Zenshin de kimi wo motometeru

      Кен не видит ничего плохого в том, что даже спустя почти два месяца после переезда его квартира в новом жилом комплексе выглядит практически так же, как в день покупки. Голые стены, отделанные серой штукатуркой, бетонный пол, установленная застройщиком сантехника — нормально же, думает он, можно жить. Ремонт в квартире он делает спустя три — никаких дизайнерских проектов, просто стены под покраску, плитку на пол, минимум полок и поверхностей, деревце в кадке и вместо кровати — все еще большой ортопедический матрас. Мелочами — красивой посудой, ковриками и занавесками решает закупиться позже. Но вскоре понимает, что зря.       Дом напротив — копия того, в котором он живет: те же пятнадцать этажей, тот же цвет фасада, те же выстриженные кусты у придомовой территории. В них обоих пока еще идут ремонты, жильцов практически нет, и какое-то время по вечерам, от нечего делать подойдя к панорамному окну, он вглядывается с высоты своего восьмого в черноту окон нежилых еще квартир. Этот вид с оттенком запустения успокаивает его: дома в жилом комплексе расположены к друг другу достаточно близко для того, чтобы поговорка: «плюнь — и попадешь в соседа» имела все шансы быть буквальной, и того дня, когда кто-то туда все-таки заселится, он ждет, нахмурив брови. Но покупку штор все равно откладывает.       А потом появляется он.       Придя домой после работы как обычно в девять, Кен вдруг обнаруживает, что в окне напротив, на таком же, как у него восьмом этаже горит свет. Оно закрыто молочно-белыми занавесками, сквозь которые струится теплый свет, и Кен первое время привычно стоит, смотрит и хмурится. Пожимает плечами, мол, что поделать, и уже собирается идти разогревать ужин, когда штора отодвигается. На него тоже смотрят, и просто скрыться из виду, спрятавшись за стену, Кену мешает только нежелание показаться в глазах нового соседа подростком. А еще любопытство.       Он высокий — чуть выше самого Кена, наверное. Худой. Даже с такого расстояния видно, что одежда висит на нем как на вешалке. А еще — что симпатичный.       Момент кажется действительно смущающим. Кен судорожно пытается сообразить, как выйти из этой ситуации и не потерять лицо, но новый сосед, кажется, совсем по этому поводу не беспокоится. Он салютует ему чашкой, которую держит в руке, и Кену не остается ничего, кроме как неловко помахать в ответ. А затем отойти от окна и приглушить свет. И пойти выбирать шторы.       Он тратит на это почти весь вечер — его вкус всегда казался ему довольно непритязательным, но выбор штор оборачивается для него в целую драму: ему не нравятся ни цвета, ни принты, либо длина не устраивает, либо цена за, по сути, кусок ткани кажется баснословной. Когда переваливает за полночь, он встает с матраса и идет на кухню сделать себе кофе. И краем глаза видит, как из окна напротив на него смотрит, чуть наклонив голову в сторону и скрестив руки на груди, его новый сосед. Утром Кен, конечно же, просыпается совершенно невыспавшимся — настолько, что его буквально потряхивает, и даже кофе оказывается неспособным это исправить. Он плетется в ванную, наскоро принимает прохладный душ в надежде, что хотя бы тот поможет ему взбодриться, но ощущает себя в итоге так, словно холод вынуждает его организм хотеть впасть в спячку. А когда выходит из нее, завернутый в одно лишь короткое полотенце, его словно кипятком обдает, и сонливость исчезает моментом. Сосед, снова с чашкой в руках, смотрит на него и — Кен готов поклясться — улыбается.       Кен быстро одевается и пулей мчится в ближайший салон штор. Почти доводит консультанта до приступа безумных рыданий, но в итоге едва не плачет сам: единственные шторы, которые ему понравились, приедут только через три недели, потому что итальянские. И быстрее никак нельзя, но можно выбрать другой вариант. Кен на этот шаг не решается и просто, подышав и успокоившись, думает, что три недели он как-нибудь потерпит.       Но уже к концу первой понимает, что это выше его сил.       У него не развивается паранойя и его не преследует то отдающее холодом между лопаток чувство, когда за тобой наблюдают. Ему это не нужно: он все прекрасно видит через окно. Пару раз он даже порывается прийти и высказать наблюдающему за ним соседу, что так вообще-то некрасиво, хоть ему в целом и не жалко, но в итоге не делает этого. Просто идет к управляющему, описывает, как может, его внешний вид и просит номер телефона под предлогом познакомиться и позвать на чашечку чая.       Управляющий — молодой, веселый парень, даже притом, каким тоном Кен высказал свою просьбу, находит это романтичным, номер телефона дает без колебаний и заодно сообщает, что запавшего ему в душу незнакомца зовут Ханма Шуджи. Двадцать восемь лет, квартиру купил почти одновременно с ним, но заехал в нее только недавно. Что уходит около восьми утра и приходит в районе девяти вечера. Одинок. Нет ни кошек, ни собак. Гостей не водит. Со старушками во дворе здоровается и сумки тяжелые им носить помогает — Кен слушает это и пытается сохранять серьезное лицо. И не думать о том, что он невольно проникается симпатией к человеку, благодаря которому порой чувствует себя аквариумной рыбкой, и все же хочет — без желания разразиться скандалом — заглянуть как-нибудь в гости. Просто познакомиться. Может быть, тогда ему самому станет немного спокойнее.       Но когда он возвращается с этими мыслями домой, в окне напротив его встречает лишь чернота. Тихое разочарование давит вздох облегчения. Он в кои-то веки проведет вечер действительно в одиночестве. По такому случаю даже открывает пиво и выпивает его под какой-то совершенно глупый фильм. И идет спать, надеясь, что утром ничего не изменится.       Его надежды оправдываются, но на третий день отсутствия Ханмы сменяются беспокойством. Он даже хочет спросить управляющего, не в курсе ли он, куда тот мог подеваться, но от этой идеи отказывается быстро: учитывая и намерения познакомиться, и тот факт, что у Кена есть его номер телефона, никакого логичного объяснения тому, что он вдруг заявится и начнет расспрашивать, у него нет. Поэтому он просто живет своей жизнью, подсознательно ожидая того дня, когда в окне напротив снова загорится свет.       Этого не происходит ни через неделю, ни через полторы. Кен успевает свыкнуться — и со встречающей его вместо салютующей чашкой или просто машущей рукой улыбающейся фигуры темнотой окна, и со странными одолевающими его чувствами. И еще спустя неделю просто на это забивает.       Пятничным вечером он приходит с работы позже обычного. Сьедает ужин, принимает душ и укладывается в постель. Спать не хочется. Он чувствует себя слишком напряженным, поэтому выбирает себе порнушку, ставит ноутбук рядом с собой и стягивает белье. Обхватывает член и двигает кистью вниз и вверх, медленно, стискивая пальцы на головке. Шипит сквозь зубы от ощущений и откидывается на подушках. И краем глаза замечает, как в окне напротив загорается свет.       Кен замирает. Здравый ум подсказывает ему очевидное — накрыться одеялом, натянуть белье и сделать вид, что ничего не было. Но он решает действовать совсем иначе. Глядя прямо на Ханму, он возобновляет свои движения — происходящее в порно его больше не интересует, куда сильнее его занимает то, как отреагирует на это действо Шуджи. Это похоже на игру в гляделки, и спустя минуту Кену становится ясно, что Ханма готов идти до победы.       В конце концов Кен не выдерживает. Нашаривает в одеяле телефон и, найдя в телефонной книге его номер, отправляет короткое: «Не хочешь присоединиться?». Ханма читает его и отходит от окна. Свет в квартире напротив гаснет.       Кен досадливо вздыхает. За последние минут десять или около того он выставил себя извращенцем дважды: когда решился передернуть при отсутствии штор и когда предложил присоединиться совершенно незнакомому человеку. А нет, не дважды, трижды: для этого ему понадобилось номер этого человека еще и раздобыть. Он устало прикрывает глаза и захлопывает ноутбук.       А спустя несколько минут раздается звонок в дверь.       — Еще не передумал? — облокотившись о дверной косяк, спрашивает Ханма. Кен на мгновение залипает: смотрит на его красивое лицо с удивительного цвета глазами, на растянутые в улыбке губы и изящную шею. Прочищает горло и старается выглядеть максимально расслабленно.       — Нет, конечно, — выдает нарочито небрежно и ведет плечом. И, схватив Ханму за грудки, втягивает внутрь квартиры, впиваясь в его губы поцелуем.