***
Страшная весть прокатилась по храмам и церквям, в которых чтили Древнее Божество. Весть передавалась от одного поселения к другому, заставляя занавешивать окна черным, гасить свечи в молельнях и закрывать расшитыми тканями лики святых. Старый епископ умер. Первый из пяти. Тот, кто ввел больше половины всех имевшихся ритуалов для поклонения Древнему Божеству. Все знали, что он был дряхлым стариком уже на протяжении многих лет. Поколения послушников помнили Первого епископа, угрюмо восседавшего на троне в Главном зале, слишком старого, чтобы ходить самостоятельно, но все еще грозного и могущественного. Вера наполняла его иссохшие жилы, он мог повелевать взглядом, убивать взмахом руки. Судачили, что Древнее Божество говорило его устами, делилось с ним жизненной силой, поэтому он прожил столь долгое время, пережив два поколения предыдущих епископов. Многие думали, что Первый епископ бессмертен, однако на всеобщей панихиде те, кто смог присутствовать, убедились, что все же Смерть приходит за всеми. Нариндер, Шамура, Хекат, Калламар и Леший стояли у погребального костра в первых рядах, мрачные и строгие, одетые в черные одеяния, вышитые золотым узором, и исполняли Песнь Упокоения, возносящую молитву Древнему Божеству, просящую Его приютить бренную душу верного последователя в своей обители. Песнь подхватывали задние ряды из младших монахов и прихожан, которых набралось не меньше тысячи в самом зале, а на улице вообще происходило настоящее столпотворение. Так что хор из тысяч и тысяч голосов, казалось, был слышен до самых небес, затянутых мрачными тучами, будто те тоже впали в траур. Шамура был убежден, что Бог, служению которому Первый епископ отдал всю свою жизнь, будет благосклонен. Он оглядел своих товарищей. Хекат украдкой плакала, Леший сосредоточенно проговаривал слова Песни, иногда пропуская целые строчки, так как не удосужился в свое время выучить ее как следует, Калламар со страхом взирал на пляшущие языки огня, жадно пожиравшие иссушенное тело епископа, а Нариндер... паук присмотрелся, не веря своим глазам. Нариндер улыбался. Какой-то хитрой самодовольной улыбкой, благо, никто кроме Шамуры не обращал на это внимания. Что все это значило? Неужели кот был как-то в этом замешан? Хотя... все знали, что именно Нариндера первого пророчили в новые епископы, неужели он злорадствует из-за этого? Паук твердо решил для себя, что разберется с этим. Нельзя было допускать, чтобы его товарищ потерял себя в порочных чувствах гордыни и злобы.***
После завершения панихиды Нариндер отправился в свои покои. На столе его уже поджидал скрепленный восковой печатью свиток, как он и предполагал. Кот едва сдержался, чтобы не засмеяться. Старый дурак напророчил ему страшную судьбу, выдав это глупое предсказание о печати Смерти. Ну и что же у нас тут написано в свитке? Нариндер неторопливо и с удовольствием надломил печать и развернул хрустящий лист. Ну конечно, приглашение на закрытый ритуал выбора нового епископа в качестве кандидата. Можно было даже не сомневаться. Кот подошел к зеркалу в комнате и самодовольно улыбнулся своему отражению. Отражение ответило тем же. - Уже скоро в моих руках будет достаточно власти, чтобы потрясти все устаревшие устои и навести тут порядок. Все они не понимают, куда движутся, их Бог ведет свою паству к пропасти забвения, а они идут за Ним как послушные ягнята, но я не допущу этого. Я покажу им правильный Путь, я обещаю. Все они встанут на колени передо мной. Перед правильным Богом. Отражение в зеркале хищно скалилось. Нариндеру даже стало немного неловко от этого, правда потом его тело сковал ужас. Он сам не показывал зубы своему отражению, но оно продолжало улыбаться злобным оскалом. Когда кот попытался пошевелиться, его тело не повиновалось, будто скованное цепями, а лицо в отражении стало плавиться и стираться, теряя какие-либо очертания. На кота смотрел черный провал без глаз, безо рта, но взгляд его устремлялся прямо Нариндеру в сердце, будто видел его насквозь. "Ты поведешь их за собой, Нариндер. Ты поведешь их во славу Меня." Леденящий душу шепот наполнил уши священника, а отражение снова стало меняться. Кот хотел зажмуриться, отвернуться, но тело продолжало не слушаться его. Неожиданно Нариндера резко притянуло к зеркалу, заставив вжаться в него руками и лицом, и он увидел в отражении скалящийся череп. Он попытался закричать и даже открыл рот, и череп повторил его движения, откинув нижнюю челюсть, из которой на кота полилась тьма. Услышав грохот в покоях товарища, Шамура перешел на бег и ворвался в богато украшенную комнату, не зная, к чему готовиться. Каково же было его удивление, когда он увидел стоящего посреди покоев друга, невозмутимого и спокойного. Вокруг не было видно следов борьбы или разрушений, правда от зеркала на стене остались одни осколки. Они устилали богато расшитый ковер и блестели острыми гранями в свете свечей. - Нариндер? Ты в порядке? Кот ничего не ответил. Он продолжал стоять, уставившись перед собой. Что-то не так было в его взгляде. Шамура осторожно приблизился и попытался снова. - Нариндер? Я услышал грохот и испугался за тебя. Что тут произошло? Казалось, молодой священник только сейчас заметил, что в комнате кто-то есть помимо него и медленно перевел взгляд на Шамуру. На его лице промелькнуло сразу несколько эмоций, а потом расцвела улыбка, которая встревожила паука еще больше. - А, это ты, Шамура. Представляешь, мне прислали приглашение на выборы нового епископа. Я так разнервничался и растерялся... - голос у кота был каким-то механическим, но чем больше он говорил, тем больше "живых" ноток в нем появлялось. - Я был так взволнован, что, ха, случайно разбил зеркало, ты представляешь? Нужно будет кого-нибудь послать за метлой, чтобы убрать все это, еще не хватало кому-то порезаться. "Растерялся? Да ты бредил об этом последние пять лет." - Нариндер. Ты знаешь, что я вижу тебя насквозь? Уж от меня тебе нечего скрывать, - паук скрестил перед собой две пары лапок, серьезно глядя на друга. - Да, да, ты прав, ты как всегда прав, Шамура, - кот нервно усмехнулся и подошел к столу, начав барабанить по нему пальцами, - ты так умен. Ты всегда стараешься оттащить меня от края... - Что ты имеешь в виду? - Паук почувствовал, как его сердце замирает от этих слов, а к лицу подступает краска, но все же поведение Нариндера продолжало вызывать у него кучу подозрений. - Я же все замечаю, Шамура. Не думаешь же ты, что я слепой? Все эти мимолетные взгляды, то, как ты замираешь, когда я рядом, как сбиваешься с мысли, когда я улыбаюсь? Только глупец не увидит этого. Паук почувствовал, что его сердце заколотилось как бешеное, а тело задрожало. Насколько давно он об этом всем знал?! Почему молчал?! - И... и что теперь? Что с того? Я ничего от тебя не требую и не прошу! И... и вообще, я не об этом хотел с тобой поговорить! Нариндер внезапно оказался близко-близко к пауку, глядя прямо ему в глаза. - А о чем же тогда, Шамура? Ты всегда ставил проблемы других выше себя самого, как настоящий праведник. Ты так заботился о том, чтобы не задеть мои чувства, что совершенно перестал обращать на себя внимание. Ты так сказочно мил... Рука священника скользнула по хитиновому лицу, заставив паука зажмурить одну пару глаз. В одночасье все его мысли и чувства превратились в пульсирующий разноцветный хаос, он больше не мог адекватно воспринимать ситуацию, и хотя крошечная затерявшаяся частичка здравомыслия пыталась донести до него, что его обводят вокруг пальца, отвлекают от чего-то более важного, увы, ее голос был слишком слаб, а глаза Нариндера были так близко... - Скажи мне, Шамура, долго бы ты еще продержался прежде чем сорваться? - Прошептал кот прямо в плотно сжатые хелицеры паука. Он часто думал о том, как мог бы выглядеть поцелуй с таким вот ротовым аппаратом. Вроде бы именно там Шамура хранил свой яд, который он впрыскивал в жертву, чтобы она переварилась изнутри. Что ж, прямо сейчас у Нариндера появится возможность это узнать. Он осторожно коснулся губами гладкой поверхности хелицер, из-за чего паук задрожал еще сильнее и порывисто обхватил кота цепкими лапками за талию. Неожиданно на его хитиновом лице разверзлась щель, состоящая из множества маленьких составных частей, из-за которой показался острый как жало язык. Нариндер ощутил краткий миг отвращения, но отступать уже было поздно. Ему пришлось податься вперед и обхватить этот опасный отросток своим языком, попутно резко прижав Шамуру к себе, из-за чего тот издал слабый стон, обхватив его еще одной парой лапок. "Я не могу рассказать ему. Никому из них. Если хоть одна живая душа узнает об этом, меня убьют. Ох, Шамура, ты не заслуживаешь такого предательства. Все эти годы ты был моим верным соратником и защитником... Надеюсь, ты сможешь простить меня." Стук в дверь прозвучал как удар грома. Нариндер и Шамура резко оторвались друг от друга и как раз вовремя. В комнату зашел дьякон и низко поклонился более высокопоставленным священнослужителям, однако его взгляд все же скользнул в сторону разбитого зеркала. - Епископы ожидают Вас, Ваше Высокопреподобие. Вы уже получили послание? И... у вас все в порядке? Шамура был в смятении и стоял молча, опустив глаза в пол. Нариндер понял, что надо быстро выкручиваться из ситуации. - О, не волнуйся, брат мой. Мы с отцом Шамурой уже все уладили. Смерть Первого епископа ранила меня в самое сердце, поэтому я попытался заглушить боль, а отец Шамура очень вовремя оказался рядом и помог мне справиться с этой тяжкой ношей. Ты сможешь прислать послушника, чтобы навел здесь порядок? Кот постарался изобразить в своем голосе как можно больше скорби и душевной боли, и судя по тому, как убавился градус подозрения в глазах дьякона, ему это удалось. - Да, я отдам распоряжение насчет нового зеркала. А сейчас прошу, Вам необходимо пройти со мной. Епископы не любят, когда их заставляют ждать. Было видно, что дьякон очень нервничает и спешит, поэтому Нариндер быстро развернулся к пауку, который продолжал молча смотреть себе под ноги. - Мы еще все обсудим, обещаю тебе. Мне нечего скрывать перед тобой, Шамура, ты это знаешь, но сейчас мне нужно идти. - Хорошо, - проговорил паук и поднял глаза на своего товарища, - я верю тебе. Эта фраза, этот взгляд говорили о столь многом, что у кота сжалось сердце. Как он может так поступать с тем, кто был ему так бесконечно предан? Но другого выбора не было.***
Когда паук оказался у себя в покоях, он аккуратно закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и медленно сполз на пол, обхватив голову лапками. На какой-то миг его жизнь превратилась в несбыточную сказку, в мечту, о которой он так долго грезил. Нариндер одним махом сорвал все его внутренние предохранители, и это было и ужасно, и прекрасно одновременно. Ах, если бы все было так просто! Без всех этих тайн и недомолвок! Мантия при сползании на пол задралась, обнажив брюшко, и паук горестно хмыкнул, оглядев себя. Одно только воспоминание об этих порывистых объятиях, о том, как Нариндер резко прижал его к себе... Шамура прикрыл глаза лапками, чувствуя, как набухли и запульсировали его педипальпы. Это было неправильно и грешно, но он ничего не мог поделать со своим телом. Кот явно что-то скрывал. Что-то страшное и важное. Был ли тот поцелуй лишь ширмой для этого? Или все-таки сказки действительно существуют? Паук не знал ответа. И ему было плохо от этого. Он потянулся лапкой к возбужденным органам и закрыл глаза, плотно сжав челюсти, позволяя себе снять это напряжение. - Нариндер... Что же ты творишь... - пробормотал паук, чувствуя, как начало сокращаться брюшко, и выгнулся, окончательно распластавшись на полу и задрав мантию. Напряжение вырвалось из него хриплым стоном, оставив на полу вязкий плевок белой субстанции. Сразу после этого Шамура почувствовал себя ужасным грешником, поэтому быстро убрал свидетельство своих чувств и опустился на колени перед иконой Древнего Божества, вознося Ему молитву, невнятную и полную боли, сомнений и сожаления.