***
Он постоянно смотрит в пол. Не оборачивается через плечо и в принципе выглядит не в пример себе серьёзным. Ёшида наблюдает издалека с самодовольной усмешкой. Узкая спина держится ровно, но внутри что-то свербит, когда они иногда перескаются взглядами в коридорах. Хирофуми притормаживает, чувствуя шлейф из запаха варёного риса, апельсиновой карамели и шампуня всем своим нутром. Демон-осьминог ворочается в каждой его клетке, и оно всё обстоятельнее походит на туго сваренные стальные прутья, потому что Ёшида всё ещё реагирует на Денджи. Его поведение при прощании на фоне беснующейся толпы говорило само за себя, к чёрту эту самоотверженность — рассуждает Хирофуми из чисто рациональных побуждений, — но стоит увидеть потухший огонь в его диковатом взгляде на уроке физкультуры, как появляется желание подойти и задать вопрос. Всего один вопрос. Каково тебе быть зажатым со всех сторон? Нравится быть на вторых ролях? Понимаешь, как я себя чувствую сейчас, кретин? На складе спортивного инвентаря слишком тихо. Руки шарят по мешкам, переворачивают коробки в поисках долбанных скакалок. Футбольный мяч машинально пинается ногой, и толстые стены сотрясает оглушительный хлопок. В ушах запоздало звенит, Хирофуми безразлично смотрит на двухцветные лохмотья кожи у своих ног, и не сразу одупляет, что эту херь разорвал демон-осьминог. Кажется, с вопросом он проебался. С вопросами, вернее.***
А что случилось, Денджи? Как настроение? Что, обед в столовой не понравился? Ох, Хирофуми весь дрожит от растущего спроса на разговор с ним. Не так, чтобы с разных берегов, а с глазу на глаз, по старинке, во время выгула собак или посиделок в кафе. Пухлые губы тянет дежурная улыбка. Ёшида облокачивается на перила предплечьями и давит подошвой кед железные перекладины. Денджи спускается вниз по ступенькам, загнав кулаки в карманы брюк. Глубоководные твари в чернильных радужках беспрепятственно плещутся по своей среде обитания. Хирофуми благодарно ласкается к ним, проскальзывая кончиками пальцев по костяшкам, после чего вытягивает шею, спускаясь нечитаемым взглядом к последнему пролёту. Соломенная голова не вскидывается в ответ на его пристальное внимание. Где-то на границе физического и психического покалывает и посасывает остаточная обида, но как же плевать. Главное, что сердце не шлёпается Денджи под его наглый курносый нос, а Ёшида не срывается с места, продолжая повторять позабытую мантру на новый лад. Контракт не нарушать, с Денджи снова не сближаться, даже если он полезет с объятиями и соплями. Пусть поймёт, что иногда бывает поздно.***
Погода сегодня просто замечательная. Солнечно, дышится хорошо и свободно. Если у тебя не разбит нос, конечно же. Прямо сейчас того парня, нарвавшегося на кулаки Денджи, грузят в скорую на носилках — и кажется там не только нос, но и черепно-мозговая, — а Хирофуми гасится в мстительной улыбке, потирая ручки у окна. Добро пожаловать в ад на Земле, Денджи-кун. Теперь у тебя начнутся реальные проблемы. Подошвы весело стучат по полу, бледное лицо сохраняет выдержанное временем хладнокровие. Ёшида разворачивается к двери в учительскую. Лопатки притираются к подоконнику, длинные пальцы зачёсывают густую чёлку, поправляют, вертят из стороны в сторону, не зная, к какому виску её пришпандорить. Секунды тянутся оплавленной резиной, застилая мысли вязкой чернотой, и Хирофуми почти облизывается от нетерпения. Сейчас он встретится с Денджи — клокочет в его груди. Сейчас он ему покажет, что такое истинное рав-но-ду-ши-е. И нет, Хирофуми нисколечко не стрёмно заниматься всякими ужасными вещами — цель оправдывает средства, — хотя в последний плюс-минус месяц он значительно отупел из-за обуявших его эмоций и резко позабыл, что единственный сдерживающий фактор — контракт. Так что да, о чём это он? О том, какой он бессовестный. Аморальный. И неправильный. А ещё до дури извращённый, потому что в яйцах приятно покалывает от мысли о том, что Денджи может поколотить и его. По всей видимости, Ёшида действительно согласен идти на любые уловки, чтобы задёргать объект привязанности в отместку за причиненные ему страдания. Жестокость имеет место быть, если это не выходит за рамки трудового договора. Кроме случая с Макимой, которая угробила всю семейку Денджи к ряду. Бедолага точно такого не заслужил. Хотя спорно. Это всё казуистика. И с другой её стороны, Ёшида бы тоже разложил на составляющие всех и сразу, скажи ему кто-нибудь, что Денджи не дастся, имея за собой опеку в виде той демонессы и пацана с метёлкой вместо волос. Помнится, Ёшида всегда был с гнильцой, но разве кого-то реально парит, что он ебанутый? Даже тот галимый пиздёж, в котором он признался Денджи перед сокрушительным для своего эгоизма отсосом — да, это тоже средство достижения, ну и цель тоже, — стоил затраченных усилий. Решать вопросы лоб в лоб с беспризорником было наивным решением. Как же, Денджи всегда было по барабану на любые правила, за исключением тех, что казались ему более-менее сносными. На него не действуют уговоры, объяснения и какая-либо логика — на него действуют только манипуляции. Дверь открывается практически без скрипа. Соломенная голова выныривает наружу и сразу клонится к полу. В животе что-то съёживается, потому что Ёшида чисто инстинктивно понимает — Денджи однозначно влетело по самое не балуй. По идее, его нужно… Нет. Приказ присматривать есть приказ. С Денджи не сближаться. Максимум — ради мести. Хирофуми смыкает-размыкает веки, точно тормознутая рептилия, и нацепляет на свою бесцветную физиономию улыбку. — Слышал, того парня забрали в больницу, — расправляя плечи, сощуривается он. Сгорбленная спина на фоне двери заметно вздрагивает. По пустому коридору разносится свистящий вздох. Ёшида подбирается, делая шаг навстречу, и внезапно сталкивается с ним взглядами. Сердце обрывается, ноги подкашиваются, но как же поебать. — У него выпал всего один зуб, — равнодушно отзывается Денджи, оглядывая Хирофуми сверху вниз. Хмурится ещё, надо же. Эй, кто тут сейчас должен по-настоящему хмуриться? Впрочем, соломенная голова не акцентируется на их контакте, решая укатиться куда-то вперёд, так что и Ёшида не успевает растеряться. — Ну… Старшеклассники иногда попадают в драки. Это бывает, — отстранённо помяв губы, съезжает с темы он. От улыбки болит рот. И Денджи реально слишком серьёзный. Кажется, его мрачный настрой можно ощутить через несколько слоёв одежды. Блядство? Очень даже да. — …Хотя, мне не доводилось, — выкручивается Ёшида, качнувшись на пятках. Чужие кеды шаркают по линолеуму, Денджи замирает посреди коридора и морщит рот, обнажая острые клыки. Хирофуми незаметно сглатывает, вытирая взмокшие ладони о поясницу. Надпись «Человек-бензопила» на футболке вкупе с серыми мешками под глазами и потухшими углями радужек будто кричат о помощи, но скорее Земля повернётся вспять, нежели Ёшида станет альтруистом. Для Денджи, может, и станет ещё пару раз. Как успокоится. Но пошло оно всё. — …Как думаешь, прогулы сделают нас более обычными старшеклассниками? — спрашивает Хирофуми лишённым цвета голосом. Денджи не менее бесцветно моргает. Отводит взгляд. — Может быть, — говорит. И что-то внутри Ёшиды в момент взвивается к глотке, потому что это далеко не то, что он хотел слышать.***
Наверное, у большинства обычных людей бывает такое состояние, когда становится внезапно плевать. Денджи не совсем обычный, несмотря на свои обещания не высовываться, поэтому он снова прибегает к особому настроению. К примеру, сейчас он чувствует готовность харкать на всю улицу и даже за горизонт, чтобы показать, насколько его затрахала эта хрень с Человеком-Бензопилой. Вернее, с лже-Бензопилой, башку которого он бы с радостью засунул в самый вонючий и зассатый толчок во всём Токио, и замариновал бы там на пару суток. Уёбок какой-то. И Аса туда же. Денджи не ожидал подставы от неё. От кого угодно, хоть от самого Ёшиды, но не от той «занудной» и «правильной» девчонки. Наюта успокаивает, говорит не заморачиваться, потому что в телике одни идиоты, не понимающие того, что им с беспрецедентной — спасибо новостям, они с мелкой вместе расширяют словарный запас, — наглостью льют в уши. Иногда Денджи действительно прислушивается к ней, но в монологах с Почитой поздней ночью снова и снова приходит к умозаключению, что девчонке просто-напросто чужды человеческие загоны. В конце-концов, пусть она и растёт среди нормальных детей, она всё ещё остаётся демоном. Демоном, мать его, Порабощения. Полноценным детищем ада и человеческих страхов. Уникальным в своём роде, неповторимым. Её образ и силу не слизать ни частично, ни — тем более, блять, — подчистую. И копии и подделки не отберут у неё по праву заслуженной славы. В отличие от Денджи, который в симбиозе с Почитой вроде как самый клёвый пацан во всём Токио и даже Японии, но внезапно феерический лох в квадрате на весь мир. Лох, которого наебали и вышвырнули из пищевой цепочки. Если выводить это… Как его… — Среднее арифметическое? — Что? — вздрагивает Ёшида, замирая посреди лужи. Трепаться с этим извращённым ублюдком нет никакого желания. Дело не столько в нём и его тараканах, сколько в самом Денджи — он всё, устал, сыт по горло, ему слишком впадлу контачить с кем-либо, кроме Наюты. Но ответ на вопрос нужен как можно скорее, поэтому он снова разевает рот. — Как называется такая хрень, когда есть два числа, и ты выводишь между ними какое-то общее? — одним тягучим предложением спрашивает Денджи, подходя ближе. Ёшида моргает, ныряя ладонями в карманы. Язык нетерпеливо облизывает острые клыки и соскальзывает на дёсна, Денджи вяло сводит брови, выглядывая на эту уебанскую морду исподлобья. Тупое членистоногое. Или как там? Моллюск? Слизняк. Точно. Денджи морщит нос на Хирофуми, продолжая высверливать десятки дыр по его торсу, а тот только невозмутимо шуршит чем-то и усмехается своими здоровыми губищами. Одичалые радужки шныряют по его бёдрам — губы уже слишком, — и под ручкой стартера что-то беззащитно потрясывает. — Денджи-кун, извини, — говорит он наконец. Под ширинкой сразу вспыхивает знакомое своей амбивалентностью — а это из химии, вчера проходили — чувство. Денджи мнётся на месте, оборачивается, осматривая склизские стены переулка, обступившего их с двух сторон. Ушлёпок-Хирофуми, чёртила ебучий, жрёт какую-то конфету и совершенно не торопится с объяснениями. За копной чернильных волос не рассмотреть его глаз, и Денджи в каком-то порыве подлетает ближе. Ныряет ниже, изворачивается, будто надеется, что разглядит хотя бы так. Но Ёшида не смотрит, и распилить его напополам хочется как никогда прежде. — За что извинять? Типа за то, моя задница регулярно страдает? — глухо бормочет Денджи, переводя взгляд к пакетам мусора позади них. — Я так-то про алгебру спрашивал. Мертвенно-бледная ладонь — как у утопленника — ложится на плечо. Денджи прогибается под ней, зависая зрачками на чужой шее. Хочется укусить. Ёшида стучит конфетой о зубы и тянет блестящий патокой рот вширь. — Разбирайся теперь сам, ладно?