obsession

Лопатки соприкасались с прямой поверхностью, а кости под полотном кожи уже зудели от трения. Снаружи бил сильный морозный воздух, охлаждающий металл двери. Горячее тело, от которого пульсацией исходил жар, вжималось, соприкасалось с кожей во всех доступных местах. От такого явного контраста температур Чимин терялся и елозил спиной все отчетливее. Прижав его к двери квартиры, Юнги поставил ладонь около головы. На самом деле Пак и так не думал о том, чтобы дергаться в стороны или бежать, слишком уж сладкой была пытка. Старший нежно водил своими губами по чиминовым, сочным и пухлым, едва прикасался. А младший плавился от ласки и оттого, как колено между ног надавливало на промежность. — Знаешь… — оторвался от него Чимин и запустил руку в волосы, вороша волосинки и поскребывая ноготками кожу головы. Юнги почти заурчал. — Если так продолжится, то мы не доберемся до кино. — Только не говори, что ты не видел Зловещих мертвецов. Этого я точно не прощу. — Конечно, видел. Между прочим все старые части. Это классика хоррора. За кого ты меня принимаешь? — Тогда мы ничего не теряем, — старший легко пожал плечами. — Ребуты чаще всего говно. — Юнги! — Ладно, черт, — он выдохнул и вжался носом в мягкую щеку Чимина, потерся немного и засопел, — еще пару минут. Давай еще пару минут насладимся друг другом, маленький говнюк, не порть момент. Чимин улыбнулся — он не против, наоборот, всеми руками и ногами за. Особенно полувставший член согласен, теснясь в брюках. Даже сказать трудно, когда в последний раз он чувствовал возбуждение. Притом такое сильное, чтобы выжигало кости изнутри. Парень вздохнул и откинул голову на дверь, когда пронырливые губы прошлись по нежной коже шеи. Тонкая пленка защитного эпителия не скрывала нити вен, особенно русло сонной артерии, в которую Пак получил ощутимый поцелуй. А затем рот Юнги создал вакуум и втянул кожу так резко и плотно, что изо рта младшего вырвался судорожный выдох. Ноги Чимина подкосились, и он сильнее вжался в колено, повисая на ноге Мина. Пиджак собрался гармошкой на пояснице, а холод двери лизал сквозь хлопок рубашки кипящую кожу. С губ сорвался тихий вздох. Он вильнул бедрами, потираясь сжатой бельем мошонкой об острую коленную чашечку и несмело застонал. Рука Юнги нашарила ширинку и, быстро расправившись с помехой, скользнула по животу, вытягивая смятую ткань. Подушечки на секунду утонули во впадинке пупка, но тут же продолжили мягко надавливать на кожу, спускаясь дальше. Пальцы нежно огладили низ живота Чимина, пройдясь по лобку с порослью волос, и нырнули прямо в боксеры. Чимин почувствовал плотное кольцо на своем члене и это было… слишком. — Ч-черт, боже, — пролепетал он на выдохе и вслепую нашарил губы, все еще поблескивающие от их смешанной слюны, — черт… — Нельзя в одном предложении упоминать дьявола и бога, Чимин-а, — тихо засмеялся Мин. В его глазах не было озорства, скорее нежность, которую младший с готовностью впитывал. — Ты заставляешь меня это делать. Ты, Юнги. Рука так приятно и умело касалась его, что из горла рвались судорожные вздохи раз за разом. Но когда средний коснулся головки, очерчивая ее, Чимин вздрогнул — губы, шерстящие по шее, прошлись по аккуратным бороздам в виде полумесяцев. Скорее всего Юнги даже не заметил этих шрамов, но Чимин знал. Знал, что они все еще там и останутся там навсегда. Отчего-то воротник стал сидеть не так. Хотелось вцепиться в ткань пальцами и натянуть на шею повыше, а затем застегнуть каждую пуговицу до горловины. Так туго, чтобы верхняя давила на кадык. Рубашка вдруг начала жать и сковывать движения рук и груди. Эта модель всегда была настолько неудобной? Не вздохнуть. Контраст теперь не распалял приятную негу, он сжигал. Пак испуганно схватился за кисть, сжал, однако поцелуям на шее не препятствовал — те успокаивали заколотившееся в агонии сердце. — Ты в порядке? — растерянно спросил Мин. Чимин смог лишь прошептать тихое «да». — Все в порядке, малыш. Я не буду спешить, — спешащая бабочка поцелуя осела на кадыке. — Не сделаю больно. Или неприятно. Никогда. Запнувшись в собственном дыхании и собственных чувствах, Пак сжал губы и опустил голову. Он все еще стальной хваткой держал руку Юнги, которая находилась в трусах. Неприятно. Грязно. Липко. Чимин такой, правда? — Чимин? — парень оторвался от шеи, слишком остро почувствовав чужое беспокойство, и попытался заглянуть в глаза, но младший упорно пытался спрятаться за влажными прядями челки. — Прости… я не могу. Прости, Юнги. Я просто… просто не могу. Это все, черт… Так слишком… и навалилось… и я… Он зажмурился и задышал чаще. Ладонь тут же исчезла из его хватки. Другая, теплая и немного шершавая, аккуратно прижалась к щеке и размеренно поглаживала кругами горячую кожу. — Эй. Эй, посмотри на меня, — когда Чимин поднял голову, ко лбу прижался такой же горячий. — Ты не должен извиняться. Ты не готов и это нормально. Мы поговорим об этом чуть позже, хорошо? Когда будешь полностью готов. Чимин кивнул, прижимаясь дрожащими губами к чужим. — Я просто думал о том, что мы знакомы уже больше полугода и это глупо. Струсить в последний момент как-то… — Это не глупо, Чимин-а, — Юнги поднял его челку, зачесав волосы назад, которые тут же вернулись в прежнюю хаотичную укладку и стали еще более лохматыми. — Твои чувства — это не глупо. Юнги всегда давал ему время. Это младший ценил больше всего. Однако, время было непостоянным и чаще всего предавало — Чимин упустил из виду все знаки и знамения, наслаждаясь моментом. Ошибками стелилась дорога в ад. В его личный ад. — Идем. Наш сеанс через 20 минут. Старший потянул его прочь из квартиры. — Сейчас, — слабо улыбнулся Чимин, — боюсь люди на улице будут не в восторге от твоих парикмахерских навыков. Юнги закатил глаза и вышел на лестничную клетку, улыбаясь. Все еще с малость нервной усмешкой Чимин потянулся к массажной расческе и замер. Она была чистая. Ни одного волоска. Пак настороженно взял ее в руку и поднес, чтобы поближе осмотреть. Он мыл голову этим утром и точно расчесывался. С головы из-за постоянных подкрашиваний корней и убитых нервов сыпалось довольно много волос, несмотря на маски и соответствующий уход, и парень постоянно забывал убрать волосы с щетки. Взгляд тут же метнулся к соляной полоске у порога, которую он каждый раз кропотливо обновлял. Целая. Ни частички соли не выбилось из аккуратной линии. Хотя… в правом углу немного рассыпалось. Но это ведь ничего, да? Они с Юнги только что тут целовались, наверное, кто-то из них задел ботинком. Если полоска целая, значит, никто не заходил в дом во время отсутствия Чимина. Такое заметить трудно, даже Юнги не сразу понял, откуда на его носках собираются маленькие частицы, а потом стал ходить осмотрительнее. Чимин тогда посмеялся и объяснил все обострением паранойи. Это даже не было ложью. Оглядев себя в зеркале, Чимин заправил рубашку в штаны, застегнул молнию и выдохнул — скорее всего он опять накручивал. Это остаточное. Мысли при любых стечениях кучковались во что-то темное и пугающее. Тревожное. Просто он на автопилоте вытянул клок волос, кинул в мусорку и даже не заметил. Вот и все. В любом случае… кому могли понадобиться его волосы? Глупость. Здесь, в Саут Амбере, где настоящего Чимина даже никто не знал — парень был в безопасности.