⠇⠳⠃⠕⠺⠾
— Быстрее, Хва! — огорчённо стонет Хонджун, крепко сжав паковы плечи. — Давай! — Я пытаюсь! Сонхва закусывает губу и действительно старается быть быстрее, но ему, пожалуй, нужно немного больше практики, чтобы быть в этом лучше. — Уже близко! — Хонджун немного ёрзает, мягко погладив его шею. — Ну! Секунда — и комната взрывается воплем Сана и Уёна, который всё же опередил Сонхва в игре. Ким с Паком лишь сокрушённо опускают головы. — Я же говорил, что играю я правда не очень. — пытается оправдаться Сонхва, отложив джойстик в сторону. — Да ладно, хён. — Уён щебечет, залезая на колени Сана и обнимая его за шею, ни капли не смущаясь. — Научишься, куда уж ты денешься. Хон-хён любит гонки, и, при чём, в посте- Договорить ему не даёт подушка, благородно влетевшая в лицо от руки Хонджуна, что заставляет троих парней посмеяться. Комнату постепенно заливают первые лучи солнца, оседая на уже сонные, но счастливые лица; веселясь, никто и не заметил, как ночь сменилась утром, но, впрочем, никто и не жаловался. Им, конечно, через пару часов нужно быть в институте, но об этом беспокоился только Сонхва — он же единственный из всей компании не умеет прогуливать с чистой душой и совестью. Но, с другой стороны, ему тоже чертовски не хочется покидать лофт, ведь тот, на удивление, стал действительно комфортным — понадобилось лишь присутствие любимого человека и хороших друзей. Сонхва не хотел оставлять этот момент. Первым сморило Хонджуна; уютно устроившись на паковых коленях, он повернулся к друзьям спиной и спокойно засопел Сонхва в грудь, а тому ничего и не оставалось, кроме как ласково поглаживать его спину и иногда путать пальцы в коротких волосах. Друзья успели пошутить, каким милым может быть их старший, на что тот поворчал на них сквозь сон и вновь провалился в царство Морфея. Вторым сдался Уён, приютившись головой на животе Сана и свесив ноги с диванчика. Словно котята — мысленно усмехается Пак, разглядывая уснувших парней. — Хён. — тихо зовёт Сан, не поднимая взгляда от Уёна. Сонхва отзывается тихим мычанием. — Какого это… Быть любимым? — Любимым? — первое, что приходит в голову — любовь в семье, но Пак прослеживает взгляд Чхве и мелко улыбается. Закусив шарик на языке, он возвращает взгляд на расслабленного Кима, не постеснявшись и склонившись, дабы оставить тёплый поцелуй на его макушке. — Очень приятно. Сан в ответ тихо-тихо усмехается и немного ворочается, устраиваясь удобнее, на что Уён недовольно сопит и обвивает его талию руками, потеревшись щекой о живот. — Но иногда очень больно. — продолжает Сонхва, прикрыв глаза; тёплая улыбка не сходит с его лица. — Не мне об этом рассуждать, я ведь… Раньше ни кем не был любим, но сейчас… Сейчас мне кажется, что о большем и мечтать не нужно, даже если его чувства отличаются от моих. Я просто счастлив, что сейчас он выбирает меня. На долгое мгновение в лофте повисает тишина, но вовсе не напряжённая; каждый думает о своём. Сонхва едва и сам не отключается, особенно когда Хонджун тихонько потягивается и утыкается лицом ему в шею, убаюкивая расслабленным дыханием. — Порой мне кажется, что он не любит меня. — вздыхает Сан, ласково поглаживая чонову щеку. Сонхва поворачивает к нему голову, отчасти разделяя его чувства. — И что ему просто со мной удобно. Мы достаточно похожи, и он чувствует себя комфортно рядом со мной, но иногда у меня такое ощущение, что он просто пользуется мной. Как же прекрасно Пак его понимает. Он, конечно, был далеко не гуру в отношениях, но попытаться помочь стоит. Раз Сан решил обсудить это с ним, значит, для него это действительно важно. — Сколько вы уже вместе? — Год, девять месяцев и шесть дней. — отвечает так, словно всю жизнь ждал подобного вопроса. — Но он даже ни разу не сказал «я люблю тебя» или чего-то похожего. — Я не так давно знаком с вами, да и за отношения не шарю, но, думаю, он не считает нужным говорить об этом. Уён очень активный и любящий физический контакт, он может показывать свою любовь, а не говорить о ней. Сан поворачивает голову к Сонхва и, что-то обдумав, улыбается до ямочек на щеках. — Думаю, ты прав… Нужно перестать загоняться. — спокойно выдыхает он, на пару секунд прикрыв лисьи глаза, а после опускает взгляд на Хонджуна и переводит тему: — Непривычно видеть его таким милым. Сонхва понимающе усмехается. — Каким он был? — несмело. — До меня. — Полным уёбком, который не думает ни о ком, кроме как о себе любимом, и беспокоился только за свой чёртов байк. — фыркает Сан, подложив руки под затылок и прикрыв глаза. — Часто грубил, вместо запятой — мат, и курил чуть ли не по две пачки в день. Я не знаю, как мы вообще терпели его всё это время, но в некоторых вещах мы сами не лучше его… Когда он перевёлся в наш институт, то мы уже планировали распрощаться либо с собственными жизнями, либо с его, но он резко стал… Очень спокойным и даже весёлым. И, как выяснилось, из-за тебя. Сонхва, честно, становится немного не по себе из-за этого. Хонджун так резко изменился лишь из-за него? — Спасибо, хён. — уже на грани сна шепчет Сан, слабо улыбнувшись. — Что стал для него всем. А ведь и правда — они нужны друг другу. Ведь, если сравнивать Хонджуна по словам Сана и Хонджуна, который сейчас доверчиво приютился в паковых объятиях, то это абсолютно два разных человека. Да, у него остались старые привычки, он не перестал материться, до сих пор курит, но… Сонхва всё равно не может поверить, что до него Ким действительно был таким грубым нарциссом. Утонув в мыслях, Сонхва даже не замечает, как проходит половина утра — он вырывается из липких раздумий лишь когда осознает, как тело затекло от не очень удобной позы. — Почему эти олухи всё ещё здесь? — едва слышно ворчит Хонджун, свалившись под паков бок и протрав глаза кулаками. — Заметь, я тебя не выгнал, когда ты в первый раз у меня остался. Ким тихо смеётся и закатывает глаза. — Справедливо. — сев, он сладко потягивается и после встаёт. — Пошли. — Куда? — но, впрочем, Сонхва не возникает и послушно встаёт, лениво ковыляя за Кимом в спальню. Хонджун ничего не отвечает, упав на кровать и, устроившись удобнее, вытягивает к Паку руки. Просто захотел перелечь на кровать? Что ж, Сонхва определённо не против, но он возвращается в зал и мягко тревушит Сана за плечо и, когда тот поднимает на него осоловелый взгляд, говорит про освободившийся диван. Чхве что-то тихо мяукает и с довольным выдохом растекается по всему диванчику, подтянув Уёна ближе к себе и вновь быстро уснув. Сонхва ласково улыбается и находит в небольшом шкафу плед, укутывает им парней и лишь после уходит к Хонджуну. — Ещё немного и они тебя мамочкой заклеймят. — смеётся Ким, стягивая свою футболку и залезая под одеяло. — Ага, а тебя папочкой. — хихикнув, Пак быстро меняет одежду на пижаму и тоже ютится под одеялом, позволив себе комфортно устроиться головой на кимовой груди. Хонджун, впрочем, ничуть и не против; наоборот — он слабо улыбается и умещает одну ладонь на его плечах, а пальцами второй путается в угольных волосах. — Что, если я скажу, что мне понравилось целовать тебя? — шепчет Сонхва и, оттянув шарик на языке, несмело приподнимает голову. Нежно улыбнувшись, он оглядывает расслабленного лицо уснувшего Кима, большим пальцем убирает ресничку с его щеки и, чуть подтянувшись, едва ощутимо касается губами уголка чужих губ. Видимо, не судьба — думается ему прежде, чем провалиться в глубокий сон; во второй раз признаться смелости не хватит.or
21 ноября 2022 г. в 21:00
Проснуться заставляет тоненький луч света, проникший в комнату через щель меж тонких штор. Сонхва слабо морщится и отворачивает голову, практически сразу столкнувшись носом с чужим и ощутив горячий выдох на губах. Приятно. Хочется подольше остаться в этом моменте, когда Хонджун так доверчиво сопит рядом, закинув ему на грудь руку и спутав их ноги. Так же, как и раньше.
Почаще бы так — думается Паку; несмело, он ложится на бок, лицом к лицу Кима, и сонно улыбается. Отчего-то… Эта картина такая родная и нет, не потому, что Хонджун ночует у него достаточно часто, а потому, что он видел её раньше. Очень часто, чуть ли не каждый день.
Он тянется чуть выше, целует лоб, опускается губами на щеку, гладит бок, удивляясь, насколько крепкий у Хонджуна сон — тот даже ни разу не нахмурился, продолжая спокойно сопеть. Раз он так крепко спит, то… Почувствует ли?.. Прикусив шарик на языке, Сонхва несмело опускает взгляд на чуть приоткрытые губы и поджимает свои.
Нет, нет-нет-нет, нельзя. Вчера Хонджун испугался, но… Так хочется. Простого, самого невинного поцелуя. Именно с ним. Только с ним. Ничего ведь страшного не случится, верно? Хонджун же спит, так просто его не разбудить…
Тихо выдохнув и прокляв самого себя, Сонхва осторожно тянется ближе и, слегка приподняв голову, едва ощутимо прикасается губами к кимовым. Довольно зажмурившись, он лишь жалкую секунду смакует металлический привкус сухих губ и после отстраняется, прижавшись лбом к чужому. И почему же он ощущается таким родным?..
Сонхва не замечает, сколько лежит, прижавшись к Хонджуну и вслушиваясь в его дыхание, но, когда тот ворочается, Пак отчего-то решает побаловаться и притворяется спящим.
А Ким тихо ворочается, потягивается и чем-то шуршит, а после тепло его ладони ощущается на щеке, и Сонхва неосознанно слабо улыбается, но глаза держит закрытыми. После — к кончику носа, переносице, лбу, скуле прижимаются по-прежнему сухими губами, ощутимо растянутыми в сонной улыбке, поправляют растрёпанные локоны, слабо щекочут за ухом. И Пак просто сдаётся, окольцевав кимову талию и прижав его к себе.
— Это «доброе утро» на языке Ким Хонджуна? — тихо смеётся он, раскрыв один глаз и ссупив нос. — А мне нравится.
Хонджун лишь тихо смеётся и соприкасается лбами, прикрыв глаза. Комфортно настолько, что даже не верится — он действительно нравится самому Ким Хонджуну? Точно-точно? Это… Так восхитительно и волнующе, ведь этот самый замечательный человек, этот несносный и порой странный парень… Выбрал его. Выбрал серого мышонка из всего института, из города, выбрал того самого гадкого утёнка и постепенно, день за днём выращивает из него прекрасного лебедя. Выращивает в нём любовь к самому себе.
— Тебе нужно на работу? — вздыхает Ким, прерывая паковы мысли. — Не хочу, чтобы ты уходил…
— Сегодня пятница.
Хонджун удовлетворенно мурлыкает, а после тихо взвывает:
— Бля, плюс два прогула…
Тихо хохотнув, Пак оставляет поцелуй на кимовом носу и лениво садится, потянувшись с довольным мычанием — впереди целый день, вечер и, наверняка, ночь вместе с Хонджуном, в загородном домишке. Красота. Вспомнив кое-что, Сонхва тянется за телефоном, что спокойно пролежал на столе всю ночь, и открывает чат с сестрой, отписавшись о «не смогу созвониться на выходных, прости, люблю тебя». С радостью включив режим на беззвучном, Пак убирает смартфон к телевизору и оглядывается на Кима, который, кажется, вновь уснул.
Решив не тревожить его сон, Сонхва тихонько убирается на столе и заглядывает в холодильник. Тот отзывается лишь пустыми полочками, и Пак поджимает губы, в последний момент заметив яйца на дверке. Впрочем, особого выбора у него и нет, потому он достаёт пару штук и оглядывает газовую плиту. Остаётся только надеяться, что он случайно не спалит дом.
Время за готовкой пролетает достаточно быстро, и Сонхва даже не сразу замечает, как за ним через время начинают сонно наблюдать с дивана. Тихо напевая под нос французскую песню, он оставляет яичницу на подогреве и шарит по шкафчикам в поисках заварки, но в итоге сдаётся и заваривает вчерашний чай с мелиссой.
Было в этом что-то… Семейное. Что-то личное. И Сонхва это определённо нравится — тихо орудовать на крошечной кухонке, которую заливают приветливые лучи солнца, пока Хонджун валяется на диванчике, и напевать любимую песню под нос. Раньше, достаточно часто, он так готовил для семьи, ибо всегда был ранней пташкой и увлекался кулинарией с самого детства. Мама очень любила его стряпню, и он помнит её лучистые глаза и нежную улыбку так, словно видел её вчера.
— Я уже говорил, что у тебя чудесный голос? — тихо воркует Хонджун с диванчика, и Пак едва не опрокидывает тарелку с яичницей от неожиданности. — Мне очень нравится, как ты поешь.
— Спасибо? — Сонхва робко улыбается и подаёт Киму его порцию. — Думаю, это заслуга моей матери. Она была певицей в театре.
— Она была потрясающей женщиной… — сладко зевнув, Хонджун кутается в плед и сонно трёт глаз пальцами.
— Почему так уверен?
— Потому что плохая мать не смогла бы вырастить такого замечательного ребёнка.
Сонхва остаётся лишь скромно улыбнуться и, подав чай на стол, он устраивается на краю диванчика, отчего сразу же оказывается обнят за талию. Хонджун удобно умещает голову на его коленях, трётся щекой о ткань штанов и, сев, мягко клюёт Пака в щеку.
Они тихо завтракают, практически не разговаривая, и, умывшись и сполоснув посуду, вновь заваливаются на диванчик. Комнату постепенно заливает ярким солнечным светом, с улицы доносится собачий лай и тихий ритм музыки.
— Кажется, я вчера что-то говорил про зоопарк… — вздыхает Ким, вполне удобно улёгшись прямо на Сонхва, что мягко перебирал его короткий блонд пятёрней.
— Ты обещал мне свидание.
— Да, помню, но… Мне стало так лень… Свидание на диване?..
Пак что-то тихо фыркает и после мягко улыбается, когда Хонджун приподнимается и заглядывает в его глаза.
— По традиции переспим и уснем? — смеётся Сонхва, в ответ получая тихий хохот и эскимосский поцелуй.
— Не, даже это лень…
— Ленивая задница.
Хонджун, впрочем, и не спорит, растёкшись абсолютно ленивой лужицей по Сонхва и размеренно дыша ему в шею, и Пак, нескромно, мягко гладит его по бедру. Со временем оставшееся тепло медленно покидает домишко и Ким начинает тихо капризничать, закутываясь в плед и укутывая им Пака.
Негласно было принято решение проспать ещё до двух часов дня, что обоим приходится по вкусу — всё же, они не так много отдыхали на неделе и им полагается заслуженный отдых. В загородном домике, на узком диванчике и друг с другом. Слишком идеально, чтобы быть правдой.
— У меня такое ощущение, что я просираю жизнь… — вздыхает Пак, разлепляя сонные глаза. Хонджун, скатившийся во сне под его бок, лишь сонно потягивается и после удивлённо хлопает слипшимися ресницами, явно не ожидая подобных выражений от Сонхва. — Никогда так долго не спал…
— Твоё ощущение тебя подводит. — не сдержавшись, Ким слабо кусает его за плечо, и тот лишь мелко дёргается. — Нужно уметь отдыхать.
Сонхва лишь тихо вздыхает и лениво садится, но Хонджун ворчит и тянет его обратно, залезая на бёдра и растекаясь по нему лужицей. Пак ворчит в ответ, но встать больше не пытается. Всё же, может, стоит прислушаться к Киму — нужно уметь отдыхать. Или, по крайней мере, учиться отдыхать.
Так и проходит их день — лёжа на диванчике; они смотрят телевизор, долго разговаривают, немного дурачатся и бьют друг друга подушками, и заканчивают всю «войну» мягкими поцелуями по лицам. Лишь под вечер Сонхва удаётся уговорить Хонджуна на прогулку, и потому они кутаются в тёплую одежду и выходят на улицу, довольно вдыхая морозный воздух. Улица стихла, слышны лишь отдалённые голоса соседей и звон цикад. Сонхва выходит на дорогу ближе к лесу и запрокидывает голову; его глаза наполняются тысячами звёзд.
— Я давно не видел звёзд. — честно признаётся он, прокрутившись вокруг оси. — Последний раз видел, когда мы с сестрой навещали могилы родителей.
Он уже не стесняется так открыто говорить о себе и о своём прошлом — Хонджун же поймёт. Он всегда его понимал и принимал.
— Значит, будем приезжать сюда почаще. — мягко улыбнувшись, Ким тоже запрокидывает голову.
— Было бы время…
— Я бы мог предложить тебе уволиться с работы. — подходит ближе, столкнувшись взглядом с глазами, что прекрасней ночного неба. — У меня достаточно денег, чтобы тебе не приходилось так впахивать, но… Ты ведь всё равно откажешься.
— Угадал. — неспешно направившись по лесной дороге, Сонхва кутает нос в ворот пушистого свитера, найденного в стареньких шкафах кимова домика. — Сам ведь понимаешь, что я не буду жить за твой счёт.
— Ну, попытка не пытка. — Ким тихо усмехается.
Сонхва лениво пожимает плечами и запрокидывает голову. Где-то в глубине леса тихо напевает ночную сказку филин.
Неспешная прогулка сопровождается тишиной и далёким детским смехом. Сонхва позволяет воспоминаниям немного поглотить его разум, и, засмотревшись под ноги, ерошит память, пытаясь отправиться на десять лет назад.
Хонджун же предпочитает просто наслаждаться моментом. Разглядывает давно знакомые ему соседские домики, провожает взглядом пролетающих мимо летучих мышек, а после заглядывается на притихшего Пака. Немного непривычно видеть его таким… Задумчивым. Да, обычно Сонхва тихий и скромный, но сейчас его, казалось бы, привычное спокойствие казалось немного неправильным.
Через пару минут они подходят к неширокой речушке, разглядывая шепчущуюся высокую траву, что качалась от ветра. Хонджун присаживается на высокий корень дерева, выуживая сигарету и щёлкая зажигалкой, и Сонхва умещается рядом с ним, разглядывая небо и считая звёзды.
— Насчёт вчерашнего вечера… — тихий голос Кима разрушает повисшую тишину. — Мне стоит извиниться?
Сонхва мелко хмурится и принимает протянутую сигарету, неспешно делая первый тяг и совсем немного задерживая едкий дым в лёгких.
— За что?
— За поцелуй. — он вздыхает, отвернувшись от Сонхва и уперев взгляд в неспокойную реку.
Жалеет — понимает Пак, потупив взглядом и сделав затяг. Ну, он бы тоже жалел, если бы поцеловал такого же, как он сам…
— Да ладно. — выдыхает дым через нос и запрокидывает голову, прикрыв глаза. — Всем свойственно совершать ошибки.
Но было ли это ошибкой? Искренне хотелось надеяться, что нет, но и утверждать обратное было, отчасти, смешно.
Передавая сигарету обратно, Сонхва нарочно касается кимовых пальцев, и тот на секунду замирает, переведя на него взгляд. Поджав губы, Хонджун возвращает взгляд на реку и затягивается.
Сонхва решает верным умолчать о том, насколько сильно ему понравилось ощущать тепло и сухость кимовых губ на своих; Хонджун так и не находит в себе сил возобновить разговор. И они сидят молча, убив две сигареты за пару минут, а после молча направляются обратно, вскинув головы к небу — пошёл пушистый снег. Сонхва даже на пару мгновений останавливается, любуясь наступающей зимой, и мелко вздрагивает, когда Ким пристраивается под его боком и тоже поднимает взгляд на небо.
— Первый снег за последние три года? — шепчет Хонджун, довольно зажмурившись, когда на его щеку оседает снежное пёрышко.
Ответом служит тихое мычание; Пак слишком увлечён зрелищем, и Ким его хорошо понимает — в Сеуле действительно уже давно не было снежных зим.
— Здесь круто, но поехали домой? — продолжает Хонджун. — Тебе завтра ещё на работу.
Сонхва лишь тихо вздыхает, но не возражает, и они неспешно продолжают дорогу.