Единожды в жизни

Хоб жил прекрасной жизнью. В этот день, в 1589 году, он проснулся на пуховом матрасе рядом со своей прекрасной спящей женой, и когда он отдёрнул шторы на окне, он взглянул на своё поместье и улыбнулся восходящему солнцу.       — Сегодня тот самый день, — прошептал Хоб сам себе.       — Что сегодня? — Невнятный вопрос донёсся из-под груды одеял, которыми укрылась его жена Элеонора.       — Я сказал, сегодня прекрасный день, любимая, — сказал Хоб, приблизившись, чтобы поцеловать её в лоб. — Сегодня мне нужно заняться работой в Лондоне.       — Ты ведь вернёшься? А когда? — Глаза Элеоноры тёмные, и иногда Хоб мог поклясться, что видел в них звёзды.       — Вероятно, к завтрашнему дню. Я переночую в городском доме, — сказал ей Хоб.       Они обменялись поцелуями, а затем Хоб сел в свой экипаж и направился к «Белой лошади». У Хоба в городе наличествовал хороший таунхаус, купленный ещё прошлым летом.       Его встреча с Незнакомцем, как он окрестил человека в чёрном, была всё ближе. Она уже сегодня. Им был куплен дом, благодаря которому он готовился и поддерживал пред глазами общества свой образ рыцаря. Книгопечатное дело приносило ему немалые деньги. Хоб улыбнулся про себя: действительно, никогда не знаешь, как всё повернётся. Вот и он, женатый, с сыном и ещё одним, ожидаемым, ребёнком на подходе! Он, Хоб Гэдлинг!       Ему так много нужно было поведать Незнакомцу. Хоб ухмыльнулся в тишине и уединении своего экипажа. Он готовился прожить ещё сто лет.

***

«Белая лошадь» — заведение среднего пошиба. Раньше оно было более непрезентабельно, но лет сорок назад у него сменился владелец, и теперь оно было лучше, чем когда-либо. Меню тоже претерпело изменения в лучшую сторону, и Хоб заказал немного всего для себя и своего гостя.       Не то чтобы Хобу было известно, ел ли этот человек вообще. Незнакомец не притронулся даже к своему вину, но ведь это не значило, что сам Хоб собирался отказываться от еды. Там ведь была даже баранина!       По мере течения вечера, стол Хоба в задней части дома заполнялся тарелками с яствами, но стул рядом пустовал. Хоб начал присматриваться к другим посетителям таверны.       Там был Уилл Шаксберд, и это было?.. Хоб поднял брови. Кристофер Марлоу? Хоб просто обожал его пьесы. Они были просто произведениями искусства.       Внезапно, словно по волшебству, Незнакомец Хоба оказался рядом с Марлоу.       — Друг мой! — прокричал Хоб через всю комнату, вставая со своего места, чтобы поприветствовать мужчину.       Незнакомец, такой же суровый и мрачный, по своему обыкновению, в чёрной кожаной куртке и с более короткими волосами. Всё ещё чистый, всё ещё безупречный, всё ещё бледный, как ночь. Он — трагическая и загадочная фигура, и Хоб испытывает трепет, когда усаживает этого человека за свой стол.       — Присаживайся, — говорит ему Хоб, грациозно отодвигая стул.       Незнакомец присел, напряженный, с идеально прямой спиной. Он был щегольски украшен аксессуарами, с тонким чёрным кольцом в мочке левого уха.       — Принёс для нас пару бутылок хорошего вина, — сказал ему Хоб, поднимая кувшин, чтобы налить чашку. — И уже почал их.       — Здравствуй, Хоб. — Незнакомец официально поприветствовал его и во второй раз за всю свою долгую жизнь назвал его по имени.       — Боже, это возвращает меня на столько лет назад, — заметил Хоб. Никто уже целую вечность не называл его так.       Он указал на свою прекрасную куртку и накрытый стол.       — Теперь я сэр Роберт Гэдлинг, старый незнакомец.       — Я так понимаю, тебе повезло, — Незнакомец скривил губы. Не совсем походит на улыбку, но близко к ней. Хоб был доволен этому проявлению эмоций.       — Боги смилостивились надо мной, как они улыбаются и всей Англии, где ни один человек не является рабом или подневольным, — сказал Хоб. Жизнь действительно хороша. Он опустил взгляд на стол. Где же его манеры?       — Паштет из оленины? — предложил он Незнакомцу.       Незнакомец просто смотрел на него свысока, но Хоб не обижался. Его гостю, возможно, вообще не приходится есть, насколько Хоб знает. Неважно. Тем лучше для него.       — Нет? Он хорош, — продолжил Хоб, вернувшись на своё место, взяв один из паштетов с хлебом и откусив от него кусочек.       Вкусы словно взорвались у него во рту. Мясо нежное. Травы, ниспосланные богами. Овощи были просто восхитительны. Тесто было слегка хрустящим. Да возблагодарим Господа Бога за Его дары.       — Ммм. — Хоб наслаждается моментом и находит время понаблюдать за своим гостем.       Незнакомец выглядит гораздо счастливее, чем когда Хоб видел его в последний раз. Он почти улыбался, без сомнения, довольный благословенной жизнью Хоба.       Хоб начал рассказ о своей жизни с того места, на котором они остановились. Он показывал Незнакомцу картину, на которой были изображены его прекрасная Элеонора и маленький Робин. Картина притянула взгляд Незнакомца на несколько долгих секунд. Хоб продолжал свой рассказ, пока их не прерывало импровизированное выступление мистера Шаксберда.       Громкий голос и поза актёра быстро привлекли к нему внимание незнакомца. Хоб не упустил из виду, как всё тело мужчины, кажется, склонилось к актёру. Хоб почувствовал вспышку тревоги из-за того, что терял внимание своего благодетеля.       Незнакомец, наконец, повернулся назад.       — Кто он такой? — спросил Незнакомец. Теперь на его лице появилось другое выражение, которого Хоб раньше не видел.       — Его зовут Уилл Шаксберд. Творит понемногу. Вроде написал пьесу, — пояснил Хоб. Он старался, чтобы раздражение не проскользнуло в его тоне.       — Он хорош? — спросил Незнакомец.       Теперь Хоб был раздражён.       — Нет, он дерьмо. Вот тот парень рядом с ним, со сломанной ногой, драматург получше.       Он пытается похлопотать за Кристофера. Этому человеку не помешал бы покровитель, такой же… богатый, как этот. Справедливости ради, Хоб мог бы профинансировать Марлоу самостоятельно, но в данный момент ему хотелось отстроить себе поместье побольше.       — В любом случае, я приберёг лучший кусочек напоследок, — снова попытался привлечь внимание Хоб, но лицо Незнакомца было приковано к Уиллу.       Незнакомец медленно повернулся к нему, и Хоб улыбнулся тому, как его гость смотрел на него. Он продолжил:       — Этим летом в моем доме ночевала сама королева. Это дорогого стоило, — сказал Хоб, но Незнакомец поднял руку.       Хоб замолк. Задняя часть шеи Незнакомца обнажена перед ним, гладкая и белая, словно колонна, а его рука оказалась в два раза изящнее, чем у королевы.       Хоб ждал, но Незнакомец встал из-за стола и направился туда, где сидели Шаксберд и Марлоу. Это был довольно грубый жест, но, учитывая, что этот человек каким-то образом сохранял ему жизнь, Хоб не мог рисковать обидеть его.       Вместо этого Хоб наблюдал, как его гость, его Незнакомец, подошёл к Уиллу и начал с ним разговор. Хоб со своего места слышал низкий рокот голоса Незнакомца, но слов было не разобрать.       Выражение лица Уилла Шаксберда сменилось на благоговейный трепет, и Хоб опустил взгляд в свою тарелку. Сейчас Незнакомец заключал сделку. Хоб разочарован, что их ночь была прервана. Еще больше его раздражало то, что Уилл Шаксберд каким-то образом попался на глаза Незнакомцу в черном. Этот человек даже не заслуживал этого! Он писал дерьмовые пьесы!       Хоб кипел от злости, и когда служанка пришла спросить его о баранине, он решился взять её.       Он и не подозревал, что его гнев послужил началом нескольких очень долгих, очень плохих десятилетий.       А Уилл Шаксберд получил одобрение королевы.