Оберегая радость

      — мы подберем тебе прекрасный образ… — Мечтательно протянул Хосок, глядя на Чимина. Юнги хотел возразить, но его телефон завибрировал.       Сообщение от мамы:       «когда ты придешь домой? У меня скоро поезд»       Какой поезд? Она же только вчера утром вернулась.       — мне надо идти, — сказал он, убирая мобильник в карман.       — чао! — Хосок чмокнул губами и послал воздушный поцелуй.       Юнги посмотрел на Чимина. Уходить от него не хотелось. Всех сообщений, которые они потоком обрушили друг на друга, невесомого касания пальцами, нескольких минут наедине, да пусть даже в присутствии Хосока, но просто рядом, было преступно мало.       — Чимин?       — все хорошо, Юнги, пока! Моя смена скоро закончится. Я напишу.       Так и в господа бога можно уверовать, ведь ангела он уже увидел собственными глазами. Мин Юнги, что за розовые сопли, не противно? Ни капли.       — ладно. Пока!       Он быстро вышел из магазина, покинул освещенный глазами одного мальчика зал, дабы не передумать и не остаться с ним, и гори оно все синим пламенем.       Юнги заспешил вверх по улице к своему дому. На ходу достал телефон и набрал сообщение Чимину.       Хосок выдал классический бред в лучших традициях, но Юнги показалось, что на этот раз он все-таки перегнул палку. Пусть они договорились, но их договор явно требовал пересмотра.       Открыл другой чат и написал маме.       «буду через десять минут»       И сорвался на бег, отпустив свое беспокойство черным псом бежать впереди себя, перемахнул невысокую ограду и сократил путь через темный парк, выскочил к аквариуму общественной прачечной, где худую девчонку с бигуди на волосах загипнотизировал крутящийся барабан, свернул за угол и помчался через двор к дому, игнорируя такую глупую условность, как изгибающаяся дорожка. Не дожидаясь лифт через две ступеньки преодолел лестницу, чуть отдышался перед дверью и вошел внутрь.       У порога стоял маленький черный чемодан на колесиках. На кухне горел свет. Юнги снял кеды, наступая на задники, бросил куртку на скамейку у входа и зашел на кухню. Там было прохладно, в приоткрытое окно лился холодный осенний воздух. Мама курила, держа сигарету указательным пальцем и большим, тонкая струйка едкого дыма поднималась вверх, закручиваясь кольцами.       — ты снова куришь?       Она повернулась, дернула уголком красного рта и смяла сигарету о край старой пепельницы, которую Юнги сразу узнал. На фильтре остался след ее помады.       — опять захотелось, — отпила чай из маленькой чашки, край которой тоже сохранил отпечаток ее губ. Юнги подумал, что его эти губы не касались очень давно.       Они помолчали.       — ты вернулась только вчера и опять уезжаешь?       — да, скоро поезд, я уже вызвала такси.       — но почему? — Юнги подошел ближе, вынуждая ее посмотреть на него. — Это из-за меня?       Слова вылетели наружу прежде, чем он смог их обдумать и остановить. Но теперь он понял, что именно это его волновало. Он боялся, что мама уехала из-за того, что он дерьмовый сын. Ведь она, как все матери, наверняка хотела ребенка, который бы хорошо учился, занимался бы спортом или творчеством, а лучше и тем другим, был бы душой компании и водил на свидания скромных девочек, улыбался бы много и мило, чтобы не стыдно рассказать коллегам на ужине. Все так хотят. Это нормально.       — это не из-за тебя, Юнги, — она улыбнулась и встала рядом, без туфель на каблуках она была чуть ниже его, — это по работе.       — но раньше ты никуда не ездила по работе.       — раньше я отказывалась от командировок, потому что боялась оставлять тебя одного. Но теперь ты не один.       Мама протянула руку и погладила Юнги по щеке. Всего несколько секундочек, но очень нежно. Это легкое прикосновение таких же прохладных, как и у него самого, пальцев, отвлекло Юнги от сути сказанного.       — что? — Он потянулся за рукой, которую мама уже убрала, поворачивая запястье, чтобы посмотреть на часы.       — мне пора, милый, такси уже должно подъехать. Меня не будет около недели. Деньги переведу на карту, — мягкой походкой она вышла в прихожую, Юнги последовал за ней. — Веди себя хорошо.       Смешная фраза. Будто ему пять. Юнги хмыкнул, она заметила это и тоже ухмыльнулась, догадавшись, что его развеселило.       — тебе нравится такая работа?       Госпожа Мин уже надела туфли, пальто и накинула шарф. Она повернулась за чемоданом, взяла его за ручку и чуть задумалась, поднимая глаза вверх.       — да, нравится. Всегда хотела больше путешествовать, — в голосе проскользнула мечтательность, что совсем было не привычно для нее. — Пока, Юнги. Звони.       — пока, мама! Ты тоже.       Хлопнула дверь. В воздухе витал запах ее духов и дым от сигарет. Юнги вернулся на кухню, выключил свет и шире распахнул окно. На подоконнике осталась чашка недопитого чая, пачка без одной сигареты, и та самая одна, смятая в пепельнице, с красным пояском на фильтре. Юнги вытащил из пачки новую и понюхал сухой табак. Этот запах ему всегда нравился, терпкий и мягкий. Он засунул ее в рот, и тонкая бумага приклеилась к губе. Перевесившись через подоконник, он посмотрел вниз и увидел, как госпожа Мин села в машину, которая тут же тронулась с места и быстро скрылась за поворотом, мигнув фарами. Юнги оперся на подоконник руками и посмотрел в небо. Звезд, конечно, не было видно, будто черное блюдце опрокинули на город.       Ноябрьский ветер заставил стучать зубами, и незажженная сигарета подрагивала в уголке рта. В кармане снова завибрировал телефон, оповещая о сообщении.       «я дома. все хорошо. доброй ночи, Юнги)»       Он улыбнулся.       «доброй ночи, птаха. до завтра! приснись мне»       «а ты мне?»       «я постараюсь»       «не хочу расставаться с тобой даже во сне. слишком ванильно?..»       «слишком. скулы сводит. мне нравится»       «мне тоже»       Юнги закрыл окно и выплюнул сигарету. Привкус табака, скрашенный ванилью, остался на губах.              ***              Утро без будильника — особый вид удовольствия. Или уже не утро. Комнату освещал солнечный свет. Неужели хорошая погода? Юнги глянул на часы — около одиннадцати. Он сладко потянулся в кровати до хруста позвонков и громко зевнул.       Сегодня тревожная бессонница не терзала его. И таких дней становилось все больше — без тянущего чувства под диафрагмой, тупого залипания в стену, жуткого голода, при котором кусок в горло не лезет.       Юнги потянулся к мобильнику, который валялся на полу у кровати. Проигнорировав миллион сообщений от Хосока, открыл чат с Чимином.       «доброе утро, Юнги)»       В семь утра Чимин уже не спал. Он договорился с хозяином, что будет работать целый день не только в выходные, но и на буднях, потому что уроки закончились. Юнги было обидно, что ему приходилось отказывать себе в таких обычных радостях, как поваляться подольше в кровати, позалипать на ютубе целый день или поиграть в приставку. Но сам Чимин был рад, что мог больше работать. Это значило, что будет больше денег. Они не обсуждали эту тему, но Юнги видел, что Чимина тревожило их с дедушкой нестабильное финансовое состояние.       «доброе утро, ранняя пташка»       Юнги лег на спину, поднимая телефон над собой. Тот грозил отключиться в любую секунду, зарядки три процента, но вставать и искать шнур не было никакого желания.       «хорошо спал?)»       «ты не приснился мне. я ждал почти до одиннадцати утра»       «прости… зато ты отлично выспался)»       «а с тобой во сне я бы не выспался?»       «кто знает;)»       Вот Юнги точно не знал, что этот мальчишка мог флиртовать напропалую! Он печатал что-то еще, три точки под его именем подпрыгивали, но телефон Юнги откинулся в голодный обморок. Он обматерил дурацкий аппарат, который не смог продержаться еще пару минут, и вылез из кровати. Пол холодил голые ступни, пока он разыскивал свой рюкзак, где должен был быть провод. В итоге нашел в кармане куртки, воткнул в розетку и отправился в душ, пока этот доходяга приходил в себя.       Юнги быстро вымылся, вытер рукой зеркало над раковиной и заглянул в него. Волосы сильно отросли, челка спускалась чуть не до подбородка, он мог легко завязать пучок на затылке. Скулы обострились, он совсем распрощался с юношеской пухлостью, хотя она никогда и не была ему свойственна. А вот синяки под глазами уменьшились, что очень даже радовало. Юнги почистил зубы, провел ладонью по подбородку и решил, что пока нормально. Голый прошлепал в спальню, в комоде нашел чистые трусы и мятую футболку, треники валялись у кровати.       От Чимина пришло одно сообщение:       «я должен тебе кое-что рассказать»       Юнги нахмурился, сел на тумбочку.       «что-то случилось?»       Он дергал ногой.       «нет! все в порядке. просто вчера Хосок остался, и мы поговорили…»       «что ляпнуло это недоразумение?»       «мне надо бежать, господин Чхве выглядит недовольным»       «оке. я скоро приду»       Юнги открыл чат с Хосоком, где болталось десятка два сообщений, в основном смайлы и стикеры многозначительно играющие бровями.       — какого хуя?       Порыв позвонить этому хитрому засранцу был велик, но Юнги решил сначала увидеться с Чимином и выяснить, о чем они вчера разговаривали. Без него. Вдвоем. Наедине. Блять. Мин Юнги, ты что ревнуешь?! Бред. Он откинул телефон и пошел поискать еду на завтрак. Хосок его лучший друг, а Чимин… А Чимин ему кто? Юнги задумался перед открытым холодильником. Они не обсуждали статус их отношений, как-то еще не успели. С уверенностью Юнги мог сказать только то, что он этого мальчишку любил так, как никого никогда не любил.       В холодильнике не оказалось ничего, что могло бы сойти за завтрак. Там вообще ничего не было, кроме кетчупа на дверце. Юнги захлопнул бесполезный в их доме прибор, достал стакан и налил себе воды. На столе со вчерашнего дня стояла чашка с отпечатком губ, пачка сигарет и пепельница. Юнги снова взял сигарету и опять засунул в рот не поджигая, покатал ее по нижней губе в обе стороны. Он раньше пробовал курить, но ему не понравилось, еще и одежда и волосы потом воняли дымом.       День был очень яркий. Высокое голубое небо, белые облака, солнце играло в окнах соседних домов. Юнги выплюнул сигарету, в этот раз смял ее в пепельнице и, допив воду, пошел одеваться.       Минут через пятнадцать он уже ждал два капучино, растирая ладони в тщетных попытках согреть их.       — ваш капучино с ванильным сиропом, господин космический пришелец! — Улыбнулась девушка.       — спасибо! — Юнги уже перестал смущаться от такого прозвища, но оно не переставало ему нравиться, как и эта кофейня и эта девушка с лисьими глазами, которая готовила самый вкусный, по его мнению, кофе. — Без выходных работаете? Вы всегда здесь, когда я захожу.       — это вы заходите всегда, когда я работаю. И я бы подумала, что это не случайно, если бы не увидела того парня и то, как вы на него смотрите, — она хихикнула и подмигнула. Лиса!       Вот от этого Юнги немного смутился и опустил глаза.       — а что, так заметно?       — просто у меня особое зрение.       — хм, а вы с какой планеты? — Хмыкнул Юнги. — Может мы были соседями?       Девушка рассмеялась.       — подловил! Иди уже, — она махнула рукой, — остынет!       — еще две булочки положи, пожалуйста, — они случайно перешли на «ты».       — у тебя уже есть булочка, много углеводов есть вредно! — Она протянула бумажный пакет.       — это не мне, — он закатил глаза.       — булочка ест булочки? — Девушка в поддельном изумлении прижала руку к губам. — Ой, это у меня случайно вырвалось! Не смотри на меня так, а то придется поменять работу!       — Юнги. Мин Юнги, — он протянул руку. — Будем знакомы!       — Юна. Кан Юна, с планеты зрящих, но не лезущих не в свое дело! — Она пожала руку.       — я подумал, что ты с планеты хитрых лисиц, — посмеялся Юнги.       — мы с родителями часто переезжали, — Юна пожала плечами.       — ладно, я пошел, спасибо!       — передавай привет булочке! — Она подмигнула и махнула рукой.       — я буду звать тебя лисой!       — постараюсь не оказаться у тебя на воротнике!       Юнги посмеялся, толкнул дверь плечом и вышел на улицу, держа в одной руке подставку с кофе, в другой пакет с булочками, и поспешил к Чимину.       ***              Ему пришлось взять бумажный пакет зубами, чтобы открыть дверь в магазин. Господин Чхве был в это время в зале и только глаза закатил. Постоянные визиты Хосока и Юнги стали ему порядком надоедать, у него тут не клуб по интересам для выпускников старшей школы.       — Чимин! — Крикнул хозяин. — Иди на перерыв!       Из подсобки послышалось копошение, потом что-то упало, отчего мужчина поморщился.       — все в порядке! — Будто парень пытался поднять что-то тяжелое. — Я еще не устал!       — Мин Юнги пришел! — Вздохнул господин Чхве.       Чимин пулей влетел в зал ища глазами Юнги, а увидев, осветил все вокруг светом своих глаз-полумесяцев.       — привет, — Юнги уже взял пакет в руку, — кофе?       — сейчас! Куртку накину! Спасибо, господин Чхве! — Чимин поклонился хозяину, на что тот только махнул рукой, пряча улыбку в уголке губ.       Чимин открыл дверь и пропустил Юнги вперед. Они перешли дорогу и сели на скамейку под деревом. Листья с него уже облетели и лежали желтым ковром у корней, а небо над городом, высокое и яркое, ощущалось бескрайним и бесконечным. Юнги подал Чимину стаканчик, тот отпил и с удивлением посмотрел на парня:       — ваниль?       — больше ванили.       Мальчишка рассмеялся громко и заливисто и уткнулся Юнги в плечо.       — Юнги, ты удивительный, — и быстро чмокнул того в щеку.       — вкусно?       — сам попробуй.       — ужасно сладко, — скривился, — мне нравится, — и поцеловал Чимина в висок. — А если я скажу, что ты еще слаще, будет слишком?       — слишком. Мне нравится.       Чимин придвинулся близко-близко, и они сидели, соприкасаясь плечами и бедрами, пили кофе и смотрели на небо и город под ним. Ветер утих, солнце слегка грело им плечи, хотя, может это только казалось, а грело их что-то другое.       — возьми, — Юнги протянул пакет. — Тебе привет передали.       — привет? Кто?       — лисица одна, — он улыбнулся. — Ешь, это тебе.       — спасибо! — Чимин откусил булочку, густо посыпанную корицей. — Какая еще лисица?       — хитрая. Да я познакомился с девчонкой из кофейни, которая меня космическим пришельцем называет.       — а почему она мне привет передает? — Он облизнул губы и свел брови, от чего одному Мин Юнги показалось, что он сам объелся сладкого.       — потому что просекла, что второй кофе для тебя. Сказала, что поняла, что мы… — Юнги осекся, подбирая слово, посмотрел Чимину в глаза и продолжил, — вместе.       Он внимательно следил за мальчишкой, подмечая каждое движение лица, дрогнувшие губы, порозовевшие щеки. Чимин отпил еще кофе, пряча улыбку в стакане, но Юнги все равно заметил.       — мы же вместе, птаха? — На выдохе выпалил вопрос и сжал пальцы.       — а ты хочешь быть со мной? — Чимин сказал это тихо.       — хочу, — немедля. — Мне казалось я был однозначен в своем желании.       — вполне однозначен, — он улыбнулся, — но лучше все-таки поговорить об этом, да?       — да.       Юнги взял руку Чимина и переплел их пальцы. Ладонь у него была теплая, мягкая и немного дрожала. Юнги большим пальцем гладил тонкое запястье. Они еще посидели так молча. Кофе был допит, а пальцы другой руки Чимина, которой он держал булочку, липли друг к другу, как и они двое. Приятно вот так сидеть — вместе.       — кстати, не только она это заметила, — Чимин повернул голову и разглядывал лицо Юнги, которое было так близко. — Еще Хосок.       — ты об этом хотел поговорить?       — вчера он спросил, что у нас с тобой.       — и что ты ответил?       — я сначала не знал, что ответить. Мы же с тобой не говорили об этом, — Юнги кивнул. — Да еще Хосок… Ну ты же знаешь Хосока!       — подшучивал?       — еще как, — Чимин покраснел и закусил губу, вспоминая, что тот наговорил вчера, но заметив, как Юнги поджал губы, быстро продолжил. — Я уже научился ему отвечать!       — и что ты ему ответил? — Заинтересовался Юнги.       — чтобы он затолкал свои шуточки по поводу нас поглубже.       Юнги расхохотался, представив лицо Хосока не ожидавшего ничего подобного от сладкого пирожка, который оказался с перцем. Его пташка был не так прост, в чем он убеждался все чаще.       — нас. Мне нравится, — успокоившись он попробовал это слово на вкус. — Мы. Вместе.       — мы вместе, — повторил Чимин улыбаясь. — Еще он сказал, что наши отношения важны для него и он готов придумать другой план.       — отлично! — Юнги хлопнул в ладоши. — Потому что план, откровенно говоря, очень хуевый.       — ой…       — ты сказал, что не надо?       Чимин закрыл глаза и застонал.       — прости… Мне показалось, что вы договорились…       — забей, я сам с ним поговорю, — он приобнял Чимина за плечи. — Моя мама знает про нас.       — и мой дедушка.       — ты ему сказал?       — он сам догадался.       — все кругом такие догадливые, — проворчал Юнги.       — Хосок сказал, что мы палимся.       — ой, много он понимает!       — лисица тоже заметила.       — ладно, возможно, мы выглядим слишком влюбленными, — он снова посмотрел Чимину в глаза. — Я не помню, когда был так счастлив, как сейчас. Я буду беречь это.       — и я буду беречь.       Можно остановить время и прожить в этом мгновении как можно дольше? Наслаждаться близостью друг друга, просто молчать или просто болтать о любой ерунде. Если бы Юнги вел дневник счастливых воспоминаний, то он был бы заполнен такими событиями, которые не имели никакой значимости для мира, но создавали его мир, вносили в него крупицы смысла. Поваляться в кровати и никуда не спешить, выпить кофе, пошутить с другом, полюбоваться небом, обнять дорогого сердцу человека, чувствовать любовь. Это и есть жизнь.              ***              — надо обсудить некоторые детали, — на пороге стоял Хосок. — Твоя мама дома?       — нет. — Парень, не дожидаясь приглашения, вошел внутрь, закрыл дверь, снял кеды и куртку и по-хозяйски прошел на кухню. — Привет, конечно, проходи, рад тебя видеть, нет, ты совсем не помешал, — проворчал Юнги шаркая за другом по коридору. — Мог бы и позвонить.       — я тут неподалеку был, — Хосок выгружал из пакета еду. — Я принес поесть. У тебя же нет ничего, как всегда?       — ладно, засчитано.       Юнги достал палочки, стаканы и они сели рядом за стол. Некоторое время тишина нарушалась только звуками жевания и глотания.       — грамотно подходишь к важным переговорам, — усмехнулся Юнги.       Когда дело касалось личных интересов Хосока, достижения поставленных целей, решения «деловых» вопросов, он преображался до неузнаваемости, становился собранным и шел вперед, не видя препятствий.       — я много думал…       — удивляешь меня все больше.       — и пришел к выводу, — Хосок закатил глаза, но на поддевку не ответил, — что план надо пересмотреть.       — кто ты и что ты сделал с моим другом?       — блять, Юнги! Я серьезно!       — а уж я-то как серьезно! Где Чон Хосок, отвечай рептилоид, или я вынужден буду применить оружие! — Он зажал палочки в кулак.       Хосок посмотрел на Юнги как на идиота.       — ты идиот? Любовь совсем мозги отшибла? Только не делай удивленное лицо, я тебя умоляю!       — и не собираюсь, Чимин мне рассказал о твоем вчерашнем допросе.       — не было никакого допроса, мы просто мило поболтали, пошутили по-дружески.       — и ты был послан в глубокие дали со своими шуточками.       — да, Чимин не такой пушистик, каким казался, — Хосок почесал в затылке. — Зато я больше не удивляюсь тому, что вы спелись.       — мы встречаемся. Он мой парень.       — о, все уже официально? Вчера Чимини не был таким уверенным.       — мы сегодня поговорили.       — кто еще знает?       — господин Пак. И моя мама.       — ооо… — протянул Хосок, — твоя мама? И… Как она отреагировала?       Юнги задумался.       — сначала была истерика, потом она уехала, а когда вернулась, столкнулась с Чимином на этой самой кухне, когда он пошел попить воды в одних трусах и футболке, а потом снова уехала, на прощание сказав, что больше не боится меня оставлять, потому что я теперь не один.       — пиздец… — Хосок сидел, выпучив глаза. — Получается, у вас с Чимином?..       — ты только это услышал из всего, что я сказал?       — ладно-ладно, не кипятись ты так! — Он поднял ладони. — Значит, вы теперь пара?       — афишировать не собираемся, сам понимаешь.       — понимаю, не дурак, — они помолчали. — Знаешь, я на самом деле очень рад за вас! — Хосок сгреб Юнги в охапку и крепко обнял. — Я давно не видел тебя таким счастливым! А Чимини просто светится!       Юнги не стал как обычно вырываться из объятий, а ответил на них. Хосок был его единственным близким другом, и не хотелось оказаться в ситуации, где пришлось бы выбирать — он или Чимин. И то, как он легко и радостно принял их отношения, сняло с души тяжелый камень, который Юнги не осознавал, но носил.       — это же была любовь с первого взгляда! — Хосок отпустил его из плена своих объятий и схватил за плечи слегка потряхивая.       — ты слишком много романтических сериалов смотришь, — Юнги все-таки не выдержал и попытался высвободиться.       — не смотрю я такое, а вот ты за Чимином следил с самого первого дня, как он зашел к нам в класс.       — чушь.       Почему Юнги продолжал противоречить, он и сам не знал. Просто натура у него была такая — противоречивая.       — ага, конечно. Если ты забыл, как таскался за ним по пустым коридорам, или за деревом в парке сидел, так я тебе напомню.       Ему не надо было это напоминать. Он и сам прекрасно помнил все то время, что наблюдал за мальчишкой, которого все за глаза, а бывало и в глаза, называли чудиком. Но Юнги задумался. Тогда ему просто хотелось понять, что у него за душой. А когда он эту душу захотел оберегать, потому что полюбил сильнее своей собственной, он уже не знал. Может, когда увидел надлом, когда глаза, излучавшие улыбку, наполнились горькой обидой и грустью? Может, когда он увидел крылья? Может, когда узнал о силе, что скрывалась за мягкостью? Каждый ли человек может с уверенностью сказать, когда он отдал свое сердце другому? Да и важно ли это.       — и вместо того, чтобы прийти и поговорить о своих чувствах с твоим лучшим другом, который уже ощущал неизбежность любви в твоем черством сердце, — у Хосока задрожал голос и руки сами взлетели вверх к заломленным бровям, что явно свидетельствовало о его высокотеатральном настроении, — ты оттолкнул меня и мои благие намерения! — Упал на стул и сложил голову в трагическом жесте.       — и ты две недели меня игнорировал и чуть не угробил здоровье Чимина своей неуемной жаждой самолюбования. Кстати, ты переигрываешь. Опять. Ты завалишь ту роль, даже если получишь ее.       — кстати, об этом, — Хосок тут же стряхнул с себя напускную драматичность, проигнорировал колкость Юнги, будто и не слышал ее вовсе, и перешел на деловой тон за секунду. Ему бы в бизнес, ей богу, а не на сцену. — Я же не бесчувственное чудовище, — Юнги хмыкнул, — чтобы заставлять тебя флиртовать с другим парнем на глазах твоего собственного парня. Так что, мы можем расторгнуть нашу договоренность.       — предложение заманчивое, спорить не буду. Но ты можешь пересмотреть нашу договоренность, а не аннулировать ее. Я же не бесчувственное чудовище, — Хосок хмыкнул, — чтобы лишать тебя шанса заполучить желанную роль.       — допустим. Что ты предлагаешь?       — мы все пойдем на вечеринку и возьмем того парня. А уж сколько он выпьет и как будет себя вести — пусть остается на его совести. Свои отношения мы с Чимином показывать не будем, но и давать парню какие-то надежды, я тоже не собираюсь.       Хосок задумался, почесал в затылке, встал, прошелся по кухне туда-сюда.       — все пустим на самотек? Это не очень похоже на план.       — будем действовать по ситуации и постараемся сохранить свою совесть чистой — это похоже на план.       — если ты не выполняешь условия первоначальной сделки, то и моя плата отменяется.       — твоя плата меняется, но не отменяется.       — от желания ты меня не освободишь?       — ну от вечеринки то я не отказываюсь.       — ладно, — Хосок тяжело вздохнул, — и что тогда ты хочешь?       Юнги задумался. На самом деле ему от Хосока ничего не надо было, но сделка есть сделка.       — сочтемся, — он улыбнулся, обнажая десны.       — не нравится мне эта твоя улыбочка…       — тебе и не должна она нравиться, для этого у меня есть Чимин.       — ой, ты становишься таким самодовольным, когда говоришь о нем, что просто тошнит, — и Чон сделал характерный блевательный жест.       — завидуй молча.       Хосок закатил глаза, а потом громко рассмеялся, хлопнув Юнги по спине, от чего тот значительно подался вперед.       — ладно, этот Мин Юнги нравится мне больше, чем та хмурая задница, что была до него!              ***              В день вечеринки Чимин работал, но Хосоку удалось уговорить господина Чхве отпустить его пораньше. Они решили встретиться у Чона дома, а потом вместе поехать в клуб. Юнги пришел первым, был окинут оценивающим взглядом прямо на пороге и получил презрительное молчание и поджатые губы.       — что? — Не выдержал он взгляд Хосока.       — ты в таком виде собираешься идти?       От его интонации стало неуютно, Юнги отдернул свой лонг и вскинул подбородок.       — да. А что?       — а то, что мы будем вместе и я не собираюсь позориться рядом с тобой! — И больно ткнул пальцем в грудь.       — да что не так-то! — Вспылил Юнги. — Хочешь сказать я выгляжу неприлично?       — я хочу сказать, что ты выглядишь неприлично скучно! И это оскорбляет меня до глубины моего бездонного сердца!       — на счет сердца сомневаюсь, а вот твоя наглость точно бездонна!       Хосок никак не отреагировал, а просто схватил Юнги за плечо и потащил в сторону своей комнаты. Там царил истинно творческий беспорядок — дверцы шкафа распахнуты, на кровать сброшена добрая часть одежды из этого самого шкафа, стол завален украшениями, баночками, скляночками и всякой косметической ерундой. Сам хозяин комнаты тоже выглядел весьма смело, что Юнги заметил сразу, но оценил только сейчас. Широченные джинсы держались на бедрах благодаря кожаному ремню, хвост которого свисал ниже колен, футболка и поверх жилетка с оборванными рукавами и шипами на плечах, в ушах серьги, на пальцах кольца и на лице макияж, никаких сомнений.       — раздевайся.       — нет.       — я оставлю тебя тут, а Чимина заберу с собой.       — мечтай.       — ты в таком виде не поедешь.       — поеду.       — Мин Юнги!       Угрожающая тирада была прервана дверным звонком. Хосок бросил злобный взгляд и пошел открывать. Вернулся он уже с Чимином, которого держал за талию, крепко прижав к себе. Мальчишка попытался подойти к Юнги, но Хосок не собирался его отпускать.       — Мин Юнги, — интонация повторилась точь-в-точь, будто Хосок поставил свою тираду на паузу, а теперь продолжил, — если тебе плевать на меня, то подумай хоть об этой сладкой пироженке! Ты позоришь его красоту своим жалким видом брошенного котенка!       — я его прекрасно оттеняю, так сказать, подчеркиваю, — Юнги подошел ближе, взял Чимина за запястье и потянул на себя.       Хосок закатил глаза и вышел из комнаты:       — вернусь через пять минут и не имею никакого желания наблюдать ваши лобызания.       Дверь хлопнула. Чимин смущенно улыбнулся и обнял Юнги.       — ты совсем не похож на жалкого котенка, — сказал он тихонечко.       — а на кого похож?       — на очень симпатичного котенка, которого хочется нежить и чесать за ушком, — и он правда погладил Юнги за ухом, пустив тому волну мелкой дрожи до самого копчика.       — я только что понял, что не хочу никуда ехать.       — а чего хочешь?       — обниматься с тобой весь вечер. Можно и ночь. В идеале пару дней.       Чимин захихикал ему в шею и теплое дыхание обогрело кожу. Он отошел и присел на кровать, аккуратно отодвинув пару вещей.       — звучит прекрасно, но мы обещали Хосоку.       — к черту Хосока! — Юнги плюхнулся рядом, не заботясь о разбросанной одежде, и повалил Чимина, прижимая к себе и зарываясь носом в мягкие волосы. Мелодичный смех стал ему наградой.       — я захожу и рассчитываю увидеть Мина без его дурацкой одежды! — Раздалось из-за двери, и она тут же распахнулась. — Мин Юнги! Я велел тебе раздеться, а не развалиться на моей одежде! А ну брысь!       Прозвучало так, словно Хосок и правда прогонял с кровати наглого кота. Юнги был не менее наглым. Он злобно глянул на Чона из-под растрепавшейся чёлки, прижал Чимина сильнее и заворчал.       — так, тебя, Чимин, это тоже касается! Раздевайся!       — блять, Хосок, ты совсем ебанулся! Что за извращенские замашки!       Юнги поднялся с кровати и встал, заслоняя собой Чимина.       — извращенские мыслишки здесь только у тебя! А мне надо его одеть нормально и в порядок привести! Или ты хочешь, чтобы он в клуб в рабочей одежде поехал?!       — я вообще не хочу, чтобы он туда ехал!       — мы так не договаривались!       Каждая реплика звучала громче предыдущей, и воздух в небольшой комнате начал накаляться.       — все, хватит препираться! Давай сюда одежду, которую я должен надеть! — Чимин встал между ними и развел руками в стороны.       Хосок фыркнул, вздернул подбородок и, покопавшись в шкафу, достал две вешалки, всучил Чимину и толкнул того в ванную. Потом он повернулся к Юнги расплылся в широченной улыбке и проворковал умильным голосом:       — вы такие сладкие!       — завали.       — такие влюбленные воробушки! — Не унимался Хосок.       — хватит.       — такие нежные цветочки!       — все, я пошел за кофе.       Юнги протопал на кухню, по пути поздоровавшись с родителями Хосока, которые смотрели телевизор в гостиной. В этом доме к нему относились как к родному, и госпожа Чон только крикнула, что печенье в шкафчике над плитой, хотя Юнги и так это знал, потому что это не менялось годами.       Он не изменил своим привычкам и свет не включил. Кофе на самом деле не хотелось, это был просто предлог уйти от вида умилительно сложенных бантиком губ Хосока. Ему нравилось обнимать Чимина, гладить, нежить, прижимать к себе, слушать его хихиканье и любоваться покрасневшими щеками. Но все это должно было принадлежать только ему, никаких свидетелей, никаких наблюдателей, никого постороннего, и под эту категорию попадал даже Хосок. Юнги до Чимина был жадный.       Чайник закипел, пакетик был утоплен в чашке вместе с собственническими порывами. Юнги пошел обратно.       На этот раз Хосок нарядил Чимина во все черное. Черные узкие джинсы, черная рубашка, заправленная и расстегнутая на несколько пуговиц, черный ремень. Глаза Юнги тоже почернели.       — последний штрих!       Щелкнул тюбик помады. Юнги облизнул губы, а хотел бы не свои. Перед ним стоял Чимин, но при этом не Чимин. Вместе с мешковатой одеждой он снял неуверенность и неловкость. Стройный, гибкий и привлекательный. Сексуальный. От последнего открытия Юнги отпил обжигающий чай и тяжело сглотнул.       — слюни подбери и надень это, — Хосок кинул ему огромный бомбер и белую футболку.       В этот раз Юнги не стал спорить и вообще рот не открыл, потому что не знал как будет звучать его голос, но был уверен, что выдаст себя с головой.       — цветочки, нам пора! Сегодня есть дела поважнее вашего неумного желания облобызать друг друга целиком и полностью!       — блять, Хосок, если ты не прекратишь, реализовывать свой идиотский план поедешь один!       — хочу напомнить, что плана, даже идиотского, у нас больше нет! — Чон похлопал себя по карманам и проверил наличие документов, денег и телефона.       — в смысле нет? — Чимин пытался надеть длинные серьги и при этом спрятать покрасневшие уши. Безуспешно.       — нет, потому что я слишком благороден и вы, цветочки, важнее мне своих собственных интересов, — и прижал руку к сердцу.       — просто до него наконец дошло, что идея напоить своего конкурента может выйти ему боком, если это всплывет на поверхность.       — ну не без этого, — Хосок хмыкнул и вытолкал обоих из своей комнаты. — Мам, пап! Мы пошли! Вернусь поздно, обещаю!       — невыносимый ребенок, — Юнги услышал вздох госпожи Чон.       — уже не ребенок, — вздохнул и господин Чон.              ***              Они быстро дошли до станции метро и нырнули в подземку. В сторону центра людей ехало не так много. Хосок плюхнулся на свободное сиденье и залип в телефон. Чимин и Юнги встали в уголок у дверей.       В вагоне было слишком шумно, чтобы говорить, слишком светло, чтобы смотреть друг на друга, но Юнги все равно поглядывал на Чимина. Он заметил, что Хосок слегка подвел ему глаза, и тени вокруг них делали взгляд драматичнее даже в свете бледных ламп. Юнги проследил за взглядом Чимина и понял, что тот смотрел на парочку напротив. Девушка и парень сидели рядом чуть облокотившись друг о друга, но каждый был занят своим телефоном и слушал что-то в своих наушниках. Они могли прикасаться, могли шептать на ушко, могли смотреть и улыбаться, а могли не делать всего этого и просто заниматься своими делами. Они могли.       Юнги мимолетно погладил руку Чимина. Тот посмотрел на него и улыбнулся.       — ты очень красивый, пташка. — Чимин прикусил губу, пытаясь скрыть улыбку, которая превратила его глаза в полумесяцы. — Я вижу только тебя.       Не все можно запретить.       Спустя пару пересадок и с десяток шуток Хосока, они поднялись наверх. Один из центральных районов города, заполненный людьми, шумом, светом и развлечениями. Юнги не часто здесь бывал, но ему нравилась эта атмосфера кипучей жизни, Хосок же вообще чувствовал себя как рыба в воде, словно из аквариума попал в океан. Акулой он пока не был, но сомнений в его становлении у Юнги не было никаких.       Пара поворотов и они оказались у дверей, перед которыми выстроилась очередь. Хосок уверенно прошагал вперед, не обращая внимания на возмущенные окрики, и назвал парню с бейджиком их фамилии. Тот проверил документы, список, щелкнул печать каждому на запястье и пропустил вперед.       Просторное помещение, громкая музыка, мигающий свет, несколько барных стоек, столики вдоль стен, танцпол по центру. Все как везде, единственное отличие — толпа была разношерстная, не как на школьной вечеринке.       — а мы больше и не школьники! — Прокричал Хосок и потащил их в сторону. — У нас бронь и компания уже собралась!       Он осветил своей улыбкой столик, заставленный бутылками и стаканами, и людей, сидящих за ним. Несколько парней и девушек из театральной труппы Хосока, несколько студентов, выпускников этой же самой труппы, и Сону, который не требовал представления, потому что Юнги сразу почувствовал на себе его прожигающий взгляд. Парнишка был милый, хлопал глазами, улыбался открыто и совершенно не походил на дикого и дерзкого Хосока, что вызывало у Юнги вопрос, как они могли конкурировать за одну роль. Он не особо разбирался в театре, и все такое, но типажи у них были совсем разные.       Обдумать эту мысль не удалось, Хосок толкнул Юнги, и он приземлился на диванчик рядом с Сону, к безграничной радости последнего. Чимина же великий распределитель судеб усадил с другой стороны стола между длинноногой девчонкой и собой.       Разговаривать под оглушительную музыку было довольно сложно, но Сону это не остановило и он болтал обо всем на свете. Юнги узнал, что ему нравилось есть, пить, смотреть по телевизору, любимый цвет, музыкальную группу и бренд уходовой косметики. Вся эта информация вливалась в одно его ухо и тут же выливалась из другого. Если бы слова были видимы, то Юнги сидел бы на горе из букв и восклицательных знаков. Ему было достаточно кивать, улыбаться, иногда что-то вставлять в болтовню Сону. А вот с миссией «напиться» парнишка справлялся без посторонней помощи.       Сам Юнги грел в руках бутылку пива и поглядывал украдкой на Чимина. Тому на уши подсела длинноногая девчонка с визгливым мерзким голосом, который был слышен сквозь долбившую музыку, их стол, и на соседней улице, в этом Юнги не сомневался ни секунды. Она хлопала ресницами, убирала за ухо постоянно выбивающуюся прядь волос и двигалась все ближе и ближе, а руки Юнги обхватывали бутылку все крепче и крепче. Чимин же сжимался все сильнее и сильнее и прикладывался к своему бокалу все чаще и чаще. Стоит отдать должное Хосоку, который это заметил и под предлогом того, что ему нужна помощь, утащил Чимина на бар.       — а ты?       — что?       Юнги повернулся к Сону, который уже плывущим взглядом блуждал по его лицу.       — я сказал, что не отказываю себе, когда сильно чего-то хочу. А ты?       Парнишка облизнул губы и придвинулся еще ближе, дальше только на колени к Юнги, скорее всего это и был его план. Кажется, планы строили не только они. Блять.       — угощаю! — Хосок обрушил на стол новые бутылки, а бесячая девчонка утащила Чимина на танцпол.       — пойдем потанцуем? — Юнги, не дожидаясь пока опьяневший мозг Сону обработает информацию, последовал за Чимином.       Окунувшись в море разгоряченных движущихся тел, Юнги не спускал глаз с одной фигуры. Сначала Чимин был скован и зажат, а потом просто закрыл глаза. Это было поразительно, он словно отрекся от окружающего мира и позволил музыке управлять собой. Его движения стали уверенными, плавными, гармоничными. Это, приближающее Юнги к религиозному благоговению зрелище, прервал возникший перед ним Сону.       — я так рад, что ты позвал меня танцевать! — Пропищал в самое ухо и начал крутиться рядом.       Юнги сказал Хосоку, что не танцует. Но это не совсем правда. Он любил музыку и его тело всегда легко отзывалась на нее. А потому он последовал примеру Чимина и закрыл глаза, представляя перед собой именно его. Юнги чувствовал, что безумно влюблен, и это его не пугало. Вера в искренность Чимина заставляла трепетать и пылать, словно она была ветром, что раздувала пламя. Юнги открыл глаза и видел только его. Чимин поднял руки, запрокинул голову, огладил шею, грудь, бока, снова вскинул, качнул бедрами. Серьги в его ушах блестели, капелька пота стекла со лба к губам, и он слизнул ее языком. Внизу живота у Юнги завязался тугой узел.       Визгливой девчонки не было рядом, наверно, ей надоело, что Чимин даже не открывал глаз, но со всех сторон на него кидали взгляды, и Юнги понимал почему. Чимин излучал свободу.       А потом он открыл глаза и посмотрел прямо на него.       Стало тихо. Зал опустел. В мире не осталось ни одного человека, кроме них двоих.       — я вижу только тебя, — губы Чимина зашевелились, и Юнги услышал его шепот.       — я вижу только тебя, — он ответил.       И как только последний звук покинул его горло, реальность обрушилась с удвоенной силой. Музыка заполнила голову, грозя расколоть изнутри, жар окружающих тел стал нестерпим, а воздуха категорически не хватало.       — что ты сказал?       Юнги зажмурился, а когда открыл глаза увидел перед собой парня, имя которого успел забыть за те несколько тысячелетий, что провел с Чимином наедине в их мгновении. Тот заглядывал ему в лицо и хмурился, явно недовольный своим забвением.       — я ничего не говорил.       — да, ты ничего не говоришь и даже на меня не смотришь! — Парень развернулся и ушел, расталкивая окружающих.       Юнги оглянулся, и сердце забилось чаще. Он потерял Чимина. Его Чимина нигде не было. Он вглядывался в окружающие лица, среди которых не было того самого. Ноги напружинились, но он не знал куда бежать. Страх начал покалывать кончики пальцев.       Обернувшись, Юнги еще раз осмотрел зал и наконец увидел то, что искал. Как в замедленной съемке в самом дурацком кино, Чимина развернул за плечо какой-то парень. Бутылка воды выпала из маленьких ладоней, глаза расширились, а лицо побелело. Незнакомец сказал еще что-то и ушел, кивнув на прощанье. Чимин задышал часто, хватая воздух открытым ртом, и побежал к выходу. Бутылка все катилась по полу, расплескивая воду, пинаемая множеством ног.       Юнги рванул следом, протискиваясь между людьми, которые так и норовили преградить ему дорогу. Хотелось кричать, рвать, метать и огрызаться. Крепко сжав челюсти и кулаки, он лишь пытался не упустить из виду удаляющуюся фигуру.       Но он упустил.       На улице у клуба толпился народ. Кто-то все еще стоял в очереди, кто-то вышел покурить и поболтать. Юнги посмотрел в одну сторону, в другую, но Чимина не увидел.       Он метнулся влево, добежал до перекрестка — без толку. Вернулся ко входу. Сердце билось в горле и норовило выскочить искать Чимина вперед Юнги.       Мозг, постепенно приходящий в себя в это же самое время, подкинул неплохую идею, и Юнги достал из кармана телефон. Он набрал нужный номер и, слушая гудки, пошел дальше, высматривая Чимина.       — алло, — выдохнула трубка.       — ты где?       — за углом.       И правда, за углом здания упершись руками в колени стоял Чимин и тяжело дышал. Юнги подбежал к нему и осторожно поднял.       — малыш, что случилось? — Чимин будто никак не мог вдохнуть глубоко. — Дыши. Давай вместе — вдох, выдох.       Они сделали несколько медленных вдохов и выдохов, Чимин чуть расслабился и уткнулся Юнги в шею. Мягкие волосы намокли от пота, он дрожал.       — иди сюда, — Юнги распахнул свой огромный бомбер, прижал Чимина к себе и укутал их обоих.       — я встретил бывшего одноклассника, — сказал Чимин тихо через пару минут.       — он обидел тебя?       — нет. Он просто сказал, что не узнал меня, потому что я сильно изменился. Сказал, что я хорошо выгляжу. — Юнги ждал, что Чимин продолжит и гладил одной рукой по спине. — Я не видел его с тех пор, как меня увезли на скорой из школы из-за обморока. Голодного. — Чимин поднял голову и посмотрел Юнги в глаза. — Стыдная история моего прошлого. Но я хочу быть смелым, как ты, и рассказать, — он вдохнул. — У меня был лишний вес, что не мешало мне жить. Но в средней школе этот парень и другие, начали дразнить меня. Шутки постепенно переросли в травлю, я не справился, перестал есть и скрывал это. — Он дергал пальцами замок на куртке. — Я прошел терапию, но в школу не вернулся, продолжил образование на дому. И я все еще чувствую вину перед дедушкой.       Юнги ощутил распускающийся внутри цветок гнева. И он был красив. И Чимин увидел его.       — хочешь, я найду этого парня и переломаю ему кости? — Голос охрип, а верхняя губа поползла вверх.       Чимин смотрел во все глаза на Юнги, которого прежде не видел. Он улыбнулся и сузил глаза.       — а если скажу, что хочу?       — я так и сделаю.       Юнги оказался прижатым спиной к стене.       — мне не понравилось, как тот мальчишка лапал тебя глазами.       — и потому ты решил сделать так, чтобы я не мог видеть никого, кроме тебя? — Ухмыльнулся Юнги, а сам думал только о том, что Пак Чимин поразительный, Пак Чимин удивительный, Пак Чимин невероятный.       — получилось?       — так ты намеренно околдовал всех людей в том зале?       — побочный эффект, я хотел только тебя.       Куда делась застенчивость? Скромность? Неловкость? Кровь билась в ушах, Юнги любовался этим чертенком, что прятался за крыльями.       — я вижу только тебя.       Чимин прижался теснее и выдохнул в самые губы:       — я вижу только тебя.       Сопротивляться желанию укусить эти пухлые губы не было никаких сил. Так отчаянно и дико они еще не целовались. От Чимина пахло алкоголем и сладостью, Юнги пил его и пьянел. И чуть не лишился сознания, когда колено его скромного мальчика проехалось по ширинке джинсов.       — пташка, ты что творишь? — Он впился пальцами в тонкую талию и попытался его от себя отодвинуть, но не желая этого.       — не нравится? — В глазах Чимина плескалось озорство. — Хочу уехать.       И кто он такой, чтобы своему мальчику отказать.       Юнги накинул бомбер Чимину на плечи.       — вызови такси. Ко мне домой. Там никого.       Он вернулся в клуб, нашел Хосока.       — мы уезжаем.       Чон окинул друга внимательным взглядом, расплылся в улыбке, пожелал удачи и велел предохраняться, за что Юнги даже не врезал ему, а просто подхватил вещи и вышел. Ничто его не интересовало, кроме Чимина, что ждал в такси.       Доехали быстро, а может медленно. Маленькие пальчики утопали в его ладони и хотелось каждый расцеловать. Поднялись на нужный этаж быстро, а может медленно. Сбитое дыхание Чимина хотелось ловилось своими губами. Снимали обувь быстро, а может медленно. Все исказилось. Все стало красивым.       Они зашли в спальню, закрыли дверь и остановились на расстоянии вытянутой руки.       Юнги шагнул вперед.       — можно?       — да.       Пуговица за пуговицей полы рубашки разошлись в стороны, обнажая белую грудь. Юнги положил ладонь на солнечное сплетение и Чимин вздрогнул.       — холодная.       — прости.       Он хотел убрать руку, но Чимин удержал за запястье.       — продолжай.       Ладонью скользнув выше, Юнги очертил пальцами ключицы, погладил шею, почувствовал бьющуюся жилку под кожей, спустился ниже, завел руку за спину и притянул к себе. Поцеловал нежно.       — еще.       Юнги обвел языком приоткрытые губы и нырнул внутрь.       — еще…       Юнги снял рубашку с плеч, и она упала с тихим шелестом на пол.       — еще…       Юнги прижался к покрасневшему уху и пососал мочку. Тихий стон его мальчика электрическим разрядом прокатился по телу и осел внизу живота.       — еще…       — чего ты хочешь, малыш? — Чимин почти хныкал, когда легкие поцелуи расцветали на его шее. — Скажи мне. — Юнги получил удар по руке и колкий взгляд. — Пташка злится? — Он притворно удивился. — Почему?       — сделай со мной уже что-нибудь или клянусь богом, я тебе вмажу, Мин Юнги!       Грешно заставлять просить дважды. Юнги толкнул Чимина на кровать и стянул с себя футболку. Нависнув над ним, позволил себе мгновение полюбоваться. И все-таки Чимин был небожителем. И пока он застрял на бренной земле, Юнги будет самым счастливым человеком. Потому что как можно не быть счастливым целуя эти губы? Шею, плечи, соски? Чимин прогнулся в спине, и его стон патокой наполнил уши Юнги. Мягкие ладони порхали по прохладной коже.       — Юнги… Пожалуйста…       Чимин поднял бедра и потерся о его ногу.       — малыш, ты уверен?       — блять, Юнги, сколько можно просить! Засунь уже руку мне в штаны, или я уйду сию же секунду! Ты меня понял?!       — кажется у меня новый кинк.       — какой еще кинк?! — Злость в голосе не смогла скрыть любопытство.       — когда ты ругаешься, моя злобная пташка.       — без глаз не останься!       Звякнул ремень. Расстегнулась пуговица.       — подними бедра.       Чимин послушно выполнил просьбу, и Юнги не без труда стащил с него узкие джинсы.       — ты тоже сними, — и голос был уже не такой смелый и выдавал волнение.       Юнги снял свои джинсы.       — я не знаю, что делать и как себя вести, — Чимин храбрился, но дрожал как осиновый листок.       — мы сегодня просто сделаем друг другу приятно, хорошо, малыш? — Юнги лег рядом и погладил мягкую щеку. Чимин ответил на ласку и притерся котенком.       — поцелуй меня.       Чимин утонул в поцелуе, дарил нежность и упивался ею. Он забылся. Он не заметил, как Юнги опустил руку и сжал его член через ткань трусов. Тело выгнулось, дыхание застряло в горле. Юнги и самого потряхивало. Он никогда еще не был так возбужден. Да, секс у него случался, но Чимин это другое. Чимин это магия. Он и хрупкий цветок, и закаленная сталь. А еще он парень, а с парнями у Юнги никогда не было.       — доверишься мне?       — не беси меня, — стон вместо злости.       Юнги улыбнулся. У Чимина член такой же как у него самого, бояться нечего. Да? И он оттянул резинку боксеров и коснулся горячей плоти. Чимин дернулся и прикусил губу в попытке сдержать стон.       — пташка, мы одни, не лишай меня удовольствия слышать тебя, — и получил в ответ только кивок, кажется Чимин забыл, как складывать слова. — Тебе нравится? — И снова только кивок. Это даже забавляло, и было бы совсем смешно, если бы не твердое обстоятельство в собственных трусах. — Предлагаю снять мешающие предметы одежды.       — ты от волнения говоришь как герой столетней книжки?       — а ты снова научился говорить, а не только кивать?       — меня вообще-то впервые кто-то другой трогает там! — Возмутился Чимин.       — а ты сам трогал? — Промурлыкал Юнги.       — ты за кого меня принимаешь? Думаешь пубертат кого-то стороной обходит?!       Юнги расхохотался.       — а казался таким невинным цветочком.       — я и есть невинный. Если ты забыл, я даже ни с кем не целовался до тебя!       — не забыл. Снимай.       — ладно. Только… Юнги, — он замялся, — я никогда не видел парней совсем без одежды.       — ну вот и посмотришь.       Юнги ухмыльнулся, стянул с себя трусы и отбросил на пол.       Лампу они не включали, но от окна было довольно светло, чтобы отчетливо видеть друг друга. Чимин, глядя Юнги в глаза, точь-в-точь повторил его действие и замер.       — иди сюда, — Юнги протянул руку и обнял его, крепко прижимая к себе.       Он гладил спину, плечи, провел рукой по волосам. Чимин расслабился в его руках и потянулся за поцелуем, и сам стал гладить, и покусывать за шею, и постанывать в грудь, и притираться бедрами.       — я чувствую тебя, — прошептал с придыханием.       — и я тебя, пташка. — У Юнги перед глазами все плыло от накатывающего возбуждения, которое сделало его смелее. Он протянул руку к губам Чимина. — Оближи, малыш.       У Чимина взгляд с поволокой похоти, от которого вело еще сильнее. Пухлыми губами он прижался к длинным пальцам, и Юнги почувствовал между ними горячий влажный язык.       — правильно? — Обычно звонкий голос Чимина стал низким.       — да, детка.       — повтори…       — детка.       Юнги опустил руку и сжал оба их члена в кулак. Чимин застонал громко, протяжно и до безумия сладко, и толкнулся вперед на чистых инстинктах. Ему хватило пары движений, чтобы оргазм разбил дрожью его тонкое тело. Ничего сексуальнее Юнги в жизни своей не видел, и кончил следом. Оба тяжело дышали, глядя друг другу в глаза. Юнги чувствовал, как стягивается кожа на животе и ладони, но ему на это было глубоко похуй, пока Чимин смотрел на него так.       — сказать сейчас, что я люблю тебя, будет тупое клише?       — не будет, птаха.       — Юнги, я люблю тебя.       — я тоже люблю тебя, Чимин. Спасибо тебе.       — за что?       — за то, что доверился. — Чимин улыбнулся стыдливо и опустил глаза, что было довольно нелепо, учитывая, что они сделали. — Идем в душ?       — а потом?       — а что ты хочешь?       — обниматься. Всю ночь. Может пару дней. В идеале всю жизнь, — глаза-полумесяцы осветили Юнги дорогу в его будущее.