Часы

«Матильда» просила Кристофера больше не говорить о произошедшем. Крис и не говорил, молчал, глядя на нее, как она распинается. — Мне просто бывает плохо на душе, понимаете? Вам не нужно лезть в мою голову, там и так все очень плохо, вам незачем знать, — объяснял Мэттью. Кристофер кивал. Была уже середина марта. Хоть какая-то свежесть на улице, запах цветущих деревьев где-то вдалеке, правда, все так же вперемешку с сожженным топливом. — Я просто хочу, чтобы вы были рядом. Не нужно никаких слов, ободрения, поддержки, мне просто будет легче, если вы будете себя вести, будто этого не замечаете, будто этого и нет вовсе! — Мэтт рассмеялся. — И вправду, все ведь отлично, разве нет? Кристофер кивнул снова. — И я о том же! За окном весна, теплеет с каждым днем, снега я уже не вижу, а совсем скоро начнутся дожди. — Дожди льют уже месяц. — Правда? — У вас вечно закрыты шторы. — Не совсем, я ведь открываю их днем. — Они закрыты прямо сейчас. Мэттью встал с кровати, посмотрел на Кристофера, который сидел на стуле возле пианино, оторвавшись от настройки, после чего прошел к окну, распахивая шторы и открывая окно. — Вы довольны теперь? — Не совсем. Вы даже не попробовали мармайт, который я принес. — Я уже по запаху понимаю, что мне не понравится, — оправдался Мэттью. — И как вы вообще едите такое? Запах просто жуткий! — Не вижу в нем ничего отталкивающего. — Вам будет лучше забрать с собой банку, если вы едите такое. Потому что я не смогу. С этими словами Мэттью вернулся к кровати и взял с тумбы дешевенький портсигар, в котором лежали самокрутки. Он притянул ближе пепельницу, поднес зажигалку к кончику сигареты, втягивая дым. — Вы хоть ели с утра? — Не знаю, что вам ответить. — Не ели? — Я ел, — Мэтт задумался, сморщился, вспоминая. — ночью, — правда, это и за еду считать было нельзя. — Значит, вы спите днем и едите по ночам? — Да. — Значит, мне точно стоит показать вам Мэттью. Он спит весь день у меня на кровати, иногда просыпается поесть, а ночью у него свои дела, он всегда уходит. Мэтт снова вздрогнул, услышав свое имя. — Судя по вашим описаниям, это очень гордый кот. — Еще бы. Он обижается, что я не даю ему таскать мышей в мастерскую. — В мастерскую? — Я часовщик, — рассказал Кристофер. — У меня лавка неподалеку. — Тогда вы плохо следите за временем, раз почти каждый раз умудряетесь меня разбудить. — Я не виноват, что вы вечно спите. К тому же, мы в прошлый раз договорились, что я приду к пяти вечера, я пришел и разбудил вас сегодня. Быть может, вам стоит обзавестись часами? — Мне они незачем. Я отлично чувствую время. — И сколько я здесь сижу? — Минут пять? — Больше часа, — подловил Кристофер. — Но мне приятно знать, что время со мной летит для вас так быстро, — он ухмыльнулся собственной шутке. — Бросьте, это ведь неправда! — А вы посмотрите сами, — Кристофер достал карманные часы, открыл крышку нажатием кнопки, показал Мэттью циферблат. — Уже шесть тринадцать. — Не может быть. Они наверняка спешат. — Я сделал их сам, — заверил Кристофер. — А делаю часы я уже больше десяти лет. — Неужели вы такой старый? — Мэтт прикрыл губы ладонью с тлеющей сигаретой. Кристофер рассмеялся. — Я не стар, я просто рано начал. — И сколько вам? — Двадцать семь. Исполнилось прошедшей зимой. — Какой же вы все-таки старый! — А вам? — поинтересовался Кристофер. — Такие вопросы нельзя задавать леди, это ведь неприлично! — И что мне теперь остается? — Угадайте, — Мэттью втянул дым снова. — Судя по тому, что вы считаете меня старым, размышляете вы лет так на двадцать, но, мне кажется, вы просто шутите. Вам двадцать два? Мэттью промолчал и улыбнулся. — И вы не скажете мне, угадал я или нет, так ведь? — Не скажу. Но вы очень близко. — Было бы странно, будь вы еще младше. Вы бы высмеяли меня по-настоящему, не так ли? — За что? — Я не знаю, — Келли всегда говорила, что он скучный, несмотря на то, что они были примерно одного возраста. Она куда-то стремилась. Куда-то вдаль. Кристофер же просто делал часы и размеренно строил планы на дальнейшую жизнь, и ей было скучно рядом с ним. Мэттью же, кажется, наоборот, не хватало этой стабильной надежности рядом. Надежный, как английские карманные часы, сделанные вручную потомственным мастером, достаточно опытным, но достаточно молодым, чтобы рука не дрогнула. Они молчали. Мэттью разглядывал сигарету, Кристофер — Мэтта. Его подрагивающие ресницы, чуть опухшие веки, синяки под глазами, четко очерченные скулы, слегка прикрытые темными лохматыми волосами. Кристофер отвернулся, снова держа в руке ключ, теперь тюнеры были не нужны — можно было ориентироваться по уже настроенным клавишам. Мэттью докурил. Подошел ближе, положил обе ладони на напряженные плечи, наклонился, оборачивая руки вокруг шеи. — Я вас чем-то обижаю? — спросил он полушепотом. — Нет, — Кристофер весь напрягся. Он не понимал, почему Мэттью так ведет себя. «Матильда» стремится к нему, почти непристойно показывая свое расположение и влечение, а потом начинает плакать, стоит Кристоферу хотя бы коснуться руки. — Тогда почему вы отвернулись? Глупый вопрос. Кристофер решил дать глупый ответ. — Я настраиваю пианино. — Но до этого вы на меня смотрели. — Я насмотрелся. — Вы хотите уйти? — Нет, — Кристофер чувствовал себя, как на допросе, но если Мэтт считал необходимым замучить его вопросами, то Крис достойно перенесет это. — Вы обиделись, когда вам пришлось уйти в позапрошлый раз? — Нет. Я ведь пришел снова. — А вы обидитесь, если я не попробую мармайт? Кристофер усмехнулся. — Да, — сказал он в шутку. Мэттью заглянул в его лицо сбоку, Кристофер повернул к нему свое лицо, и их губы оказались слишком близко, но Мэтт вовремя отстранился. — Правда? Тогда я могу попробовать. — Нет, неправда. Я шучу. Беллами стоял, неловко смотря на Кристофера. Он, сказать честно, тоже не понимал природу мыслей Кристофера. Тревожность окутала его со всех сторон, он поджал свои тонкие губы в каком-то иррациональном страхе, будто бы сейчас Кристофер уйдет. — Шутите? — Да. — Ну хорошо, тогда заберите с собой эту гадость! — Прямо сейчас? — Нет, унесите, когда будете уходить. Кристофер отцепил ключ от вирбеля, проверил настроенную октаву, по очереди нажимая клавиши. — И как вам? — Очень неплохо, — отозвался Мэттью. — Намного лучше, чем раньше, я даже не совсем понимаю, какая же чуть фальшивит. Кажется, одна из бемолей. Мэтт отвлекся от тревожных мыслей, подходя ближе, нажимая клавиши по очереди еще медленнее, затем, обнаружив фальшивую, указал на нее Кристоферу. — Слегка выше. Кристофер подтянул ключом, посмотрел на Мэттью снизу вверх. — Теперь хорошо, — Мэтт положил одну руку на плечо Кристоферу, не смотря на него, другой же несколько раз стукнул по черной клавише. «Матильда» теперь была заметно спокойнее, отвлеклась на пианино. На нем уже было настроено пять октав, начиная со срединной. Уже какой-то диапазон. Можно что-то сыграть. Но Мэттью не хотел играть при Кристофере, заранее зная, что снова расплачется непонятно от чего. Они провели еще час за разговорами, Мэттью больше не чувствовал тревоги до самого ухода Кристофера. Тот, в свою очередь, забрал с собой принесенную банку мармайта. Для Мэттью это была отвратительнейшая вещь, для Кристофера — вкус детства и рекламные вывески на витринах, гласящие, что это полезно. Впрочем, он открыл банку снова, как только пришел домой. Достал крекеры, чуть потемневший серебряный нож для масла, намазал крекер тонким слоем, накрыл другим. На запах прибежал кот. Кристофер уже положил в рот два крекера. Мэттью требовательно мяукал. Крис не обратил внимания, тогда кот в один прыжок оказался на столе. — Бвысь! Нельзя! — невнятно прикрикнул Крис с набитым ртом. Кот спрыгнул. Прижался головой к ноге, бодая брюки, продолжая пронзительно громко и звонко мяучить. Кристофер отломил половину крекера, обмазав мармайтом, бросил коту на блюдце, стоящее под столом. Мэттью принюхался к угощению. После этого он потерял интерес, вильнул хвостом и пошел в сторону входной двери, снова начиная шуметь, чтобы Кристофер выпустил его. Крис отложил крекеры и нож, нехотя вставая с места.