Рябь звезд и дорога луны

ДОРОГА ЛУНЫ

III

— Радиальная дисперсия скоростей определяется условием устойчивости диска к возмущениям в его плоскости, тогда как среднее значение параметра устойчивости для диска равно приблизительно полутора-двум. Учитывая полутолщину диска, пропорциональность дисперсии «вертикальных» скоростей значению радиальной дисперсии скоростей, получаем следующую эквивалентность… — Голос вулканца на стандарте эхом отражается от древних стен большой аудитории, пока позади него одна формула дополняет другую. Часть слушателей делает в планшетах новые заметки. — Таким образом, ожидаемо, в случае если дисперсии скоростей звезд по R и z координатам близки к критическим значениям для устойчивости диска, то наиболее тонкими галактиками должны являться галактики с наиболее низкой относительной массой диска. Рукой, облаченной в черную перчатку, Спок смахивает трехмерную модель спиральной галактики в середину зала, и взгляды устремляются на нее. От резкого движения под двумя слоями теплых материалов еще не затянувшийся порез на предплечье отзывается саднящей болью, и вулканец переводит взгляд на одного из своих студентов: андорианец небольшого роста, chan с узким лицом и тонкими чертами внимательно изучает проекцию — сегодня он пришел одним из первых, и единственным, что произнес с начала лекции, было вежливое приветствие. Раньше, чем обычно, сегодня пришло шестьдесят семь процентов студентов, и каждый из них демонстрировал внимание и готовность слушать. Спок ощущает расходящееся от пореза тепло. Это будет одной из тем, которые он намерен обсудить с Сетой после обеда. Завершив занятие по астрофизике и проведя лекцию по ксенобиологии, Спок идет домой. Андор был холодным миром, лишенным естественного освещения — поверхность луны была непригодна для жизни, поэтому города строили под землей, корректнее — подо льдом. Этот мир, однако, не был темным — века назад от стен андорских пещер отражалось пламя факелов, но теперь в крупных городах каждое здание было освещено искусственно и очень обильно; энергию не экономили даже на «улицах», поскольку в экономии не было нужды — ледяную поверхность покрывали фотоэлектрические преобразователи, улавливающие лучи мощной андорской звезды. Освоение технологий преобразования света в электричество стало хорошим дополнением к использованию геотермальной энергии луны. «И все же, — позволяет себе иррациональную мысль Спок, за пределами квартиры почти не снимавший длиннополое пальто и перчатки, — на поддержании тепла андорианцы экономят». Выходя из Научного центра, Спок надевает капюшон — вне зданий температура еще ниже. Путь домой проходит мимо Академии искусств, архитектура которой уже давно не трогала Спока эмоционально, но объективно не могла перестать оцениваться вулканцем как «грандиозная». В Академии училось в пять целых и шесть десятых раз больше студентов, чем в Центре, а многие из нынешних слушателей Спока, несмотря на доминирующие в Империи патриотические убеждения, пробовали поступить на технические специальности в другие учебные заведения Федерации. Реалии, в которых существовал Научный центр Андора, сыграли не последнюю роль в том, что его руководство охотно согласилось на совместные исследования с вулканцем, а позднее само предложило ему должность приглашенного преподавателя. Квартира Спока не такая светлая, но гораздо более теплая — закрыв дверь, вулканец с облегчением снимает пальто и сапоги и прикрывает глаза, уставшие от яркого света; его нынешний дом гораздо меньше, чем жилище Сарека, но намного просторнее офицерской каюты — требуется время, чтобы после прихода хозяина базовая температура поднялась до приемлемой для вулканца. Обычно, возвращаясь домой, Спок проводит тренировку с hrisal, но сегодня мудрым решением будет отказаться от нее, так что вулканец проходит на кухню и ставит чайник. К моменту, когда Спок оканчивает прием пищи, квартира прогревается достаточно, чтобы он мог снять свитер и провести сеанс медитации. Аромат благовоний наполняет спальню и усиливает ощущение тепла. Вулканец распускает короткий хвост на затылке — последний раз он стригся за девятнадцать дней до того, как отправился на чужую луну. Опускаясь на коврик, Спок чувствует зуд в двух порезах на левом бедре (двух из шести: еще четыре пришлись на руки — три на левую и один — на правую), и это наводит его на, вероятно, не новую, но теперь отчетливую мысль: холод и боль были его постоянными спутниками в плену, однако, испытывая их сейчас, Спок ощущает не жалость к себе и отчаяние, а спокойствие и силу — поскольку теперь холод и боль были его выбором. Сегодня шел сто двадцать пятый день с тех пор, как Спок прибыл на Андор, и сделать это оказалось одним из самых правильных решений в его жизни.

***

Сета ш’Раанир обладала андрогинной внешностью, присущей всем shen, поскольку при сложном андорианском процессе создания потомства те носили в себе оплодотворенную яйцеклетку, пока она не развивалась в зиготу, которую shen переносили в тела zhen: shen не участвовали в вынашивании плода и грудном вскармливании ребенка и не имели молочных желез. Для обозначения четырех полов и бесчисленных гендеров в андорианском языке были свои обращения, однако, имея дело с бинарными репродуктивными видами, Сета предпочитала местоимение «она». А еще она, как все аэнар, в отличие от андорианцев обладала жемчужно-белой кожей и была слепой. Встретившись с целительницей Тохр и Ворена впервые, Спок не показал своего удивления, но задался вопросом: почему аэнар предпочла андорианское общество? Как выяснилось позднее, трое родителей Сеты были андорианцами и лишь один — аэнар, но именно от него целительница унаследовала внешность и, как Спок понял во время первой встречи, неразвитость зрительного нерва. Природная слепота чистокровных аэнар компенсировалась телепатическими способностями, развитыми намного сильнее, чем у вулканцев — этот дар передался Сете, но был слабее. Тем не менее, воспитанная по андорианским обычаям, она превосходно владела четырьмя видами холодного оружия. Спок знал историю Сеты, как и Тохр с Вореном — это было частью ее подхода, и тот не был похож ни на вулканский, ни на человеческий (Спок не был экспертом в земной психотерапии, однако психологи Флота использовали методы, отличные от тех, что применяла андорианка). Связь, которую Сета ш’Раанир устанавливала с каждым из своих пациентов, не могла называться дружеской, но была близка к наставничеству без иерархического разрыва между «учителем» и «учеником». — Говоря терминами, принятыми в стандарте, во время нахождения андорианца в плену его мозг начинает адаптироваться к изменившимся реалиям — новые нейронные связи, помогающие воспринимать происходящее как норму, чтобы помочь хозяину смириться с ситуацией, формируются примерно через полмесяца, — объясняет целительница на первом сеансе, ознакомившись с полным анамнезом. — Этот механизм помогает андорианцу выжить, но следствием является то, что в случае освобождения тот более не является тем, кем был до плена. Несмотря на многочисленные различия, примерно то же самое происходит с вулканцами и представителями любых рас, обладающих нейропластичностью. Утраченные связи можно восстановить, но скажу сразу, Спок, твоя прежняя личность осталась в прошлом навсегда — попытки вернуть ее точно такой, какой она была, будут безуспешны. Что мы можем вернуть — способность интегрироваться в общество без риска для тебя и окружающих, однако построена она будет на принципиально новом фундаменте. Эта мысль противоречит тому, к чему Спок стремился на Новом Вулкане, однако, как выясняется, не идет вразрез с тем, что сделали вулканские целители. — Нашим преимуществом является то, чем ты обеспечил свой разум, пребывая в плену. Среди рекомендаций для андорианцев, входящих в Императорскую гвардию, встречается совет не прекращать систематические тренировки тела и разума при захвате в плен — во-первых, это позволяет эффективно действовать, если появляется возможность для побега, а во-вторых, что не менее важно, обучение укрепляет старые синапсы и провоцирует развитие новых. Ты выучил два новых языка, один из которых жестовый, занимался стратегическим планированием и сформировал новые социальные связи. Поздравляю, Спок, ты сам заложил базу для своего исцеления, еще находясь в плену. Задачи, которые Сета ставила перед вулканцем, поначалу казались недостижимыми, многие из них вызывали внутреннее сопротивление. После первой встречи Спок отправился на вторую, не желая сдаваться, на третью он шел, мотивируемый идеей продолжать этот эксперимент. Планируя четвертую, он ощущал возрождение надежды на возвращение если не к прошлой жизни, то, по крайней мере, к нормальной. У них действительно могло получиться — у него могло получиться. Осознав, что Сета ш’Раанир — телепат, Спок предполагал, что та, как и его вулканская целительница разума, будет использовать это на сеансах. Телепатические способности действительно были одним из инструментов, помогающих ей в рабочей деятельности: за счет телепатии осуществлялась вся работа с Вореном (тот пришел к Сете не сразу, но решил, что ему подходит такой формат, еще при первой встрече), иногда Сета применяла ее к Тохр. Однако ни разу она не читала разум Спока и не устанавливала с ним ментальную связь. Задача из списка: научиться озвучивать чувства. Подзадачи и сопряженные задачи: научиться прислушиваться к физическим ощущениям и озвучивать их; научиться осознавать, что чувствуешь; научиться смирению с тем фактом, что чувства существуют; научиться принимать их; научиться работать с ними. При первой встрече со Споком Сета сразу исключила возможность выполнения этой работы за него. Никакой телепатии. Примечательно, что после стольких лет в обществе землян, после осознания и принятия любви к человеку, Спок предполагал, что начал обращался к своему d'thin с большей легкостью, чем раньше, иными словами — «был не так плох» в обращении со своими чувствами. Сета ш’Раанир быстро помогла ему осознать, как глубоко он заблуждался. Путь, который Спок проходил вместе с Сетой, был сложным, сопряженным не только с успехами, но и с неудачами, однако к настоящему моменту Спок уже давно видел Сету как своего научного руководителя, под чьим наставничеством усердно работал и достигал видимых результатов. Сейчас Спок приходил к Сете ш’Раанир один раз в неделю. Ее дом был просторным и технологичным, и все вещи в нем всегда лежали на своих местах. Освещение имелось во всех помещениях, но использовалось оно лишь в двух комнатах: кабинете и тренировочном зале. Спок сидит в мягком анатомическом кресле, перед ним термическая чашка с андорианским аналогом чая. Начало истории дается ему предсказуемо легко. — Вчера на одну из лекций с опозданием на двадцать шесть минут пришел новый студент, андорианец — предполагаю, предыдущие занятия он пропустил по причине, которую обозначу в дальнейшем. В таких случаях я не прерываю занятия, а прошу опоздавших остаться на краткую беседу после. Он начал привлекать к себе внимание с момента появления в аудитории — я затрудняюсь описать конкретные действия, которые он совершал, поскольку он не нарушал правила пребывания в Центре, однако само его присутствие отвлекало слушателей. Некоторое время я ничего не предпринимал, но затем оценил, что в дальнейшем уровень усвоения программы моими студентами может упасть. Поэтому решил дождаться повода, который позволил бы мне инициировать действия, направленные на восстановление дисциплины. Последние слова заставляют антенны Сеты вытянуться вверх, выдавая озадаченность. — Он его дал? — Разумеется. — Вулканец понимает, что его уверенность нуждается в пояснении. — Имея дело с эмоциональными расами, я отследил определенные паттерны… — Спок отводит взгляд в сторону прежде чем снова посмотреть на собеседницу. — Если говорить конкретно, я сразу подумал о Джиме. Тот андорианец имеет с ним мало общего, однако продемонстрированное им поведение напомнило мне приемы Джима, который тот использовал как осознанно, так и бессознательно — не раз они были направлены на меня в начале нашего взаимодействия, а затем я многократно наблюдал их со стороны, в том числе на миссиях. Поэтому я хорошо знаком с методикой контрприемов. «Тепло и укол саудаджи», — Спок машинально регистрирует свои эмоции, не прерывая рассказ. — В соответствии с моими прогнозами на сорок второй минуте лекции тот студент начал качаться на стуле. — Какое ребячество, — усмехается Сета. — Весьма прямолинейная провокация. — Это и была она — он прямо смотрел на меня в ожидании ответных действий. Конечно же я сделал ему замечание, апеллировав к нарушению правил безопасности. Сета фыркает. Спок тоже почти улыбается. — Он не сразу ответил, но, когда сумел подобрать слова, заявил — на андорианском — что только вулканский hrisal настолько туп, что мы рассматриваем падение со стула как опасность. Целительница распахивает невидящие глаза. — Этот мальчишка, должно быть, уже вылетел из Центра. В его недалекий мозг, наверное, не пришла даже мысль, что ты говоришь по-андориански. — Однажды я уже едва не добился исключения одного студента за нарушение правил и еще тогда осознал бессмысленность такого подхода. — Сета кивает — она знает историю с делом о Кобаяси Мару. — У меня была возможность сделать это, но андорианца это мало чему бы научило. И без радикальных мер передо мной было множество вариантов действий, направленных на восстановление субординации и дисциплины, а также на то, чтобы продемонстрировать своим студентам вред недальновидности и ксенофобии. Спок делает глоток согревающего напитка, формулируя продолжение. Сета, как и всегда, не торопит. — В ответ я поинтересовался у него на андорианском, хорошо ли он владеет своим hrisal. Эффект от перехода со стандарта уже соответствовал моим намерениям. Сета улыбается. — Совладав с эмоциями, он, конечно, ответил положительно. Тогда я вежливо пригласил его на спарринг в зале Центра через час после лекций. Вулканец делает паузу, позволяя собеседнице осознать услышанное. — Спок, ты знал, как проходит традиционный спарринг на hrisal? — спрашивает она почти без удивления. — Я был осведомлен обо всех правилах, — кивает Спок. Тренировки с андорианским шестидесятисантиметровым мечом были частью его терапии. Задача из списка: научиться безопасно справляться с негативными эмоциями и противоречащими вулканской культуре желаниями. Подзадачи и сопряженные задачи: принять наличие негативных эмоций, в том числе ярость; признать желание причинить боль одному конкретному человеку. Вулканские традиции предполагали подавление гнева с помощью медитации. Сета ш’Раанир признавала, что на Новом Вулкане целители проделали колоссальную работу над его физическим состоянием и восстановлением уровня нейромедиаторов, но убедила Спока, что к медитативным техникам следует добавить непосредственную работу с d'thin. Понятия «внутренние установки» и «восприятие жизни» казались абстрактными, но вулканец был готов пробовать новое. Позволить себе сначала признаться в желании убить, затем озвучить его, а после исполосовать изогнутым лезвием тренировочный манекен с мыслью о нем — каждый из этих этапов вызывал у Спока противоречие. Но он пробовал. Владение оружием не шло вразрез с убеждениями вулканца, однако еще до того, как он впустил гнев в тренировки с hrisal, возникли трудности. Первый раз вызвал воспоминания о бессильной ярости, испытанной, когда он заставил Спока принять наркотики. На том сеансе Споку стало плохо, но Сета вытащила его. Целительница, которая впервые работала с вулканцем, не в праве была убеждать его продолжать следовать этому плану, но на последующих попытках настоял сам Спок.

я ненавижу его

хочу убить его

задушить услышать стук черепа о камень обагрить руки теплым липким пахнущим железом

Не единожды, выпуская из себя эти мысли как бесконечный поток гноя из плохо затянувшейся, заново вскрытой раны, Спок переживал тошноту, истерики, отвращение к себе. Гнев скрывал под собой не до конца прожитое насилие, жалость, сломленность, уничтоженную уверенность в себе, страх, ощущение беспомощности. Они начали этот блок работы не сразу. Hrisal сначала был призван помочь справиться с физическим напряжением — до плена в этом Споку помогал рукопашный бой; после — он продолжал тренировки на Новом Вулкане, но без спаррингов. К тесному агрессивному физическому контакту с кем угодно — вулканцем, человеком, андорианцем, мужчинами, женщинами, — он пока не был готов: испытав страх, он рисковал потерять контроль и причинить вред партнеру. Холодное оружие стало отличным решением этой проблемы. Пока Спок осваивал hrisal на тренировках, на сеансах они с Сетой налаживали контакт — только после того, как вулканец почувствовал, что доверяет ей, и после того, как Сета помогла ему установить новые защитные барьеры, они начали разрушать старые. Я жалок. Возникновение подобной мысли, пока по неподвижному лицу текла жидкость из слезных каналов, было иррационально. Спок знал это, знал, почему она возникла, знал, что она не имеет общего с реальностью — и мысль исчезала. Они работали над этими ложными установками с самого начала, но порой те коренились настолько глубоко, что добраться до их нутра было непросто. Запретная ярость выступила эффективным катализатором, и они продолжали. К моменту, когда Спок обратился к своему гневу, обхватив обтянутую кожей рукоять, он был натренирован психологически. Он сделал это сам, без контроля Сеты, когда был готов. Бывший капитан ISS Энтерпрайз Джеймс Тиберий Кирк стоял во плоти перед взглядом Спока, когда вулканец с закрытыми глазами встал в стойку перед манекеном, и ухмылялся одной половиной лица.

Капитан. Когда-то ты убил мою суть. Теперь — приготовься к смерти.

Безумная улыбка садиста была стерта паникой, на смену которой пришел животный ужас, когда вулканец сделал первые выпады. Когда Спок полоснул его по плечу, в ушах раздалось шипение. Человек пытался защититься руками, и при каждом движении hrisal с клинка летела красная кровь. Крики страха, боли и отчаяния — нет, хватит, пожалуйста! — оглушали вулканца, по праву того, чья жизнь была уничтожена, самолично назначившего себя судьей и палачом. За мгновение до смерти капитан затих, и последним раздавшимся от него звуком был булькающий стон, когда hrisal вошел в горло над ключицей. Вулканец медленно провернул искривленное на конце лезвие и рывком вытащил его из мертвого тела. Когда Спок открыл глаза, его лицо было мокрым от слез, всюду валялись куски пластика и винила, манекен лежал на полу. Дрожащими руками установив hrisal на место, вулканец направился в комнату. Упав на кровать спиной, он закрыл горящее лицо ладонями и инициировал контроль дыхания. Две минуты и сорок четыре секунды спустя Спок отдал компьютеру команду связаться с Сетой. — Я убил его, — произнес он, услышав голос целительницы. Она ответила через две с половиной секунды. — Как себя чувствуешь? Спок прислушивается к ощущениям. — Немного болит голова, слабость. Некритично. — Не тошнит? — Нет. — Поздравляю, Спок. Возможно ты почувствуешь желание убить его еще не раз, не удивляйся этому. — Пожалуй, не чаще раза в месяц. Безусловно, это была главная боевая победа Спока за четыре месяца на Андоре. Но по-настоящему он сумел овладеть hrisal благодаря спаррингам — Сета научила его основным приемам (тренировки тела были единственными моментами, когда андорианка применяла к нему телепатию — это было крайне эффективно), и он регулярно тренировался с Тохр и Вореном. Спарринги с холодным оружием подразделялись на Андоре на две категории: бескровные и традиционные. У андорианцев не существовало понятия «спортивное фехтование» и не было оружия с тупым концом или незаточенным лезвием — держать в доме не приведенный в порядок клинок считалось плохой приметой. Бескровность обеспечивалась защитой тренирующихся. В бескровном бою на hrisal можно было бить в ноги, руки и корпус — последний пункт был единственной причиной существования бескровных спаррингов и специальной экипировки для них. Бескровные спарринги были подготовкой к возможной дуэли (в отличие от спаррингов, те велись насмерть) или реальному бою с врагом. Традиционный спарринг велся без защиты и лишь в нательном белье — коротких шортах и футболке черного цвета, плотно прилегающих к телу. Целиться можно было только в ноги и руки — по количеству порезов на открытой коже определяли победителя. Основой данной категории спаррингов являлся соревновательный элемент. Чтобы решить, когда бой подойдет к концу, до его начала участники договаривались, до какой крови будут биться: самыми распространенными были бои до первой и третьей крови, реже фехтовали до пятой — последнее предполагало не только физическое владение оружием, но и некоторое продумывание тактики боя. Спарринги до седьмой и девятой, по мнению Ворена, были для тех, чьи мозги были изъедены ледяными червями. По окончании традиционного спарринга победивший мог резко выставить оружие в сторону, стряхивая с лезвия кровь побежденного — этот жест символизировал презрение к противнику и переводился как «Я отвергаю твою кровь». Также можно было вытереть клинок о свои одежды, не снимая ее: это, напротив, выражало уважение — «Я принимаю твою кровь». В дружеских и тренировочных спаррингах подобное не использовалось, поскольку носило сугубо церемониальный характер. Андорианцы не раз предлагали Споку традиционный спарринг, однако вулканец неизменно соглашался только на тренировочные бои — он не мог утверждать, что избегал боли, но испытывал неприязнь к идее ранить своих друзей. И все же, даже облаченные в защиту, они учили его фехтовать и по правилам традиционного спарринга — без ударов в корпус. Каждый раз, когда они тренировались втроем, в завершение тренировки Спок присутствовал на традиционном спарринге между Вореном и Тохр — они предпочитали первую, изредка — третью кровь. Это были быстрые, почти не травматичные по меркам андорианцев бои. Поначалу внутренний пацифист вулканца молча протестовал против таких зрелищ, но затем Спок начал видеть эстетику в данной традиции чужой культуры. Лишь однажды во время их спарринга он испытал тревогу. Они фехтовали до третьей крови — первые два удара принял Ворен, но мгновение спустя его hrisal полоснул сначала рабочую руку Тохр, а затем внутреннюю часть выставленного вперед бедра. Спок не успел ничего предпринять, когда клинок андорианки настиг Ворена в третий раз. Смеясь, они обменялись объятием-рукопожатием, как ни в чем не бывало, и не сразу смогли понять, почему Спок интересуется самочувствием Тохр. Вопреки опасениям вулканца, порез на бедре кровоточил не сильнее, чем тот, что пришелся на руку. Оказалось, особенностью андорианской анатомии была более эффективная защищенность бедренной артерии, чем у вулканцев и людей. Сета не задает вопросов о том, как прошел бой с андорианским студентом, кто вышел победителем, какие чувства испытал Спок во время и после традиционного спарринга — она знает, что вулканец расскажет все последовательно и в нужном для себя темпе. — Честно говоря, мое заявление едва не стало причиной травмы моего ученика — он действительно был близок к потере равновесия, но стул опустился на место без последствий. Не могу с уверенностью говорить о его эмоциях — возможно, в равной степени с удивлением он испытывал также возмущение, но не принять такое предложение он не мог. Поскольку я выбрал оружие, место и время, за ним оставался выбор крови — он выразил намерение фехтовать до девятой. Сета выразительно поднимает брови, молча выражая все, что думает об этом андорианце. — К сожалению, для девяноста семи процентов аудитории побочным эффектом этого разговора стала невозможность вернуться в рабочее русло, поэтому я объявил начало перерыва. По моим подсчетам пяти минут должно было быть достаточно, чтобы перевести наш диалог не владеющим андорианским одногруппникам, обсудить его и скорректировать планы на вечер, однако концентрация внимания учеников все равно осталась снижена. И все же, сегодня этот пробел был компенсирован. — Сколько порезов он сумел тебе нанести, прежде чем проиграть? — Шесть. После лекций Спок сходил домой, чтобы переодеться и взять hrisal. Когда он вошел в зал, начала спарринга ожидали многочисленные студенты, как те, кому он читал лекции, так и те, кого он видел впервые. Также вулканец заметил лица минимум трех членов педагогического состава. Спок морально был готов к наблюдающей за каждым его движением эмоциональной толпе, но испытывал желание как можно быстрее перейти к действию. К счастью, его противник прибыл не более чем минуту спустя. — Рад, что вам не чужда пунктуальность, — произнес Спок вместо приветствия. Эмоции андорианцев заставляли его нервничать сильнее, чем он хотел показать. Спок постарался абстрагироваться, сосредоточившись на лице противника — здесь и сейчас тот приобрел для него роль своеобразного «якоря». — Не знал, что вулканцы способны на радость. — Тонкие черты выражали пренебрежение. — Вы очень мало знали о вулканцах, выдвигая свое условие для нашего спарринга. Уверены, что хотите вести поединок до девятой крови? Chan подошел ближе, чтобы его слышал только Спок — о слухе вулканцев он тоже осведомлен не был. — Я бы вел его до одиннадцатой, если бы мы фехтовали не здесь. Они избавились от лишней одежды и скинули ее на скамьи. «Якорь» работал, и тем не менее, Спок дал себе паузу для правильного дыхания, успокаивая напрягшееся тело, пока высвобождал hrisal из ножен и протирал лезвие подготовленным для состязающихся антисептическим средством. Расправив плечи, вулканец занял исходную позицию напротив андорианца. Они немного покружили по залу, прежде чем Спок принял первый удар — chan был ниже и жилистее, ловкость была его преимуществом. Ловкость, фактически, была решающим фактором в спраррингах на hrisal, наряду со скоростью реакций. Если бы андорианец выбрал третью кровь, он бы победил, поскольку его клинок достал вулканца еще дважды до того, как их противостояние превратилось в танец. Делая ложные выпады без лишнего риска, Спок заставлял андорианца двигаться: те были сильными и умелыми воинами, но их слабость заключалась в отличном от вулканского метаболизме. Даже человек был способен выйти победителем из битвы с андорианцем, физически истощив его — несмотря на то, что вулканец объективно уступал своему противнику в опыте, исход боя был предрешен, когда тот произнес цифру девять. — Создается впечатление, что владеть hrisal вы учились на свадьбе ференги, — раздраженно произнес chan, его голос был неровным. — По-видимому, спарринг начал утомлять вас. В таком случае настоятельно рекомендую беречь дыхание. Когда тело противника начало выдавать признаки усталости, Спок перешел в атаку. Первый укол застал андорианца врасплох, затем он получил два пореза, физически не сумев уклониться от них. Осознание, что он может проиграть чужеземцу, пришедшее с четвертым, спровоцировало злость, с которой пришла потеря контроля. Chan начал атаковать, не заботясь об уклонении, и нанес вулканцу еще три пореза ценой получения тоже трех — это охладило его пыл и на счете шесть-семь они разошлись, на этот раз по инициативе андорианца. Решение дать себе отдых было единственно верным, но запоздалым, и Спок не собирался дарить противнику такую возможность — вулканец хладнокровно атаковал изможденного chan, и два неминуемых удара спустя бой завершился. Толпа, молчавшая с начала спарринга, взорвалась эмоциями — Спок по-прежнему отстранялся от них, сосредоточившись на пылающих злостью и стыдом глазах. Андорианец был изможден и тяжело дышал, на бледно-голубом от потери крови лице ярко горели синие пятна, антенны агрессивно выдавались вперед. Не отводя от него взгляда, Спок задрал край тренировочной футболки и стер с hrisal кровь молодого chan, медленно проведя лезвием по ткани от основания до изогнутого конца. Глаза побежденного противника распахнулись, антенны вытянулись, андорианец приоткрыл рот. — Жду вас на завтрашних лекциях, ча Шет. Уверен, раны не помешают вам прийти вовремя. Спок направился к своим вещам. — Профессор Спок, — окликнул его chan. Вулканец обернулся. — В следующий раз я не проиграю вам. Лицо Спока оставалось бесстрастным. — Я соглашусь на следующий раз не раньше, чем вы сдадите экзамен по ксенобиологии. Иногда знание, что Сета не читает его мысли и может невербально считать их только с голоса, вызывает удовлетворение, а иногда Споку хочется, чтобы она сделала это. Он знает, что это желание показывает, что ему есть, над чем работать. Порой ему бывает тяжело решить, с чего начать. — Давай проанализируем, Спок, — Сета помогает ему, верно оценив причину возникшей паузы. — Начнем с вопроса: почему твоим решением стал спарринг, если ты сам знаешь, что были другие варианты? — Я полагаю, причин несколько. — Спок откидывается назад, размышляя. — В первую очередь, дипломатия. Я научился этому на службе с Джимом. Иногда Флот ставил перед нами конкретную задачу, например, поучаствовать в ритуале другой расы… Нам было необходимо разучивать традиционные танцы, изучать правила потребления пищи, учить церемониальные речи и многое другое. Также были случаи, когда Джим действовал без приказа — на одной из планет он согласился на поединок с местным вождем с целью выторговать лояльность и дополнительные ресурсы. То племя уже сотрудничало с Флотом и обязано было предоставить нам провизию и не мешать во время проведения боевой операции, но они не были довольны своим положением. Поединок не предполагал смертельного исхода, но не был безопасным — я отговаривал Джима от лишнего риска, к тому же, шанс на победу был мал. Он проиграл, результатом стали многочисленные ушибы, выбитый зуб и заплывший глаз. А еще вождь дал нам семь своих воинов и оружие — представителям той расы было важно, чтобы чужаки проявили уважение к их культуре, и Джим это знал. Моим студентам это тоже было важно, даже тем, кто уже исправно посещал лекции. Тогда я убеждал капитана не рисковать, но вчера поступил так же, как он, потому что знал, что такое решение принесет большую пользу, чем любой из более стандартных вариантов. Сета кивает, выражая понимание. — Однако, я не рассмотрел бы вариант предложить этому андорианцу спарринг, если бы не хотел этого. — Что именно ты хотел, Спок? — Я думаю, поставить эксперимент. Мои действия являлись вызовом не для проявившего неуважение молодого студента, а для меня. Ты знаешь, что я не участвовал в традиционных спаррингах, потому что здесь андорианские традиции идут вразрез с вулканскими, но не только это являлось вызовом… Спок чувствует слабый намек на бессилие — сделав тот выбор во время лекции, он решил, что не будет нелогичным последовать желанию, сформировавшемуся за счет тесно переплетенных между собой эмоций, но вычленить их и объяснить было нетривиальной задачей. Он прикрывает глаза на две с половиной секунды и решает обратиться к прошлым событиям, несмотря на то, что уже обсуждал их с Сетой. — Когда мне предложили место преподавателя, я ответил, что подумаю. Перед первой лекцией я готовился к возникновению ситуации, когда мне придется иметь дело с эмоциями аудитории, которые все еще требуют определенных усилий, чтобы им противостоять без угрозы ментальным щитам. До вчерашнего дня никто не ставил меня в такое положение, и тем не менее, я предполагал, что это случится. Полагаю, предложение о спарринге сформировалось в моем d'thin еще до того, как этот андорианец решил пропускать лекции, которые ведет вулканец. Спок замолкает, ему кажется, что в сказанном отсутствует последовательность. — Спок, остановись ненадолго, — говорит Сета. — Дыши. Вулканец осознает, что его дыхание действительно стало напряженным. — Я тебя поняла, Спок. Твои семь воинов — это приобретенные спокойствие и уверенность в себе, не так ли? После вчерашнего поединка ты, наконец-то, смог не думать о битве, которая должна была случиться неминуемо. К тому же, ты смог сам себе ответить на вопрос, на что ты теперь способен — протестировать приобретенные знания и навыки на практике. И я имею в виду не умение владеть hrisal. — Верно. Желание Джима бросаться в битву и постоянно идти на риск доктор Маккой называл жаждой лезть на рожон, а Нийота характеризовала как незрелость. Спок был согласен с ними обоими. В сущности, склонности Джима являлись копинговым механизмом, приобретенным в результате негативного опыта. Вывод, который Сета помогла Споку сделать — эти механизмы были помощниками, и то, что они являлись следствием травмы, не должно было делигитимизировать их, по крайней мере в случае, если они работали и не делали ситуацию хуже. Вчера Спок обратился к той же стратегии, что Джим, и это ему помогло. Они продолжают анализировать ситуацию и отклик, который она спровоцировала. Сета не упускает ничего из важного. — Полагаю, у вас были зрители, но ты не сказал о них ни слова. Спок допивает более не согревающий напиток и продолжает сжимать в руках чашку, отвечая. — Их наличие также было отдельным вызовом для меня. По пути в зал я подумал о нашем первом спарринге с капитаном — он вызвал ажиотаж. Тогда для меня практически не имело значения, смотрят на нас или нет, точнее — мои щиты были достаточно надежны, чтобы экранироваться от чужих разговоров и эмоций, но впоследствии я заметил, что спарринги в пустом зале были гораздо комфортнее, в том числе, по причине отсутствия зрителей. Во время тренировочных поединков я всегда сосредотачивался только на противнике… Некоторые люди, такие как Джим, могут удерживать внимание на эмоциях нескольких индивидуумов, без труда воспринимая их и обладая способностью отреагировать без потери контроля над главным. Многозадачность в этом вопросе никогда не была мне свойственна, поэтому я ставил цель сосредоточить сто процентов внимания на спарринг-партнере. Вчера я сделал то же самое. Я испытал дискомфорт, когда вошел в зал — с появлением Шета стало легче. Также напряжение вызвал момент обнажения, но я держал ситуацию под контролем. — Эмоции толпы были неприятны для тебя? — Я… не помню. Приняв решение полностью экранироваться от них, я потерял возможность воспринять их и отследить изменения настроения других андорианцев. — Для такого понадобился бы очень мощный ментальный щит. Спок машинально кивает, несмотря на то, что собеседница не видит его. — После поединка я нашел пустой кабинет и провел поверхностную медитацию. Только после полноценной медитации дома я сосредоточился на восприятии собственных эмоций. Полагаю, это были восторг, а также чувство облегчения. Время подходит к концу. Прежде, чем завершить их встречу, Сета замечает то, что сам Спок умудрился упустить. — Решение инициировать поединок было рискованным, но оно очень хорошо на тебя повлияло, Спок. Сегодня ты впервые назвал Джима капитаном и даже не осознал этого. Дважды.

***

Спок не осознавал, что на самом деле испытывал неуверенность, читая лекции, пока не произошел эпизод со спаррингом. Теперь, когда никто не ставил под сомнение его авторитет, он сам прекратил сомневаться в себе. Уважение во взглядах и словах такого количества индивидуумов подпитывало его уверенность. Когда-то он находил опору в самом себе, позже — также в людях, к которым был расположен; те, кто не входил в этот круг, не были способны ни на то, чтобы пошатнуть его убежденность в чем-либо, ни на то, чтобы укрепить ее. Его студенты были абсолютными незнакомцами, однако их отношение к нему положительно влияло на отношение Спока к себе. Подобная зависимость несла в себе опасность, но сейчас она приносила пользу. К моменту, когда его раны затянулись, он осознал, что получает удовлетворение от лекций — ранее это было лишь уступкой тем, кто позволил ему работать в лабораториях Научного центра. Поединок также заставил Спока выдвинуть гипотезу, которая требовала экспериментального подтверждения. Сегодня он тренируется с Тохр и Вореном. Тохр должна подойти позже после смены — она устроилась в охрану предприятия, о котором предпочла не рассказывать. Вулканец просит Ворена устроить традиционный спарринг до третьей крови. Выразив удовольствие и готовность жестами и языком тела, Ворен соглашается. Спок проигрывает, сумев нанести андорианцу лишь один удар. — «Ты слишком много сомневаешься, kheeb. Если бы я стоял на месте, ты бы, может, и сумел победить, но пока ты решал, резать меня или нет, бой закончился». — Кажется, необходимым условием для того, чтобы я не сомневался, должен быть дополнительный стимул. Например, чувство раздражения. Ворен смеется. — «Я знал, что тебе понравилось стегать того мальчишку». Вулканец молча поднимает бровь. Они обрабатывают порезы, прежде чем надеть защиту и продолжить тренировку; Ворен заканчивает раньше. Спок тщательно обеззараживает рану на руке рядом с локтем и проводит по ней чистым пальцем. Слегка нажимает рядом — нервные окончания отзываются тонкой болью. Вулканец не сразу замечает, что друг наблюдает за ним. — «Нравится?» — показывает thaan, взглядом указывая на руку Спока. Спок выдыхает, не отводя взгляда от серьезных глаз андорианца, и осознает, что его дыхание некоторое время было поверхностным. — «Это нормально. А ты думал, почему мы все этим занимаемся?» — На его губах губах появляется легкая улыбка. Вулканец вновь смотрит на руку и сжимает кулак, опуская ее вниз. Прикрыв глаза, качает головой, прежде чем вновь посмотреть на андорианца. — Но после всего, что случилось… — не сформулированный вербально вопрос повисает в воздухе. — «После всего, что случилось, нам это надо еще больше, чем остальным». — От ироничности во взгляде друга не остается ни следа. Глубокую задумчивость Спока прерывает появление Тохр. — Вы еще даже не начали? — Zhen подходит ближе, оглядывает их, и понимание отражается возмущением в голосе, когда она переводит взгляд на андорианца. — Ворен! Ты уговорил его на спарринг, а я это пропустила? — «Прости, Тохр, kheeb все еще стесняется делать это втроем». — Не вини его, я сам предложил, — говорит вулканец. Тохр скрещивает руки на груди. — Спок, я еще не отошла от того, что для своего первого спарринга ты выбрал какого-то молоденького chan и даже не пригласил нас посмотреть, как ты пускаешь ему кровь девять раз, но что твоим вторым был Ворен, а я не видела и этого, тянет на задетую честь. — «Ты просто не в его вкусе, ничего не поделаешь». Андорианка фыркает. — Боюсь, я потеряла шанс быть в его вкусе в тот момент, когда у меня сформировался набор хромосом. Ворен трясется от смеха. Спок тоже позволяет себе улыбку и отвечает: — Основа проблемы заключается в том, что тебе несвойственны качества, необходимые, чтобы привлечь внимание вулканца — безрассудство и отсутствие такта. Это окончательно лишает Ворена шанса успокоиться. — Подумать только, андорианцы научили вулканца льстить, — усмехается Тохр. — Ладно, Ворен, ты первый. Тренировка проходит, как обычно: они спаррингуются, облаченные в защиту, по очереди сменяя друг друга по схеме «два поединка, отдых». — Советы о том, как вежливо отказывать девочкам, тебе еще не пригодились? — спрашивает андорианка в конце. Узнав о том, как прошел первый спарринг Спока, она очень серьезно наставляла вулканца, рассказывая о тонкостях андорианских любовных традиций. На Андоре женщина могла напасть на своего избранника, так что Тохр утверждала, что эти знания могут спасти Споку жизнь. — К моему удовлетворению, нет. — Поверить не могу, что ни одна zhen или shen еще не вызвала тебя на поединок. — «А как ведет себя тот chan?» — Больше не опаздывал.

***

Спустя месяц курсы лекций по астрофизике и ксенобиологии подходят к концу. После перерыва студенты должны сдавать экзамены. В конце занятий Спок отвечает на последние вопросы слушателей, которых оказывается немало. Вулканец сидит за столом, на котором идеальной стопкой лежат планшеты, пульт управления экраном и манипулятор для трехмерных моделей. Последним в классе остается Шет ч’Катир. Он медленно собирает сумку и подходит к преподавательскому столу лишь тогда, когда они оказываются в аудитории одни. — Профессор Спок, я хотел бы задать вам вопрос по ксенобиологии. — Я слушаю, ча Шет. — Привыкший к многозадачности, Спок продолжает заполнение журнала. — Как вулканцы ухаживают за теми, кого выбрало их сердце? Спок оставляет планшет и отвечает студенту внимательным взглядом. — Я не могу ответить на этот вопрос, поскольку вулканцы не посвящают другие расы в свои брачные традиции. Chan вцепляется в ремень своей сумки. — Тогда ответьте, пожалуйста, вам нравится досураковская поэзия? — Этот вопрос выходит за рамки курса и является личным. — Спок встает из-за стола. — Если у Вас больше нет вопросов по учебным дисциплинам, прошу Вас не тратить свое и мое время. Андорианец вскидывает подбородок, антенны выпирают вперед. — Вопросов больше нет, но есть просьба — я бы хотел, чтобы вы поужинали со мной. — В удовлетворении просьбы отказано. И Вы проигнорировали мою. Chan делает шаг в сторону выхода. — После спарринга многие хотели пригласить вас на бой, но я убедил их, что это не в вулканских традициях, и поскольку вы проявили уважение к нашим, мы должны сделать то же в ответ. От отступает еще на два шага. — Я найду способ завоевать ваше сердце, профессор. Живите долго и процветайте, — последнее звучит на неплохом вулканском. — Сосредоточьте свои силы на подготовке к экзаменам, ча Шет. Наспех преодолев оставшееся расстояние под тяжелым взглядом Спока, андорианец выходит из кабинета. Спок опускается обратно в кресло. Ворен и Тохр рискуют заработать чрезмерное напряжение мышечных волокон передней брюшной стенки, когда он расскажет об этом. Три дня спустя, когда вулканец, пользуясь освободившимися от преподавания часами, заканчивает один из проектов, с ним связывается отец, чтобы сообщить, что сегодня утром, согласно свидетельствам целителей, спустя минуту после рассвета, в связи с естественными причинами в возрасте ста шестидесяти одного года из жизни ушел посол Спок.

🌓      🌔      🌕      🌖      🌗

Из личного дневника Джеймса Кирка

6300.79 Подходит к концу 966 день с начала пятилетки и больше 270 дней я провел в глубоком космосе без Спока. Ровно год назад я ломал голову над тем как должна выглядеть подарочная упаковка для вулканских благовоний чтобы не было слишком или наоборот слишком сухо — даже тогда это казалось сопливой херней но по крайней мере она отвлекала меня от мандража перед собственным днем рождения. А ведь сначала я перестал считать недели, потом месяцы но идиотский счетчик в подсознании продолжает делать это [несколько заштрихованных до дыр в бумаге слов] Блокнот запылился с тех пор как я трогал его в последний раз (для историков будущего которые найдут мой дневник — отсутствие в космосе пыли это миф) и у меня на самом деле нет желания писать о нем — я давно перестал ждать и надеяться а просто продолжаю делать свою работу тем более Спок обосновался на Андоре и учит детишек физике. Еще никто не знает об этом но это мои последние дни на Энтерпрайз — я больше не тяну роль капитана. Даже Боунс не в курсе. Единственное что меня удерживало от этого решения — я понятия не имею на кого оставить корабль. Гэри хреновый кандидат [заштрихованы два-три слова] Об этом тоже не сейчас но если командование передадут ему вслед за мной сбежит добрая половина тех людей которые служили на ней еще до пятилетней миссии. Вероятно то что меня это заботит говорит о том что я все еще не до конца выгорел (достижение — обосраться можно) но мои люди не заслуживают такого. Если бы Спок был здесь я с чистой совестью оставил бы корабль на него. Во только если бы Спок был здесь я не знаю что заставило бы меня оставить службу Впрочем на лирику нет ни сил ни желания. Через два дня мы прибываем на Йорктаун где я намерен снять с себя полномочия.