Когда небеса молчат

Ночь стояла жуткая. Ветер завывал в ветвях вековых дубов, нещадно срывая с них листья, гроза клокотала, бурлясь в небесах и изливаясь на землю хлесткими, как удары бича, потоками дождя. Каждый раз, когда громовой грохот сотрясал стены храма Древней Веры, Шамура глубже прятался в свой паутиновый кокон под потолком. Он изо всех сил уверял себя, что вовсе не боится, страх перед лицом опасности был грехом перед Господом, к тому же гроза не была опасной, это ведь просто природное явление, в нем нет ничего необычного, правда? Когда ветвистая молния сверкнула в высоком окне, Шамура закрыл вход в кокон и зажмурился, пережидая оглушительный раскат грома. Скоро ему понадобится выйти наружу. В Главном зале храма прямо сейчас проходил ритуал. Нариндера назначали дьяконом. С одной стороны Шамура был рад за товарища, он первый из всех получил продвижение по службе, но с другой стороны ходили слухи, что каждый ритуал, совершаемый в Главном зале храма Древней Веры, был чрезвычайно жесток, особенно на высочайших уровнях, при назначении, например, епископов. Паук пытался себя убедить, что с товарищем все будет хорошо, но в такую ужасную ночь, когда сердце замирало в груди, от тревоги не было спасения. - Шамура? Ты здесь? В келью осторожно постучались. Судя по голосу и характерному влажному звуку, это была Хекат, подруга Шамуры. После того, как паук и кот были торжественно приняты послушниками в храм, именно Хекат была первой, кто заговорил с ними помимо наставников и предложила показать им все в храме. Нариндер немного брезговал находиться к ней слишком близко, так как вся она была покрыта какой-то странной слизью, от которой шерсть кота моментально слипалась, а вылизываться было очень затруднительно, потому что слизь на вкус была горькой как хина и, возможно, даже немного ядовитой. Хекат была жабой. Однако, Шамура был рад новому знакомству, его впечатляло, что с ним общаются как с равным и хотят дружить, поэтому Нариндеру приходилось дружить с Хекат "за компанию". Шамура быстро выбрался из кокона и открыл дверь. Судя по глазам, его подруга тоже была испугана, хотя всеми силами старалась не показывать этого. - Мне передали, что церемония скоро закончится. Епископы сказали, что после нее необходимо, чтобы рядом с Нариндером были его друзья. - Ты не видела Лешего? - Шамура не стал задерживаться, схватив плащ и засеменив вниз по лестнице. Жабе пришлось поторопиться, чтобы поспеть за ним. - Боюсь, он сейчас где-то в горах, на Тропе. Ты же знаешь, он любит, когда вокруг хаос и все бушует. - Я уже говорил, что он странный? - Много раз. Леший. Они сами придумали ему это прозвище, потому что он так и не смог внятно объяснить, к какому виду относится, постоянно начиная рассказывать одну и ту же байку о том, что возник из первозданной грязи и мха самого дремучего и темного леса. Шамура подозревал, что под слоем листьев, веток и лишайника скрывается тело какого-нибудь жалкого червя, а Лешему было слишком стыдно признавать это. В любом случае, он едва-едва прошел вступительный экзамен и считался "паршивой овцой", так как, по мнению наставников, недостаточно внимательно относился к Слову Божьему и гораздо больше внимания уделял тренировкам, которые, несомненно, укрепляли тело и дух, но без связи с божественным началом не имели никакого смысла. Леший любил все то, что остальные послушники считали жутким. Любил болтаться над пропастью на Испытании Веры, любил забираться на самые высокие шпили скал, где ледяной ветер дул с такой страшной силой, что мог унести тебя в открытый космос, любил непогоду, особенно когда она начинала приносить разрушения. В его глазах всегда горел странный, опасный огонь. Именно это Нариндера в нем и привлекло. Казалось, у кота был какой-то бзик на странных и непонятых обществом созданий, Шамура был тому примером. Паук распахнул дверь в темную ночь. В коридор ворвался ледяной ветер и брызги воды. Целая охапка дубовых листьев облепила ему лицо и кожаный плащ. Главное здание храма угрюмой громадой возвышалось впереди. В окнах горел красный свет и создавалось впечатление, что юные монахи попали прямиком в ад. Это тоже было одним из постулатов. Древнее Божество должно было внушать страх и трепет, а значит, храм, поклонявшийся Ему, должен был быть таким же. "Нариндер там, прямо сейчас они с ним что-то делают." Леденящий душу холодок пробежал по спине паука, сердце болезненно сжалось. "Я должен быть рядом с ним, когда он в этом нуждается." Глубоко вздохнув, Шамура отряхнулся от листьев, накинул на голову капюшон и бросился в бурлящую, мрачную и пронизывающую холодом бурю. С секунду поколебавшись: остаться одной в холодном мрачном коридоре спален или отправиться следом за другом в кромешную и опасную тьму, Хекат тоже накинула капюшон. - Эй, подожди меня! В каменных коридорах храма горели факелы, освещая их неровным танцующим светом. Паук проносился мимо них, и пламя на краткий миг отражалось в его глазах и тянулось следом за ним. Массивная тяжелая дверь, ведущая в Главный зал, была приоткрыта, за ней слышались песнопения, сливавшиеся в монотонный величественный гул. Ровно в тот момент, когда Шамура подбежал к полуоткрытой двери, красное свечение, лужей крови растекавшееся по полу и стене из дверного зазора, зловещее и леденящее душу, сменилось приятным светом тысяч свечей, которые он, будучи послушником, сам неоднократно менял. Однако гром продолжал греметь, а ветер - завывать снаружи. Ничего еще не кончилось. Паук осторожно заглянул в зал и его сердце пропустило один удар. Нариндер лежал, распластавшись на полу. Его роба была забрызгана кровью, а один из помощников епископов перевязывал его лоб. Шамура хотел было броситься к товарищу, наплевав на все правила и запреты, но тут властный голос, эхом отразившийся от сводчатого потолка и стен, пригвоздил его к месту. - Монах Шамура! Узри своих повелителей! Узри и склонись! Епископы были огромны. Они возвышались надо всеми присутствующими, с черными коронами на головах, в расшитых священными знаками мантиях. Они внушали страх. И прямо сейчас все пятеро устремили свои взгляды на Шамуру. Пауку ничего не оставалось делать, кроме как преклонить колени. - Хорошо. Хорошо. Послушание - признак смирения перед божественным провидением. Встань, Шамура. Твой брат получил свой первый священный сан. Ты испытываешь за него радость? Шамура позволил себе мельком взглянуть на товарища, который уже поднимался на ноги. Он дрожал. - Да, Ваше Преосвященство. Мое сердце наполнено ликованием. "Что они сделали с ним?" - Это правильно, Шамура. Твое сердце всегда должно быть наполнено верой и ликованием во славу нашего Бога. Помоги своему брату встать и отведи его в покои священнослужителей. Ему нужен отдых. - Да, Ваше Преосвященство. Стараясь держать себя в руках, паук приблизился к товарищу и осторожно прикоснулся к нему. Нариндер вздрогнул и поднял на Шамуру полные ненависти и подернутые пеленой боли глаза. - Все ложь. Это все ложь! Оттолкнув от себя друга, кот вскочил на ноги и побежал прочь из зала, продолжая выкрикивать: - Вранье! Вранье! Вранье! Шамура застыл в ужасе. Что это все значит? Как смеет Нариндер говорить такое в присутствии епископов? - Догони его! Догони немедленно! Нельзя оставлять его одного! Это выкрикнул тот самый помощник, который накладывал повязку. Крупного, но не настолько устрашающего как епископы вида кальмар. Шамура тут же сорвался с места и побежал за товарищем, оставив сложные вопросы на потом. За порогом Главного зала он обнаружил распластавшуюся на каменном полу Хекат. - Он сбил меня с ног! Налетел на меня как вихрь и даже не обратил внимания! Что с ним такое?! - Начала жаловаться жаба, но паук тоже полностью ее проигнорировал и промчался мимо, заставив Хекат почувствовать себя очень обиженной и одинокой. Гроза на улице постепенно сходила на нет. Ветер и дождь продолжали свои беспощадные нападки на храм, но гром постепенно уходил на запад, становясь глухим и неразборчивым. Шамура разглядел мелькнувший край робы в храмовом саду и поспешил туда. Он догадывался, куда направился его друг. Дубам в саду было много сотен лет, их ветви поднимались выше островерхих крыш храма, и Нариндер очень любил лазать по ним. У одного из дубов на середине ствола имелась очень удобная развилка из ветвей, в которой было удобно сидеть. Там Нариндер соорудил свое секретное убежище. Правда секретным оно было только у него в голове. Не один он умел лазать по деревьям. Шамура подбежал к дубу и увидел, как наверху мелькнул промокший тощий кошачий хвост. - Нариндер? - Уходи, Шамура! Мне надо побыть одному! Паук замешкался. Ему только что говорили обратное. - Мне... сказали, тебя нельзя сейчас оставлять одного. - Кто сказал? Епископы? Они лгуны и обманщики! Не верю ни одному их слову! Мне плевать на их распоряжения! - Нариндер! Что ты такое несешь? Небеса покарают тебя за ересь! Шамура боязливо огляделся: уж не вернется ли обратно гроза, чтобы испепелить его товарища молнией? - Пускай попробуют! Пускай покарают! Я готов! Кот высунулся из убежища и смело подставил лицо к мрачному небу, но когда вспышка молнии озарила скалы, все же вздрогнул. - Видишь? Никто меня не карает, - немного остывая произнес Нариндер и снова скрылся в убежище. - Я поднимусь? - Неуверенно спросил паук. - Делай что хочешь. Судя по голосу, его товарищ очень устал и был чем-то опечален. Осторожно перебирая лапками, цепляясь зубцами за выступы коры, паук добрался до развилки ветвей и обнаружил в ней свернувшегося тугим комком друга. - Нариндер... я могу чем-то помочь? - Я просил тебя оставить меня одного, но ты ведь от меня не отстанешь, а, Шамура? - Хмыкнул кот. - Нет, не оставлю, - заметив положительные перемены в голосе товарища, паук мысленно облегченно вздохнул. - Они... открыли мне тайну. Древнее Божество посетило меня и наложило на меня свой Знак, так они сказали. Только никакое не Божество его наложило, а этот их помощник... Кальмар какой-то. Он взял ритуальный нож и вырезал у меня на лбу знак! Вот и все! Они говорили... говорили, что на меня наложена печать Смерти! Я не хочу быть принесенным в жертву, слышишь?! А они все не замолкали! Все говорили и говорили о том, что смерть сопровождает меня! Что мне нужно быть осторожным и встать на правильный путь! Какой путь? Путь погибели?! А потом все свечи загорелись красным и раздалось блеянье овец! Это все ложь! Так быть не должно! Шамура мало что понял из того, что рассказал ему кот, но решил разобраться с этим потом. Он видел, что его друг напуган и вымотан, а значит, первым делом нужно было привести его в чувства. - Никто тебя не принесет в жертву, пока я рядом, понял? Да я любого отпинаю, пусть только попробуют подойти к тебе с каким-нибудь ритуальным ножом, даже если это будет один из епископов. Я их в такие коконы замотаю, никогда не выберутся. Паук снова осторожно положил лапку на плечо друга, и на этот раз тот не стал отстраняться и позволил обнять себя. - Ты... правда сделаешь это ради меня? Ты не дашь меня в обиду, Шамура? - Кот осторожно, чтобы не потревожить рану на лбу, положил голову другу на плечо. - Обещаю. Никто ничего с тобой не сделает. Осторожно, чтобы не вызвать ненужных подозрений, паук погладил Нариндера по спине, украв для себя этот момент их близости, чтобы лелеять его в своих воспоминаниях и думать о нем, когда на сердце будет плохо и грустно. - Спасибо, Шамура. Спасибо тебе, - тихо пробормотал кот и прикрыл глаза, чувствуя, как постепенно успокаивается. Вместе с ним затихал ветер в кроне старого дуба, а неистовый ливень вскоре стал обычным моросящим дождем.