимал, гладил, прижимал к себе… Ох, о чем только Чимин думал!       Он резко встал, собрал посуду и поставил в мойку, решив, что вымоет ее завтра.       Телефон на тумбочке отчаянно вибрировал. Сообщения сыпались одно за другим. Чимин открыл мессенджер и увидел новый чат «мир должен узнать о великом даровании Чон Хосока». В чате было три человека — великое дарование, Юнги и Чимин.       «мне нужна эта роль!»       «план есть»       «вы должны мне помочь»       «я отказываюсь»       Пользователь Мин Юнги вышел из чата.       Пользователь Чон Хосок добавил пользователя Мин Юнги в чат.       «ты даже не узнал какой у меня план!»       «все твои планы полный пиздец»       Пользователь Мин Юнги вышел из чата.       Пользователь Чон Хосок добавил пользователя Мин Юнги в чат.       «прекрати выходить из чата!»       «а то что?»       «пирожочек, уговори его!» — Рыдающий смайл.       «Чимин, от души советую выйти из чата»       Пользователь Мин Юнги вышел из чата.       Пользователь Чон Хосок добавил пользователя Мин Юнги в чат.       «еще раз выйдешь из чата!..»       «удалишь меня? отлично!»       «давай хотя бы послушаем план, Юнги)»       «Чимин… ты совершаешь ошибку». — Обреченный смайл.       «пирожочек! я люблю тебя!»       Недовольный смайл от Юнги.       «так, завтра встретимся, и я все расскажу. Это не телефонный разговор». — Таинственный смайл.       «у меня смена в магазине»       «мы придем к тебе!»       «да, Юнги?»       «да»       Пользователь Мин Юнги вышел из чата.       «да он издевается»       «перед закрытием я посвободнее)»       «окич! напишу этому… ладно, пока! целую!» — Миллион сердечек.       «пока)»       Чимин упал на кровать и положил телефон на живот. Он смотрел в потолок, по которому метались тени деревьев под окном, и думал, как же ему, черт возьми, повезло, что эти двое стали частью его жизни.       Телефон снова завибрировал.       «Хосок опять придумал какую-то хуйню. не ведись»       «может нет? он так хочет эту роль, нам надо ему помочь…»       «ты такой добросердечный…»       «за это ты меня и любишь?)»       «я просто тебя люблю. ни за что»       Чимин уткнулся лицом в подушку и тихонько запищал от восторга.       «ты там в подушку пищишь?)»       «Мин Юнги, вылезай из шкафа немедленно»       «хехехехе, я просто предположил, и, похоже, угадал;)»       «не умничай. ты просто знаешь, как на меня действуешь»       «как?)»       «все. пока»       «доброй ночи, птаха)»       «доброй ночи, Юнги)»              ***              Весь следующий день они с Юнги переписывались.       «доброе утро, птаха»       Самое доброе утро Пак Чимина, и он опять пищал в подушку.       В магазине, если господин Чхве и удивился тому, что с лица Чимина не сходила улыбка, то не подал вида. Так же он не стал реагировать на то, что его сотрудник не выпускал из рук постоянно подающий сигналы телефон и иногда улыбался еще шире — куда уж шире! — и тихонько хихикал. Мальчик светился, напевал что-то себе под нос, пританцовывал, был еще более любезен с клиентами, которые и в прежние времена млели от его обаяния и вежливости, а теперь просто терялись при виде сверкающих глаз-полумесяцев. И не от успешно сданного экзамена люди так меняются, уж в этом господин Чхве был уверен, потому что скудоумием никогда не страдал. Пак Чимин был по уши влюблен.       Они болтали обо всем, почти как в дни подготовки к экзамену, но теперь в их общение прорвалась лавина чувств, которые прежде они пытались скрыть. Чимин никогда столько не флиртовал! И оказалось, что у него отлично получалось, а еще ему это безумно нравилось… Потому что Юнги отвечал безграничным обожанием, пусть с шутками и забавными колкостями, иначе это был бы не Юнги.       Он пришел раньше Хосока. Купил шоколадное молоко и клубничное. Последнее отдал Чимину, едва коснувшись его пальцев своими легким поглаживанием. Этот жест, незаметный и невинный на первый взгляд, показался Чимину настолько интимным, что он опустил глаза, а когда поднял, увидел расширившиеся зрачки Юнги и забыл, как дышать.       — привет! — Звякнул колокольчик, и они отдернули руки. — Отлично! Все в сборе!       Хосок влетел в магазин, как ураган.       — здравствуйте, господин Чхве! — Крикнул он и из подсобки донеслось слабое приветствие. — О, шоколадное молоко, мое любимое! Спасибо! — Хосок схватил пачку с прилавка, открыл и одним махом опустошил. — Ааааах… Сразу легче стало!..       — рад за тебя, — замогильным голосом отозвался Юнги. — Только я купил его себе.       — да? А я хотел удивиться твоей дружеской заботе, но не придется. Постоянство всегда, постоянство во всем! За это я тебя и люблю, мой друг! — И хлопнул Юнги по плечу.       — возьми мое, — Чимин с улыбкой протянул Юнги свою пачку. Тот дернул уголком губ и явно хотел согласиться, но глянул на Хосока и запустил поднятую руку в волосы. — Не, я не люблю клубничное, — сказал, скривившись.       — а я и клубничное люблю! — Отозвался Хосок.       — лучше скажи, чего ты не любишь! — Юнги закатил глаза.       — заносчивые душнилы мне как-то не очень нравятся!       — чудно! Освобожу тебя от своего общества! Пока, Чимини! — И крутанувшись на каблуках демонстративно пошел к выходу.       — стой-стой! Обожаю таких заносчивых душнил как ты! Мин Юнги, выходи за меня, ты мой краш! — Хосок висел на рукаве парня и с щенячьими глазами умолял остаться.       — блять, отцепись от меня… Последний раз предупреждаю, иначе…       Чимин рассмеялся громко и заливисто, заполнил зал перезвонами колокольчиков райского сада, потому что только так они и могли звучать, и сердце одного Мин Юнги дрогнуло, он замер, оглядываясь на своего ангела, которого хотелось сгрести в охапку и спрятать в карман.       — ладно, — прохрипел Юнги. — Купи мне кофе, недоразумение.       — конечно, друг мой, все, что пожелает душа твоя, сокровище мое ненаглядное! Ради тебя хоть звезды с неба! — Хосок уже бежал к полке с охлажденным кофе.       — переигрываешь. Опять. Роль тебе не светит.       — а вот это уже деловой разговор, ради которого мы все здесь и собрались, — колкая реплика была пропущена мимо ушей, а бутылка с холодным кофе оплачена, открыта и двумя руками в глубоком поклоне передана Юнги. — Так вот, — Хосок понизил голос и приблизился к прилавку, заставляя и парней сделать так же, образуя тесный кружок, — в эту субботу будет репетиция, на которой режиссер решит, кого взять на главную роль. И у меня есть план, как избавиться от конкурента.       — надеюсь, этот план не включает в себя убийство или членовредительство, — Юнги уже порядком устал закатывать глаза за последние пятнадцать минут, но это было неизбежно.       Хосок улыбнулся. И сказать, что улыбка была хищной, ничего не сказать. Чимин был готов поверить, что Чон Хосок опасный человек, когда дело касалось того, чего он хочет.       — мой друг, никакого насилия! Я пацифист! — Руки прижал к сердцу, но слова никак не вязались с выражением лица. — Но мне нужна ваша помощь. В большей степени твоя, Юнги…       — я не собираюсь запирать парня в подвале, так и знай.       — а ты бы мог? — Хосок вскинул бровь явно выстраивая новый план.       — нет, блять! За кого ты меня принимаешь!       — за того, кого ты в себе, возможно, отказываешься принимать, — и поигрывает бровями.       — ща всеку.       — вот видишь!       — Хосок, расскажи уже свой план, — вмешался Чимин, опасливо поглядывая на дверь подсобки, где все еще находился господин Чхве.       — да. Так вот. В субботу репетиция. А в пятницу вечеринка. Сечете?       — нет. Давай ближе к делу, — Юнги нервно дергал ногой, а при слове «вечеринка» Чимин поджал губы, вспоминая предыдущую, на которой побывал.       — Сону, так зовут претендента на мою роль, — последнее Хосок выделил голосом, — не хотел идти, но когда узнал, что Юнги будет, задумался…       — так, стоп! Я ни на что не соглашался. И о вечеринке вообще первый раз слышу.       — не правда! Я уже говорил, еще до экзамена!       — ах, это тот раз, когда мы пытались спасти тебя от собственной глупости? Похоже, это пустая трата времени, — Юнги потер переносицу и тяжело вздохнул. — И причем тут я и этот, ну…       — Сону! — подсказал Хосок. — А при том, что краш на тебя не только у меня, мой дорогоооооой друуууууг! — последнее он буквально пропел довольный, как обожравшийся кот.       Лицо Юнги вытянулось. Он открыл рот, потом закрыл, и снова открыл. Перевел взгляд на Чимина, который только и смог пожать плечами и виновато улыбнуться «ну это же Хосок», и посмотрел на Чона, меняясь в лице.       — ты охуел? — И снова посмотрел на Чимина. — А я тебе говорил, что все его планы уебанские.       — да ты не дослушал план! — Поспешил Хосок.       — так еще не все?! Ну давай!       — да ничего страшного я тебе не предлагаю! А ты о чем подумал?! Просто придешь, мы все вместе в компании поболтаем, потанцуем, выпьем, — Хосок подмигнул, — от тебя только и требуется быть полюбезнее, повнимательнее, поулыбчивее с парнем, — при этих словах Хосок, у которого чувство самосохранения явно хромало, растянул пальцами губы Юнги. Но быстро убрал руки, увидев, как потяжелел взгляд Мина, и положил их на плечи, аккуратно убирая несуществующие пылинки. — Ну вот и договорились!       — ни о чем мы не договорились.       Хосок тяжело вздохнул, цокнул языком и уже на полном серьезе спросил:       — твои условия?       Повисла пауза. Казалось, что Юнги сейчас взорвется, и полетят клочки по закоулочкам. Он глянул на Чимина, будто спрашивая. От осознания того, что его мнение, его чувства важны Юнги, он улыбнулся, закусил губу и снова пожал плечами.       Юнги перевел взгляд обратно на Хосока, который будто не заметил молчаливого диалога между ними двумя, сложил руки на груди и ухмыльнулся:       — желание.       — какое? — Хосок сузил глаза.       — а это ты узнаешь позже, мой дорогоооой друууууг! — Пропел Юнги упиваясь своей властью.       — хм. Справедливо. Уточним детали, — Хосок выглядел словно бизнесмен на сделке в миллионы долларов. — В пятницу мы идем на вечеринку. Чимини, ты тоже, — палец уперся Чимину в грудь. — Ты, — палец ткнулся уже в Юнги, — будешь мил, приветлив и обходителен с Сону, будешь подливать ему выпить, смеяться над его шутками, не дерзить! И потанцуешь.       — я не танцую.       — и потанцуешь.       — ладно.       — приятно иметь с вами дело, господин Мин! — Хосок с широченной улыбкой протянул Юнги руку.       — приятно в будущем, после уплаты долга, не иметь с вами никаких дел, господин Чон, — Юнги улыбнулся не менее широко.       — а ты чертяка! — Хосок схватил Юнги за шею и потер кулаком макушку. — И за что я только люблю тебя!       — за то, что я милашка, — Юнги, улыбаясь, стряхнул его с себя.       — не, милашка у нас Чимини, — и ущипнул его за щеку.       Юнги от такой наглости поджал губы, но не сказал ничего, а Хосок только рассмеялся.       — мы подберем тебе прекрасный образ… — Мечтательно протянул Хосок, глядя на Чимина. Юнги хотел что-то возразить, но его телефон завибрировал.       — мне надо идти, — сказал он, убирая мобильник в карман.       — чао! — Хосок чмокнул губами и послал воздушный поцелуй.       — Чимин?..       — все хорошо, Юнги, пока! Моя смена скоро закончится. Я напишу, — он улыбнулся нежно, снова распахивая перед Юнги ворота райского сада.       — ладно. Пока!       — пока-пока! Мы с пирожочком еще посекретничаем!       Последнее Юнги, видимо, не услышал, потому что колокольчик звякнул, и он скрылся в темноте улицы.              Чимин проследил взглядом за уходящим парнем и продолжил смотреть в стекло на то место, где он скрылся, видя только себя, как в зеркале.       — Чимини? — Позвал Хосок. — А что у вас с Юнги?       Вопрос был задан легко, будто о погоде. Хосок увлеченно выбирал шоколадку на кассе, и, выбрав, протянул Чимину, который замер и не шевелился.       — эм… пробьешь?       — а, да, давай, — он дрожащими руками взял батончик, пикнула касса.       — это секрет что ли? — Нахмурился Чон, шурша оберткой. — Ты побледнел, пирожок! — И с улыбкой похлопал мальчишку по плечу. — Потому что если это секрет, то вы, котята, палитесь.       — палимся?       — ну все эти ваши взгляды, улыбки, случайные неслучайные прикосновения, — Хосок закатил глаза, — слепым надо быть, чтобы этого не заметить. Хотя даже слепой почувствовал бы ваше сексуальное напряжение.       Чимин густо покраснел до кончиков ушей.       — мы не… между нами ничего такого… — Он заикался и задыхался.       — нет? Так потрахайтесь уже, а то волнами секса от вас все вокруг сносит, — и развел руками.       Шея у Чимина покраснела тоже. Он спрятал пылающее лицо в ладонях. Было стыдно и одновременно так хорошо, что невозможно ничего понять.       — я не знаю… — Прошептал Чимин.       — чего не знаешь? — Не понял Хосок.       — секрет или нет. Мы об этом не говорили.       — так вы вместе, да?       Чимин задумался, вспомнил все, что между ними было, все слова, признания, все свои чувства, и кивнул. Хосок раскрыл рот, произнес массу нечленораздельных звуков, совершил ритуальный танец посреди зала и вскинул руку вверх.       — а почему мне не сказали? — Он заскочил на прилавок и присел одним бедром, убирая Чимину руки от лица.       — ээээ… Так мы только вчера поговорили… — Чимин отшатнулся от такого напора.       — аааа… Так вы еще на первой базе… Нежные цветочки, — и вздохнул мечтательно улыбаясь.       У Чимина завибрировал телефон, и он достал его из кармана. Хосок тут же сунул свой нос в светящийся экран и, конечно, увидел сообщение от Юнги прежде, чем Чимин успел заблокировать.       — милуетесь? — И расплылся в улыбке. — Выдыхай! — Он соскочил с прилавка. — Я могила, никому ничего не скажу! — И положил ладонь на сердце. — При мне можете не скрываться, а вот в остальное время прикладывайте больше усилий и прячьте все свои необузданные фантазии по поводу друг друга «глубже…» — И поиграл бровями.       — советую тебе при Юнги прикладывать больше усилий и прятать все свои шутки по поводу нас тоже «глубже».       — Чимини, да у тебя есть коготки! — Восхитился Хосок. — Ладно, я ни капли не удивлен, что Юнги на тебя запал, ты хорош.       — это тоже не советую говорить, — Чимин улыбнулся и прикусил губу.       — Чимини, да ты та еще сучка! — Последнее слово он сказал одними губами в еще большем восхищении. — Ну, прочитай уже, что он там тебе написал, уверен, что это по поводу нашей сделки и вечеринки, — и замахал рукой.       Чимин разблокировал телефон и проверив, что Хосок держит свой любопытный нос подальше, прочитал сообщение:       «птаха, ты же понимаешь, что это все не серьезно? я решил, что надо помочь Хосоку, хоть еще и не разобрался в этической стороне этого его плана… не злишься? если да, то я откажусь»       — ты знал, что тебе достался самый лучший друг? — Чимин посмотрел на Хосока дожевывающего шоколадку.       — а тебе самый лучший парень! Ой, ты так мило краснеешь, я прям не могу! Разгон за полсекунды от сладкого пирожочка, до главной сучки на районе и обратно!       «я не злюсь)»       — Чимин, если ты не хочешь, я могу придумать другой план. — Хосок сказал это абсолютно серьезно, что звучало странно после всех его ужимок. — Ваши отношения важнее.       Чимин вышел в зал и обнял Хосока.       — Спасибо, Хосоки. Но если все так, как вы договорились, то ничего страшного. Юнги просто пообщается с тем парнем. А как тот себя будет вести, это его дело. Да?       — мне досталось два лучших друга.       Хосок ответил на объятия крепко-крепко.       — не хочу нарушать вашу идиллию, но пора закрывать магазин, — господин Чхве кашлянул и указал на часы.       — извините, — Чимин отскочил от Чона, и побежал выполнять свои обязанности, опять сверкая красными ушами.