Одна безрассудная ночь

Тони проводит рукой по груди Стива, вызывая мурашки по коже. Стив вздрагивает, когда пальцы касаются его бедренной кости, а затем надавливают на впадину таза. Дыхание учащается от нежных прикосновений и низкого, грубоватого со сна голоса у самого уха: — Доброе утро, милый. Стив хмыкает, прикусив губу, когда ладонь движется ниже, по внешней стороне его бедра. Она останавливается чуть выше колена, затем медленно возвращается к бедру. — Разве не приятнее просыпаться вот так? Без спешки на работу, — шепчет Тони. Его голоса достаточно, чтобы кровь устремилась к члену Стива. В голосе Тони проскальзывает нотка веселья, когда он продолжает: — На этот раз никто не выгоняет меня из своего дома. — Технически я не выгонял тебя в прошлый раз, — говорит Стив, чувствуя губы Тони на своей спине, задевающие лопатки и спускающиеся вниз по позвоночнику. — Нет, ты просто активно намекнул, что мне нужно уйти, — смеется Тони, и звук получается удивительно мягким. — Ты был очень взволнован. Это было мило. Стив поворачивается в объятиях Тони и прижимается лбом к центру его груди. Тони обхватывает его крепче, перебирая волосы и слегка царапая кожу головы. Здесь Стив чувствует себя в безопасности. Ощущает себя маленьким, но защищенным. Он не знает, как Тони удается делать это так легко. — Я не хочу вставать, — бормочет парень. — Мне и не нужно никуда идти, — говорит Тони. — Не то чтобы я вообще хотел уходить. Стив счастливо вздыхает и снова вдыхает тепло его кожи. — Ты мне нравишься таким, — произносит Тони. Стив слышит улыбку в его голосе. — Каким? — Таким мягким и теплым, — отвечает Тони. И добавляет дразняще: — И немного прилипчивым. — Я не прилипчивый, — ворчит Стив, хотя это заверение несколько теряется от того, как его рот прижимается к груди Тони. — Точно так же, как у тебя нет кинка на похвалу. — Заткнись, — смеется Стив. — Я же говорил тебе, что мне это нравится. Я получаю огромное удовольствие от счастливого, навязчивого Стива. Я надеюсь, что он будет рядом еще какое-то время. В ответ Стив сильнее прижимается к телу Тони. На какое-то время они оба замолкают, и Стив почти засыпает, когда Тони мягко признается: — Я немного волновался, что ты пожалеешь об этом сегодня утром. — Почему? Стив приподнимает голову, заглядывая в глаза Тони. В его глазах отражается свет восходящего солнца, проникающего сквозь занавески, что придает лицу теплое сияние. Его волосы взъерошены, но это лучший вид, который Стив когда-либо видел. Тони пожимает плечами, и хотя жест кажется непринужденным, то, как он зажимает нижнюю губу между зубами, выдает его. — Ну, знаешь, все эти острые ощущения от погони. — Острые ощущения от погони? Тони рассеянно проводит пальцами по бицепсу Стива, наблюдая за этим движением, вместо того, чтобы встретиться с ним взглядом. — Иногда погоня лучше, чем быть пойманным. Теория лучше реальности. — Я ни о чем не жалею, — поспешно развеивает эту версию Стив. — Ты уверен? — Тони улыбается, слабо и немного неуверенно: — Я бы тебя не винил. Стив прижимается к его щеке и нежно проводит большим пальцем по линии челюсти, пока Тони, наконец, не встречается с ним взглядом. — Я ни о чем не жалею, — повторяет он более твердо. — Я в деле. — Хорошо, — кивает Тони. — Хорошо, ладно. Я… я тоже в деле. Стив приподнимается на кровати, прикасаясь к губам Тони своими. Когда он отстраняется, то добавляет: — Мне очень понравилась прошлая ночь, если это не было понятно раньше. — Мне тоже, — удовлетворенно вздыхает Тони. — Десять из десяти. Я бы порекомендовал, если бы это не привело к тому, что тебя тут же украдут у меня. Стив смеется и переворачивается на спину, подложив руку под голову. Тони приподнимается на локте, окидывая оценивающим взглядом голую грудь Стива. — Просто для ясности: у тебя есть время, чтобы выглядеть как супермодель, но при этом нет времени, чтобы повесить пару фотографий? — неожиданно спрашивает Тони. — Мы действительно к этому вернулись? Это не так уж и странно. — Не так уж и странно? Ты живешь в обычной бежевой коробке, детка. Так выглядят стены в психушках в фильмах ужасов. Нормальный человек мог бы назвать это тревожным сигналом, но я однажды встречался с парнем, чей матрас лежал прямо на полу без простыней, так что, честно говоря, это совсем другой уровень. — Ты увидел голый матрас на полу и не ушел сразу? — Справедливости ради, это было еще в колледже. Тогда ни у кого не было времени на обустройство личной жизни, — говорит Тони. Он опускает взгляд на грудь Стива и добавляет: — Кроме, может быть, тебя, потому что ты уже давно все делаешь правильно. — Вообще-то, это был скорее стресс, — признается Стив. — Если говорить о механизмах преодоления стресса, то тренировки, вероятно, имеют самые скрытые преимущества. Тони хмыкает в знак согласия: — Определенно более полезный, чем любой из моих. — Однако я должен спросить, — говорит Стив. — Как долго ты встречался с тем парнем с матрасом? Мне нужно знать, насколько ужасны твои суждения. — Ты и так прекрасно понимаешь, что оно ужасно, — смеется Тони. — Но я думаю, это было около шести или семи месяцев, и он порвал со мной. — И по какой причине? — О, я не помню подробностей. Наверное, это было связано с тем, что тогда я был ходячей катастрофой. — Это подразумивает, что ты не являешься таковой сейчас, — поддразнивает Стив. — Эй, да я просто находка. Настоящее сокровище. Тебе повезло, что ты удостоился моего внимания. — Вот это правда, — легко соглашается Стив. Тони ухмыляется, наклоняясь для сладкого, долгого поцелуя. В конце поцелуя они снова оказываются сплетенными конечностями, и Тони замечает: — Не хочу нарушать момент, но я немного проголодался. — Да, я тоже, — говорит Стив. Он бросает взгляд через плечо на часы на тумбочке. Еще достаточно рано, и они, вероятно, единственные, кто проснулся, особенно после прошлой ночи. Скатившись с кровати, он роется в, сброшенной в кучу, одежде, находит свои боксеры и бросает Тони. — Ванная прямо напротив, если понадобится. И в шкафу под раковиной есть запасные зубные щетки, если хочешь. — Это тонкий способ сказать мне, что тебе не нравится мое утреннее дыхание? — шутит Тони, натягивая боксеры. — Обещаю, что нет, — смеется Стив. Тони просматривает остальную одежду и берет свою рубашку. Она ужасно мятая, и только поэтому, как убеждает себя Стив, он предлагает: — Можешь взять одну из моих футболок, если хочешь. Второй ящик сверху. — Если у тебя есть предпочтения, какую из них мне взять, говори сейчас или замолчи навсегда, потому что ты, скорее всего, никогда не получишь ее обратно, — направляясь к комоду и открывая ящик, на который указал Стив, произносит Тони. — Бери все, что хочешь, — отвечает парень, стараясь не выдавать себя слишком широкой улыбкой. Тони начинает перебирать вещи, и Стив решает, что будет странно стоять и смотреть, поэтому говорит: — Я буду на кухне. По пути из комнаты он хватает с пола свою старую футболку и надевает ее, пока спускается по лестнице. Быстро заскочив в ванную, он осматривает беспорядок в гостиной. Все не так плохо, как он ожидал, хотя от этого зрелища ему немного хочется убить Баки. Вокруг разбросаны стаканы и бутылки, а на стене что-то размазано, и он надеется, что это не биологическая жидкость. Он проходит дальше в комнату и видит Сэма, отключившегося на диване, и Баки, распростертого на полу. Покачав головой, Стив идет на кухню, чтобы заняться завтраком и запускает кофеварку. Он слышит, как Тони спускается по лестнице, пока заглядывает в холодильник, пытаясь сообразить, что можно приготовить. Он достает упаковку яиц, когда Тони проходит на кухню и устраивается на одном из стульев. Он выглядит гораздо моложе своего возраста, благодаря одной из старых футболок Стива времен колледжа. — Что? — заметив взгляд Стива, спрашивает Тони. — Ничего, детка, — улыбается Стив, качая головой. — Это из-за футболки, да? — ухмыляется Тони. — Можешь сказать это — ты один из тех парней. — Я не буду этого говорить, — отвечает Стив. Он ставит яйца на прилавок и открывает шкафчик, чтобы достать миску. — Я уже добавил это в свой список вещей Стива. — Список? Что это значит? — он делает паузу, держа яйцо в руке, и поворачивается. — Не беспокойся об этом, — говорит Тони, взмахнув рукой. — О, я определенно беспокоюсь об этом. — Это все хорошие вещи, — говорит Тони. Стив ставит яйцо на место и приближается к Тони, который раздвигает ноги, давая ему больше места. В таком положении Тони выше его примерно на голову. Его руки почти автоматически обхватывают шею Стива, а голос становится ниже. — Я кое-что заметил в тебе, и не только прошлой ночью. — Правда? И что еще есть в списке? Тони улыбается и опускает голову, прикасаясь губами к месту чуть ниже челюсти Стива. — У тебя здесь чувствительное место, — он прижимается легким поцелуем к его коже, затем движется ниже по шее. — И еще одно вот здесь, — его ноги обхватывают бедра Стива, притягивая ближе. — И тебе, наверное, понравится, если я оставлю на ней след. Но это не только физические вещи. — Нет? — шепотом спрашивает Стив. Тони качает головой. Одна рука касается щеки Стива, удерживая его на месте, как будто тот мог бы отодвинуться. — Я признаю, что вначале тебя было трудно понять. Было так много намеков, что я никогда не был уверен, что из них настоящее, а что — притворство. Ты саркастичен, и часто шутишь, когда разговор становится слишком личным, что, кстати, очень похоже на меня. Но я думаю, что ты, возможно, один из самых искренних людей, которых я когда-либо встречал, потому что ты из тех, кто следит за тем, чтобы его пьяные друзья пили воду, и ты мил буквально со всеми, даже с тем пациентом, который на днях отпугнул всех остальных интернов. Я не знаю, как тебе это удается, честно говоря, потому что не все этого заслуживают. Но ты верный, добрый и просто хороший. Такой хороший, что заставляешь других людей мечтать о большем. И мне очень, очень нравится, что я узнаю о тебе много нового. Стив тяжело сглатывает, благодарный за то, что лицо Тони все еще прижато к его шее, и он не может видеть, как его слова подействовали на него. Это странно, когда тебя так видит другой человек. Он прочищает горло и умудряется сказать: — Наверное, сейчас самое время для шутки, но я, честно говоря, не могу ее придумать. Тони смеется, поднимая голову. Он не уверен, кто из них первым наклоняется для поцелуя, но в итоге они встречаются посередине. — В этом нет необходимости, — говорит Тони, положив руку на грудь Стива, и устанавливая между ними небольшое расстояние. — Я еще раз нарушу момент, потребовав еды. Стив улыбается и снова обращается к ранее забытым яйцам. — Наверное, я должен предупредить тебя, что еще одна моя особенность в том, что я не умею готовить. — Я тоже. Я живу на больничной еде и кофе. — Ты действительно ешь больничную еду? Это смело, — вот так разговаривая, Стив разбивает несколько яиц в миску, вылавливает кусочки скорлупы, которые случайно туда попадают, и берет вилку, чтобы взбить их. — Это не так уж плохо, если привыкнуть. — Звучит сомнительно, — шутит Стив. — Но серьезно яичница и тосты — это, наверное, самое большее, что я могу сделать, так что, надеюсь, ты не против. — Милый, если твой единственный недостаток в том, что ты отстой на кухне, думаю, я справлюсь. — Не знаю, как насчет единственного, — смеется Стив, ставя сковороду на плиту, — но это определенно недостаток. Как только яичница начинает готовиться, Стив открывает другой шкафчик и достает оттуда две кружки. Затем он передает наполненную кружку Тони и говорит: — Если тебе интересно, в холодильнике есть всякие странные ароматизаторы. — Боже, нет, — гримасничает Тони. — Кто из твоих соседей любит это дерьмо? — Баки любит постоянно пробовать что-то новое, — объясняет Стив, кладя хлеб в тостер. — Я думаю, что самый последний — это роллы с корицей, но худшим был, безусловно, Peeps. — Чем больше я слышу о Баки, тем больше сомневаюсь в его здравомыслии. — Наверное, так и должно быть, — Стив возвращается к яйцам и перемешивает их лопаточкой. — И почему именно ты позволяешь этим язычникам жить с тобой? — Тони опирается на стойку, подперев голову руками. — Почему бы и нет? — пожимает плечами Стив. — Мне не нравилось жить одному, в любом случае. Слишком много места для меня одного, — он вздыхает, решая, стоит ли рассказывать больше. Он должен, он знает, потому что так поступают люди в отношениях, и, очевидно, он сейчас в таких отношениях. — И думаю, это заставляет дом чувствовать себя менее похожим на старую квартиру моего отца и более похожим на мою. — Это была квартира твоего отца? — Да, он оставил ее мне, после своей смерти. Не знаю точно, почему, потому что я не видел его два десятилетия, но, думаю, больше некому было. Он не очень хорошо умел поддерживать отношения. — Значит, все эти коробки, которые стоят в том, что, как я предполагаю, должно быть столовой…? — несколько нерешительно спрашивает Тони. — Его старые вещи, да. Они мне не нужны, но в то же время мне кажется неправильным просто избавиться от них. — Беспокоишься, что пожалеешь об этом в будущем, — добавляет Тони. — Я знаю это чувство. Я сделал то же самое, когда умерли мои родители. Стив смотрит на сковороду с яичницей и спрашивает: — Как ты это пережил? Он слышит глубокий, дрожащий вздох Тони и, не глядя, понимает, что тот проводит рукой по волосам. — Однажды мне просто надоело чувствовать себя застрявшим, как будто я наполовину в своей собственной жизни, а наполовину в их. Я упаковал все вещи, несколько возможно важных вещей отправил на склад, а остальное оказалось в куче пожертвований какой-то благотворительной организации. Я не эксперт, но думаю, что когда-нибудь ты сам поймешь, что делать. Стив медленно кивает, раздумывая. После нескольких секунд молчания Тони говорит: — Это было бы еще одно время для шутки, но, похоже, сегодня ты не в настроении. Стив смеется и поворачивается к Тони, отвечая на его улыбку своей собственной. — Может быть, я пробую что-то новое. Склоняюсь к личным разговорам или что-то в этом роде. — Я определенно не против. Я только за, — говорит Тони, ухмыляясь. — Но пока ты переходил на личные темы, я уверен, что тосты подгорели. — О, черт, — Стив бросается к тостеру. Определенно подгорел. — Это было преуменьшение, когда ты сказал, что не умеешь готовить, да? — В этом есть и твоя вина, — говорит Стив, доставая из ящика нож, чтобы соскоблить самые темные части. — Ты мог бы сказать что-нибудь. — И прервать личную беседу? Это было бы невежливо, Стив. Он счищает все, что может, и раковина покрывается пылью почерневших крошек, когда он заканчивает. Тони спрыгивает со стойки и роется в холодильнике в поисках масла и желе, пока Стив заканчивает с яйцами, которые тоже уже на грани подгорания. Они сидят за кухонным столом с тарелками еды и кофе, так близко, что их бедра прижимаются друг к другу. Это новый вид близости для них, и Стиву это уже нравится. Тони пробует яичницу, а затем говорит: — Знаешь, для человека, который десять минут назад разгромил больничную еду, вкус твоей еды удивительно похож. — Я предпочитаю воспринимать это как комплимент. — Конечно, милый. Стив улыбается, надкусывая тост, и уже собирается ответить, когда из гостиной доносится громкий крик, а затем два приглушенных голоса. — Я думаю, один из твоих соседей по комнате умирает. — Учитывая, сколько они выпили прошлой ночью, я не удивлюсь. Сэм практически вбегает в комнату и, кажется, совсем не замечает их присутствия, направляясь к кофеварке. Он выпивает целую кружку и уже тянется за добавкой, наконец, замечает их. Прищурившись, он говорит: — Так что, так и будет теперь? Наш босс на нашей кухне по утрам? — Ты имеешь в виду моего парня на моей кухне? Да, наверное, — говорит Стив. Проходит полсекунды, прежде чем он осознает, что только что назвал Тони своим парнем, и замирает с вилкой в воздухе. Он бросает взгляд на Тони и встречает мягкую улыбку, которая ослабляет напряжение в его плечах. — Извини, чувак, — говорит Тони, но звучит это совсем не извинительно. — Но я думаю, что с этого момента я стану здесь постоянным гостем. Похоже, мне придется купить затычки для ушей, раз ты так храпишь. — Что? Я не храплю. — Ты сейчас серьезно? — смеется Стив. — Я слышу твой храп каждую ночь. — А я определенно слышал его с дивана не так давно, — добавляет Тони. — Барнс, скажи им, что я не храплю, — возмущенно восклицает Сэм, едва завидев как на кухню заходит Баки, потирая глаза тыльной стороной ладони. — Ладно, во-первых, слишком громко, чувак, — стонет Баки. — Убавь громкость. Во-вторых, ты храпишь, как чертов грузовой поезд. Тебе повезло, что я жил рядом с метро, так что я к этому привык. — Я же говорил тебе, — говорит Стив. Сэм выглядит недовольным, но продолжать спор не собирается. Баки встает рядом с Сэмом, и оба начинают поглощать кофе с ужасающей скоростью. — Значит, Тони получает завтрак, а мы нет? — спрашивает Баки. — Поверь мне, ты ничего не теряешь, — отвечает Тони. — Я больше никогда не буду готовить для тебя, — смеется Стив. — Это была бы общественная работа, детка. — Ладно, мы ошибались, — вклинивается голос Баки. — Тоска была лучше, чем это. Вы оба слишком счастливы для такого раннего времени и для моего похмелья. — Я не знаю, Бак, — говорит Сэм. — Тебя не было рядом, когда Стив вернулся домой после того не-свидания, которое у них было. Я не могу не слышать это дерьмо. — И снова я ненавижу вас обоих, — закатывает глаза Стив. — Лжец. — Ты любишь нас. — Да, определенно, я здесь задержусь, — ухмыляется Тони. Против чего Стив ничуть не возражает.