***
Громкий чих раздался на небольшую комнатушку. Карина сидела укутавшись в плед с головой под недовольные возгласы Мишель — Ну вызвала бы такси! Лучше потратить несчастные.. Сколько там рублей, нежели потом болеть и покупать кучу таблеток. — Возмущалась Мишель, что-то яро ища в аптечке. Её глаза засветились, когда она нашла то, что нужно. Блондинка, как молния, металась из комнаты в комнату, что-то вороша и ища. — Пей. — Протянула ей кружку блондинка с горячим чаем и каким-то сиропом. Сироп на вкус был просто отвратительный. После него вкус мыла казался сказкой, и язык захотелось вымыть чем-то, чем угодно, лишь бы не было этого ужасного привкуса. Карина жадно набросилась на чай, заливая горечь на языке сладким вкусом. — Мишель.. Я могу задать вопрос? — Прохрипела Карина, поставив кружку на тумбочку у кровати. Петровой было любопытно, почему соседка так возится с ней после длительной грубости, холода и безразличия. Верить в обычную <<Доброту>> было бы слишком наивно и по-детски. Карина уже не в том возрасте, чтобы верить в такую наивность. Хотя, Мишель всегда была похожей на ребенка, но не раздражающего, а такого милого и приятного. — Ты уже это сделала. — Попыталась сделать серьезный тон Гаджиева и заулыбалась самой искренней улыбкой, немного посмеявшись, — задавай, конечно. — Почему ты возишься со мной после всех... Ладно, после моего хуевого отношения к тебе? — Почему-то в этот момент смотреть на такую милую и добрую Мишель стало стыдно. Стыдно за то, что она получала не то отношение, которое заслуживает. Стыдно за то, что она не стала относится к Каре так, как заслуживало ее поведение, то, чего заслуживали ее поступки. — Разве? Я не замечала. М-м, ты вроде ко всем так относишься? — Спокойно ответила Мишель, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, жестикулируя руками. — Я уже давным давно поняла какой ты человек, и не стала требовать от тебя больше, чем ты можешь дать. — И снова эта милая улыбка, которая заставила Карина закрыть лицо руками, дабы не сгореть от стыда. И почему она была так жестока к этой девушке? Пора менять свое отношение ко всему и вся в этом мире. Может, он не так уж и плох? — Прости. — Тихо извинилась Карина. Ей правда было сложно достать это слово из себя. Но она должна была. Нет, обязана была извиниться перед этой искренней девушкой, и кажется, уже подругой. — Ты что, извиняешься? Стоп-стоп-стоп! Я обязана заснять этот момент! — Засмеялась Мишель и наигранно достала телефон, сфотографировав девушку в таком виде. И ведь на деле фото получилось очень милым. Слегка нахмуренная девушка, укутавшаяся в плед с головой и слегка красным носиком от насморка. — Ну все, прекращай. Ты бы знала, что мне было сложно сказать тебе эти слова. — Закатив глаза, улыбнулась Карина и толкнула кулачком уже подругу в бок.***
— С выздоровлением. — Послышалось где-то со стороны. Карина от такой резкости даже подпрыгнула. Чертова Вербицкая. Зачем людей так пугать? Петрова на одних лишь пяточках разворачивается, как делает это обычно, как делает это всегда и угрюмо смотрит вверх. Высокая. — Вербицкая, ты знала, что людей пугать нельзя? — Сухо фыркнула Петрова, и снова развернулась к заполнению бланков посещения, старательно исправляя штрих, что оставила на бумаге из-за испуга — Та ладно, я же не хотела тебя напугать. Кто виноват, что ты пугливая барашка. — Потрепала по голове Рони девушку и взяв свой кофе, что только что приготовился окончательно, отправилась в свой корпус. Дни, недели, месяцы проходили один за другим. Карина и вправду открылась Мишель. Она и в правду стала для нее подругой. Единственной за такое длительное время. Мишель была единственным человеком с которым Карина была светлой, яркой, а главное — общительной, живой. Но стоило выйти из общества Гаджиевой, как Карина снова становилось сухой, холодной, мертвой. У Гаджиевой даже стало получаться вытаскивать Карину на какие-либо тусовки. Правда, Петрова на них соглашалась изредка и все их время проводила только рядом с блондинкой, не отходя от нее дальше зоны виденья. Одним из таких мероприятий было встреча всех участниц пацанок, что пожелали его посетит, а так же их фанбазы. Людей было много. Даже слишком. К счастью, все было организованно, поэтому получилось избежать давки и травм. Особым гостям, таким как Карина, Дарья Каплан и другие, которых привели сами пацанки, было разрешено уходить в отдельные зоны, где были только эти самые гости и пацанки, что отдыхали от толпы, шума и фанатов.***
— Карина? Я сначала подумала, что обозналась. — Усмехнулась Вербицкая и положила руку на плечо коллеги. Вновь она ее напугала. Вновь заставила вздрогнуть. Хотя, за эти месяцы Петрова привыкла к этому. Не на столько, чтобы перестать пугаться, но не раздражалась так сильно, как это было ранее. — И тебе привет, Ника. — Последнее слова Петрова специально выделила ударением, оставив на нем особый акцент. Она прекрасно знала, как коллега не любит такое сокращение. Прекрасно помнила, как Вербицкая тысячу раз просила не обращаться к ней так. Карина обычно следовала этому, и обращалась или по фамилии, или как все остальные на Рони. Однако, были моменты, когда Петровой хотелось побесить девушку, вывести на эмоции, и она специально называла такое сокращение. Обычно эти <<моменты>> были после того, как Вербицкая пугала Карину очередным своим появлением. — Петрова, я ведь просила. — Фыркнула Вербицкая, и уже хотела что-то добавить, но их отвлекли. Уже выпившая, но не в хламину, Мишель встала между коллегами закинув руки на плечо каждой, как бы обнимая. — Карина, поверить не могу, что у тебя продержался разговор с кем-то больше 5 минут. Ты продолжаешь меня удивлять. — Улыбнулась Гаджиева и стала шатать девушку, получив легкий щелбан за это. Глаза Вероники полезли на лоб, увидев от <<льдинки>> улыбку и такую открытость в присутствии Мишель. Удивительно, что она не убила ее за то, что она вообще дотронулась до нее, не то, что растрясла. Рони давным давно стала зачастую обращаться к Карине на льдинку. Такая же хрупкая, холодная. Одновременно прозрачная и не разглядываемая. Что-то в ней было, что цепляло Рони. Возможно ее <<***
— Вербицкая, может хватит меня игнорировать? Что случилось? — раздраженный голос заставил Рони оторваться от танца. Однако в ответ молчание. Опять это игнорирование. Оно длилось уже неделю и выглядело ужасно по-детски. Сколько можно, почему просто не поговорить? Не уж то Карина ошиблась в том, чтобы довериться ей? Не уж то Мишель просто одно из исключений в этом чертовом темном и холодном мире? — Если ты меня проигнорируешь еще раз, то считай, что подруги в моем лице у тебя больше нет. — Сухо и холодно оставила свой комментарий Карина, ожидая хоть какого-то эффекта. В ответ тяжелый вдох. Она наконец-то посмотрела на нее. Взгляд олицетворял усталость, грусть. — Кто сказал, что я хочу видеть тебя своей подругой? — Попыталась сдержать какой-либо растерянности или дрожи в голосе Вербицкая. Вышло нелепо и мало правдоподобно, но этого хватает, чтобы Петрова поверила. И снова эта холодная маска. Как это было в начале, первые месяцы. Лицо ничего не показывает, ни единой эмоции. Ничего, снова льдинка вернулась. — Вот как? Что-ж, ты могла сказать сразу об этом, а не вести себя как ребенок. — Эти слова Карина буквально выплюнула. Как же было обидно. Обидно от того, что она снова ошиблась. А ведь казалось, все пошло на лад. Она ошиблась. Она доверилась не тому, вновь дала войти в свой мир не тому человеку.. Карина развернулась на пяточках, как делает это всегда. Это было так забавно, и уже по родному для Рони. В такие моменты ее хотелось обнять и сравнить с маленьким пингвином, хотя сходство было минимальное. Петрова касается ручки двери и хочет удалиться из аудитории уже бывшей подруги, но слова в спину останавливают её: — Карин, я уже устала, правда.. Я устала, что я из кожи вон лезу, но ты отказываешься открываться мне окончательно. Устала, что ты вечно не доверяешь мне. Чем я хуже Мишель? Я не заслуживаю такого же теплого и доверительного отношения? — Голос дрожит. Некоторые буквы в привычной манере Рони повторяются в заикании. Она нервничает. Ужасно нервничает. — Я тебя не понимаю. — Спокойно ответила розоволосая опустив руку с ручки, но все так же стоя спиной к Вербицкой. — Я хочу большего, Карина. Хочу, чтобы ты доверилась мне. Открылась полностью. Я кажется, влюбилась в тебя. Я не знаю, как давно это случилось, но кажется, целую вечность. Я не требую от тебя взаимности, все, чего я хотела получить — доверие. Но все мои усилия напрасны. Скажи честно, ты влюблена в Мишель? Между вами что-то есть, я права? — Слова как тысячу иголок входит в спину Петровой. Мурашки бегут по коже табуном заставляя вздрогнуть, отгоняя их подальше. Ей только что признались в любви. Одно из самых нелепых признаний, но при этом такое теплое, родное.. — Рони, я.. Ты ведь знаешь, я не контролирую это. Мне просто нужно время, чтобы доверять. — Устало вздохнула Карина и повернулась к ней. Нет, Рони не плачет. И глаза не блестят от вот-вот появившихся слезинок. Не смотря на всю дрожь её голоса, она не плачет и не будет этого делать. Не сегодня. Она выглядит усталой. Даже разбитой. — Но мы можем попробовать еще раз. Если ты дашь мне шанс, и перестанешь игнорировать. Между мной и Мишель ничего нет. Она мне как сестра. По правде говоря, я думаю, я что-то испытываю к тебе. Но оно где-то далеко, где-то в глубине меня. Просто не отгоняй меня и дай мне время. — Это были самые искренние слова от Петровой, что когда-либо слышала Вербицкая. Маска льдинки вовсе спала, на лице девушки отображается каждая эмоция, абсолютно всё читается по её лицу, подтверждая каждое её слово. Вероника подходит к Карине без лишний слов. Не ждет ее разрешения и просто обнимает. Ей это нужно, ей этого не хватает. Петрова не возражает, лишь утыкается в ключицы носом о чем-то задумавшись. — Просто дай мне шанс достать эти чувства из глубины твоей души. — Шепчет на ухо веснушчатая девушка, еще крепче прижимая к себе гитаристку.