Inked

Ремус Люпин – заклятый враг святого Валентина. Каждый год, когда январь сменялся февралем, заказы на День святого Валентина заваливали магазин. Это было бы не так уж плохо для Ремуса, если бы не целая толпа парней и мужей, которые в течение недели устраивали набеги на его магазин, бешено скупая то, что осталось в запасах. 13 и 14 числа, что неудивительно, были особенно безумными, и Ремус всегда оставался после них немного потрепанным. — День святого Валентина, День матери, свадьбы и похороны, — как и каждый год до этого, сказала Алиса, вливая в руки Ремуса горячий кофе утром 15-го.  Ремус тяжело вздохнул, надеясь, что она воспримет это как согласие, и сделал большой глоток. Эти мероприятия, несомненно, были основой его, как и большинства флористов, бизнеса. Он, конечно, был благодарен за это, но, да, День Святого Валентина был слишком напряженным. — Если я снова увижу красные розы, я буду очень близок к последнему, — вздохнул Ремус после очередного глотка кофе, заканчивая вторую половину их с Алисой ежегодного припева. Ремус был честен с самим собой – в этом году была еще одна причина, по которой День святого Валентина раздражал его: заваленный работой, он совсем не видел Сириуса на той неделе. Сдвиг, который он почувствовал между ними, когда ночевал в квартире Сириуса месяц назад, прочно закрепился. Под поверхностью их дружбы что-то бурлило, и Ремус подозревал, что Сириус тоже это чувствовал, сколько бы раз его неуверенный мозг ни пытался его переубедить, говоря ему, что Сириус флиртует со всеми и что это не означает, что он хочет Ремуса так, как Ремус хочет его. — Сегодня должен быть прохладный день, да? — сказала Алиса, устало потягивая свой напиток, и, лукаво улыбнувшись, добавила, — хороший день, чтобы навестить соседей. Ремус понял, что, думая о Сириусе, неосознанно улыбнулся, как и всегда, и Алиса это заметила. Он покачал головой и закатил глаза к потолку: — Да, я думал о нем, заткнись. — Молодец, — поддразнила Алиса, когда он поставил ее чашку на прилавок, чтобы начать разбираться с кассой. Через несколько минут ее голос отвлек его от проверки электронной почты на телефоне. — Ты уже рассказал ему о своей идее? О, его идея. Дополнительная работа в праздники заставила Ремуса отодвинуть на второй план и его идею. — Пока нет, — уклончиво ответил он и снова задумался над этим, прикусив нижнюю губу. Он взглянул на телефон в своей руке. Сейчас был самый подходящий момент. В магазине не было покупателей, так что у него наконец появилось время поговорить с Сириусом, и он отправил ему СМС: Прости, что не появлялся на этой неделе, было очень много заказов на День Святого Валентина. Удивительно, что у этих парней хватает денег на все эти цветы. Ха. Я, конечно, рад за бизнес, но меня уже тошнит от красных роз. Ну, красные розы - это вроде как романтично. Нет? Я ничего не имею против роз, просто все эти парни приходят сюда и просят их в самую последнюю минуту, понимаешь? // Что напомнило мне: Джеймс звонил. Хочет сделать что-то для Лили. Оооо. Да, я сижу с Гарри субботу, пока у них важное свидание. Что ты собираешься сделать для нее? Пока точно не знаю, но я соберу что-нибудь красивое. Без роз и без лилий. И никаких петуний. Никаких петуний? Ее сестру зовут Петуния. Они не очень-то ладят друг с другом. А, понял. Думаю, я использую немного сладкого горошка, немного вербены. Васильки, может быть. Мило. Да. // Какие у тебя любимые цветы? Не думаю, что я когда-нибудь спрашивал. Хм. Трудно выбрать любимые. Мне нравятся люпины, как ни странно. Ты знаешь, что есть кактусы под названием Сириус, которые цветут только ночью? Правда? Ммм... Довольно круто. Звучит и правда круто. Я поищу их. // А как насчет тебя? Много пар просят сделать татуировки на лицах в честь друг друга? Нет, слава богу. Просто много сердечек и символов бесконечности, как будто все еще 2001 год. Скучно до чертиков, серьезно. Я не думаю, что люди даже смотрят на мои работы, прежде чем решают прийти сюда в это время года, они просто приходят, потому что знают, что я готов и хочу раскрасить их тела на всю их жизнь. Может, есть и такие, но большинство людей точно знают, кто ты, и с радостью присоединяются к вашему списку ожидания. У вас 3 миллиона подписчиков в Instagram или 4? Хм... 3 с половиной? Иногда я забываю, что рядом со мной настоящие знаменитости. Ты тоже оставляешь свой след. В последнее время я постоянно рисую цветы. Не знаю, что со мной не так. Может, дело в том, что я постоянно чувствую запах роз. Из цветов получаются хорошие тату. Особенно, когда цветы так хороши, как у тебя. Думаю, я сделаю несколько эскизов для социальных сетей. Посмотрим, заинтересует ли это кого-нибудь. // Эй, может, мы могли бы организовать какой-нибудь совместный проект. Они покупают у тебя цветы, а я делаю скидку им на татуировку. Партнеры по преступлению! Уверен, все мои церковные дамы будут в восторге. Ладно, ты прав. У нас совершенно разная клиентура. Хотя Алиса очень хотела попасть к тебе. О, правда? Да. Ты очаровал всех, видимо. Даже церковных дам. Неа. Ты, наверное, просто расхваливал меня :) Мне не нужно говорить ни слова, когда ты входишь сюда с такой улыбкой. Миссис Гэдсби из исторического общества готова бросить своего мужа ради тебя, я думаю. Думаю, мистер Гэдсби мне больше подходит, хотя из меня получился бы отличный трофейный муж. Ты любишь 70-летних пенсионеров? Ты думаешь, почему я так часто прихожу? Просто не могу остаться в стороне. А я думал, ты приходишь за чаем. Ты действительно готовишь отличный чай. // Отправь Алису ко мне, если она решит, что хочет поболтать об идеях. Я мог бы передвинуть несколько человек из списка. Тебе не обязательно это делать. Я знаю. Я дам ей знать. Спасибо. // Вообще, у меня есть еще один клиент для тебя. Миссис Лоуренс наконец-то передумала и решила разрешить мне заняться ее лодыжкой? Думаю, тебе придется еще немного пообрабатывать ее, прежде чем это произойдет. Прости. Черт. Я хотел спросить, есть ли у тебя свободное время, в которое я могу зайти?  Хочешь татуировку? Ну, я точно не хочу то непонятное вещество, которое Энди варит в подсобке, называя его "кофе". // Я знаю, что ты занят, я видел лист ожидания, так что я не тороплю тебя и не настаиваю. Правда. Ты можешь получить консультацию, когда захочешь, если предоставишь горячие напитки. Я спрошу Энди, когда у тебя будет свободное время, так будет честно. О, пожалуйста, Ремус, я бы сделал для тебя это с первого же дня, когда ты принес мне те "Добро пожаловать на нашу улицу" пирожные. Я найду время. Ты часто перекрываешь шрамы? Да. Иногда. Это то, что тебя интересует? Я надеялся, что ты сможешь сделать что-нибудь с одним из самых неприятных. Начинается в верхней части плеча и тянется по спине ниже лопаток. Звучит как большой проект. Как я уже сказал, это может подождать. Я не хочу монополизировать тебя. Нет. Если ты этого хочешь, я сделаю это для тебя. Я найду время, легко. Спасибо, Сириус. Конечно. Для чего еще нужны друзья? // Не могу поверить, что ты позволишь мне разрисовать тебя. Я доверяю тебе. Спасибо. // Заходи сегодня днем с кружкой чая, и мы посмотрим эскизы. Хорошо. После того, как я закроюсь в 4, хорошо? В четыре отлично. И вот так у Ремуса появились планы посетить Black Dog Tattoos не для того, чтобы потусоваться, а для консультации, в течение которой он будет находиться без рубашки перед Сириусом, что вполне вероятно может привести к нескольким острым вопросам о его шрамах от него. И Сириус будет прикасаться к нему целую вечность, пока будет наносить на его кожу какой-нибудь замысловатый красивый рисунок. "Черт возьми", – подумал Ремус, – "почему я вообще решил, что это хорошая идея?" Рабочий день был достаточно насыщенным, и у Ремуса не было свободного времени, чтобы думать о предстоящей встрече в соседнем заведении, и за это он был очень благодарен посетителям. В пять минут четвертого он заварил две чашки чая и вышел с ними за дверь, пожелав хорошего вечера ухмыляющейся Алисе. Войдя в тату-студию, он застал Андромеду у входа, тепло поздоровался с ней и, оглядевшись, сделал глубокий вдох, пытаясь избавиться от не совсем приятного трепета в животе. Предупрежденный шумом колокольчика над дверью, Сириус высунул голову из одной из задних комнат. — Выйду к тебе через десять минут, Ремус! — сверкнул он улыбкой, прежде чем вернулся к своему клиенту. В ожидании Ремус болтал с Андромедой, поставив чай на длинный кофейный столик. Через несколько минут Андромеда ответила на звонок, и он стал листать папки с фотографиями тату на столе, узнавая некоторые работы, которые Андромеда разместила в Instagram студии. Сириус знал свое дело: через двенадцать минут после того, как он поздоровался с Ремусом, он вышел из комнаты со своим клиентом. Девушка улыбалась, и Ремус заметил свежие чернила на ее лодыжке, пока она оплачивала счет и горячо благодарила Сириуса. Он проводил ее до двери и, как только она закрылась, повернулся, чтобы посмотреть на Ремуса, все еще сидящего на диване. — Приветик, — сказал Сириус, подойдя и взяв со стола одну из чашек.  У Ремуса екнуло сердце, когда Сириус как обычно взял кружку, которую он всегда приносил для него (старую, бледно-зеленую, с небольшими сколами, которую Сириус сам выбрал долгие месяцы назад в магазине Ремуса). Сириус сел на журнальный столик перед ним, нахмурился, когда Андромеда крикнула: "Сядь на стул, Сириус!" – и пересел на диван рядом с Ремусом. — Не могу поверить, — сказал он, игриво подтолкнув Ремуса плечом, — наконец-то ты позволил мне взять тебя в руки. Какой бы остроумный ответ ни собирался произнести Ремус, он умер на его губах при последнем замечании Сириуса. Взять тебя в руки. О, он попал. Он почувствовал, как кончики ушей запылали, когда в голове промелькнула череда совершенно неуместных образов. Ремус сделал долгий глоток из своей чашки, чтобы выиграть время и придумать подходящий ответ.  — Только если ты сможешь продать мне эскиз, — сказал он, когда убедился, что его голос не дрогнет. Сириус в ответ поднял брови и сделал длинный глоток чая.  — Может, пойдем туда, где мне разрешено сидеть там, где я хочу? В моей собственной студии, — он бросил на Андромеду колкий драматичный взгляд.  Она даже не подняла глаза, продолжив заполнять бумаги, просто показала ему средний палец свободной руки и бросила непринужденное: — Отвали. Сириус, казалось, был рад послушаться. Он встал, кивнул Ремусу в сторону одной из боковых комнат и сам направился туда. Однажды он сказал Ремусу, что одна из его любимых вещей в этом здании – уединение, и Ремус понял почему, когда шагнул в эту комнату, а Сириус закрыл дверь, отделяющую их от приемной. Благодаря наличию множества боковых комнат даже простые консультации проходили в очень уединенной уютной атмосфере. Комната, в которой они находились, была небольшой, но светлой и просторной. Комфортной. Ремус почувствовал, что его нервы немного успокоились. Сириус выдвинул стул для Ремуса, и сам сел на другой, скрестив под собой ноги.  — Как работа сегодня? — спросил он, снимая с волос резинку. — Уже есть идеи букета для Лили? Ремус сел на предложенный ему стул, наблюдая, как Сириус встряхивает только что освобожденными волосами, и сопротивляясь желанию провести рукой по своим собственным кудрям.  — Все еще много людей, но уже спокойнее, — ответил он, тоже скрестив лодыжки. — Наконец-то почти что затишье после праздничных заказов. Он достал свой телефон и пролистал фотопленку в поисках фотографии букета, над которым он начал работать днем. — Я почти сделал его таким, как хочу, — сказал он, повернув телефон к Сириусу, чтобы показать ему фото свободного букета из полевых цветов: синие васильки, фиолетовые дельфиниумы, белые с желтым ромашки, белые маргаритки, голубая гортензия, кружево королевы Анны и несколько видов зелени и листьев. — Наверное, нужно больше желтого, — размышлял Ремус, критически осматривая его.  Он был перфекционистом и всегда очень придирчиво относится к составленным им композициям. Это, в сочетании с его обширными знаниями и умением читать людей, принесло ему множество постоянных покупателей. Сириус наклонился вперед, чтобы посмотреть на экран, и издал тихий довольный звук.  — Боже, это великолепно, — сказал он, качая головой и с улыбкой глядя на Ремуса. — Да. Ты справился. Ей это понравится. Он снова посмотрел на фотографию и улыбнулся еще шире. У Ремуса всегда замирало сердце, когда Сириус улыбался ему. Это была мягкая, теплая, слегка дурашливая улыбка, которая немного искривляла его рот и оставляла вокруг слегка прищуренных глаз милые морщинки. Она отличалась от вежливых улыбок, которые он дарил клиентам, или кокетливых улыбок, которые он использовал практически для всех. Она означала, что Ремус удивил его, приятно удивил, и Ремус всегда грелся в ее свете. — Итак, ты хотел поговорить о татуировке?— сказал Сириус, выпрямляя спину. — Это моя вторая любимая тема для разговоров, после восхваления твоего великолепного чая. Ремус посмотрел на стол, за которым сидели клиенты, пока Сириус обсуждал с ними детали их эскизов, и снова почувствовал нервную дрожь.  — Думаю, стоит обсудить, — согласился он. — У тебя есть идеи по поводу рисунка, или... ты хочешь сначала взглянуть на место? — Зависит от того, какую татуировку ты хочешь, — ответил Сириус, откинувшись назад и положив руки на колени. — Ты хочешь, чтобы я нанес чернила вокруг шрама, или хочешь, чтобы я перекрыл его? — он пододвинул блокнот для рисования и улыбнулся Ремусу. — Но в любом случае, мне нужно будет увидеть шрам в какой-то момент. Я хочу знать, с чем мы работаем. Покачав головой, Ремус ответил:  — Я... не знаю, правда. Честно говоря, я не уверен, что вообще понимаю, какая разница между этими двумя вариантами, — его пальцы на мгновение смяли подол джемпера, прежде чем он выдохнул, выпрямился и посмотрел Сириусу в глаза. В конце концов, рано или поздно это пришлось бы сделать и промедление только заставило бы его нервничать еще сильнее, так что он пробормотал, — почему бы мне не показать тебе его, а ты скажешь мне, что ты думаешь, хорошо? Он стянул через голову джемпер, затем серую хлопковую футболку под ним и положил обе вещи на стол. На нем осталась пара хорошо сидящих, но слегка выцветших бежевых брюк и старые белые Converse, которые он часто надевал в магазин. Несмотря на стеснение, Ремус не поддался желанию свернуться калачиком и держал спину прямо, снова встретив взгляд Сириуса. Шрамы действительно были повсюду: помимо длинной диагональной полосы через нос и щеку, похожие белые линии пересекали его грудь, руки и спину. Некоторые линии выглядели более аккуратными, так как были нанесены хирургом: например, по центру груди и над почками. Тот шрам, о котором он говорил, начинался на правом плече, изгибался вниз по лопаткам, и был толще и ярче, чем остальные. Сириус долго смотрел на голый торс Ремуса, слегка наклонившись вперед. Люпин молчал и не шевелился, пока Сириус изучал линии, которыми была усеяна его кожа, и закрыл глаза только тогда, когда Сириус встал и обошел его, чтобы, осмотреть шрам на его спине. Он был напряжен, но не потому, что не доверял Сириусу – на самом деле он полностью доверял ему, и сомневался, что позволил бы кому-то другому раскрасить чернилами свою кожу, несмотря на то, насколько сильно он ненавидел свои шрамы.   Когда Сириус сел обратно, он снова поднял глаза на Ремуса и медленно кивнул.  — Окей, — сказал он и закинул ногу на ногу. Ремус успел лишь вопросительно поднять бровь, а Сириус уже снял ботинок, затем носок. На его лодыжке был длинный узкий шрам, который изгибался на ступню. — В детстве наступил на битое стекло, — объяснил он и указал на татуировку в виде крошечной черной булавки, расположенной так, словно она удерживает кожу вокруг шрама вместе, а после посмотрел вверх и усмехнулся. — Видишь? Я профессионал. Мы подберем тебе что-нибудь подходящее. Ремус издал резкий выдох, перешедший в нервный смешок, и криво улыбнулся.  — Для меня тебе понадобится довольно много булавок, — пошутил он, но, когда он взглянул на Сириуса, его глаза выражали искреннюю признательность. Ответная улыбка Сириуса была теплой и ласковой.  — Хочешь обсудить идеи? — спросил он, натягивая носок и зашнуровывая ботинок. Ремус почувствовал себя гораздо спокойнее, когда самая неприятная часть осталась позади. Его плечи медленно расслаблялись, пока они разговаривали, и он перестал тревожиться из-за вида собственного тела.  — Сначала я думал о цветах… Неудивительно, я знаю. Полевые цветы всегда были моими любимыми, многие сорта я использовал в букете для Лили, например. И... может быть, ирисы в честь моей мамы? Ирисы символизируют надежду, а ее так и звали. Хоуп.  Он сделал паузу, обдумывая различные образы, которые приходили ему на ум. Для Ремуса было в новинку думать о своем шраме не как об изъяне, а как о холсте, сочетании форм и текстур, которые можно украсить чернилами. — Я так и думал, что ты скажешь что-то подобное, — кивнул Сириус и повернулся на стуле, чтобы достать папку с надписью ПРИРОДА печатными буквами.  Он положил папку на стол между ними, но, на время отодвинув ее в сторону, взял вместо нее свой альбом с эскизами и открыл последние страницы. Пульс Ремуса ускорился вдвое, когда Сириус пододвинул его к нему, и он взглянул на бумагу – Сириус нарисовал десятки цветочных рисунков. Эскизов для Ремуса. — Я думаю, полевые цветы – хорошая идея, — продолжил Сириус, пока Ремус тщетно пытался взять свой пульс под контроль. — Рисунок получается гибким, понимаешь? Они растут в любые стороны. У нас могут быть вьющиеся растения или букеты, — он поднял взгляд, чтобы посмотреть в глаза Ремуса, и продолжил. — У тебя на спине большая площадь для перекрытия, и мы должны быть осторожны, чтобы не переборщить. Я думаю, лучше украсить, а не перекрыть полностью. Что скажешь? Глаза Ремуса загорелись, когда он стал перелистывать страницы альбома Сириуса, рассматривая нарисованные в нем прекрасные рисунки. — Они великолепны, Сириус, — пробормотал он, кончиками пальцев проводя по графитовым линиям, повторяя узоры. Ему показалось, что он заглянул в голову Сириуса. Он мог представить эти узоры на своей коже, и он тепло, взволнованно улыбнулся Сириусу. — И в этом есть смысл, да. Украсить. Следующие двадцать минут они обсуждали идеи, Сириус делал наброски, пока они разговаривали. Он отметил, что шрам Ремуса имеет форму полумесяца, и нарисовал его очертания на пустом листе, и с этого момента они начали создавать дизайн, украшая полумесяц стеблями лаванды, голубыми космеями, васильками и фиолетово-зелеными ирисами. Сириус записывал на полях название каждого цветка, пока работал. Ремус чувствовал невероятный подъем, когда расплывчатые идеи, которые они обсуждали, начали обретать форму на бумаге. Сириус был внимательным слушателем, он мог действительно услышать и понять, что Ремус пытался сказать, и использовал свой талант, чтобы превратить это в искусство. Уже не в первый раз Ремус был поражен тем, как хорошо Сириус знает свое дело. Его опыт и его мастерство отчетливо проявлялись в том, как он вел консультацию – направляя Ремуса, не вырывая руль из его рук. — Немного ромашек не помешало бы, — предложил Ремус, когда они обдумывали способы разбить фиолетово-синюю цветовую гамму. — Они маленькие, белые лепестки, большой желтый центр. Может быть... — не подумав, он накрыл руку Сириуса своей, направляя его к пустому месту на рисунке, — вот здесь? Глаза Сириуса следили за рукой Ремуса, пока он вел его по бумаге, и когда их руки замерли, он поднял голову.  — Да, — сказал он с придыханием, его взгляд бегал между глазами Ремуса. — Здесь. Ремус знал, что ему следует убрать руку, чтобы вернуть Сириусу его личное пространство, но когда эти серые глаза задержались на его карих на долгое нежное мгновение, на комнату словно упало заклинание. Спустя неопределенное количество времени – может, секунды, а может, и часы, Ремус не смог бы точно ответить – Сириус первым убрал руку, но не настолько, чтобы разорвать контакт, а лишь настолько, чтобы иметь возможность добавить к эскизу ромашки. Это было потрясающе интимно – держать руку Сириуса, пока он рисовал. Ремус чувствовал каждое движение его мышц своей кожей, пока он скользил карандашом по бумаге. — Итак… хмм, — сказал Сириус. Он закончил, но продолжал держать свою руку под рукой Ремуса. — Как-то так, что думаешь? Подходит? Голос Сириуса звучал хрипло, и Ремус ответил:  — Да, это прекрасно. Его медово-карие глаза переместились с эскиза на лицо Сириуса. Ремус вдруг остро осознал каждый миллиметр пространства между их телами. Его дыхание сбилось, когда Сириус переместил свою руку, переплетая их пальцы.  — Спасибо, что доверил мне это, — тихо сказал Сириус. — Правда. Это огромный комплимент.  Ремус почувствовал знакомый трепет, который привык ассоциировать с близостью к Сириусу. Находиться так близко и держаться за руки – при том, что он был еще и полуголым, не меньше – было, безусловно, самым интимным из всего, что до сих пор происходило между ними, и Ремус почувствовал легкое головокружение от этого. До этого момента он не позволял себе надеяться, что Сириус может быть заинтересован в чем-то большем, чем дружба, но сейчас... Сириус наклонился ближе, сильнее переплетая их пальцы. — Это будет долгая работа, — продолжил он. — Много времени один на один, тебе придется терпеть меня, — он слегка усмехнулся. — Думаешь, справишься? Ремус кожей чувствовал напряжение в воздухе между ними и старался набраться смелости, чтобы поднести свободную руку к щеке Сириуса теперь, когда они наконец оказались так близко. — Думаю, с тобой, Сириус, я мог бы справиться со многими вещами, — тихо признался он, и провел большим пальцем по острой скуле. По телу Ремуса разлилось тепло, когда он ощутил гладкость кожи Сириуса. Они оба наклонились вперед в своих креслах, расстояние между ними становилось все меньше, и меньше, и меньше, пока… — Сириус! — Андромеда постучала в дверь. Оба мужчины замерли, их лица находились в дюйме друг от друга. — Извини, милый, но твой следующий клиент уже здесь, а ты задержался. Ремус неохотно отдернул обе руки, закатил глаза к потолку и хмыкнул, его лицо горело. Сириус сел обратно в кресло и что-то проворчал себе под нос, прежде чем крикнуть: — Две минуты, Энди! Его глаза снова встретились с глазами Ремуса.  — Ну, — медленно сказал он, вставая на ноги и проводя рукой по волосам. — Надеюсь, консультация оказалась… полезной. — Ммм.. дда, — немного заикаясь, ответил Ремус, вставая и натягивая футболку.  Он хотел сказать еще столько всего, но на это не было времени. Оглядев себя и быстро натянув и джемпер, Ремус посмотрел на Сириуса с сожалеющей полуулыбкой и вышел в приемную.  Андромеда уже вернулась к стойке регистрации и делала какие-то заметки в блокноте. Она взглянула на мужчин, когда они подошли к ней, и на ее лице появилась странная улыбка.  — Извини, что помешала вам, Ремус, — сказала она доброжелательно. — Я уверена, что Сириус будет очень рад продолжить вашу беседу в другой раз. Не так ли, кузен? Сириус бросил выразительный взгляд на Андромеду, а Ремус, почувствовав, как его щеки становятся ярко-красными, уставился на свои ботинки. Когда он снова поднял голову, Сириус внимательно смотрел на него.  — Я... увидимся позже, Сириус. Сириус открыл рот, чтобы что-то сказать, но посмотрел на Андромеду и клиента, который ждал в стороне от стойки регистрации, и прикусил губу. — Да. Позже, Ремус, — сказал он наконец, выглядя так, словно отчаянно хотел добавить что-то еще. Ремус не дал ему шанса. Он повернулся и, выйдя из студии, услышал, как Сириус поздоровался с клиентом, когда за ним закрылась дверь. Сириус закончил последний сеанс в половине шестого и вышел из подсобки в одной футболке и джинсах с собранными в небрежный пучок на затылке волосами. Он попрощался с клиентом и подошел к Андромеде, которая собирала свои вещи. — Что-то ты долго, — прокомментировала она и ухмыльнулась. — Что-то подсказывает мне, что ты думал не только о татуировке клиента. — Когда ты узнала? — Сириус спросил Андромеду, игриво сузив глаза. — Около шести месяцев назад, — сухо ответила она.  Сириус шлепнул ее по руке и пошел собирать свои вещи. — Серьезно? Прекрати. Не будь так несправедлива ко мне. — Это не входит в мои обязанности, — засмеялась Андромеда. — Так что? Я была права? — Насчет? — уклончиво спросил Сириус. — Насчет того, что вы двое едва не потрахались на всей мебели, которая у нас там стоит!  — Вау, — задохнулся Сириус и быстро добавил, — ничего не было. Андромеда перекинула сумку через плечо и вышла из-за прилавка.  — Стыдно. Так, я пошла. Хорошего вечера, — она прижалась поцелуем к его щеке. — Делай все, что сделала бы я. Он просто конфетка. — Отвали, — засмеялся Сириус. Он проводил взглядом кузину, закрыл за ней дверь и, коснувшись пальцами щеки, издал тихий вздох, а после хмыкнул и поднялся в свою квартиру. Ремус как в тумане доехал до дома и провел последний час в раздумьях. Каждый раз, когда он пытался уговорить себя, что никакого почти-поцелуя не было, он вспоминал вспышку тепла в глазах Сириуса или то, как их пальцы крепко сжимали друг друга, и снова возвращался к началу. Он чувствовал себя как провод под напряжением. Он продолжал расхаживать вокруг кровати. Он столько раз дергал себя за волосы, что они дико торчали во все стороны, и, когда он случайно увидел свое отражение в зеркале, он подумал, что уже близок к фирменной прическе Джеймса Поттера. — Это смешно, — пробормотал он вслух в пустой квартире.  Он собирался вылезти из зимней одежды, разогреть ужин, подрочить в душе, вспоминая жар взгляда Сириуса на своей голой спине, свернуться калачиком в постели, уснуть и проснуться, забыв обо всем этом.. Утром Сириус написал бы ему какую-нибудь глупость, а Ремус держал бы себя в руках, пока он делал бы ему тату, и они вернулись бы к тому, что было. Никакого вреда. Он уже почти дошел до холодильника, сняв шарф и наполовину расстегнув пальто, когда остановился на месте. На столе лежала сложенная, но хорошо заметная записка, которую Сириус вложил в рождественский подарок. Ремус пристально посмотрел на нее, взял в руки и в сотый раз перечитал аккуратно нацарапанные слова, проведя подушечкой большого пальца по чернилам. Так же, как по щеке Сириуса раньше. Его решимость рухнула к его ногам. Ремус снова набросил шарф на шею и, схватив ключи, поспешил к своему велосипеду, на ходу застегивая пальто. Было темно, но дороги были расчищены от льда и снега, а, кроме того, он знал маршрут так хорошо, что это проехал бы его и с закрытыми глазами благодаря мышечной памяти. Глаза были открыты, но он все равно ничего не видел, его отвлекало колотящееся сердце и одна единственная мысль, бешено бьющаяся в его голове: "Сириус, Сириус, Сириус". Если бы Ремус обратил внимание на что-то еще, он бы заметил, что добрался до Fedelius Flowers за рекордное время. Он совершенно не знал, сколько заняла эта поездка, он даже слабо представлял, сколько сейчас вообще времени – он не смотрел на часы ни когда только пришел, ни когда в спешке покинул квартиру. Все, что он знал – он крутил педали так быстро, как только мог. Он бросил велосипед у входа в магазин и, подойдя к Black Dog Tattoos, заглянул в окна. К его ужасу, свет был выключен, а дверь заперта. Ремус выругался себе под нос, уже готовый почувствовать себя в высшей степени глупо из-за проделанного в пустую пути, когда краем глаза заметил нечто черное и блестящее на парковочном месте перед входом – мотоцикл Сириуса сверкал под светом фонаря. Его сердце подпрыгнуло. Он побежал назад, поднялся по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки, решительно игнорируя протестующее жжение в бедрах. Он успел постучать, прежде чем его голова прояснилась настолько, чтобы он начал паниковать. Была тысяча вариантов, как все могло пойти не так, но ему нужно было увидеть Сириуса, нужно было узнать... Дверь открылась, и Ремус внезапно оказался лицом к лицу с Сириусом, все еще не переодевшимся и не распустившим волосы после работы. Замешательство Сириуса сменилось удивлением, когда он увидел, кто постучал. — Ремус? — спросил он. — Что...? И прямо на пороге квартиры Блэка, когда февральский ветер ворвался мимо них в помещение, Ремус резко сократил расстояние между ними, обхватил лицо Сириуса руками и поцеловал его в губы. На краткий миг Сириус замер. За этот миг внутренности Ремуса  успели заледенеть от ужаса, он открыл глаза и уже собирался отстраниться, когда почувствовал, как тело Сириуса пришло в движение, его руки поднялись и обняли Ремуса за талию, и ответил на поцелуй. Ремус издал тихий непроизвольный стон, наполовину от отчаяния, и снова закрыл глаза, когда губы Сириуса прижались к его губам, надавливая. Поцелуй был нежным, но далеко не целомудренным. Когда они оторвались друг от друга, то оба на мгновение замерли с распахнутыми глазами, тяжело дыша. Красные от поцелуев губы Сириуса растянулись в широкой неверящей улыбке. — Не могу поверить, что не успел поцеловать тебя первым, — наконец пробормотал он. — Ты, ублюдок, всегда опережаешь меня. Эта улыбка и низкий голос Сириуса заставили щеки Ремуса покраснеть и послали дрожь желания вниз по его позвоночнику. Он пытался запомнить этот момент каждой клеточкой своего тела. Ремус положил руки на плечи Сириуса, все его нервы трепетали от удовольствия, он никогда не хотел быть ближе к Сириусу, чем сейчас. И он не мог поверить, что так долго жил, не зная, каково это – быть так близко к Сириусу Блэку. — Заткнись, — сказал Ремус звенящим от счастья голосом и потерся носом о нос мужчины. — И продолжай целовать меня, Сириус Блэк.  Сириус тут же подчинился. Они переступили порог и вошли в тепло квартиры, и Ремус захлопнул за ними дверь, не разрывая объятий. Губы Ремуса требовательно прижались к губам Сириуса, поцелуй стал еще глубже, и в него вошли не только губы, но и зубы, и языки. Сириус запустил руки в каштановые кудри, и в этот самый момент Ремус понял, что окончательно пропал. Но сейчас, когда он чувствовал губы Сириуса на своих, он решил, что ему все равно. В такой капитуляции была свобода. — Ты, — Ремус выдохнул в губы Сириуса спустя вечность, распуская его пучок и, наконец, проводя пальцами по длинным темным волосам, — ты чертовски красив. Ремус беспомощно откинул голову назад, когда Сириус провел губами вдоль линии челюсти. Его поцелуи были горячими, влажными, и когда он достиг уха Ремуса, то рвано выдохнул в него: — Я ждал, когда ты это скажешь, несколько месяцев, красавчик.  Господи. Этот голос, шепчущий ему на ухо, был тем, к чему Ремус знал, что никогда не привыкнет. Его руки выскользнули из волос Сириуса и переместились на его талию, удерживая его на месте (или, может быть, пытаясь удержать себя). Он рассмеялся, повернув лицо, чтобы прижаться губами к виску Сириуса.  — Я хотел сказать тебе это уже несколько месяцев, — сказал он, задыхаясь от такой неприкрытой откровенности. Ремус почувствовал, как его желудок перевернулся, когда Сириус тихо хмыкнул и провел подушечкой указательного пальца от кончика носа Ремуса вниз к его приоткрытому рту.  — Такие красивые губы, — пробормотал Сириус, затем наклонился и мягко поцеловал их раз, потом второй и третий с большим нажимом.  Ремус чувствовал тепло кожи мужчины, проникающее сквозь его футболку, и это заставляло его сердце биться чаще, заставляло его хотеть больше тепла, больше прикосновений, больше кожи. Словно прочитав его мысли, Сириус отстранился на достаточное расстояние и ухмыльнулся, стягивая с него пальто.  — Мне больше нравилось, когда ты был без рубашки. Ремус снова поцеловал его, крепко, и медленно открыл потемневшие глаза, встречаясь взглядом с Сириусом.  — Тогда тебе лучше отвести меня в свою спальню, да? Сириус сделал шаг назад и внимательно посмотрел на него.  — Ты хочешь этого? — спросил он, все еще находясь достаточно близко для того, чтобы Ремус мог чувствовать его дыхание на своей коже.  Прежде чем Ремус успел ответить, его поцеловали – долгое, медленное движение языков, от которого по телу пробежала волна жара. Ремус крепче вцепился в бедра Сириуса и едва сдержал громкий вздох, когда тот на пробу двинул бедрами. Когда поцелуй закончился, Сириус прижался лбом к лбу Ремуса и снова спросил.  — Ты хочешь...? Часть Ремуса хотела рассмеяться, закатить глаза и сказать: "Конечно, я хочу этого, ты можешь это почувствовать, как сильно, своим чертовым бедром прямо сейчас", – но серые глаза Сириуса были широко открыты и по его лицу было понятно, что ему нужен четкий ответ, и Ремус вместо этого сказал тихо, но уверенно:  — Да. — он прошелся легкими поцелуями по переносице Сириуса, большие пальцы возобновили круговые движения по бедрам Сириуса. — Если ты хочешь, то да. Я... я хотел этого уже некоторое время. Хотел тебя. Сириус снова двинул бедрами, прикусив губу, пока Ремус прижимал его к себе.  — Да, — пробормотал он, проводя рукой по своим волосам и убирая длинные пряди с лица. — Боже, я хочу этого, — добавил он со смехом, слегка задыхаясь, и украл ещё один поцелуй, прежде чем полностью отстранился. Ремус глупо моргнул, когда Сириус сделал несколько шагов назад; ухмылка заиграла на его губах, когда его руки взялись за подол футболки. Он медленно стянул ее, и Ремус резко вдохнул. Он никогда раньше не видел Сириуса без рубашки, его взгляд пробежался по широким плечам, очерченным мышцам груди и пресса, непристойному V-образному вырезу бедер, а татуировки... Они были повсюду, извиваясь и украшая кожу Сириуса. Ремус хотел провести по каждой линии чернил пальцами, а потом еще раз губами. Ремусу не оставалось ничего, кроме как последовать за ним – ноги сами несли его к Сириусу, словно он был магнитом. Он провел руками по груди Сириуса, разглядывая замысловатые узоры.  — Боже, ты... это… — он сглотнул, рассмеялся и, проведя рукой по своим кудрям, встретил взгляд Сириуса. — Я хочу знать историю, стоящую за всем этим. Но... может быть, не сейчас... — В другой раз, — тихо пообещал Сириус, разматывая шарф Ремуса, — я все тебе расскажу, — он стянул с его плеч пиджак и бросил его на стоящий рядом стул, — в другой раз. Когда Ремус смотрел, как Сириус идет в сторону спальни, он пообещал себе то же самое: позже, после, он все расскажет Сириусу. Утром он приготовит им чай и тосты и принесет их в постель, и они позавтракают вместе, прижавшись друг к другу. Он сделает то же самое и на следующее утро, и через день. И однажды утром он расскажет ему о шрамах, об аварии, даже о Майкле. Он собирался позволить Сириусу полюбить себя, он собирался позволить себе полюбить Сириуса в ответ. Он улыбнулся, когда Сириус дошел до конца коридора и повернулся к нему лицом.  — Ну давай же, — поддразнил Сириус, его голос был низким и полным обещаний. — Ты отстаешь. Он оказался в объятиях Ремуса прежде, чем успел сказать что-то еще.