『✦』
Стоя в школьном туалете и любуясь своим отражением, Антон размышлял о местной больнице. В памяти возникало лишь одно воспоминание о посещении данного учреждения. Чуть ли не в первый же день родители отвезли их с Олей, чтобы зарегистрировать документы. При этом они с сестрой сидели в холле и даже не ходили к врачу. Образы медсестер были смазаны в памяти, но среди них затесалась и фигура доктора, который в этот момент находился за стойкой регистрации. Кажется, он решал какие-то вопросы с карточками пациентов и, судя по воспоминаниям, попросил зарегистрировать Антона и Олю именно на его имя, хотя по месту жительства они должны были попасть к другому врачу. Странное совпадение или неслучайная случайность? Из-за того, что эти воспоминания были уже достаточно старыми, ни лица, ни имени, ни даже голоса врача вспомнить не удавалось. Дверь хлопнула, и в отражении позади Петрова показалась уже знакомая фигура с петушиным гребнем волос. Бяша задорно улыбался все еще тридцатью зубами, которые уже на этой неделе должны были превратиться в тридцать два. — Ты че тут торчишь, Тошик? — хехекнул Игорь, отходя к писсуару, чтобы отлить. — От Ромки прячешься, что ли? Н-да, он, конечно, тебя знатно вчера разукрасил. — Да нет, просто собой любуюсь, — тихо хмыкнув, Антон взглянул на собственно отражение. На переносице и правой скуле цвели синяки, оставленные Ромкой во время их вчерашнего разговора. После этого Пятифан схватил Бяшу и унесся прочь в закат, больше не говоря ни слова. Мазь из магазина игры снимала боль и немного ускоряла заживление, однако не могла за одну ночь до конца все излечить. — А чего подрались-то? — Рома тебе не рассказал? Закончив со всеми делами и застегнув штаны, Бяша подошел к раковине, потеснив Антона в сторону, и неопределенно пожал плечами, споласкивая руки. — Не-а. Вообще, чуть что — рычать начинает, на. Так бесится, словно ты его засосал вчера, — узкие глаза расширились, стоило им заметить странноватую ухмылку и потупленный взгляд на лице Петрова. — Че, серьезно?! Засосал?! — Да просто в щечку… Несколько секунд Бяша молчал, отряхивая руки и рассматривая через зеркало Антона, словно бы тот Антон от этого чем-то сильно отличался. Он с сомнением рассматривал синяки на светлом лице, чуть съехавшие с переносицы очки, как обычно, аккуратно уложенные волосы, идеальную рубашечку с какими-то странными металлическими уголками, словно бы Петров сбежал из фильма прошлого века. Наконец, закончив изучение зазеркального Антона, Игорь развернулся к реальному и, засунув руки в карманы штанов, пожал плечами. — Я сразу понял, что ты из этих, но не думал, что ты всерьез к Ромычу подкатишь, на. Надо было его дольше мариновать, чтобы по лицу не получить. А ты поспешил. Так что теперь погоди, пока он остынет, — Бяша цыкнул и, почесав затылок, спешно отвел взгляд, словно о чем-то догадался, но не хотел говорить этого. — Ладно, погнали, урок скоро начнется. Выйдя из туалета, они вместе направились в сторону класса физики, у двери которого уже столпились ребята в ожидании учителя. При виде Петрова с разбитым лицом парни сразу зашушукались, а вот девчонки поспешили обступить его со всех сторон, с беспокойными мордашками расспрашивая, что же случилось и больно ли. Антон беззаботно улыбнулся им, отшучиваясь и отнекиваясь, стараясь соскочить с темы. Оставив друга в цветнике, Бяша отошел к окну, где стоял Рома и недовольно хмурился, наблюдая из-под бровей за веселящимся как ни в чем ни бывало Петровым. Он нервно перекидывал в руке ключи, иногда опуская взгляд к разбитым костяшкам, но тут же стреляя глазами в Антона. — Просто подойди и извинись, — Бяша забрался на подоконник рядом, тоже наблюдая за весельем. — С хера ли? — мгновенно ощетинился Ромка. — Он по делу получил! — Ну как знаешь, — не стал спорить Игорь, уцепившись взглядом за старосту, которая, пробившись через всех девчонок, стала кружить вокруг Антона. — Смотри, не пожалей потом. Они пока с Катюхой просто играют, а так — раз, и реально втюрятся друг в друга. После того, как неделю назад Полина распространила сплетни о тесных взаимоотношениях Кати и Антона, эти двое не стали ничего отрицать, ведь отрицание — все равно что принятие. Хотя, казалось бы, кто в такую глупость поверит… Поэтому они продолжили играть влюбленных голубков, иногда доводя свою игру до такого абсурда, что их выделывания становились слишком уж явными, но, кажется, всех это только веселило, и вскоре сплетни почти сошли на нет. — Да пусть хоть поебутся, мне-то что? — казалось, еще чуть-чуть и Рома начнет плеваться ядом, при этом продолжая с особым остервенением сверлить слипшуюся парочку взглядом. Вытянув Петрова из толпы девчонок, Катя отвела его в сторону. Она сама уселась на подоконник и, подтянув к себе Антона, обвила руками его шею, почти соприкасаясь своим острым носиком с его носом. Она уже давно приметила злого Пятифана и с самого утра все пыталась понять, что же с Ромой не так, а увидев побитого Антона, без труда сложила два и два. Тут Коломбо быть не надо. — Ты слишком довольная, Катюш, — хмыкнул Антон, устроив руки на бедрах девушки. — Что-то случилось? — Хочешь Ромочку нашего подразнить? — усмехнулась Катя, пальцами забираясь под ворот рубашки Петрова. — Хотя, судя по твоей физиономии, ты его уже подразнил… Расскажешь, что было? — Да блин, чмокнул в щеку. Ничего такого. А он, как истеричная сучка, заверещал, от меня отскочил, руками прикрывается, как будто я его за хуй схватил. Короче пиздец. А я еще вчера с мамкой поссорился, и так на взводе был, а еще и Пятифан этот со своими выебонами… Короче, достал. Выпалив на одном дыхании и закатив глаза, Антон уткнулся лбом в плечо Кати и возмущенно засопел, вновь настигнутый вчерашними эмоциями. Обидно так-то было получить по лицу ни за что. А еще обиднее, что сам по глупости не сдержался, хотя прекрасно знал, что не нужно было на Пятифана давить. Прав был Бяша — поторопился. Кстати о Бяше… — Слушай, а Игорь, он того… какой ориентации? — Игорь? Да не замечала за ним ничего такого, — Катя пожала плечами, успокаивающе поглаживая Антона по загривку и лопаткам. — Вроде по девочкам. Но, кажется, он терпимо относится к… хм, таким, как ты. — Каким таким? — Идиотам. Антон выпрямился и вопросительно изогнул брови, глядя на самодовольную мордашку Смирновой. Та не стала тянуть кота за хвост, или яйца, или за что еще там его можно потянуть, а просто, обхватив ладошками лицо Антона, заставила его наклониться к себе, чтобы в следующую секунду поцеловать в губы на глазах у всего класса, хотя, конечно, ее целью были только двое. Немного помедлив, лишь чтобы оценить ситуацию, Петров придвинул старосту на край подоконника, ближе к себе, и обхватил ее талию руками. Катя целовалась жадно и со вкусом, смакуя каждый момент и одновременно с этим напирая, не давая и шанса на сопротивление. Она сразу откинула в сторону все детские поцелуйчики и предпочла пройтись языком по губам Петрова, зубам, настойчиво упрашивая пустить ее внутрь для дальнейших французских утех. Антон был не таким рьяным, как она, даже нежным и податливым, позволяя ей руководить процессом, крадя его дыхание и все внимание, отключая мозг и включая то, чем думает большинство мужчин. — Смирнова… — Антон выдохнул, настойчиво прерывая поцелуй, и сжал юбку на пояснице девушки. — Прямо сейчас я тебя ненавижу и обожаю одновременно. Катя вопросительно взглянула на своего недолюбовника, проследила за его взглядом вниз и тут же ойкнула, залившись краской и подло улыбаясь. — Прости-прости, не думала, что вот так случится с одного лишь поцелуйчика, — она хихикнула и слегка закусила губу, оглядывая одноклассников, которые, к счастью, видели Петрова только со спины. — Какой конфуз… Надеюсь, ты справишься с этим, или нам придется все же подтвердить слухи действиями. — Дурочка, — шутливо стукнув девчонку по лбу, Антон бегло оценил обстановку в коридоре и замер, ловя на себе колючий взгляд Пятифана. Он смотрел исподлобья, сжимая руки до побелевших костяшек, водя челюстью из стороны в сторону, словно бы прожевывая все те слова, которые ему хотелось плюнуть прямо сейчас в лицо Петрова. Антон лишь равнодушно пожал плечами и обнял Катеринку посильнее, положив подбородок ей на макушку и смотря в окно, где в школу бежали опаздуны и где за воротами различался явный силуэт девчушки в лисьей маске. Что она тут забыла? — Катюш, подскажи, а где-то рядом с поселком есть санаторий какой-нибудь, может, госпиталь или еще что-нибудь подобное? Прозвенел звонок. Катя скатилась с подоконника и как бы невзначай вручила Петрову свою сумку, чтобы он мог прикрыть конфуз, возникший по ее вине. — Психушка подойдет? — О… думаю, да! Всю физику Антон сидел, погрузившись глубоко в свои мысли. Благо, что учитель тоже был не особо настроен вести нормально урок, поэтому все сидели и тупо переписывали параграф, а кто побыстрее закончил, мог заняться и своими делами. Вот и Петров, по-быстрому переписав параграф, — спасибо Системе за прекрасные кнопки «копировать» и «вставить», — сидел и теперь думал о двух вещах, изменивших его утро. Во-первых, конечно же, то, что таблетки, которые давала ему мать, начали успешно выводиться из организма, в то время как прием правильных лекарств поддерживал измученное отравой тело. Это подтверждал его дружок, который встал в боевую готовность лишь от одного поцелуя со Смирновой. Оставалось проверить его еще пару раз, но Антон был уверен, что все пойдет в лучшую сторону. Об этом же говорили анализы, сделанные быстренько Кью во время урока. Во-вторых, Петров думал о психушке, которую упомянула Катя. Игровые карты, которые Кью загрузила, не отображали вокруг поселка никакую психиатрическую лечебницу. Но подобное местечко могло быть отличной маскировкой для самых чернушных дел, а местная больница являлась бы поставщиком детей. Теперь, когда курс был задан, оставалось выяснить, так ли это, и если да, то что же происходит в той самой психушке и почему Карина так упорно хочет его туда запрятать. Петров выводил на листочке простую фразу: «Продажа на органы?», когда с соседнего ряда шикнули, чтобы он подвинулся на соседний стул: видимо, Катя хотела пересесть к нему… с какой-то стати. Антон подвинулся, пересев на стул у стены и передвинув заодно и свои вещи. Физик был занят заполнением журнала, а потому совсем не заметил, как девушка перескочила с одного ряда на другой, что, в общем-то, не осталось незамеченным одноклассниками. Снова сплетни пойдут. Катя опустилась на освобожденное место и тут же навалилась на плечо Антона, обнимая его руку и заглядывая в записи, что одноклассник делал на черновике. Она хмурилась, вчитываясь в короткие почеркушки: «Продажа детей в психбольнице. Варианты: на органы, работорговля, сексуальное рабство? Семён и секс? Бе! Органы — самое вероятное». Втиснув свою руку между рукой Петрова и его боком, Катя перехватила ручку, дополняя список тем, что неожиданно пришло ей в голову: «незаконные врачебные эксперименты?» Антон озадаченно поправил очки. Этот вариант он как-то и забыл рассмотреть. — Что думаешь? — шепнул Петров, ткнувшись носом в висок Катерины, вновь ловя на себе недовольный Ромкин взгляд через плечо. — Сложно-сложно. Откуда такие выводы? — На то есть причины. Просто поверь мне. Пятифан на другом ряду нахмурился и дернул губой, кривясь то ли от злости, то ли от отвращения. Антон же довольно сощурился на него в ответ, смотря поверх макушки старосты. Пусть Ромка дуется, сколько угодно, все равно он будет завален на лопатки со спущенными штанами. Рано или поздно, но до конца игры точно. Хищно ухмыльнувшись, Петров приподнял руку за спиной Кати, поднося ее к своему рту, сомкнул пальцы кольцом, несколько раз тыкая языком в щеку, одновременно с этим двигая рукой вперед-назад. Ромка тут же дернулся и спешно отвернулся, оставив Антона лицезреть только свой затылок и покрасневшие уши и шею. — Милашка, — хехекнул тихо Антон, тут же получив обиженный тычок от Кати в бок. — Я о тебе, Катюш, о тебе. Следующие несколько часов Рома умудрялся избегать Антона. На уроках он пересел на другую сторону их с Бяшей парты, а на перемене проводил все время либо на улице, либо где-то в школе. Где-то, но не там, где Антон. Петров не сильно из-за этого расстраивался. Теперь его голову занимал вопрос психбольницы. И, как ни странно, партнером в этом непростом деле по разгадыванию тайны стала именно Катя, на которую изначально он не ставил ни разу. Почти все перемены они проводили вместе, обсуждая идею пропажи детей в поселке. Но из-за того, что Антон почти ничего не мог ей рассказать, было сложно строить догадки и теории. Чтобы немного дать мозгу отдохнуть, на обеденной перемене Антон после столовой зашел в туалет на первом этаже. Но не успел он переступить порог, как вдруг следом зашел Рома, взявшийся просто из ниоткуда. Антон лишь тихо хмыкнул и прошел к писсуару, расстегивая брюки. — Что, теперь со Смирновой в десна долбитесь? — фыркнул Рома, опираясь плечом о косяк двери. — Ну так ты сиськи мнешь, а я что, должен сидеть и ждать тебя, как принцесса принца? — Петров без стеснения уставился на Ромку, а тот уставился на него в ответ раздраженно и зло, ничуть не смущаясь справления Антоном нужды. — Я не педик, чтоб с пацанами сосаться. — Ну так и я не педик. Я играю на два фронта. И выбор шире, и удовольствия больше, — стряхнув, Антон поправил на себе брюки и прошел к раковине, по пути насмешливо фыркнув в сторону Пятифана. — И, видишь ли, ты в мои интересы не входишь, а то, что произошло, было действительно на эмоциях. А вот чего ты там сам себе придумал — хороший вопрос, — Антон включил воду и опустил под нее ладони, смотря на разворачивающегося вслед за ним Ромку. — Может, ты сам придумал то, чего подсознательно хо… Его грубо схватили за шкирку и швырнули к стене туалета, как котенка. Антон еле успел развернуться, как Пятифан тут же ухватил его за ворот рубашки, напирая всем телом и прижимая к стене. Горячее дыхание, пропитанное горькими сигаретами, обдало лицо, а сжатый ворот опасно придушивал. Это могло быть даже приятно, если бы не разъяренное лицо Ромы напротив. — Тебе мало ебала разбитого? За базаром следи, блядь! Я тебя, блядь, отпиздячу и собакам на траханье отдам, если еще раз рот в мою сторону откроешь! — Ох, папочка, будь со мной понежнее! Угх! Антон согнулся, а в глазах заплясали искры. Резкий и сильный удар в живот выбил все дыхание и последние шутки, которые оставались в запасе. Шутить уже было физически опасно. Тем более, когда Рома, с легкостью встряхнув его, вновь выпрямил, смотря в глаза так выразительно, что нельзя было не понять, что еще слово, и Антон останется избитым в этом туалете, засунутый головой в унитаз. — Сам виноват, взъелся на меня на пустом месте. Научись проще относиться к жизни и к людям, Пятифан. — Проще — это как? С мужиками в задницу долбиться? — Ну, если для тебя это проще… Дверь в туалет открылась: сунулись двое малолеток, но, увидев ребят, испуганно пискнули и выскочили обратно в коридор. Дружно оглянувшись на дверь, Рома с Антоном вновь посмотрели друг на друга, замолчав. На фоне за туалетной дверью слышались голоса детей, но они казались слишком далекими и нереальными. Тишина, стоявшая в туалете, была куда выразительнее любых слов. — Ты обещал защитить мою сестру, — почти прошептал Антон, ухватив Рому за напряженные донельзя запястья. — Можешь ненавидеть меня, сколько угодно, избить до полусмерти, беспокоясь о безопасности своей задницы. Но Оля… Ты обещал защитить ее. Поклялся! Рома вздрогнул, судорожно выдыхая и отводя взгляд. В конце концов именно Рома предложил им вместе противостоять злу, которое появилось в поселке, чтобы все дети могли жить спокойно. А теперь что получается? Он трепло ссаное только потому, что другой парень его в щеку поцеловал во время истерики и, возможно, под таблетками? Не чувствуя больше прежней агрессии от хулигана, Петров устало наклонился вперед, утыкаясь лбом в его плечо. Живот болел после удара, а голова немного кружилась. От Ромки все еще пахло одеколоном. Дешевым, спиртовым, но ему чертовски шло это. Так же, как и хриплое, неровное дыхание, как и пусть и грубые, но одновременно с этим и нежные руки, которые наконец отпустили помятый ворот рубашки и вместо этого обхватили плечи Петрова, сжимая их, но не отстраняя. — Тц, черт, Петров, как же ты бесишь, — пробормотал Пятифан, опускаясь руками по плечам к локтям, на предплечья и наконец останавливаясь на запястьях. — Ладно. Но при условии… — Я не буду лезть к тебе без твоего разрешения. Антон поднял руки, сдаваясь и широко улыбаясь, слегка дергая носом, чтобы поправить сползшие очки. Рома лишь ухмыльнулся, покачав головой. Этот балбес… — И с Катькой… не сосись больше. Понял? И вообще, не обжимайся с ней. А то бесите. Ромка грубовато ухватил очки Антона, возвращая их на переносицу неприятным хлопком по лбу, из-за чего Антон недовольно зажмурился, пропустив мгновение, когда шершавые от постоянных тренировок костяшки пальцев мазнули по его лицу, приходясь от виска по щеке к подбородку. Это было почти невесомое и, можно считать, даже нежное, хоть и мимолетное прикосновение. Когда же Антон распахнул глаза, Ромка уже вышел из туалета, оставив его в растерянности таращиться на пыльную лампу под потолком. || 𝑋𝑜зяи𝐻, 𝑏ы 𝑏 п𝑜𝑝яд𝑘𝑒? || Кью висела в воздухе под потолком и озадаченно глядела на восторженно отупевшее лицо своего пользователя. || Да, все отлично, просто мурашкость по всему телу… ||『✦』
— Вы помирились? — Бяша оглядел друзей, которые сидели после уроков вместе на крыльце. Ромка курил, а Антон просто растирал руки, замерзшие в ожидании бурята. — Ну, принцесса сказала не трогать ее, а так да, помирились. Широко улыбнувшись, Антон покосился на Ромку. Да, он обещал не шутить, но удержаться от того, чтобы назвать Рому принцессой, он просто не мог. Хотя теперь и Рома не собирался больше просто терпеть эти дурацкие шутки, а потому, ухватив Петрова за шарф, он притянул парня к себе и выдохнул порцию дыма ему в лицо, заставляя закашляться. — Пятифан, — Антон оттолкнул от себя руки Ромы, отмахиваясь от дыма. Попав в этот мир, он больше одного раза так и не курил, поэтому дым вызывал у него лишь кашель. — Ты кусок говна! Бяша тихо хмыкнул, покачав головой и наблюдая, как друзья начинают препираться, уже позабыв все свои обиды. Он понятия не имел, когда и как эти двое помирились, учитывая, как Рома был агрессивно настроен со вчерашнего вечера. Сейчас же все было как раньше: тупые шуточки, толчки, пинки. Опершись плечом о колонну, Игорь перевел взгляд на ребят во дворе, которые расходились по домам. Все снова было спокойно. — Тох, а ты как, один сегодня домой пойдешь, на? — А? Ну, видимо, — Антон растерянно снял очки, протирая их краем шарфа. — Рома на бокс пойдет, ты к врачу… — Не пойдешь ты один. Еще уволокут куда-нибудь. Ты ведь вечно на свою задницу приключения ищешь. — На свою задницу я ищу нормальный член, а встречаются только гандоны. Раз уж и Рома, и Бяша теперь знали о его вкусовых предпочтениях, можно было не скрываться и наедине с ними продолжать шутить еще более плоские и тупые шуточки. Как обычно. Что, в общем-то, устроило хихикнувшего Бяшу и не особо-то расстроило Ромку, которого только что назвали гандоном. Пятифан продолжил, как ни в чем не бывало, скинув бычок в урну: — Посидишь у меня на тренировке и подождешь. Сам же напрашивался посмотреть. Хотя, учитывая твою ебанутость, даже не знаю, стоит ли тебя пускать на тренировку, где одни пацаны. — А чего ты беспокоишься, на? Может, он хахаля там себе найдет и от тебя отстанет. Бяша загоготал и, махнув на прощание друзьям, бодро зашагал в сторону больницы, где должна была состояться последняя примерка протеза. В следующий раз планировали его уже поставить. Стоило Бяше скрыться за воротами школы, как Ромка тут же залепил Антону затрещину и поднялся, отряхивая штаны от снега. Петров ойкнул, хватая чуть не слетевшие очки и шапку и, подскочив, побежал следом за Ромкой. Вместе они направились в ДЮСШку. Молчали. Мимо пробегали дети, веселясь после школы, спеша на горку в центре поселка, иногда проходили взрослые, идущие с обеда обратно на работу, брели домой старики, освободив скамейки на почте, в поликлинике да в собесе. Сам Миша не особо занимался спортом, хотя и мог похвастаться подтянутой фигурой с красивой линией бедренных костей. Он любил то, свое прошлое тело, отчего тело Антона казалось ему слегка неуютным и непривычным. Хотя и к нему в конце концов Миша привык. Детская спортивная школа встречала толпой детей и подростков, пришедших на тренировки и уходящих с них. Кто-то, нацепив лыжи, уже направлялся на поле за школой, где можно было бежать на лыжах. Другие, заходя в саму школу, разбредались по спортзалам, где у них были тренировки. Внутри здания пахло сыростью из-за растасканного лыжниками по полу снега, резиной из-за обилия мячей и различных снарядов и пылью. Уже дальше, в раздевалках, пахло потом и было откровенно неуютно из-за срача, разведенного юными спортсменами. Скинув сумки в одной из раздевалок, Антон первым пошел в спортзал, а Рома пришел чуть позже, когда переоделся из школьной одежды в спортивные штаны, футболку и кроссовки. В зале уже было несколько ребят на пару лет старше или младше. Они без тренера разминались, делали растяжку, прыгали на скакалках, при этом продолжая болтать между собой. Рома тут же пошел к ним, а Антон уселся на лавочке, открывая альбом для рисования, который захватил с собой, чтобы не скучать ближайшую пару часов. — Привет, бойцы! — возвестил громогласный голос зашедшего тренера. Он был мужчиной неприлично высоким, крепким и, Антон смело мог сказать, большим. Таких обычно называют шкафами «девять на двенадцать», что бы это ни значило. Мужчина оглядел всех учеников, когда его взгляд остановился на тощем очкарике, который увлеченно что-то черкал в своем альбомчике. — Так, а ты у нас кто такой? — Здрасьте, — сухо поздоровался Антон. Слишком уж этот мужчина был активным даже по голосу. Он таких не любил, и на то были причины. — Я посижу у вас, подожду Рому. — Как это посидишь? Сюда приходят становиться здоровее! Сильнее! — тренер подошел и рывком поставил Антона на ноги, осматривая его. — Вон какой хилый! Еще и в синяках весь! Надо уметь себя защищать. Мужчина легко ударил ладонью Антона по животу, чтобы постращать, но этот удар отразился по всему телу, словно разряд тока. После дневного Ромкиного удара живот и так болел, а тут еще и это. От неожиданности Петров чуть не выронил альбом и, прижав его к груди, поморщился, огрызаясь: — Спасибо, обойдусь. — Анатолий Давыдыч, — крикнул Рома, прежде чем тренер вновь начал доставать недо-ученика. — Отстаньте от него. Петров художник, а не спортсмен. — Че, Ромк, подружка твоя? — хихикнул какой-то мальчишка помладше, но тут же получил хук в бок от Пятифана. Тренер оглянулся на мальчишек, а затем серьезно поглядел на белобрысого очкарика, который всем своим видом показывал, насколько ему плевать на спорт, на бокс и вообще на него самого. Это было не дело. Он, Анатолий Давыдович Аркадьев, был заслуженным спортсменом СССР, и еще никто, кто бывал в его спортзале, не халявил и не уклонялся от занятий. Он с силой хлопнул Антона по плечу, из-за чего тот чуть присел под напором силы. — А давай-ка попробуем! Кто знает, вдруг у тебя предрасположенность к… — Дядя, — Антон ухватил руку тренера за запястье, отводя ее от себя в сторону. Голубые глаза за очками недовольно блеснули в свете ламп, а тонкие губы скривились. — Не попробуем. Я психованный. Убью еще кого-нибудь случайно. Или не случайно. И, оттолкнув от себя руку мужчины, Антон уселся обратно на лавку, давая понять, что разговор окончен. Анатолию это, мягко говоря, не понравилось, но другие ребята, которые уже начали канючить о тренировке, все же смогли переключить его внимание на себя. А с этим мальцом он решил разобраться попозже. Пока ребята тренировались, боксируя, отрабатывая старые удары и изучая новые, Петров, тихо устроившись на лавочке, делал быстрые зарисовки их фигур в движении. Начал он с Пятифана, но постепенно перешел и к другим ребятам. Он даже заполнил тройку листов парнем по имени Евгений Давыдов из одиннадцатого. Это был худой поджарый парнишка на голову выше Ромки, с безразличным и слегка грустным лицом, который из эмоций лишь иногда поджимал губы, когда на него повышали голос. || 𝙷𝚘𝚋𝚢ю ж𝚎𝚙т𝚋𝚢 для 𝚌𝚎𝚔𝚌𝚊 𝚌𝚎б𝚎 𝙷𝚊𝚠ли, 𝚇𝚘зя-зя-зяи𝙷? || || Нет, но он в моем вкусе. Хотя Ромочка наш всех краше. || Тихо ухмыльнувшись разговору с чаром, Антон взглянул на Пятифана, который в этот же момент задрал на себе футболку, чтобы краем вытереть пот с лица. Петров был готов застонать в голос. || Блядь… Как же сдерживаться, когда Ромка ну просто конкретный фансервис тут устраивает. Хочу его облизать… Кью, ты снимаешь? || || 𝙺𝚘𝙷𝚎ч𝙷𝚘! 𝙱𝚌𝚎 з𝚊𝚌𝙷ят𝚘 и б𝚢д𝚎т 𝚙𝚊𝚌п𝚎ч𝚊т𝚊𝙷𝚘! || Заметив на себе взгляд Петрова, Ромка нахмурился и мотнул головой, словно бы говоря «не пялься, сука», в ответ получив неприличный жест из двух пальцев и озорной, шкодливый оскал. Петров снова начинал его дразнить, словно и позабыв, что еще пару часов назад ему чуть ли не начистили рожу. И почему-то Рома ничуть не удивлялся этому. Он уже давно перестал понимать, что творится в голове у Петрова, и просто не обращал на это внимания. — А ты чего, нынче с ботанами спутался? — один из парней, которого звали Егором, подошел к Роме, по пути подтягивая сползшие штаны и кивая в сторону Антона. — С ботанами? — Рома звонко фыркнул. — Этот ботан, к твоему сведению, Бабурина дважды на лопатки уложил одним ударом. — Пиздишь! — Не веришь? У Бяхи спроси! Да весь класс видел! — Да ну нахуй! Эй! Очкарик! Рома не успел ничего сказать, как Егор уже чуть ли не вприпрыжку пронесся через весь спортзал, падая на лавку рядом с Антоном и «по-братски» закидывая руку ему на плечи, наваливаясь, заставляя Петрова пригнуться под давлением. — Слухай, правда, что ты Свинтуса одним ударом уложил? Поперек листа, на котором Антон так тщательно прорисовывал портреты ребят с секции, теперь красовалась огромная черная линия, которую он черканул, когда этот шумный парень навалился на него. Мало этого, так еще и грифель аккуратно наточенного карандаша сломался под корень, а этот чертов Егор буквально вонял потом, куревом, чесноком и нечищеными зубами. Борясь с позывами рвоты от этой адской смеси, Антон звонко захлопнул альбом и медленно повернул голову к парню, скидывая его руку со своего плеча. — Предположим. — Гонишь! — Егор заржал и снова закинул руку ему на спину, хватая Антона за шкирку, подтягивая его к себе подмышку. — Я верю, что он тебе пиздячек надавал, но никак, чтобы ты ему! — Эй, отвали от него! — крикнул Ромка, откидывая в сторону перчатки и направляясь к лавке, где сидела эта парочка. Неприятная дрожь прошлась по всему телу, как только Антон почувствовал, как намокает плечо его рубашки от пота этого мудака. Рука Егора, шершавая и просто отвратительная, держала его за загривок, как обычно придурки держат пойманного зверька, чтобы поглумиться над ним. Он зажимал шею, заставляя склонить голову и поджать плечи. Пусть Егор и смеялся, веселился, но всеми своими действиями просто давил на Антона, словно желая поставить на колени, унизить, смешать с грязью. И эта его с виду дружелюбная улыбка выглядела как оскал, жестокий и наглый. Оскал волка, загнавшего зайца. В глазах потемнело, заплясали искры, и слишком ярко в голове возник образ мелькающих перед глазами ступенек, соседской собаки и самой соседки — странной старухи, которая округлившимися глазами смотрела на него, открывая рот в безмолвном крике. А может, она и закричала что-то… Он уже и не помнил. А потом он почувствовал удар в шею точно в том месте, где сейчас была рука Егора… || X.xᴏзяиʜ… ʙᴀᴡᴀ пᴄихиᴋᴀ ʜᴇᴄтᴀбильʜᴀ! Чтᴏ пᴘᴏиᴄxᴏдит?! Xᴏзяиʜ! Пᴘᴏᴡʏ ʙᴀᴄ ʏᴄпᴏᴋᴏитьᴄя! || — Парень, я не хочу сомневаться в твоей вере, — Антон дернулся и локтем заехал Егору по кадыку, заставляя того освободить его шею и самому согнуться в кашле. — Ты можешь верить, что ты хоть орел, но выглядишь ты как дебил. — Ты… с-сука… — прохрипел Егор, протягивая руку, чтобы схватить Антона, но тот поднялся, отходя на шаг. — Ты, блядь, что творишь, псина?! Не успел обидчик кинуться на Антона, как подскочивший Ромка оттолкнул Петрова в сторону, сильным ударом в ребра отправляя Егора обратно на лавку. Несколько ребят заорали что-то про драку, заревел тренер: «Прекратить! Пятифан, Иванов!», но мальчишки, как два разъяренных зверя, скалились, сжимая руки в кулаки, готовые кинуться и вцепиться друг другу в горло. — Пятифан, блядь, съеби! Не мешай мне! — Егор поднялся, потирая горло и странно поглядывая на Антона, который в свою очередь поглядывал на него в ответ, но каким-то затуманенным взглядом. — Этот пидрила вообще охуел! На кого руку поднимает! Петров мог поклясться, что видит все в замедленной съемке, как в фильме: кулак Ромы точно впечатался в челюсть Егора. Тот не просто упал, а прямо отлетел назад, грохаясь со всей дури на спину, переворачиваясь на бок и выплевывая вместе с кровью несколько своих зубов. — Надеюсь, такое расстояние тебя устроит? — рявкнул Пятифан, щелкая пальцами и разминая руки, готовый еще пару раз заехать по лицу Иванову. — За зубами в понедельник вернешься, гандон! Антон почувствовал, как земля начала уплывать из-под ног. Кто-то его подхватил под руки, в ушах зашумело, и все голоса слились в один общий телевизионный шум. Перед глазами маячили смазанные силуэты Егора и Ромки, которые слились в одну общую кучу где-то на полу. К этой куче подскочила еще одна, такая же здоровая, вливаясь в общую мешанину красок, пока наконец все не померкло. || 𝕏𝕠зяиℍ❕ 𝕐𝕔п𝕠𝕜𝕠ит𝕖льℍ𝕠𝕖❕ ℍ𝕪жℍ𝕠 𝕪𝕔п𝕠𝕜𝕠ит𝕖льℍ𝕠𝕖❕ || Голос Кью казался каким-то далеким, он постоянно искажался, дрожал, становился то выше, то ниже, но на фоне всего шума он был единственным четким, словно маленький огонек в темноте. || ¡ǝꓕǝdᥕʎ он৭ѵǝꓕиʚꓕɔи̯ǝჩ ыʚ — ыᥕǝꓕɔиɔ ԑи ꓕиɔodܦыʚ ɔɐʚ иѵɔƎ ¡ниʁԑoΧ || В горле появился посторонний предмет. Его протолкнул поток холодной воды, которая тонкими струйками покатилась по его подбородку и шее, намочив ворот и грудь рубашки. 𝒴ℳ𝓅ℯт? Он не собирался ⲩⲘиⲣⲁть. Он планировал повеселиться хорошенько и перетрахаться со всеми любимыми героями игр! Какого хрена он должен снова 🆈🅼и🅿🅰ть?! — Очухался? — сиплый Ромкин голос сопроводила холодная вода, ворвавшаяся в горло. — Пей-пей, еще пей. Вот, молодец. Антон покорно сделал несколько глотков, но затем все же отодвинул от себя кружку, которую держал Пятифан. Они были в холле спортивной школы. Здесь стояла прохлада, влетал свежий морозный уличный воздух и было мало людей. В другом конце холла тренер орал на Егора, лицо которого явно заплыло. Он прижимал к окровавленной щеке пакет со льдом и не смел поднять взгляда от пола. Петров перевел растерянный взгляд на Ромку, у которого чернел синяк на щеке, и только сейчас заметил того самого Давыдова, стоявшего рядом с ними, скрестившего руки на груди. — Чего произошло-то? — Ты отключился вдруг. Евгеха тебя поймать успел, прежде чем ты пол поцеловал в спортзале. — А… вот как… Спасибо? Давыдов лишь кивнул и, развернувшись, пошел прочь, в раздевалку. Неужели он дожидался благодарности? Антон туго соображал. Единственное, что он понимал, так это то, что Ромка подрался из-за него. — А ты чего с ним сцепился-то? Я бы и сам… — Иди нахуй, Петров, со своим «сам», — Рома цыкнул и провел рукой по собственному запястью, видимо, ушибленному в ходе драки. Рядом на полу валялся портфель Антона и высыпанные на пол блистеры с таблетками. Антон был уверен, что не покупал в Системе таблетки, однако ему стало лучше. Тренер с криками отправил Егора в медпункт, а сам, бросив взгляд на пришедшего в себя Антона, громко засопел и отправился в тренерскую, ругаясь себе под нос. В холле наконец наступила тишина, сопровождаемая только гудением ламп. — Я испытываю когнитивное искажение субъективных восприятий, — пробормотал Антон, опершись спиной о стену, но, заметив недоуменный взгляд Ромы, поспешил добавить: — Я в ахуе, проще говоря. Пятифан уселся рядом на лавку, крутя в руке кружку с водой. Антон рядом тихо вздыхал, все еще пытаясь прийти в себя. Было странно. Еще утром они чуть не подрались в туалете, а сейчас он кинулся его защищать. Вчера он просто хотел убить Петрова, сейчас же хотел убить Егора — за то, что тот просто коснулся его. Что это за ощущения? Что это за чувства? Он же не по мальчикам… Нет же? — Я запутался, — признался Рома, залпом выпивая всю воду и ставя кружку на пол между ногами. — Во всем запутался. — Тогда распутайся поскорее, — пробормотал Антон, взглянув на напряженную спину хулигана. — А то кто знает, что нас ждет дальше. Из спортивной школы их забрал отец Антона. Тренер позвонил Петровым домой и сказал об обмороке сына, так что родители приняли единственное верное решение: забрать его и не позволять шататься по лесу в таком состоянии. Борис подвез Рому до его дома, а затем направил машину в сторону лесной дороги. Антон лежал на переднем сидении, навалившись головой на стекло, и смотрел на мелькающие за окном силуэты деревьев. Во всем теле все еще была слабость, и даже думать было больно, не говоря уже о том, чтобы шевелиться. — Что там у вас произошло? — Борис устало вздохнул, покосившись на сына. — Тот мужчина сказал, что ты повздорил с каким-то мальчиком. Ты из-за этого в обморок упал? — Нет. Не из-за этого. — Тогда что? Поджав губы, Антон лишь сильнее опустил нос в шарф, не желая отвечать на отцовский вопрос. Как же тут объяснишь, что крыша поехала из-за предыдущей смерти? Незакрытый гештальт, все дела. Петров-старший вряд ли это поймет. — Без понятия. Спроси у мамы. Это она меня таблетками для чего-то пичкает. Антон почти не обратил внимания на то, как Борис дернулся из-за его слов. Машина вильнула и резко затормозила точно перед фигурой растрепанной девчонки. Антон, не ожидавший такого резкого торможения, подался вперед и еле успел подставить руки, чтобы не врезаться головой в стекло. Он не сразу понял, что произошло, а когда наконец пришел в себя, увидел в свете фар напуганную Полину. Перебирая руками по капоту, она обошла машину и, с трудом открыв заднюю дверь машины, забралась на сидение. — Полина?! — П…простите что под колеса кинулась! — всхлипнула девушка, утирая лицо от слез. — Просто я была так напугана! — Ты как в лесу-то оказалась? — не меньше, чем Антон, удивился Борис, оглядываясь на одноклассницу сына. — Я… я… — Полина заикалась все сильнее, не в силах выдавить из себя хотя бы слово. Заплакав, девочка уткнулась лицом в ладони. — У тебя успокоительное должно где-то быть, — Борис взглянул на сына, и Антон, растерянно кивнув, подтянул к себе из-под ног сумку, заглядывая внутрь. Прошло меньше секунды, прежде чем он осознал, что отец никак не мог знать про успокоительное, которое тем более взялось в его сумке не понять откуда. И крик Кью: «Осторожно!» подтвердил догадку, пришедшую в усталый мозг слишком поздно.『✦』
— Блядь! — Миша вынырнул обратно в Систему и судорожно стал ловить ртом воздух, вцепившись пальцами в подлокотники кресла. — Что это было?! — Борис ударил вас по голове! — взвизгнула Кью, включая запись, которую она сделала. Кью снимала с заднего сидения, и было отчетливо видно, как Борис, замахнулся как раз в тот момент, когда Антон наклонился вниз, к сумке. Удар пришелся точно по затылку, и, прежде чем Мишу выкинуло из тела, камера Кью успела уловить слова Полины: «Быстрее, пока он не очнулся…» — Мы можем увидеть, что они сейчас делают с Антоном? — Боюсь, что нет, — чар помотала головой. — Я могу находиться в одном измерением с вашим разумом, но не телом. Громко выругавшись, Миша ударил кулаком по рабочей панели и, оттолкнув от себя парящий монитор, подскочил, начиная расхаживать туда-сюда. Вроде день так хорошо начинался: он выяснил, в какую сторону вести расследование, помирился с Ромкой, поцеловался с Катей… А потом все пошло наперекосяк! Обморок, потом Полина, собственный отец напал! Ударив невидимую стену кулаками, Миша глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Не время паниковать. — Прокрути запись еще раз и отсмотри все моменты с Полиной, — тихо заговорил Коршунов, прижавшись лбом к стене. — Фиксируй все, что тебе покажется странным. Оставив Кью разбираться с видеозаписью, Миша уселся прямо на пол и, медленно дыша, пытался успокоиться. Эт𝐨. Был𝐨. 𝐇𝐞п𝐩ият𝐇𝐨. Еще только попав в игру он понимал, что здесь будет куда жестче, чем в компьютерной копии. Как минимум потому, что обычные таблетки здесь были заменены на наркотические средства. Что уж говорить про все остальное. Но вот чего он никак не ожидал, так это подобных действий со стороны отца. Он что в компьютерной игре, что в этой казался самым нормальным из родителей. Но, видимо, только казался. Что случилось в этой семье, что оба родителя творят такое с собственным сыном? Миша поднял руку, касаясь затылка и шеи, которые за сегодняшний день пострадали больше всего. Пусть в этом теле у него ничего и не болело, но фантомная боль неприятно саднила затылок. Взмахнув рукой, Коршунов открыл перед собой небольшой экранчик, запуская на нем видеофайл. Вот он летит по ступеням вниз головой, ударяясь шеей о край ступени и затылком о ступень ниже, из-за чего весь вес тела падает сверху, ломая позвоночник. А дальше тело просто мешком катится вниз. Вот так. В одно мгновение его не стало. Интересно, как проходили его похороны? Пришло много народа? Все ли они плакали по нему? Горевали? Пришли ли одноклассники? Учитель? Сняли ли о нем репортаж? Миша не знал ответов. Но прямо сейчас он и не хотел их знать. Обняв самого себя, он уткнулся лбом в колени и тихо всхлипнул. Единственное, чего он бы хотел, — вновь увидеться с мамой. Своей настоящей мамой. Чтобы она его обняла и, напевая колыбельную, успокоила. Он хотел к ней, любящей и заботливой, которая ни за что на свете не продала бы его ни за какие деньги, не напичкала бы наркотиками и уж тем более не подняла бы руки. — Хозяин, — Кью опустилась рядом и осторожно пригладила взъерошенные красные волосы, — я понимаю, что вам сейчас тяжело. Если хотите, мы можем покинуть игру, заказав аварийный выход. Никто не мог предугадать, что все скатится в это… Хозяин?『✿』
— Наш зайчик! С нами! — пропел знакомый, отвратительно-сладкий голос. Чья-то рука ласково и с любовью гладила его волосы, пока тело содрогалось от лихорадки. Ему было жарко, тесно в собственном теле. По спине, шее и лицу катился пот. Одновременно с этим становилось холодно, хотелось сжаться. Руки и ноги дернуло от спазма мышц, в горле пересохло, хотелось воды, в то же время из желудка подкатывала тошнота. Кто-то перевернул его на бок и насильно раздвинул челюсть, засовывая металлическую лопатку в рот, надавливая на корень языка. Обед вышел с легкостью в два захода в металлическое ведро, которое стояло на покрытом старой покоцанной плиткой полу. Перед глазами плыло, и Антон с трудом мог различить окружающие его предметы. Белый свет ламп слепил, черные силуэты мелькающих перед глазами людей делал только хуже, заставляя жмуриться и закрывать неслушающимися руками глаза. Запах спирта и химии резал нос. Хотелось не дышать вовсе, но кислорода и так не хватало. — Воды… — прошептал Антон, сам не зная, к кому обращаясь. Он просто хотел воды. — Конечно, сладкий, сейчас. Кто-то приподнял его и поднес к губам граненый стакан, помогая напиться. Люди вокруг продолжали скакать, а через шум и гудение приборов различались еще голоса: — Зайчик! Зайчик с нами! — порыкивал какой-то парень, который особенно часто скакал перед глазами. — Не хочу-уху! — заканючил мальчишка помладше. — Он меня напу-ух-угал в прошлый ра-аз! — Я тоже много чего не хочу, — забурчал третий голос, очень уж знакомый. — Вообще ничего не хочу! У меня лапка болит. — Тише вы! — прикрикнул неизвестный мужской голос. — Сейчас он у нас надолго не останется. Надо, чтобы он сам к нам пришел… Анфиса, помоги мне. Силуэты разбежались прочь, и только один из них подошел к Антону, закрывая собой слепящие лампы. Ему закатали рукав рубашки, затянули на руке жгут. Петров попробовал дернуться, но чьи-то крепкие и одновременно с тем нежные руки удерживали его, не давая освободить руку, в которую тут же вставили иглу. В одно мгновение стало жарко. Не просто жарко — горячо! И вместе с тем появилась невероятная легкость. Тело стало легкой пушинкой. Мир вокруг неожиданно преобразился, заплясав яркими, необычными красками. Холодная белая плитка на стенах преобразилась в шоколад. У самого Антона пропали руки и ноги, вместо них появились лапки. Такие мягкие, пушистенькие, как и маленький скрученный хвостик, как и длинные пушистые ушки. Он дернул носиком, пошевелил усами. Он был самым настоящим зайчиком! А рыжеволосая кудрявая девочка, на коленях которой он лежал, неожиданно стала лисичкой, которая, открыв пасть, ласково пропела: — Скоро-скоро наш Зайчик вернется домой! И мы все-все радостно будем его ждать!