Власть

Рокэ спал так глубоко, как спят лишь под настоями, что снимают боль и дарят недолгое забытье. Он лежал на боку, свернувшись и трогательно поджав колени к груди; спину покрывали ровные белые слои повязок. Шрамы никогда не сойдут, так сказал лекарь. Чудо уже то, что Росио выжил: его убийцы не постеснялись взять числом. Прежде Лионель и не подозревал, что умеет так ненавидеть. Отец непременно разберется с Эмильенной Карси и с поганым семейством Лансаров, но Росио… Росио не должен был влюбляться так сильно и этим подвергать себя опасности. Лионель впился ногтями в ладонь, чтобы подавить некстати вспыхнувшие чувства. Сейчас Росио требовался исключительно покой. Сделанных ошибок он не повторит, в том не было сомнений. Поколебавшись, Лионель опустился на кровать. Росио не шелохнулся, он спал слишком крепко. Зрелище будило внутри ощущение зудящей вседозволенности. Власти. Разумеется, Лионель не собирался позволять себе ничего оскорбительного. Он всего лишь смотрел. Наблюдал за тем, как Росио спокойно дышит, разглядывал приоткрытые тонкие губы, чувствовал сонный жар, что исходил от его тела. Распахнутая ладонь, узкая, с изящными пальцами, доверчиво выпросталась из-под одеяла, которое Росио обнимал, наполовину зажав между ног. В этой картине померещилось нечто крайне чувственное, почти непристойное, но Лионель не дал грязным мыслям ходу. Он сосредоточился на руке, на отросших розовых ногтях, на линиях, что пересекали ладонь. Говорят, в Багряных Землях по ним умели предсказывать судьбу. Впрочем, судьба Росио и безо всяких предсказаний складывалась опасно и временами печально. Был ли способ это изменить?.. Росио шевельнулся, не выходя из дремоты, и его ладонь дрогнула, точно силясь ухватить нечто незримое. Лионель медленно сглотнул. Его бросило в жар, словно мальчишку при виде обнаженного женского бедра. Эта ладонь, такая бедная и хрупкая, тревожила. Волновала. Облизнув пересохшие губы, Лионель почувствовал дикий порыв: что, если рискнуть и прикоснуться хотя бы к кончикам пальцев? Никто ничего не узнает, это будет всего лишь одно прикосновение, легкое, невинное. Возможно, Росио в его забытье не хватало тепла. Лионель смотрел на распахнутую ладонь и невпопад думал о том, что Росио слишком остро чувствует и однажды сойдет с ума. Или, если повезет, они оба свихнутся, вместе, в один день. Было ли это любовью? Само это слово не нравилось Лионелю. Оно было чересчур расплывчатым, оно не шло ему так, как героям сонетов Веннена. Сердце заколотилось в горле, собственные ладони неприятно вспотели. Собравшись с духом, будто перед прыжком в холодную воду, Лионель осторожно, боясь вздохнуть, коснулся бледных пальцев. В этот момент тихо скрипнула дверь. Лионель мгновенно отпрянул; Росио простонал нечто невнятное и убрал руку под себя. На пороге стоял отец. — Я всегда знал, что вы подружитесь, — негромко произнес он, затворив дверь. — С самого первого дня. Вы втроем. Рад, что не ошибся. «Хорошо, что Милле не в столице, — мелькнуло в мыслях подлое. — Хорошо, что случайность сыграла в мою пользу». Лионель ведь и сам нечасто выбирался в Олларию. — Завтра ему станет лучше, — отец подошел к постели и посмотрел на Росио. — Он быстро восстанавливается. Невозможно быстро, по словам лекаря. Но сегодня позволь ему отдохнуть, Лионель. Пойдем. Не было ни единой причины спорить с отцом, и Лионель послушно поднялся на ноги. До самого утра он не мог сомкнуть глаз, думая о Росио и о том, что так и не коснулся его руки. Не успел. Струсил. На следующий день Росио и в самом деле стало куда лучше. Он даже изъявил желание пойти вместе с отцом к Лансарам. — Знаешь, он был похож на тебя, — мимоходом заметил Росио, ответив на все положенные вопросы относительно самочувствия. — Тот, кто меня спас. Только глаза у него были зеленые. Лионель не помнил, что ответил тогда. Кажется, просто кивнул. За окном светило солнце и цвела душистая сирень, в комнате пахло травами, а Росио вовсе не выглядел несчастным брошенным влюбленным. Неужели Росио действительно спас Леворукий? Лионель сомневался, однако признал чужое право на веру. Веру в то, что спаситель был похож на него. Тем вечером Лионель спустил себе в кулак, вновь воскресив в памяти сладкое «он-был-похож-на-тебя», запах травяных настоек и сирени, что в этом году цвела особенно буйно. Тем вечером — и еще много вечеров после.

***

Для сирени было еще слишком рано, однако Лионелю отчетливо померещился сладковатый душный запах. Воспоминания он навевал двойственные. — Где бы Ричард Окделл ни был, — повторил Лионель следом за Росио. — Расскажи подробнее про ритуал. Я хочу понять, в чем он состоял. У меня, разумеется, есть идеи, но я хотел бы знать точный ответ. — Зачем тебе? — Росио дернул плечом. — Суть ты знаешь, а участвовать все равно не захочешь. Так ведь? Лгать не имело смысла. — Так. Хотя бы оттого, что ни ты, ни я не знаем, каким он вернется… оттуда. Где бы он ни был. Какие силы он притащит за собой, тоже неизвестно. Соскучился по очередной волне бесноватости? Росио поморщился словно от боли. Этот разговор наскучил им обоим и был по сути бесполезен, потому как прийти к единому мнению они не могли. Росио хотел вернуть Окделла, Лионель же был готов на многое, чтобы тот остался упокоенным навсегда. — Я должен вернуть его, — устало произнес Росио. Его лицо будто бы стало еще бледнее. — Даже если тебе это не нравится, нам нужен Повелитель Скал. В конце концов это будет именно той гарантией, которую ты жаждешь. Гарантией, что этот мир как можно дольше простоит без катастроф. — Но почему именно Окделл? — спросил Лионель, зная ответ. — Надо подождать. Возможно, найдется новый Повелитель. Ты читал те же книги, что и я. — Спроси у Ушедших, почему Окделл, — огрызнулся Росио. — Спроси, почему для всех нашлась замена, кроме него. Но без Окделла все разрушается, неужели не видишь? Эти якобы слухи о скверне на северных границах… Это не слухи, и тебе это известно. — Ты просто хочешь вернуть Окделла, — произнес Лионель, чувствуя, как внутри закипает злость — как и всегда во время таких разговоров. Не нужно было начинать снова. Единственным спасением от прихотей Росио был подвал, из которого тому не удастся выбраться, и надежная цепь с ошейником, который Лионель с наслаждением затянет. Новый Повелитель Скал рано или поздно обнаружит себя, и тогда можно будет вернуть Росио свободу. Но не раньше, никак не раньше. — А что, если и так? — губы Росио дрогнули в неприятной улыбке. Он решительно приподнялся на постели и больше не казался умирающим. — Что, если я хочу его вернуть? У нас с ним осталось множество неоконченных дел. Лионелю захотелось сжать его искалеченное запястье в захвате и давить на свежую рану, пока повязка не окрасится красным. Росио дразнил его, даже будучи пленником. От ревности потемнело перед глазами. В такие мгновения Лионелю было не жаль никого и ничего: пусть хоть весь мир сгорит в огне, но Росио будет только его — или ничей. К счастью, никакие проявления чувств не длились слишком долго. Взяв себя в руки, Лионель сухо спросил: — Почему именно сегодня? — Какой сегодня день? — вместо ответа поинтересовался Росио. — Восьмой день месяца Весенних Скал, — ответил Лионель после паузы, с трудом припомнив. Росио усмехнулся. — Неправильно. Восьмой день был вчера, а сейчас уже девятый день. День его рождения. Новая вспышка ревности нахлынула разрушительной темной волной — и ослепила.