My Only Sunshine

**0 лет, 5 месяцев и 30 дней назад**   Сириус, в конце концов провалившийся, к своему удивлению, в беспокойный сон с Ремусом на руках, не знал, что на следующее утро к ним домой зашел Питер.   Некоторое время назад он раздал всем их друзьям ключи и составил график, по которому они должны были заглядывать к ним домой, чтобы провести время с Ремусом.   Питер, стараясь не шуметь, аккуратно распахнул приоткрытую дверь спальни и окинул взглядом открывшееся перед ним зрелище. Он увидел мертвенно-бледную кожу Ремуса, и понял, что его друга, фаната книг и кулинарного гения, больше нет.   Он тихо подошел к Сириусу, собираясь разбудить его и сообщить ужасную новость о том, что его жених умер у него на руках, пока они спали, однако его внимание привлекли бутылочки на тумбочке.  Питер, отличный фармацевт, прочитал названия лекарств и сразу понял, что произошло.    Питер, такой умный, но на этот раз понявший все неправильно, вышел из комнаты, не разбудив Сириуса и не потребовав объяснений.    Спустившись вниз, он достал телефон и набрал номер.    — Да, здравствуйте, полицию, пожалуйста. Я думаю, что мой друг убил своего жениха.    Сириус узнал о поступке Питера только позже, когда полиция разбудила его, чтобы арестовать.    **Настоящее время**   Сириус сжимает кулаки, думая о Питере и его предательстве. Он не разбудил его, даже не спросил ничего, прежде чем обвинить Сириуса в убийстве.    Он мог бы простить Питеру это недоразумение, но, когда Сириуса вывели из его собственного дома и посадили на заднее сиденье полицейской машины, он понял, что никогда больше не увидит Ремуса. Он не успеет попрощаться с ним до того, как его положат в гроб. Это нельзя простить.    Он не видел Питера с тех пор, а в письме от Лили прочитал, что он получил новую работу где-то на севере и переехал туда, и никто из его друзей с этого момента с ним больше не общался. Однако он будет давать показания. Для стороны обвинения.    Он так и не ответил на первое письмо Лили и продолжал помечать все письма от друзей, как «вернуть отправителю». Он также отклонял все запросы о посещении. Он знает, что они либо посмотрят на него с жалостью, либо сочтут чудовищем. И он не знает, что хуже.    Но он очень скучает по ним. Он мечтает вернуть свою прежнюю жизнь. С Ремусом.    Единственные люди, с которыми он согласился встретиться, – Кингсли, так как это необходимо для суда, и родители Ремуса. Однажды.    Он провел в заключении месяц, суд был назначен необычайно быстро. Он знал, что должен увидеться с ними до суда. Он должен был извиниться.   **0 лет, 4 месяца и 28 дней назад**   Сириус не мигая смотрел на металлический стол перед собой, когда в комнату ввели двух пожилых людей.   Он слышал, как загрохотали стулья, когда они сели, но не мог заставить себя поднять глаза.    — Сириус, — тихо позвала его Хоуп.  Он заставил себя поднять голову, но как только он встретился с ее взглядом, его глаза заслезились. — Мне так жаль, — прошептал он, прежде чем закрыть лицо руками и впервые после последней ночи с Ремусом заплакать.    Он вздрогнул, когда почувствовал руки на своих плечах, и приготовился к толчкам и ударам. Они должны ненавидеть его за то, что он сделал с их единственным сыном.   К его удивлению, Хоуп притянула его к себе, заключив в свои фирменные крепкие материнские объятия. Они прижались друг к другу, вместе оплакивая потерю любимого человека.   Сириус слышал голос, который снова и снова произносящий извинения. Спустя, казалось, целую вечность, он понял, что говорит он сам.   — Мне жаль, мне так жаль, Хоуп, — плакал он у нее на плече.  Он ждал, что она отпрянет и назовет его чудовищем, но этого так и не произошло.   — Тише, любовь моя, все в порядке, — шептала сквозь слезы Хоуп, гладя его по волосам.   Когда он успокоился настолько, что смог снова нормально дышать, он отклонился назад и сел прямо, глядя на родителей Ремуса. Они придвинули свои стулья к столу и мягко взяли Сириуса за руки.   — Мистер Шеклболт сказал, что ты отказался от слушания дела об освобождении под залог, — сказал Лайалл. Это не было вопросом,но Сириус кивнул. — Почему? Ты не должен быть здесь, сынок. Лайалл обхватил его плечо другой рукой, и Сириус одарил его грустной полуулыбкой.    — Я это заслужил.   — Это, черт возьми, не так! — Хоуп взяла его лицо в руки и заставила его посмотреть на нее. — Ты сделал все возможное для нашего мальчика, Сириус, мы знаем это. И ты тоже.   — Я пропустил похороны? — быстро спросил он. Он просто хотел сменить тему, но и сам не ожидал, что заговорит о похоронах. Это было ничуть не лучше.   — Да, милый. Мы сделали все именно так, как он просил. Все было так, как он хотел. — Ты должен был быть там, Сириус, а не здесь, — добавил Лайалл, и Сириус пробормотал еще одно извинение. Они крепче сжали его руки.   — Мы даем показания за тебя. И мы представили копию письма, которое он прислал нам в качестве доказательства того, что он сам хотел этого.    — Письмо? — переспросил Сириус, и Хоуп достала из сумки листок бумаги.    — Он дал нам его, когда вы приезжали к нам в последний раз, и сказал, чтобы мы не открывали его, пока он не уйдет. Хочешь знать, что там написано? Рот Сириуса скривился в болезненной ухмылке, когда он представил, как Ремус тайком положил это письмо в их сумку все эти недели назад. Он медленно кивнул, и Хоуп, почувствовав, что Сириус в тот момент не смог бы прочитать его сам, начала читать вслух.   — Мама и папа, — начала она, доставая из сумки носовой платок и вкладывая его в руку Сириуса, — надеюсь, это письмо не принесет вам слишком много боли, поскольку я знаю, что вы уважали мои желания и открыли его только после моей смерти. Я хочу, чтобы вы знали, что я ушел мирно, по собственному выбору и на своих условиях, а это больше, чем может пожелать большинство людей в моем положении. Хоуп сделала несколько коротких вдохов, когда горе захлестнуло ее. Сириус протянул руку и крепко обнял ее, а Лайалл взял письмо и стал читать дальше.    — Я хочу, чтобы вы знали, как я благодарен вам за все, что вы для меня сделали, и я люблю вас обоих. Пожалуйста, присмотрите за Сириусом для меня, я поручил ему непосильную задачу, но я могу спокойно уйти только, зная, что вы трое будете друг у друга. Мама, пожалуйста, посади для меня дерево в своем саду, чтобы я всегда мог быть рядом с тобой. Будьте счастливы и здоровы, пока мы не встретимся снова. С любовью, Ремус.   — Черт, Ремус, — Сириус всхлипнул сквозь слезы, а Лайалл издал грустный смешок, и они криво улыбнулись друг другу.    — Там было письмо для тебя вместе с нашими, мы принесли его, если... — Нет, — быстро ответил Сириус. — Нет, еще нет, я не думаю, что смогу. Вы можете пока оставить его у себя?   — Конечно, мой милый. Хоуп продолжала обнимать его, а он не хотел, чтобы она отпускала.    — Я хочу, чтобы вы оба знали, что я его очень любил, — его голос дрожал, но эти слова он произнес со всей возможной твердостью.   — О, мы знаем, милый. То, что ты сделал для нашего Ремуса, требует настоящей любви. И храбрости, — Хоуп погладила его по спине. Впервые за месяц Сириус смог вздохнуть полной грудью.   — Значит, вы меня не ненавидите?  Это был эгоистичный вопрос, но он должен был его задать.    — Мы любим тебя, сынок, — Лайалл обнял их обоих, — и мы вернем тебя домой.   **Настоящее время**   Сириус вытирает последние слезы, слыша, как Гидеон возвращается в их камеру. В тишине они оба переодеваются в пижамы и ложатся до того, как выключают свет.   — Как все прошло на самом деле, приятель? — спрашивает Гид в темноте, достаточно тихо, чтобы Сириус мог притвориться спящим, если захочет.  Гидеон прекрасный друг.   — Тяжело, — отвечает он через долгое время и слышит, как Гидеон переворачивается на бок над ним.    — По крайней мере, все идет к концу, скоро ты выберешься отсюда.  Гидеон – самый поддерживающий друг, о котором он мог бы попросить, учитывая то, где они познакомились, но Сириус понимает, что тот все же немного переживает из-за того, что после освобождения Блэка в его камере будет свободная койка, а, значит, у него появится новый сосед.   — Может и нет, — бормочет Сириус, и Гидеон хмыкает.   — Ты, я и весь остальной мир знаем, что ты не должен быть здесь. Ты мог бы выйти под залог, если бы захотел, — он щелкает пальцами, — ты просто упрямый ублюдок, который наказывает сам себя.   — От твоих сладких комплиментов у меня подгибаются колени, Гидеон Прюитт. — Ты знаешь, что я имею в виду, ты слишком хорош для этого места, Блэк, — фыркает Гидеон.   — Как и ты, — напоминает ему Сириус. Следующие несколько минут проходят в тишине, пока оба парня размышляют о том, что они сами себя наказывают. Наконец Гидеон прерывает молчание.   — На какое только дерьмо мы не идем ради тех, кого любим, а? Гидеон перекидывает руку через край койки, и Сириус крепко сжимает ее на несколько мгновений.   Он провел здесь шесть месяцев, потому что чувствовал, что должен, но, лежа в темноте в ожидании утра, он вдруг чувствует тоску по дому. По всему, что они с Ремусом построили вместе.      Следующие два дня в суде проходят как в тумане. Он позволяет себе затеряться в своих мыслях, пока его вызывают для дачи показаний разные люди, улавливая лишь отрывочные фрагменты то тут, то там.    Он слышит, как доктор Помфри дает показания о тяжести состоянии Ремуса. Он крепко впивается ногтями в ладони, когда она подтверждает, что, судя по последним снимкам, сделанным перед смертью, Ремус протянул бы не больше пары дополнительных недель, если бы не вмешался Сириус.    На вопрос Кингсли, расценила бы она его поступок как убийство, она ответила лишь: «С личной и профессиональной точки зрения, я бы назвала это милосердием».   Он отказывается поднять голову, пока его друзья по одному выходят на сцену и снова и снова подтверждают, как сильно Сириус любил Ремуса, как тяжела была его болезнь. Мэри плачет, рассказывая Кингсли, что Ремус позвонил ей, чтобы сказать, что Сириус наконец-то согласился, что это все время была идея Ремуса.    Когда Питер наконец выступает в суде, Сириус поднимает глаза. Он хочет, чтобы Питер посмотрел ему в глаза, когда он снова предаст его. Питер даже не смотрит в его сторону, бормоча ответы обвинения, рассказывая суду, как он нашел Сириуса тем утром и предположил худшее. Когда его спрашивают, верит ли он, что Сириус убил Ремуса, он отвечает утвердительно. Ублюдок.    К тому времени, когда последний человек отвечает последний вопрос, Сириус выдыхается.  — Осталось только дождаться решения присяжных, — говорит Кингсли, передавая Сириусу очередной дерьмовый сэндвич в боковой комнате.   — Это будет сегодня? — спрашивает Сириус, крутя кольцо на пальце и размышляя, может ли это быть последний раз на ближайшие недели, когда он надевает его.   — В подобных случаях трудно сказать, мы побудем здесь до конца дня на всякий случай, но решение может быть вынесено еще нескоро. Сириус кивает и снова остается наедине со своими мыслями. Он знает, что его друзья совсем рядом, но он принял решение не встречаться ни с кем из них до вынесения приговора. Нет смысла здороваться, если потом придется снова прощаться.    Как выясняется, присяжным требуется всего два с половиной часа, чтобы вынести решение.   — Быстро, Сириус, это хороший знак, — шепчет ему Кингсли, когда они вновь собираются в зале суда.   — Или очень плохой знак, — бормочет он в ответ, прежде чем объявляют судью, и все встают, когда она заходит.  Он едва успевает опуститься на свое место, как к нему обращаются.   — Подсудимый, встаньте, пожалуйста. Его колени дрожат, когда он поднимается, и судья обращается к присяжным.    — Старший присяжный, встаньте, пожалуйста, — молодая женщина в первом ряду встает с бумагой в руке.    — Вы вынесли вердикт, с которым вы все согласны? — спрашивает ее судья.   — Да.    — По обвинению в убийстве вы признаете подсудимого виновным или невиновным?   Сириус закрывает глаза и делает глубокий вдох.   — Невиновным.