Одна безрассудная ночь

«Позже» наступает только в самом конце рабочего дня, когда смена Стива почти заканчивается, а сам он едва держится на ногах. Стив выходит из палаты пациента с картой в руках, добавляя очередную запись. Он кладет карту на пост медсестер, чтобы закончить ее, и, когда подшивает ее к остальным, слышит голос Тони из коридора. Подняв взгляд, он мгновенно замечает мужчину, беседующего с каким-то пациентом. Тот бурно жестикулирует руками, направляясь по коридору в сторону Стива, и даже на расстоянии Роджерс может видеть напряжение в его глазах. Они останавливаются в противоположном конце медпункта, и проходит еще несколько секунд, прежде чем разговор затихает и пациент уходит, оставляя Тони одного. Стив быстро оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что поблизости никого больше нет, и когда убеждается, что они остались наедине, прислоняется к стойке медсестер, опираясь на нее локтем и подбородком на руку. Роджерс открыто смотрит на мужчину, не заботясь о том, насколько очевидным он выглядит. Тони в любом случае будет все равно — черт, возможно, ему это даже понравится. Стив наблюдает за руками Тони: то, как свободно он держит ручку в руке, перелистывая страницы, заставляет его мысли скатываться к совсем непреличным вещам. Он ждет, пока Тони положит карту на место, чтобы сказать: — Ты ужасно поздно. Брюнет подпрыгивает от звука его голоса, поднимает голову, и улыбается, когда встречает взгляд Стива. — Мои планы на ужин сорвались. Пришлось искать способ заполнить время. — Серьезно, — смеется Стив. — Уже почти полночь. — Хм, — Тони хмурится, взглянув на часы. — Наверное, да. — Ты не заметил, что находишься здесь уже шестнадцать часов? — Нет, — пожимает плечами Тони. — По дороге меня затянуло в операционную, и, наверное, это было около пяти часов назад. — Что за операция? — сразу же спрашивает Стив. — Репарация аневризмы аорты. Одна из самых больших, которые я когда-либо видел. Почти семь сантиметров. Не могу поверить, что парень не обследовался раньше. У него были боли в груди в течение нескольких недель, может быть, месяцев, но некоторые люди игнорируют симптомы, пока не умрут, — качает головой Тони, в его голосе звучит раздражение, если не злость. Он вздыхает, поворачиваясь к Стиву с виноватой улыбкой: — Прости, мне не следует находиться рядом с людьми, когда я не под действием кофеина. Я могу быть немного засранцем. По крайней мере, так говорит Роуди, и я полагаю, что он знает об этом лучше других. Ему приходилось иметь дело со мной во время выпускных экзаменов в колледже. Стив не знает, почему спрашивает об этом и почему это вдруг кажется ему самой лучшей идеей в жизни, но вопрос вылетает из его рта еще до того, как он успевает подумать: — Не хочешь выпить со мной? Тони застывает, подняв брови и раздвинув губы, как будто этого он ожидал меньше всего, и Стив тут же идет на попятную: — Я просто подумал, может быть, раз уж ты сказал, что поможешь мне с розыгрышем, а потом мы так и не поговорили об этом. Это не… это не свидание. Я имею в виду, я знаю, как это звучит, но это не так. Тони смеется, и Стив чувствует, как его щеки пылают. — Хорошо, конечно. Ты пойдешь домой один в конце ночи, я понимаю, — Тони делает несколько шагов ближе, протягивая руку к воротнику его халата, и большим пальцем проводит по вышитому логотипу больницы. У Стива перехватывает дыхание, когда Тони смотрит на него сквозь темные ресницы. — Точно, — шепчет он, с трудом выговаривая слова. Это действительно несправедливо, то влияние, которое Тони оказывает на него, даже не пытаясь. Тони усмехается и отступает назад. Он убирает руку с халата, но вместо нее находит ладонь Стива. Он сжимает ее, легко и быстро, а затем опускает. — Встретимся в холле через пятнадцать минут. Тони уходит, а Стив застывает на месте, глядя вслед его удаляющейся фигуре, пока тот не исчезает за углом. Его уставшему мозгу требуется мгновение, чтобы связать воедино кусочки последних нескольких минут. Он улыбается сам себе, когда полностью осознает, что у него не совсем свидание с Тони. Стив возвращается в раздевалку, быстро переодеваясь. Он чуть не запинается о свои джинсы, торопясь натянуть их, и Наташа появляется рядом как раз вовремя, чтобы увидеть, как он врезается в шкафчики. — Что с тобой? — спрашивает она, открывая свой шкафчик. — Я, э-э, черт, — он зацепляется ногой за манжету джинсов и чуть не падает снова. — Я встечаюсь с Тони, — он застегивает джинсы и смотрит на нее через плечо, замечая, как девушка поднимает одну идеальную бровь в ответ. — Не свидание. Просто выпьем. Поговорим. Вот и все. — Для того кто собирается просто поговорить с парнем, с которым ты общаешься уже несколько недель, ты очень нервничаешь, — говорит она, стягивая халат, и Стив возвращается к своей рубашке. — Мы раньше не делали ничего вне работы, — говорит он. — Я имею в виду, кроме очевидных вещей. Но тогда я был пьян, и не знал его по-настоящему, так что это не считается. Не совсем. Наташа медленно кивает, рассматривая его в течение мгновения, прежде чем сказать: — И это очень важно, — звучит это как наполовину утверждение, наполовину вопрос. — Да, это так, — Стив снимает куртку с крючка и закрывает свой шкафчик с небольшим усилием. Он прислоняется к нему, ожидая, пока Наташа закончит переодеваться. Девушка натягивает свою куртку, и они молча выходят. У него возникает ощущение, что она ждет, пока он что-то скажет, давая ему возможность немного успокоиться. В лифте он наконец спрашивает: — А что, если я не понравлюсь ему вне работы? — Почему ты можешь не понравиться ему вне работы? — переспрашивает Наташа. — Не знаю, — Стив пожимает плечами, пытаясь выглядеть более бесстрастным, чем он на самом деле себя чувствует. — Ты познакомился с ним вне работы. — Мы были пьяны, — напоминает он снова. — Это не считается. — Конечно, считается. — Но что, если он проведет со мной больше десяти минут и поймет, что я ему не нравлюсь? Это будет отстой. — Да, это было бы отстойно, — Наташа прикусывает губу, явно сдерживая улыбку, когда двери лифта открываются. — Но этого не произойдет, так что заткнись и хорошо проведи время со своим парнем. — Он не мой парень, — быстро говорит Стив. Они идут к вестибюлю, и Стив оглядывается в поисках Тони, которого там еще нет. — И это даже не свидание. — Кто это сказал? Ты или он? — Я. — Почему? — Потому что я идиот, — после небольшой паузы вздыхает Стив. — Ну, это правда, — усмехается Наташа. Она кладет руку на плечо друга и говорит: — Тебе нужно остыть, Стив. Ты нравишься ему, он нравится тебе. Все не так сложно. — Да, да, — кивает Стив, делая глубокий вдох. — Я знаю. Ты права. — Я всегда права. — Я верю в это, — улыбается он. — Удачи, Стив, — бросает Наташа через плечо, направляясь к двери. — Увидимся завтра, — говорит он. В течение десяти секунд Роджерс стоит в вестибюле один, прежде чем начинает чувствовать себя неловко. Сверившись с часами, он понимает, что прошло всего одиннадцать минут, что дает ему как минимум четыре минуты, чтобы снова все обдумать. Вместо этого он достает из кармана свой телефон и пролистывает уведомления, накопившиеся с тех пор, как он в последний раз проверял его во время обеда. Их немного, только несколько сообщений от Баки об идеях розыгрышей и одно от Сэма, в котором он сообщает, что больше не будет предупреждать его о розыгрышах, так как Стив «перешел на сторону врага». Он отправляет ответ Сэму, когда слышит голос Тони: — Привет, дорогой, — и хрен бы с ним, если бы это прозвище не вызвало у него мгновенный прилив дофамина. Стив кладет телефон обратно в карман, даже не потрудившись сначала закончить сообщение, и поднимает взгляд на Тони. — Привет. — Готов идти? — Тони останавливается перед ним, засунув руки в карманы, и Стив кивает. Они выходят из здания, не спрашивая, куда идут. С самого начала было ясно, что они окажутся в том же баре, что и в ночь их знакомства, — напротив больницы. В сознании Стива это место всегда будет их местом. Тони нарушает молчание, пока они дожидаются сигнала светофора, чтобы перейти дорогу: — Ну, как прошел твой день, дорогой? — Я занимался разведкой двенадцать часов подряд, — смеется Стив. — Это было отстойно. Они переходят улицу, и Тони открывает перед ним дверь в бар, спрашивая: — Значит, можно сказать, что я — главное событие твоего дня? — Не знаю, — поддразнивает Стив. — Сегодня утром я получил довольно приличный поцелуй. Трудновато с этим тягаться. — Мы не будет говорить о том парне, — фыркает Тони. — Он отстой. — Ничего себе, сурово, — Стив садится за барную стойку и кладет пальто на спинку табурета. Тони усаживается рядышком, коленом касаясь колена Стива, и поворачивается к нему лицом. — Из-за него мне пришлось говорить о своих чувствах. Официально он самый худший. — Да, пошел этот парень, — подыгрывает ему Стив. — Именно, — улыбается Тони. К ним подходит бармен и, кивнув Тони, спрашивает: — Тебе как обычно? — Да, спасибо, Клинт. А ему ром с колой, — говорит Тони, а затем неуверенно смотрит на Стива. — Верно? — О, эм, — удивленно произносит парень. — Да, верно. Тони слегка улыбается ему, и когда бармен — Клинт, — уходит, Стив замечает: — Ты запомнил. — Ну, это же не такой уж сложный заказ, дорогой, — отмахивается Тони. Свет тусклый, но Стив клянется, что его щеки покраснели. — Все равно, — говорит Роджерс. — Это мило. Тони прикусывает нижнюю губу и смотрит вниз, где его руки лежат на барной стойке. Когда он поднимает взгляд, его легкая ухмылка возвращается, как будто этого момента и не было. — Ну что, война розыгрышей? — Да, война розыгрышей, — говорит Стив. — Самая разумная тема для разговора двух взрослых мужчин. Особенно когда один из них — один из самых успешных кардиохирургов в мире. — Вот что делает это веселым, милый, — усмехается Тони. — Я не могу вспомнить последний веселый разговор, который у меня был с кем-то, кто не был тобой. Клинт возвращается с их напитками, и Тони делает быстрый глоток, прежде чем с энтузиазмом приступить к рассказу: — Итак, в колледже мы с Роуди постоянно разыгрывали друг друга. Точнее, я разыгрывал его, а он притворялся «слишком взрослым», — говорит Тони, показывя воздушные кавычки, — чтобы убаюкать меня ложным чувством безопасности. Я разыгрывал его по крайней мере раз в месяц в течение семи лет, на протяжении всей учебы в университете и в медицинском колледже, и он никогда не отвечал мне до последнего года обучения. Оказалось, что он хранил список всех розыгрышей, которые я когда-либо устраивал ему, и за одну неделю он устроил мне все эти розыгрыши, а потом еще и еще. Я не ожидал такого поворота событий, и это первый и самый главный урок розыгрыша. Это не может быть что-то, что все уже делали раньше. А страх — это второй урок. Иногда для достижения наилучших результатов нужно играть в долгую игру. — Знаешь, я не думал, что мне нужны уроки по розыгрышам, но, видимо, в этом я действительно профан. — Это все из-за того, что ты единственный ребенок, не так ли? — спрашивает Тони, кивая со знанием дела. — Раньше тебе некого было разыгрывать. У меня тоже не было, очевидно, до Роуди. — Расскажи мне побольше о Роуди. Он кажется крутым, — просит Стив. Тони ухмыляется, что заставляет его спросить: — Что? — Ничего, — говорит Тони, хотя его улыбка становится все шире. — Просто похоже, что мой план понравиться тебе благодаря случайным фактам из моей жизни сработал даже лучше, чем я думал. Потому что теперь ты просто умираешь от желания узнать больше. — Заткнись, — смеется Стив. Он делает большой глоток, чтобы скрыть тот факт, что он определенно все еще улыбается, потому что Тони прав — каждый факт заставлял его хотеть узнать больше. — Технически, я просил больше рассказать о Роуди, а не о тебе. — Во-первых, это грубо, — усмехается Тони. — Во-вторых, Роуди — это продолжение меня, и поэтому считается, что ты спрашиваешь обо мне. — Как скажешь. — В любом случае, — Тони закатывает глаза, но на его губах играет легкая улыбка. — Роуди был моим лучшим другом в течение двадцати лет, и если ты спросишь его, он скажет, что стал моим другом против своей воли, но это ложь. В колледже я был не самым дружелюбным, а он был тем парнем, которому не повезло заполучить в соседи пятнадцатилетнего первокурсника с пристрастием к вечеринкам. Я думаю, он видел во мне младшего брата и, по сути, заставил меня дружить с ним. Он присматривал за мной, следил, чтобы я не попадал в неприятности. Ну, серьезные неприятности, во всяком случае. Честно говоря, я не знаю, где бы я был сейчас, если бы не он. Он спасал мою задницу по меньшей мере сотню раз. — Значит, — говорит Стив, — если дело зайдет дальше, мне следует ожидать, что он будет угрожать мне? Он хорошо владеет лопатой? Тони громко смеется от удивления, откинув голову назад, а Стив усмехается, радуясь, что он стал тому причиной. — Он фантастически владеет лопатой. Его эффективность сомнительна, но он очень творчески подходит ко всем способам, которые он знает, как убить человека и выйти сухим из воды. Это все очень похоже на Лиама Нисона в фильме «Заложница», — Тони качает головой с задорной улыбкой. — Но как насчет твоих друзей? Кто-нибудь из твоих соседей по комнате достаточно смел для этого? — Мои соседи по комнате? Определенно нет, — говорит Стив. — Но я бы не стал сомневаться в Нат. Не думаю, что она чего-то или кого-то боится. — Подожди, — говорит Тони, поднимая палец. — На прошлой неделе я консультировал одного из ее пациентов. Это был какой-то парень, которого пырнул ножом брат его бывшей подруги, и Романофф сказала какую-то загадочную хрень о том, что нужно уметь пользоваться ножом в драке, а потом что-то о том, чтобы все выглядело как несчастный случай. Это было про тебя? Стив обдумывает это секунду и пожимает плечами: — Как я уже сказал, я бы не стал ее обижать. — Сукин сын, — бормочет Тони, в голосе которого звучат смесь удивления и веселья. — Думаю, теперь она мне нравится больше. — Она хороший друг, — улыбается Стив. — Все они. — Тебе стоит держаться за них. Трудно выжить в ординатуре без поддержки. — Ну, Сэм и Баки уже решили, что мы теперь братья, и, видимо, я никогда от них не избавлюсь, — Стив делает паузу, делая глоток своего панитка. — Хотя это здорово. Моя мама умерла сразу после того, как я закончил школу. Давно у меня не было семьи. — Мне знакомо это чувство, — кивает Тони. — Мои родители умерли, когда я учился в колледже. Стив понимает, что они медленно пробираются по опасной, неизвестной местности, и мягко спрашивает: — Ты был близок со своими родителями? — Не совсем, — Тони медленно вращает жидкость в своем стакане, наблюдая за ней, пока говорит. — Они были… отстраненными, я думаю. Мы не так часто разговаривали, а когда говорили, то обычно спорили. По крайней мере, так было с моим отцом. — Я никогда по-настоящему не знал своего отца, — произносит Стив, сам удивляясь тому, что охотно заговорил об этом. Он продолжает, пока не передумал: — Он ушел, когда я был маленьким. Думаю, в последний раз я видел его в пять лет. Он тоже был хирургом. — Так ты поэтому пошел в медицину? — спрашивает Тони. — Определенно нет. Моя мама была медсестрой, и она привила мне желание помогать людям, — объясняет Стив. — Кроме того, даже если бы я хотел произвести на него впечатление, идя по его стопам, это не имело бы значения. Он умер в прошлом году, — Стив тяжело вздыхает и проводит рукой по волосам. — Это больнее, чем я хотел бы признать. Тони встречает его взгляд, и в нем появляется понимание, которое заставляет его почувствовать облегчение. — Такое чувство, что ты упустил возможность, не так ли? Исправить это. — Да, — произносит Стив настолько тихо, что его ответ почти теряется в шуме бара. Еще один глубокий вдох, и он решает: — Но я не очень хочу говорить об этом. Расскажи мне что-нибудь еще о себе. — Что ты хочешь знать? — Удиви меня, — Стив слегка поворачивается на стуле, так что они оказываются почти лицом к лицу, и опирается локтем на барную стойку, положив голову на руку. — Хорошо, — Тони постукивает пальцами по барной стойке. — Мне не очень нравится пляж. Песок буквально повсюду, и это раздражает. — Вот почему я всегда считал идею секса на пляже странной, — согласно кивает парень. — Как будто ты хочешь занести инфекцию. Тони хмыкает и на мгновение задумывается, прежде чем сказать: — Где-то в следующем месяце будет десятилетняя годовщина того, как я пытался научится завязывать языком вишневый стебель и чуть не умер. — Что? — Очевидно, это намного сложнее, чем кажется. Стив смеется, положив руку на грудь: — Так ты подавился вишневым стеблем, пытаясь выглядеть крутым. — По сути, да. Наклонившись над краем барной стойки, Стив замечает чашу с вишнями и тянется через Тони, чтобы отщипнуть одну с верхушки. Он чувствует, как пристально Тони наблюдает за ним, пока он с легкостью отрывает вишенку от плодоножки, и кладет черенок в рот. Он поворачивает плодоножку, используя язык и зубы, и через несколько секунд вытаскивает ее и протягивает Тони. — Серьезно? — Тони некоторое время смотрит на узловатый стебель, затем поднимает глаза на Стива. — Почему ты умеешь это делать? — Я ждал того дня, когда смогу использовать это, чтобы произвести впечатление на горячего парня в баре, — шутит Стив, отправляя вишенку в рот. Он успевает проглотить ее, прежде чем губы Тони внезапно оказываются на его губах, и без колебаний отвечает на поцелуй, запуская пальцы в его волосы. Колено Тони оказывается между его собственными, и Стив раздвигает ноги, прижимая его ближе. Он чувствует вкус виски на губах Тони, смешивающийся с ромом на его собственных, и в погоне за вкусом поцелуй становится чуть ли не непристойным. Рука Тони обхватывает его бедро, пальцы грубо впиваются в кожу, и Стив накрывает ее своей, отстраняясь, чтобы глотнуть воздуха. Они долго смотрят друг на друга в тусклом освещении бара, и Стив уже собирается попросить Тони пойти к нему; слова уже крутятся на кончике языка, когда Старк бормочет: — Извини, не смог удержаться. — Я не против, — быстро говорит Стив. Тони улыбается и поднимает руку, большим пальцем проводя по его щеке. — Жаль, что мне придется отпустить тебя сегодня домой одного. — Что? — замирает Стив. — Почему? — Потому что, по твоим словам, милый, это не свидание, — ухмыляется Тони, и Стив мысленно проклинает себя. — Помнишь это? Ты был очень категоричен. Тони убирает руку из-под руки Стива и садится на табурет так, что их ноги больше не соприкасаются. — А если бы это было свидание? — Думаю, тебе просто придется пригласить меня на него и узнать, — говорит Тони, пожимая плечами. Он встает и тянется в задний карман, чтобы достать бумажник. Бросив несколько купюр на барную стойку, он добавляет: — Но сейчас уже поздно, а утром тебе на работу. Стив не успевает ответить, как Тони наклоняется и снова целует его. На этот раз поцелуй легкий и нежный, а затем он снова отстраняется, отходя на несколько шагов назад, и не разрывая зрительного контакта, добавляет: — Повеселись под холодным душем. — Ты просто ужасен, — шокированно смеется Стив. — Ты знаешь это, детка, — усмехается Тони, после чего разворачивается, направляясь к выходу из бара. Стив стонет, когда Тони выходит за дверь и поворачивается на своем табурете, ударяясь лбом о стойку. Допив свой напиток, Стив снова натягивает пальто, чтобы отправиться домой, где он точно не будет веселиться под холодным душем.