Тихий-тихий хаффлпаффец

— Акцио палочка Забини. В полной тишине Нати с лёгким поклоном передал палочку профессору Грюму. Хорёк, бросившийся было в первый момент за своей палочкой, сейчас неловко удирал в другой конец подиума. «Конверто Рэтро, мудила» — бросил отменяющее заклятие Нати. Разумеется, невербально. Хорёк, на ходу превращающийся в Забини, запнулся ногой об ногу и растянулся у дальнего конца подиума. Оцепенение в миг прошло, и зал сотрясся от смеха. Отмерли и профессора. — Возмутительно, мистер Блэк! В замке нельзя применять заклинания трансфигурации человека! Грубое нарушение правил! — Не совсем так, Минерва, — как бы нехотя тянул профессор Снейп. — Дуэльный клуб — исключение, здесь запрещены только тёмномагические и непростительные заклинания. Формально мистер Блэк ничего не нарушил, — несмотря на вид, как будто ему приходится при всем нежелании всё же быть справедливым, профессор Снейп как бы случайно встал так, что закрыл собой Натаниэля и от остальных профессоров, и от Забини, который, казалось, был готов применить и запрещённое, и тем более тёмномагическое заклинание к своему партнёру по дуэли. — Другой вопрос, чем руководствовались его родители, когда учили его подобному… — ядовито добавил он тихим голосом. — Аластор? — профессор Макгонагалл, кажется, возмутилась ещё больше. — Задача дуэли выполнена. Весьма эффективно. Урона здоровью мистера Забини нет. И к тому же, мистер Блэк использовал невербальные чары. Не вижу, к чему здесь можно придраться, — отвечал Грюм слегка задумчиво, но непререкаемым тоном. — Как заместитель директора, я запрещаю использовать заклинания высшей трансфигурации против студентов. Вам понятно, мистер Блэк? — не добившись поддержки от коллег, профессор Макгонагалл решила разобраться с проблемой самостоятельно. — Да, мэм! Пока студенты наблюдали за перепалкой профессоров, Нати незаметно оглядел зал и, ожидаемо, поймал множество восхищённых взглядов — в первую очередь от своих «почитателей». «Боггарт, неприятный побочный эффект» — подумал Нати и нашёл глазами Малфоя. В последнее время он всегда так делал, когда замечал жаждущие взгляды — приходилось напоминать всем, что его сердце занято. В этот раз Нати, всё ещё чувствуя адреналин от дуэли, не остановился только на этом, он ещё и улыбнулся своему воображаемому возлюбленному. Малфой сузил глаза. Но перед этим… что-то в том, как он смотрел на Нати, заставило сердце неправильного хаффлпаффца забиться быстрее. Промелькнувший восторг. Вот что увидел Нати в глазах Малфоя. И хоть Нати и не пытался произвести впечатление на него лично, было приятно, что само высокомерие принц Слизерина оценил его навыки в Защите. Нати также заметил, как переглядываются между собой слизеринцы, с которыми он имел сомнительное удовольствие разговаривать о кастете. «Этих одурачить уже будет сложно» — кажется, девять слизеров примкнули к числу «наблюдающих». Нати этого не планировал. Тем временем Грюм объявил об окончании встречи дуэльного клуба, и студенты, громко обсуждая последние события, начали расходиться. Нати медленно двинулся к своим хаффлпаффцам, рядом с которыми его ждали и несколько грифферов. — Это было круто, Блэк! — хлопнул Нати по плечу Рон Уизли. — Наконец кто-то поставил на место этого ожмыревшего придурка! — Уизли, я не ставил его на место. Я выполнял задание профессора Грюма, — устало ответил Нати. — Всё равно круто! Мерлин, я надолго запомню этот день. Пока они шли к выходу отовсюду слышалось «Хорёк! Хорёк!». Нати вздохнул. Кажется, он переусердствовал. Кажется, он опять выделился. Кажется, это была ошибка. Уже у двери он обернулся и увидел, как профессор Снейп с суровым выражением лица уводит через другой выход Блэйза Забини, который чуть ли не трясся от злости. Обсуждение инцидента не закончилось ни по дороге к гостиной факультета, ни в самой гостиной. Нати посидел немного с друзьями и, сославшись на головную боль, пошёл в спальню. Теперь он не чувствовал ничего кроме досады за свою несдержанность и стыда перед родителями, ведь прошло всего несколько дней после его разговора с папой Сириусом. Он обещал, что будет стараться… Боггарт! — Пап? — позвал Нати тихонько. Сириус и Ремус появились перед зеркалом почти мгновенно. — Привет, Сохатик! Ты как? — Я, кажется… — Нати глубоко вздохнул, — в дуэльном клубе я… — Мы знаем, — спокойно перебил его Ремус. — Здесь только что был Северус. Нати одновременно был рад, что ему самому не придётся рассказывать, и расстроен, видимо, профессор Снейп тоже разочарован в нём, раз пришёл жаловаться родителям. — Что он здесь наговорил! — возмущённо буркнул Сириус. — А что он наговорил? — осторожно спросил Нати. Ремус вкратце рассказал, как профессор Снейп ворвался через камин и отчитал их, как мальчишек, в свойственной ему оскорбительной манере. По-видимому, в произошедшем он винил исключительно Сириуса и Ремуса. Особенно Сириуса. — И нас тоже интересует, кто научил тебя заклинанию Конверто? — закончил свой рассказ Ремус. — Бабушка… — Нати потупился и ещё раз пожалел, что не забрал портрет с собой в Хогвартс. Теперь папа Сириус точно будет несколько дней подряд перекрикиваться с портретом Вальпурги Блэк, а папа Ремус перестанет заходить в прихожую. Сириус и Ремус переглянулись. Нати ждал своего «наказания». Собственно его никогда не наказывали — когда что-то случалось, с ним разговаривали и объясняли, в чём он был не прав. Но он бы предпочёл наказание — всё лучше, чем сгорать со стыда, осознавая свою глупость. — Я понимаю, ты сын аврора и преподавателя ЗОТИ — от тебя ждут определённого уровня, — примирительно сказал папа Ремус, — но как ты не понимаешь, что неотработанное заклятие может подействовать неправильно? Кто-то может пострадать. — Оно отработанное. — На ком? — воскликнул Ремус. — Ради Мерлина, только не говори, что на студентах Сонтерье! — Не на всех, только на Тристане и Леарте — мы тренировались друг на друге. И мы никогда не использовали его против других. Ремус покачал головой, а Сириус непривычно строго спросил: — Чему ещё научила тебя моя сумасшедшая мать? Нати стал перечислять изученные заклинания. Родители, казалось, были впечатлены. — Заклинания очень полезные, — медленно начал Ремус, — редкие и сильные. И эффектные. Этого у Блэков не отнимешь. Слава Годрику, не тёмномагические… «Конечно, не тёмномагические…» — Нати опять почувствовал вину, кое-какие заклинания он не упомянул. Но и использовать их до столкновения с Воландемортом и его приспешниками он не планирует. — И что, ты их все отрабатывал с братьями Терье? И всё получалось? — в голосе Сириуса смешалось удивление и гордость. Нати кивнул. — Прекрати, Сириус! — оборвал его Ремус. — Тебе лучше не использовать их в Хогвартсе, Нати, слишком уж яркая и запоминающаяся магия. Бери что-то попроще. Дальше они подробно обсудили, что конкретно можно использовать, чтоб не сильно бросаться в глаза, но и быть на должном, как для сына своих родителей, уровне. В конце разговора, когда Нати стал уже откровенно зевать, Ремус и Сириус предостерегли его по поводу Забини, рассказав про его семью и их методы. Сон как рукой сняло. Ремус убеждал Нати замять конфликт и вести себя по-доброму с Забини. И по возможности пресекать шутки про хорька. Уже позже, когда Нати под тихое сопение соседей обдумывал создавшееся положение, к нему за полог нанёс неожиданный полуночный визит Оуэн Колдуэл. — Ты сегодня круто выступил в дуэльном клубе, — слегка робко начал Оуэн. — Этот Забини… Видит Мерлин, эта мразь заслуживает ещё и не того. Но, Нати, ты его публично унизил, он теперь будет мстить, и, поверь, тебе не нужен такой враг. — Оуэн, я ценю… — Подожди. Понимаешь, его мать и за меньшее убивала людей — травила — у неё было семь мужей, она их всех похоронила. Все умерли внезапно и по неизвестным причинам. Были и другие… жертвы внезапного недуга. Она из рода Борджиа — младшая ветвь, но тем не менее — и знает такие яды, что человек умирает, а доказательств, что ему помогли нет. Для неё люди ничего не значат. Отравить кого-то ей, что Люмос вызвать. И её сынок точно такой же, — Оуэн перевёл дыхание и продолжил: — Если он подходит к столу, то ничего не ешь и не пей. Ничего не бери из его рук. И не позволяй дотрагиваться до своих вещей. Нати не перебивал, хотя то же самое уже слышал сегодня от родителей. Оуэн был нерешительным и стеснительным парнем и тем не менее набрался смелости, и Нати решил дать ему возможность выговориться. — Спасибо, Оуэн, я буду осторожен. Я не собираюсь его задирать! Оуэн облегчённо вздохнул и, пожелав спокойной ночи, ушёл.

***

За тяжёлым зелёным пологом своей кровати в бессильной ярости корчился Блейз Забини. Он уже успел проораться в подушку и побиться головой о столбик кровати. Решение выступить в дуэли против Блэка казалось ему самой неудачной, самой злополучной идеей в его жизни. Мало того, что он впервые пережил публичное унижение, после дуэли его ещё ждал неприятный разговор с деканом — профессор Снейп чуть ли не прямым текстом угрожал ему, предупреждая, что если с Натаниэлем случится внезапное отравление, то вся вина ляжет на него, Блейза, и тогда Азкабана ему не избежать, если, конечно, родители Блэка не доберутся до него первыми. Скрежеща зубами, Блейз направлялся в сторону своей гостиной, когда его перехватили близнецы Уизли. Без тени улыбки они в подробностях рассказали, что с ним будет, если с Нати хотя бы волос упадёт. Видеть вечно смешливых близнецов такими было по-настоящему страшно: он внезапно со всей ясностью увидел, что вечные клоуны — сильные и изобретательные почти взрослые волшебники. Блейз немного пришёл в себя только в гостиной Слизерина. Но когда он зашёл в свой дортуар, примерно то же самое ему повторил и Драко. Признаться, первой мыслью после того, как под всеобщий смех он вернулся в свою человеческую форму, было решение отравить зарвавшегося барсука, благо у его матери был арсенал неопределяемых ядов и полное отсутствие совести. Но после всех этих ужасных угроз, решимость оставила его — в Азкабан совсем не хотелось. Придётся действовать другим способом, и весь план мести надо продумать в мельчайших деталях. Одно он знал точно — Блэка надо убить. Блейз сегодня получил полное подтверждение своим худшим догадкам — Драко влюбился в эту смазливую мразь. Он не спускал глаз с Блэка, а Блейз с него. Все эти одинокие прогулки по Хогвартсу, все эти «случайные» встречи с Блэком у декана, и, наконец, сегодня на встрече дуэльного клуба всё стало ясно. Все смотрели на сменяющиеся пары дуэлянтов, а Драко смотрел исключительно на чёртового хаффа. Блейз только хотел показать Драко, чего стоит его барсучонок на самом деле, и вот чем это закончилось. Восторженный взгляд, каким Драко наградил Блэка за победу в дуэли, поразил сердце Блейза неописуемой болью. Он прямо-таки видел, что Драко ускользает от него, как песок сквозь пальцы. И вот последнее доказательство: — «Если с ним что-то случится, если тронешь его хоть пальцем… В общем, будешь всю жизнь жалеть, слово Малфоя.» Отыграть назад не получится, с Блэком нужно действовать радикально. «Нет человека — нет проблемы» — так учила его мать. «Только мы есть друг у друга, остальные люди должны быть для тебя вещами, поступай с ними соответствующе и тогда ты получишь от них, всё, что ты захочешь». Мама знала, что говорит — их богатство и положение в обществе было получено именно таким методом. Семь браков, семь похорон, семь состояний — и женщина из древнего, но обедневшего чистокровного рода может позволить себе купить Гринготтс, если бы гоблинам пришло в голову продать его. Блейз слушал мать, и её советы всегда помогали ему добиться желаемого. Он созрел рано — первый раз у него произошёл на третьем курсе с пятикурсницей Асторией Гринграсс, после неё у Блейза была череда романов с парнями и девчонками со Слизерина, и всегда, всегда он получал, что хотел. Драко же был самой красивой, дорогой и роскошной «вещью» из всех, и Блэйз отчаянно желал обладать им. Мама подсказала, как получить его — спешить было нельзя, самолюбивого и гордого наследника Малфоев с наскока не возьмёшь, тем более, они вроде как друзья, надо было дождаться, когда он станет уязвим, и уж тогда действовать. Такая возможность представилась на пятом курсе, когда Драко закрутил лёгкий роман с выпускником Лорином Данэ. Блейз знал, что Драко терзают сомнения, стоит ли начинать с ним встречаться или лучше закончить всё после нескольких поцелуев, и тут дорогой друг Блейз как бы случайно обронил при нём: — Лучше тебе не привязывать Данэ, когда я его бросил, он ещё месяц преследовал меня. Лицо Драко моментально превратилось в ледяную маску, видимо, Лорин всё-таки нравился ему, но, разумеется, объедков с блэйзова стола Драко было не нужно. Их лёгкая связь закончилась в тот же день. А через две недели Блэйзу удалось развести хандрящего Драко на первую близость. Блэйз никогда не забудет, как Драко простонал, кончая ему в рот. Блэйз открыл для Драко двери в мир чувственных удовольствий, и, казалось, теперь он в руках Блэйза. Наступили каникулы, Блэйз уехал в Италию на всё лето и оттуда слал письма с интригующими намёками. Он не сомневался, что Драко не выдержит, и уже в Хогвартс-Экспрессе между ними произойдёт нечто большее. Однако почему-то Драко вместо того чтобы соскучиться, дал ему жёсткий отпор. Сразу же после праздничного ужина он написал письмо матери — ответ пришёл на следующий день. «Дай ему время осознать, — гласило послание, — что лучше тебя в Хогвартсе никого нет. Веди себя ровно. Будь терпеливым. И он сам придёт к тебе». Блэйз успокоился, ведь мама всегда была права. Наверное, так бы и случилось, но внезапное появление Натаниэля Блэка спутало все карты, сломало все планы. Выход был один — Блэк должен умереть. На следующий день Блэйз написал матери подробное письмо о своём положении и выводе, к которому пришёл. Прочитав ответ, Блэйз мстительно улыбнулся. Всё-таки его мать самая мудрая женщина в этом мире. План был готов. И теперь каждый раз, когда Блэйз слышал, как его обзывают хорьком, он находил утешение, зная, что сумеет отомстить мерзкому хаффлпаффцу.

***

Уже в тот же день, когда сова принесла ответ от матери, перед общим для шестикурсников уроком Истории магии Забини прицепился к манерам Натаниэля, его последующие слова были грязной инсинуацией на тему того, что такие манеры Нати очевидно подхватил от своей матери, которая, судя по всему, была шлюхой из Лютного. Его слова вызвали разную реакцию у студентов: некоторые слизеринцы мерзко ухмылялись, другие, как, например, Драко, стояли с непроницаемыми лицами, Рон и Колин явно собирались броситься на лживого ублюдка с кулаками, Оуэн сделал большие глаза, как бы предостерегая Нати, Джастин в панике высматривал преподавателя или хотя бы Филча, девчонки что-то выкрикивали. Нати прекратил всю шумиху единственным повелительным движением руки. Он посмотрел на своего обидчика и спокойно сказал: — Послушай, Забини, я вчера не пытался тебя унизить. Или обидеть. Или оскорбить. Это была честная дуэль. Чего ты ожидал? Заклинания щекотки? Вряд ли, — Нати смог подавить в себе ярость, он готовился к чему-то подобному, и примирительный ответ приготовил заранее. — Так что нет необходимости оскорблять неизвестных тебе людей. Так ты только позоришь самого себя. Блейз, никак не ожидавший такого, не нашёлся с ответом. Весь урок он провёл обдумывая новые способы унизить Блэка. В следующий раз он, пользуясь отсутствием Драко, построил свои нападки вокруг безответной любви Натаниэля к Малфою. И опять Нати — воплощение спокойствия и чувства собственного достоинства — лишь ответил ему: — Любовь — это прекрасное светлое чувство. Тебе стоит самому попробовать влюбиться, может тогда ты перестанешь делать из пикси дементора. В следующий раз Блейз ухитрился взорвать котёл Нати, подбросив в него шарик из толчёного скарабея. Хаффлпаффца и (вот же не повезло!) Драко окатило брызгами горячего зелья. Профессор Снейп вынужден был отправить двоих пострадавших студентов в Больничное крыло. Блейзу не понравился такой исход, но что поделать, по крайней мере, Снейп не смог обвинить его, потому что Блэк с серьёзной миной принял всю вину на себя. Блэйз, конечно, не мог знать, что Нати уже некоторое время искал возможность заработать отработку у Мастера Зелий и схватился за этот шанс обеими руками. Блэйз также не мог знать, что произойдёт в Больничном крыле. *** Мадам Помфри встретила пострадавших студентов прямо возле камина, как будто знала, кого ждать. — Немедленно снимайте одежду! Всё, на что попало зелье! Нати и Драко поспешно раздевались до трусов, повернувшись друг к другу спинами. — Бросайте прямо на пол! Может эльфам ещё удастся её восстановить, хотя… — мадам Помфри невербально бросила какое-то заклятие, и одежда исчезла. — Садитесь, сейчас я вами займусь. Нати плюхнулся на ближнюю кровать, Драко сел напротив. Пока мадам Помфри обрабатывала их лица, шеи и руки специальным зельем, Драко успел исподтишка рассмотреть Натаниэля. И то, что он увидел, ему понравилось — красивое, подтянутое, привыкшее к спорту тело, его волосы всё ещё были собраны в хвост, и Драко открывался прекрасный вид на широкие плечи и длинную шею, а узкие бёдра и ровные ноги притягивали его взгляд, будто магнит. Единственное, что портило картину — два тонких розовых шрама, диагонально пересекающих грудь. И где только он мог их получить? Драко вспомнил подслушанный разговор и свои догадки насчёт перевода Натаниэля в Хогвартс. Может на него напали в его старой школе, пытались убить? Поэтому он старается «не отсвечивать»? Его преследуют? Он прячется? Сплошные загадки. Едва парни успели переодеться в белую больничную пижаму, как к Драко пришли Забини, Паркинсон, Нотт, Крэбб и Гойл. Забини принёс его сумку, это только усилило подозрения Драко, что котёл взорвал именно он. Он не поблагодарил, не смотрел и не разговаривал с Блейзом, он вообще мало говорил — слишком уж он был занят, прислушиваясь к разговору возле соседней кровати, потому как к Нати тоже пришли визитеры — гриффиндорские грязнокровки Грейнджер и Криви. Криви, входя, прижимал к своей груди сумку Блэка чуть ли не как самое дорогое. «Ты ещё её в зубы возьми» — зло подумал Драко. Его неимоверно раздражала вся эта неуместная забота дракклового Криви, все эти «может тебе что-то принести с обеда?», «а из библиотеки?», «я могу зайти на кухню, если ты хочешь чего-то особого…» Слава Мерлину Натаниэль на всё отвечал «Спасибо, Колин, не нужно» и явно тяготился всей этой бессмысленной суетой. Слизеринцы и гриффиндорцы ушли на следующий урок, и Драко решил, что настал момент наконец уже сделать что-то. Он встал с кровати, наколдовал заклятием агуаменти себе воды в стакан и, сделав пару неспешных глотков, повернулся к кровати Натаниэля. Глядя на Драко, никому бы не пришло в голову сказать, что он волнуется до головокружения. — Мы, кажется, так и не познакомились официально, — растягивал слова Драко, подходя к кровати Нати. — Драко Люциус Малфой. Драко. «Ебать-колотить» — подумал Нати, вставая и пожимая протянутую руку. — Натаниэль Джеймс Блэк, — и после небольшой паузы добавил: — Нати. Это было странно — разговаривать с Малфоем, жать его руку, стоять так близко и смотреть в глаза. Обычно они смотрели друг на друга, разделяемые метрами, партами, столами, в толпе студентов. Нати предполагал, что время до следующего утра они с Малфоем проведут в неловком молчании, игнорируя друг друга. А теперь… Мерлин, о чём им вообще говорить? — Извини за это, — Нати отнял руку и показал ею на их лица. — Насколько я понимаю, тебе не за что извиняться, — медленно проговорил Малфой, который почему-то не спешил вернуться на свою постель. — Ну, это был мой котёл… Нати услышал быстрые шаги за дверью, и к моменту, когда в Больничное крыло ворвались близнецы, Малфой уже успел вернуться к себе на кровать и открыть свой учебник по Зельям.

***

«Мандрагора раздери этих рыжих клоунов! Вот же не вовремя принесло придурков!» — Драко чуть ли не шипел от досады, руки так и чесались взяться за палочку и приложить чем-то неприятным, чтоб знали, как вламываться в Больничное крыло, где больные должны отдыхать. В компании друг друга. Мерзко ухмыляющиеся близнецы тем временем, поставили ширму между кроватями Драко и Нати и принялись во всю шушукаться и смеяться втроём. Скоро к ним присоединился и Ли Джордан. Драко пытался читать, но приглушённый смех, то и дело доносящийся с соседней постели, не давал сосредоточиться. Как и мысль, уберут ли проклятые близнецы ширму, когда будут уходить или же нет. Не убрали. Уизли и Джордан ушли, и в Больничное крыло потянулась нескончаемая вереница посетителей — к Драко по два, по три заходили члены его команды по квиддичу, одногруппники со Слизерина, друзья. К Нати буквально прибежали его хаффы, Финч-Флетчли даже порывался пропустить ужин, чтобы Нати не было скучно, но этому воспрепятствовала профессор Спраут, которая пришла незадолго до ужина, и, слава Мерлину, забрала трещащих без умолку барсуков. Потом с какой-то стати притащились Лонгботтом и младший Уизли («Это что ещё за новость? Они что, теперь друзья?»), следом за ними опять явился Колин Криви с какими-то сладостями («Никакого воспитания… Тебе же ясно было сказано, что ничего не надо!»), после ужина добавились девчонки — мелкая Уизли, какая-то брюнетка с пятого курса, про которую Драко помнил только то, что раньше она особенно навязчиво вешалась на Натаниэля, и штук пять хаффлпаффок. Когда Драко был близок к тому, чтобы позвать мадам Помфри и таким образом разогнать столпотворение, из камина Больничного крыла вышел крёстный («Слава Основателям!»), и посетители, стараясь не срываться на бег, быстро покинули Больничное крыло. Драко жестами показал крёстному, что хочет с ним поговорить. Не успел Северус наложить круговую заглушку, как Драко выпалил: — Он что скрывается? Что ему угрожает? Его пытались убить? Я видел шрамы! По выражению лица крёстного Драко сразу понял, что попал в точку. — О ком вы говорите, мистер Малфой? — крёстный, видимо, упорно не хотел делиться информацией. — Хватит принимать меня за идиота! — вспылил Драко. — Вы забываетесь! Минус десять баллов. — Крёстный, пожалуйста… Профессор Снейп, несмотря на всю свою непробиваемую сдержанность, дрогнул от просительного тона, столь несвойственного его крестнику. — Драко… пообещай, что не станешь лезть в этот вопрос… — сказал он своим обычным тоном, и Драко понял, что это его единственный шанс хоть что-то узнать. — Я не могу тебе ничего рассказать. И если он тебе дорог, ты не будешь пытаться разузнать ничего, не будешь привлекать ничьё внимание к нему, — Драко покраснел, а профессор продолжил его успокаивать: — Сейчас ему ничего не угрожает, не больше, чем любому другому ученику Хогвартса. — Ему было бы лучше на нашем факультете, — проговорил Драко как бы сам себе. — Полностью согласен, — убеждённо кивнул Снейп. — Крёстный? — Да? — Убери, пожалуйста, ширму. Драко опустил глаза, чтобы не видеть издевательскую ухмылку профессора. Уже несколько часов он пытался придумать, что же делать с ширмой. Убрать её самому или попросить мадам Помфри было унизительно, обойти ширму и таким образом продолжить разговор с Натаниэлем — немыслимо, поэтому Драко выбрал наименее позорный вариант. По крайней мере, крёстный никому не станет об этом рассказывать. — Как вы себя чувствуете, мистер Блэк? — Хорошо, профессор, спасибо! — Это ненадолго. Мазь, которой вас будут мазать на ночь — вещь не из приятных. Я буду рекомендовать мадам Помфри дать вам и мистеру Малфою зелье сна без сновидений. — Спасибо, сэр! — хором ответили Нати и Драко. — Что же касается инцидента… — продолжал профессор Снейп. — Сэр, я готов принять наказание! Мои действия привели к травме другого студента, то, что я этого не планировал, никак меня не оправдывает, — зачастил Нати, резко сев на кровати. — Значит вы всё ещё настаиваете, что это ваша вина? — О да, профессор! Мне очень жаль, но я не могу не осознавать всю опасность моей ошибки. Северус Снейп с трудом сдерживал удивление. Будь это кто-то другой, он бы решил, что над ним изощрённо издеваются… Юный Блэк буквально выпрашивал отработку и, кажется, пытался выбить из него максимальный срок. Северус внезапно вспомнил, как Натаниэль расстроился, узнав, что отработки закончились, и, поняв что к чему, он с удовольствием включился в эту маленькую игру. — Ну что ж, мистер Блэк, я рад, что вы понимаете опасность подобных ошибок. Пожалуй, отработки три раза в неделю вплоть до рождественских каникул помогут вам в будущем быть более осторожным. Начнёте завтра же после ужина. Нати, не доверяя своему голосу, просто кивнул. Он был готов расцеловать придурка Забини, который своей глупой местью оказал ему неоценимую услугу. Профессор Снейп не ушёл, пока мадам Помфри не обработала поражённые участки и не вручила Драко и Нати фиалы с зельем сна без сновидений, которые они тут же выпили. Уже оставшись только вдвоём с Малфоем довольный Нати вспомнил, что на сегодня он планировал ночную вылазку на поле для квиддича. Выход из замка в гостиной Хаффлпаффа он проверил накануне и ему не терпелось наконец полетать. Ну что ж, завтра значит завтра…

***

Вуд смотрел на звёзды над квиддичным стадионом и думал о превратностях судьбы. В прошлом году примерно в это же время между ним и Марком произошла самая ожесточённая драка за всё время. Без причины. Они просто шли по пустому коридору навстречу друг другу, буравя друг друга взглядами, и вдруг всё закрутилось. Они просто откинули сумки и схватились в каком-то первобытном поединке. Никто даже не подумал достать палочку. Вуд не помнил, кто и как их разнял и, избитых и окровавленных, привёл в Больничное крыло. Он пропустил большую часть лекции о недопустимости такого поведения от Макгонагалл, Снейпа и мадам Помфри. Единственное, о чём Оливер тогда думал, это восторг, который он чувствовал, как будто в его венах текло пламя, и больше всего о том, что ему очень не хотелось, чтоб его отрывали от Флинта. Это было… что-то другое. Что-то новое и необычное в их отношениях. Вуд ворочался в больничной постели, чувствуя, как от этих мыслей ему становится жарко. Он знал одно прекрасное средство, как успокоиться и быстро заснуть. По дороге в душ, его окликнул Флинт: — Куда собрался, Вудила? — На свидание к твоей матери. Она обещала опять отсосать мне, так что, извини, спешу, — и с громким задорным смехом Оливер побежал от рванувшего за ним Маркуса. Отсмеявшись уже за закрытой дверью, Оливер шагнул под душ, чтоб заняться тем, зачем он сюда пришёл. И тут случилось неожиданное: пока Оливер дрочил, вызывая в памяти обычный для этого образ Чарли Уизли, перед его мысленным взором предстал чёртов Флинт на коленях и с его членом во рту. Вот теперь ему стало не смешно. Картинка была слишком горячей и абсолютно неправильной, он опять почувствовал этот огонь в своей крови и кончил с протяжным стоном. В отупляющей растерянности, не зная, что об этом думать, Оливер вышел из душа. — Пизда тебе, Дятел! — Флинт, прождавший под дверью душа полчаса, решил всё-таки отложить свою месть на завтра. Вуд посмотрел на него каким-то странным потерянным взглядом, как будто успел забыть о его присутствии. — Что такое, Вудди, правая рука отказала тебе? Ноль реакции. Так теперь и пошло. Оливер перестал реагировать на подъёбки, его стало невозможно развести на драку, к Маркусу он теперь обращался только по делу, т.е. исключительно по поводу расписания тренировок. Он видел, что слизеринский капитан от этого только злится и потому достаёт его больше обычного, но и дальше старался избегать любого контакта, боясь, что сорвётся и наговорит чего не надо или, что ещё хуже, распустит руки, пытаясь воплотить в жизнь одну из своих фантазий, которые теперь преследовали его день и ночь. Однажды, когда он проигнорировал очередное оскорбление от Флинта, тот со звенящим разочарованием в голосе бросил ему в лицо злой упрёк: — Ты что, блять, яйца свои проглотил что ли? Оливер впервые за много лет почувствовал, что сейчас заплачет. Он знал, что ему осталось продержаться до конца учебного года, и станет легче — Флинт выпустится, и в следующий раз они встретятся на игре через несколько лет, когда они оба будут играть в основных составах своих будущих команд. К тому времени его помешательство должно пройти, как и произошло с его влюблённостью в Чарли Уизли. Оливер с первого курса обожал Чарли как игрока и капитана гриффиндорской команды и не заметил, как влюбился. Когда Чарли два года назад закончил Хогвартс и уехал в Румынию, Оливер страдал целое лето, а потом смирился с безответностью своих чувств. Любовь к Чарли стала привычкой, пока не сошла на нет. Чарли до недавнего времени оставался в фантазиях Оливера, как далёкий и недостижимый идеал, пока его не вытеснил агрессивный грубиян Маркус Флинт. Теперь оставалось дождаться пока Флинта вытеснит кто-то другой. Кто-то, с кем у Оливера ради разнообразия будет шанс.

***

В апреле, за пару недель до матча Рейвенкло-Слизерин, Маркус внезапно уехал домой. На третий день отсутствия Флинта в гостиной Гриффиндора с размахом праздновали день рождения близнецов Уизли. Оливер отпустил себя и напился в хламину. На пьяную голову ему показалось удачной идея написать Флинту издевательское письмо. Гнусный Тролль Марки Маркус Флинт, грёбанный мудак, где тебя носит третий день? Видел сегодня твоих криворуких, толстожопых ебланов — подумал сначала, что это Хаффлпафф начал разминку, а нет, это твоя так называемая команда тренируется на пределе возможностей. Скажи, ты их как отбирал, что они все, как ты, только без таланта, если не считать талантом способность сосать тебе хуй лизать тебе жопу заглядывать тебе в рот? Жалкое зрелище. Хотел бы я, чтобы и ты увидел, как они в метре от земли перекидывались квоффлом, слишком уж похоже на маггловский бейсбол. Рейвенкло отымеет вас в жопу, это сто пудов. Один ты игру не вытянешь! Ты же в курсе, что на следующем матче будут рекруты «Соколов»? Не проеби свой шанс, возвращайся, пока у твоих тупых пиздюков не развилась боязнь летать. Без тебя скучно. Скучаю Обнимаю Целую Короче, пошёл на хуй! Навеки твой 😜 Вудди Позже Флинт ему как-то сказал: — Ты не представляешь, как я охуел, когда получил то твоё письмо. Оливеру захотелось закрыть глаза руками. Да, он не представляет… А Маркус не представляет, какой ужас охватил его на утро, когда он вспомнил, что именно он отправил Маркусу. Похмельный Оливер сидел над своим завтраком, когда Монтегю получил громковещатель. — Монтегю, ёб твою мать! Если ты, ленивая мразь, не способен… — орало письмо самым устрашающим тоном. «Кто-то вложил Флинту…» — хихикал Оливер, пока не вспомнил, кто же именно вложил Монтегю Флинту, и от досады приложился пару раз лбом об стол. Кто ж знал, к чему приведёт его эта шутка. Пожалуй, именно из-за неё и случился тектонический сдвиг в их отношениях. На следующий день за завтраком к Оливеру прилетел огромный чёрный филин, по охуевшему выражению лиц слизеринцев он понял, что это, должно быть, домашняя сова Флинтов. Сова принесла ему свежайший выпуск ежемесячного журнала «Профессиональный квиддич». Оливер не был подписан на него — слишком дорогое удовольствие, и читал обычно в библиотеке, когда журнал поступал туда с опозданием в неделю-две. Оливер терялся в догадках, зачем Флинт прислал ему этот выпуск, пока не наткнулся на страницу с загнутым уголком. Статья на этой странице была посвящена предположениям о возможных вакансия для вратарей на ближайшие год-два. Её автором был известный бывший игрок и тренер «Ос», к его мнению прислушивались. Оливер уже встречал его статьи (но никогда о вратарях) и слышал, что часто бывало, что эти статьи становились поводом для пересмотра состава той или иной команды. Оливер жадно вчитывался в статью: — «…не удивлюсь, если «Палддмир Юнайтед» также задумаются о замене своего вратаря Джеффа Говарда по окончанию его контракта через полтора года…». Вот оно. Вот его шанс попасть в основной состав любимой команды уже через полгода после Хогвартса. Небольшой, но он есть. И Флинт, очевидно, тоже считает это возможным. Всю ночь Оливер читал журнал и утром отправил его обратно, приколов короткую записку: Маркус, спасибо! Вуд. Маркус вернулся через пару дней. Вплоть до матча Рейвенкло-Слизерин он гонял свою команду и в хвост, и в гриву. Слизерин вынес Рейвенкло с разгромным счётом, Флинт играл, как бог. Оливер ловил себя на том, что чувствует гордость за него. Это уж совсем ни в какие ворота… У седьмого курса начиналась подготовка к ТРИТОНам, Оливер готовился к финальному матчу со Слизерином — после их матча с Рейвенкло, выиграть у них кубок можно было только чудом — слишком большой разрыв по очкам, но Оливер собирался показать свою лучшую игру в любом случае. Они с Марком теперь пересекались очень редко, но Оливер заметил, что вся злость из их отношений ушла. Матч Оливер выиграл, но Кубок взял Маркус. Начались и прошли экзамены. У Оливера сжималось горло от тоски каждый раз, когда он видел Флинта. И хуже всего было в день, когда они уезжали на летние каникулы. Оливер отчаянно захотел увидеть Флинта последний раз и половину поездки провёл, патрулируя поезд. И увидел. Они столкнулись в тамбуре, когда Оливер уже решил, что Флинт аппарировал из Хогсмида, и в поезде его тупо нет. Несколько мгновений они просто смотрели друг другу в глаза, а потом Оливер, плюнув на всё, притянул Маркуса за шею и страстно поцеловал. И. Флинт. Ему. Ответил. Через две недели Оливеру пришло письмо. Привет, Вудди! Завалил на хуй экзамены — до встречи в Хогвартс-Экспрессе. МФ Оливер несколько мгновений тупо пялился в пустоту, а потом написал ответ на первом попавшемся клочке пергамента. Привет! Не повезло. Чем планируешь заниматься летом? Я завтра иду в Косую Аллею в 6 вечера, слышал, во «Всё для квиддича» завезли новые подпорки, и надо ещё покормить сову приятеля, который уехал ненадолго за границу. Вуд. Ответ получился нелепым, но если Флинт заинтересован, то он всё поймёт. А если нет… ну, значит, не повезло. Оливер навсегда запомнит, как они с Маркусом «покормили сову»… В тот вечер Оливер понял, что заниматься сексом с тем, кто тебе по-настоящему нравится в сто, в тысячу раз круче, чем случайный перепихон. Он даже не стал возражать, когда Маркус безапелляционно заявил, что будет сверху. «Да хоть сбоку! — подумал Оливер. — В этот раз». Через пару дней уже знакомый чёрный филин по кличке Оникс принёс Оливеру последний выпуск «Квиддич сегодня», который он уже успел прочесть, но с удовольствием перечитал ещё раз, потому что почти на каждой странице Маркус оставил свои комментарии — саркастичные, грубоватые, но точные и интересные. Оливер взял чернила другого цвета и ниже приписал свои. Через неделю он получил новый выпуск «Настоящего квиддича». Три дня ушло у него на то, чтоб прочитать статьи и ответить на комментарии Марка. Так они общались до конца лета. На последней странице последнего журнала, который Маркус прислал ему в конце августа, было написано: Как думаешь, в поезде найдётся свободное купе? Оливер написал ниже: Уверен, что найдётся. И когда первого сентября Оливер на бегу заметил, что последнее купе последнего вагона свободно, его затопило волной нетерпеливого предвкушения.

***

Ещё большую радость Оливер испытывал сейчас, лёжа рядом с Маркусом посредине поля для квиддича после крышесносного секса — Флинт впервые согласился поменяться ролями, и Оливер чувствовал себя на вершине мира. — Не могу поверить, Марки, что ты наконец перестал выёбываться и позволил мне тебя трахнуть. — Я надеюсь, ты ценишь мою жертву, Вудди. — Какую жертву?! Ты кончил, даже не прикасаясь к себе! — Ну, после того, что ты здесь устроил… Оливер смутился. Он действительно очень долго ласкал Маркуса языком — везде — пока Маркус срывающимся голосом не пригрозил, что если Вуд сию же секунду не приступит к делу, то он сам его трахнет. — Тебе понравилось? — довольным голосом спросил Оливер. И резко добавил: — Блять, что это было? — Ты тоже видел?! Они пару минут вглядывались в небо. Ошибки быть не могло — кто-то летал прямо над ними. — Вон там, видел? — Надо съёбывать под трибуны, Вудди. Не хватало, чтоб нас тут застукали с голыми жопами. Марк и Оливер, завернувшись в одни только мантии, похватали вещи и кинулись под ближайшую трибуну. — Олли, одевайся, греющие чары уже почти развеялись. — Глянь, Марк! — потрясённо проговорил Оливер. — Это кто такие финты накручивает? Марк тоже стал присматриваться: в небе творилось что-то неимоверное — какой-то грёбанный летун закручивал финты и петли с такой скоростью и мастерством, что Маркус просто не мог предположить, кто бы это мог быть. Потом траектория полёта изменилась. — Блять, он что ловит снитч?! В темноте? — поражённо прошептал Маркус. Оливер как-то странно дёрнул головой, видимо, соглашаясь. Минут через пятнадцать неизвестный ловец поймал снитч и вновь отпустил, зависнув над полем и давая снитчу фору в десять секунд. — Ну что, Марки, пойдём? — неуверенно спросил Оливер. — Хуй я куда уйду, пока не узнаю, кто это! Они дождались пока ловец закончит свою полуночную тренировку. Луна показалась из облаков и стало видно, что он одет в маггловские шмотки, а довольно длинные волнистые волосы убраны в высокий хвост, и когда ловец проходил недалеко от трибун, Маркус его узнал. — Это Блэк, — прямо в ухо Оливеру шепнул Маркус. — Кто? — переспросил тот. — Новенький хафф. Оливер посмотрел на него непонимающе. «Ну ты даёшь, Вудди, в школу поступил охуенный красавчик, а ты даже не заметил» — тепло подумал Маркус. — Потом. Пошли. Луна полностью вышла из облаков и стало гораздо светлее. Блэк неспешно шёл в противоположную сторону от входа в замок. Маркус и Оливер тихо крались следом. — Марк! Это же Молния! Посмотри, Марк! — Оливер дёргал Маркуса за рукав, как ребёнок. — Тише, Олли, — Маркус хотел знать, куда, Салазар просвети, можно идти в два часа ночи. Блэк тем временем зашёл за большое дерево. Маркус и Оливер подождали пять минут, потом десять. Через пятнадцать минут Оливер спросил: — Заснул он там что ли? — Пойдём, — решительно ответил Маркус. Они неслышно подошли к дереву, заглянули за него, потом обошли кругом и даже просветили люмосом крону. Блэк просто исчез. — Что за хуйня происходит? Ответом Маркусу было ошарашенное выражение на красивом лице Вуда.