Побочный эффект

***

Спина Денджи на практике оказалась более удобной, чем Ёшида себе представлял. Не шибко представлял, на самом деле — для этого нужна хорошая фантазия и излишняя сентиментальность, коими он обделён, — но пару раз задумывался, и то больше ради науки, чтобы расставить своё отношение к Денджи по полочкам. Наверное, в детстве, в музее или кино, Хирофуми по случайности вытянул счастливый билетик, потому что возможность завалить Денджи — в переносном смысле, — выпала ему сама, без ухищрений. И не завалить, а поставить раком. Гордо оседлать, закинув ногу на ногу — последнее во избежание козней коварной физиологии, — смять края шелестящей тысячной купюры, и внемлить той части себя, что неуклонно чахла все эти годы, будучи невостребованной. Было до дикого волнительно, хотя яснее не стало — то, что Денджи шевелит в нём какие-то заржавевшие гайки, вопреки своей неряшливости и неловкости, для Хирофуми уже не секрет. — А чё, красивая она? Не шутишь? Вот прям реально классная? — Денджи удивительно послушно шагает с ним вровень, доверчиво заглядывает в глаза, харахорится, на ходу поправляя чёлку. Естественно, не расчёской. Руками. Приглаживает, зачёсывает, суетливо дёргает подол футболки на бедра. Надпись «Человек-Бензопила» непропорционально растягивается, на ткани остаётся гармошка под фактуру пальцев. — Я норм выгляжу? Симпатично? Да чё я парюсь, полюбас симпатично, — интонации Денджи понапрасну самоуверенные. Глаза — что более примечательно, — чересчур взволнованые. Возбуждённо взблёскивают на солнце, мечутся по контурам лица Хирофуми, ища одобрения. На щеках — неровный, мраморный румянец. Ужасно красиво — томительно скручивается в животе. — Выглядишь отпадно, да, — отстранённо кивает Хирофуми, пользуя манеру речи подопечного — так комплименты воспринимаются эффективнее. Денджи победно выпячивает грудную клетку, приободряется. — А сиськи у неё какие? Ну типа, такие вот? Ма-а-аленькие? Неказистый указательный жмётся к большому — периферийное зрение Ёшиды слишком хорошее для того, чтобы уловить каждый жест. — Или во?! — угловатые ладони показывают желаемые размеры, очерчивая дугу в воздухе, Денджи закусывает губу. — Сам оценишь, — тактично отмахивается Хирофуми, устремляя ничем не озабоченный, непонятный взгляд в даль полупустого коридора, освещённого поскудневшим послеполуденным светом. Самый важный вывод сделан — Ёшида век бы так отдыхал, как только что, или валялся бы сверху Денджи вместо покрывала, посматривая краем глаза какой-нибудь нудный сериал. Мечты в сторону. Это просто факты, ведь впереди ещё двадцать девять дней, да и рост Хирофуми позволяет разгуляться. По сравнению с ним Денджи — коротышка. В пупок не дышит, конечно, но до лица не достанет, не становясь на цыпочки. Цыпочки у него, к сожалению, покамест другие, поэтому дальнейшую ветку рассуждений Ёшида из разумных соображений прерывает. Ладно, сразу не получается — из первого всегда произрастает второе и третье, мыслительные процессы нелинейны и имеют множество ответвлений, как корни цепляющегося за жизнь растения. Оттого и «цыпочку» Хирофуми сватать собирается весьма любопытную. Весьма, да. В груди у него не трепещет ничего людского, несмотря на мясистое содержимое и отменное здоровье, но защита Денджи — его прямая обязанность. С недавних пор — личная инициатива. И это первая причина, из-за которой Ёшида решается столкнуть их лбами. Как бы невзначай, под благородным предлогом. Важнее не то, насколько сильно впоследствии будет расстроен Денджи, а его безопасность — плохое настроение исправить проще, чем размазанные по асфальту внутренности. Солнце печёт затылок, за нагретым за первую половину дня парапетом простираются душные каменные джунгли. Вдалеке, за школьным забором, семенят редкие прохожие. Хирофуми недолго наблюдает за ними — ровно до того момента, пока позади не раздаётся скрип несмазанной двери, который тут же сменяют чужие шаги. По-девчачьи семенящие, обманчиво тихие. Хищников, составляющих львиную долю здешнего населения, Ёшида чует за версту. Рыбак рыбака, как говорится, только сети он ставит с другого берега. Разговор начинается с будничного обмена вопросами, оголодавшего чавканья Денджи и взаимных косых взглядов. Подопечный Хирофуми вяло изучает свою новую знакомую, новая знакомая неловко мнётся со своим пакетиком сока, вжимая голову в плечи. Их широкой души сват — хотя тактичнее будет назвать его телохранителем Денджи или хотя бы нейтральным посредником, — постепенно сводит всё к нужной ему теме. Ничего страшного, что Денджи в ней — приманка. Крупная рыба такую едва ли заметит. Скажет, мол, да вы надо мной издеваетесь, как вот это?.. А вот так. Вторая причина, по которой этот план должен сработать — несоответствие ожиданиям. — Позволь вас познакомить. Это Денджи-кун. Он хотел поболтать с тобой, ведь он большой фанат Человека-Бензопилы, — добродушно улыбается Хирофуми, кивая девушке. Та мажет по Денджи брезгливым взглядом, дёргает губой. — Правда, что ли? Презрение. Вот, что выражает её бледное, на редкость складное лицо. Аса, кажется, да? Складные со всех углов люди на поверку оказываются самыми паршивыми. — Слу-ушай, так он тебе нравится? — безобразно-некультурный Денджи тут же оживляется, буквально млея от приступа нарциссизма. Слышно, как он расплывается в елейной, расслабленной улыбке, видно, как фривольно вытягивается вдоль парапета: — Я от него прям фанатею! — …Если честно, я раньше терпеть его не могла, — помолчав пару секунд, сообщает Аса. Переключает обзор на временно притихший муравейник, задумчиво глазеет вдаль. На просторной крыше вновь повисает тишина. — …А сейчас более-менее, наверное, — тихо добавляет девчонка. Хирофуми замечает, как её зелёные глаза тускнеют. И чёрт бы с ними, и чёрт бы с её мировоззрением — недоброжелатели являются неотъемлемыми спутниками всех известных личностей, Ёшида зрит в корень, в то, что посторонний зритель без микроскопа и должных навыков не заметит. Денджи вот не замечает ничего, кроме очередной прорехи в самолюбии, принимается расспрашивать, а Аса уходит в отказ. Приходится вклиниться и поднажать, чтобы разобраться во всём до конца перемены. Вопросов у Хирофуми всего лишь два: с каких примерно пор оно залезло в хрупкую девичью фигурку и какие цели, связанные с Денджи, оно преследует. Замысел ещё более прост, чем предыдущие формулировки — нужно любыми способами отвести от Денджи подозрения. И хвала Будде, мини-свидание на фоне унылых токийских небоскрёбов ожидаемо не ладится. — …Создаётся ощущение, что у него в башке вообще пусто, и он ей не пользуется, — откровенничает Аса. — Да всё он пользуется ей, — Денджи моментально встаёт в оборону. — И даже часто. — …А ещё он спасает только женщин, — собеседница не придаёт значения его никакущим аргументам. И правильно делает. Болтун — находка для шпиона, хотя шпион из неё, откровенно говоря, отстойный. — Он явно озабоченный, и это просто отвратительно! Вот с последним утверждением Хирофуми даже частично согласен. Свою озабоченность Денджи явно направляет не на тех, на кого бы стоило. — Да он сама невинность! — окончательно уязвляется последний, повышая голос. Оставаться в стороне и наблюдать за жаркими дебатами — услада для глаз и органов слуха. Хирофуми ловит все свои смешки в кулак, размазывается в довольной улыбке. Градус конфликта заметно повышается — кричат теперь уже оба. Аса активно жестикулирует, едва ли не тыкая оппонента в щёку, Денджи корчится и пыжится, рьяно размахивая руками в ответ. Ёшида безучастно вздыхает и облокачивается на парапет всем весом. Прячет подбородок в предплечья, рассматривая по-юношески нескладную фигуру Денджи, его широкие плечи, подтянутые, стройные бёдра. Красивый. Хочется обнять. Прижаться со спины, прильнуть к шее. — А-а-а, плевать, я всё расскажу! — его отчаянный вой в момент разрушает прекрасное наваждение. — Расскажу, и тогда ты подавишься своими словами! Внутри резко холодеет. На губах прорезается нервная улыбка, Хирофуми распрямляется во весь рост. По спине прокатываются несколько ледяных капель. Страх? Надо же. — Денджи-кун. Есть одна оплошность, которую Ёшида какого-то лешего не просчитал — ручка стартера, скрытая под идиотской футболкой. И если Денджи её покажет… Хирофуми напрягается, царапая лохмотья краски на металлической рейке. Пускай у его подопечного не хватит мозгов до этого додуматься — вмешиваться третьему сейчас слишком опасно. Тут либо победа, либо катастрофа. — Я всё знаю, потому что я и есть Человек-Бензопила! — Денджи стукает ладонью в грудь и гордо вскидывает подбородок, затыкая свою собеседницу: — Ну что, съела?! Я всё о нём знаю, потому что я и есть он! Усекла?! По физиономии Асы видно, что она ничего не усекла. Не поверила, получается. Вердикт выносить ещё рановато, правда, потому как их диалог, в процессе которого Денджи ступил на очень тонкую грань, ещё не закончен. Хирофуми выжидательно замирает, прислушиваясь к дыханию обоих. И к собственному. Непривычно частому, выходящему за рамки напускного равнодушия. В случае чего, он просто скрестит пальцы и отпихнёт Денджи в сторону. Иначе никак. — …Придурок, — внезапно выплёвывет Аса, сжимая кулаки, и ретируется к техническому помещению, соединяющему школьный корпус с его же крышей. Дверь с грохотом закрывается. Денджи непонимающие глазеет ей вслед, сникает, мечется. Как хорошо ставить на наивных идиотов — у Хирофуми груз с плеч падает. Здоровенный такой груз, груз ответственности за свои мошеннические схемы. Итак, пункт третий. — Но я и вправду Человек-Бензопила! — из последних сил кричит Денджи пустоту. Он настолько самонадеянный и прямой, как рельса, что сам всё портит.