****
Супруги Лестрейнджи трансгрессировали в поместье в селении Литтл-Хэнглтон. Старое и давно требующее ремонта поместье не было скрыто от маглов просто потому, что те сами не посмеют сюда заявится. Все помнили отвратительную трагедию, случившуюся летом 1943 года. Вся семья абсолютно здоровых Реддлов были найдены мертвыми. Причина их смерти до сих пор осталась загадкой. Для маглов. Единственное, что было известно, это их убийца — Морфин Мракс. Лишь узкий круг людей знал о том, что действительно произошло в тот день. Юный Том Марвало Реддл являлся истинным убийцей родичей, убив их непростительным заклинанием «Авада Кедавра» и повесил преступление на собственного дядю. Особняк был во истину жутким и не смотря на жару — холодным. Родольфус ждал это собрание. После свадьбы, состоявшая почти две недели назад, Розали не удосужилась даже написать, не то чтобы пригласить. Лезть в жизни молодых супругов не решались ни Лестрейнджи, ни Эйвери. А началась она со скандалов. Розали не собиралась принимать правила Леланда, а тот в свою очередь уступать. Они правда пытались в первую неделю ладить друг с другом. Нынешняя миссис Эйвери завязывала перед работой мужу галстук, провожала поцелуем в щеку. Тот в свою очередь с работы приносил цветы, одаривал комплиментами. Но Розали как была, так и останется взрывной Лестрейндж, а Леланд холодным Эйвери. Однако рассказывать о их конфликтах оба не собирались, продолжая притворятся на публике счастливыми молодоженами и не изменять их выработанные за неделю традиции. Леланд, сидящий за длинным столом, дожидаясь Тёмного Лорда, взглядом встретился с супругами Лестрейндж и кивнул, приветствия их. Он был слегка растерян и погруженный в свои мысли. Вместо светских бесед, которыми обменивались все аристократы, Эйвери бросил им: — Мы прийдем сегодня к вам. У нас с Розали для вас новость. Родольфус кивнул, отодвигая стул супруге и расположился рядом. Народ активно собирался, желая не опоздать на собрание, прекрасно понимая, что за этим последует. Люди замолчали, когда услышали шипение. Ядовитая змея зеленовато-коричневого оттенка зигзагами ползла к огромному длинному столу. Беллатрикс аккуратно подняла ее, помогая взабраться на стол. Следующим в комнату зашёл сам Волан-де-Морт. Пожиратели смерти повставали со своих мест, склоняя голову и не смея глядеть на повелителя. После того как он опустился на стул во главн стола и взмахнул рукой, волшебники сели в след за ним. — Я жду отчётов. Родольфус? Люциус? — Одно из самых безопасный мест во всем волшебном мире — банк Гринготтс. Мы с Беллой посчитали, что спрятать чашу именно туда, самый лучший вариант, мой Лорд. Красный глаза внимательно вглядывались в Лестрейнджа. Родольфус чувствовал, как повелитель копается в его разуме. Лорд кивнул, переключаясь на Малфоя. — Библиотека в Малфой-Мэнор тщательно защищена родовыми заклятиями. Единственные, кто могут туда попасть, сами Малфои. Даже моя супруга не может переступить порог. Вам не стоит беспокоится за дневник, повелитель. Тёмный Лорд кивнул, складывая руки в замок перед столом. Нагайна, свернувшись рядом, шипела на Гринграсса, намекая на что-то своему хозяину. — Что на счет тебя, Гринграсс? Эдвард глубоко вздохнул и нервно глянул на Волан-де-Морта. Он не так давно стал пожирателем смерти, а ему почти сразу поручили тяжелую работу — проводить переговоры со стаями оборотнем. — Ещё немного и Френсис расколется, соглашаясь на ваши условия, мой Лорд. Так же была найдена ещё одна стая на Англо-шотландской границе. — Зафиксированы какие либо другие стаи? — Одна стая во всей Америке в Гиганском лесу, Калифорния. И ещё одна в России, в Сибирской тайге. В этой стая несколько лет нет постоянного Альфы, поскольку раньше она принадлежала могущественному роду в России. За ними до сих пор присматривает лорд Замятин и лорд Соколов. Ещё не известно, вернут ли Замятины стаю или наследники откажутся от нее. — Кто старший наследник? — Девчонка сейчас как раз обучается в Хогвартсе, на факультете Слизерин. Я был у нее старостой. В самой магии не самая смышленая, но думаю Альфой стала бы отличной. — Имя? — Дарья Замятин. — Ближайшие друзья, через которых мы сможем завлечь ее в наши ряды? — Рабастан Лестрейндж и Эван Розье. Родольфус сжал кулак, понимая во что влип его брат. Если про эту девчонку он и говорил, то теперь ему могут дать задание шпионить за собственной лучшей подругой. Но сегодня Рабастану явно повезло, ибо Тёмный Лорд уставился на Корвуса Розье, расплываясь в жуткой улыбке. — Корвус, задержись после собрания. Феликс с ели заметным испугом глянул на отца. Мистер Розье нахмурился. Между бровями появилась складочка, а в уголках глаз собрались морщины. Кожа казалась стала на тон светлее и лишь небольшой здоровый румянец давал понять, что перед пожирателями смерти сидит не труп. — Как прикажите, повелитель. — Эйвери, как на счет великанов? Я отдал тебе приказ провести с ними переговоры ещё пару месяцев назад. Леланд прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь не выдать волнения. Он переглянулся с Эдвардом. Тот почти не заметно кивнул, давая свою поддержку. Раньше они были хорошими друзьями. Неразлучным трио: Эдвард Гринграсс, Кассандра Морган и Леланд Эйвери. После выпуска они перестали общаться. Девушка выскочила замуж за старого, но богатого мужчину, а они вдвоём стали пожирателями смерти. — Они…постепенно соглашаются на условия. Сейчас великаны склонны к положительному ответу. Тёмный лорд долго всматривался в парнишку, проверяя воспоминания за воспоминанием, прежде чём отправить в него круциатус. Леланд не кричал, лишь молча, стиснув зубы, корчился от боли на полу. Глаза сжаты, кожа побелела, ногти впились в лицо, расцарапывая его, в попытках содрать боль. Пытка длилась недолго, но натерпеться Эйвери успел вдоволь. Беллатрикс смотрела на него с горящими глазами, наполненными безумием. Родольфус молчал, мысленно жалея его. Ему было абсолютно плевать на Леланда, но не наплевать на мужа его сестры. Эдвард ели заметно помог бывшему другу усесться. — Ты ведь прекрасно знаешь, чем карается ложь? Но при это продолжаешь нагло врать мне в лицо. Я должен убить тебя… Нагайна зашипела и поднялась, с опаской возвышалась над волшебником, который мысленно распрощался с жизнью. — Он прекрасен знает, чем карается ложь, мой Лорд. Он ведь совсем юг и глуп. Я беру его под свою ответственность и впредь такого не повторить. Я гарантирую вам это, — Родольфус переглянулся с мужем сестры, а затем глянул на недовольную супругу. Она была зла на мужа за это. Чем быстрее умрёт Леланд, тем скорее в дом вернётся малышка Роуз, которая с меньшей вероятность уже покинет его. — Слышал, Эйвери? Это твой последний шанс показать себя. Иначе, боюсь, мне прийдется наведать к тебе и к твоей новоиспеченной супруге в дом.****
Стук мужских каблуков раздавался эхом. Ноги стали ватными. Из последних сил он делал шаги, переставляя одну ногу за одной. Руки крепко держат перила. На середине парень остановился. Чем выше слизеринец поднимался, тем страшнее становилось. Отдышавшись, он продолжил подниматься по лестнице. Мраморная лестница казалось бесконечной. Русоволосый дошел до конца, с опаской поглядывая на кабинет отца. Прошла первая неделя августа. Первых четыре дня были странными, но весьма обыденными. Отец все так же считает его недостойным, мама пьяницей, а брат в очередной раз хвастается. Пятый день оказался дождливым. Словно сама природа кого то оплакивает. На шестой и седьмой день, парень сам по себе начал нервничать, внутри чувствуя что-то произошло. Он ожидал его и не любил опозданий. Сглотнув, слизеринец постучал в дверь. — Входите, — послышалось из кабинета. Сглотнув, парень вошёл внутрь, глядя на широкую спину отца смотревшего в окно. Уже был вечер. Солнце давно не сияло и в комнате единственным источником света оставалась лампа стоявшая на столе. В кабинете царил бардак, что было весьма странно, ибо мужчина ненавидел беспорядок. — Ты звал меня отец. — Садись, нам нужно поговорить. Мужчина, уже в пожилом возвращается сел за свой стол, напротив расположился сын. — Ты же понимаешь, что ты больше не ребенок? Время сейчас не спокойные. Тёмный лорд набирает сторонником. Думаю, не все так гладко, раз он решил привлечь в армию не только чистокровных волшебников. Помимо нескольких полукровок, на которых он вынуждено закрыл глаза, в армию были вовлечены стая оборотней Сивого и клан вампиров. — Ты к чему ты это говоришь, отец? — тянется за кувшином вина, наливая под недовольных взгляд мужчины себе в бокал. — Я обложался. И если я не выполню, что лорд мне приказал… Слизеринец поднял брови, ожидая пока отец договорил фразу. — Он… — вздох, — убьет Аделаиду, Эван. Ступор. Розье надеялся, что ему показалось. — Но при чем тут мама? Она леди благородного дома и метку не принимала. Какого черта он себе позволяет! — За ним стоят не мало таких же домов, как наш. Некоторые намного могущественные. Те же Блэки и Лестрейнджи чего стоят. Если он убьет твою леди-мать, мы не сможем даже пискнуть. Позади отца стоял огородный стеллаж на всю стену, набитый множеством книг на абсолютно разную тему. Те, которыми часто пользовался мистер Розье. На столе помимо документов, можно было заметить несколько пустых бутылок коньяка. Пристрастие к алкоголю сыновья получили от отца. Они в принципе были его полной копией. Всё что они получили от матери, цвет её глаз — болотный зелёный. — Тёмный лорд не единожды угрожал. Я уже отдал ему Феликса. У него нет метки, потому что он служит в другом деле, — Розье запустил руки в волосы, растрепывая идеально уложение волосы, в котором давно проскакивает седина. Мужчина замолк и глянул внимательно и уставши на сына. Эван всё понял сам, без помощи отца. Ногти по новой впились в ладони. — Теперь он хочет меня, — это был не вопрос, а уверенное утверждение. — Хочет. Но это не всё… — Ну что ещё?! — воскликнул слизеринец, потихоньку взрываясь. — В твоих же интересах прекратить общение с племянницей Абботов. Замятин верно? Розье нахмурился, явно давая понять что ни за что не сделает это. Отец закатил глаза. — Я же сказал, в твоих интересах. Темный лорд желает не только тебя. Он хочет заполучить Замятиных. Для чего не знаю. Но если не хочешь потом шпионить за подружкой, поссорься с ней и не смей контактировать. Тогда этот чокнутый не станет отдавать приказ о слежке. Передай тоже самое Лестрейнджу. Нутром чую, с младшеньким сыном Томаса случится тоже самое. Линда Лестрейндж невинна и наивна… — Миссис Лестрейндж невинна, но далеко не наивна, отец. Напомнишь сколько лет она замужем за лорда Лестрейджа? Помимо этого она происходит из грузинского рода, а кавказцы весьма суровый народ. Она не понаслышке знает о жестокости нынешнего мира. Рабастан дорожит мамой, так же как и остальными дамами в его жизни, включая Дарью. Больше чем уверен, что этот засранец выкрутиться. Корвус усмехнулся, откидываясь на спинку кресла. Постукивая пальцами по столу, мысленно он соглашался со словами сына. — Но ты крутиться не умеешь. И сам это прекрасно знаешь. Либо лишаешься дружбы с племянницей Абботов, но она с семьей в полной безопастности, либо продолжаешь общение, но предаешь. Выбор за тобой. Эван одним глотком осушил бокал, с громким стуков ставя его на стол. Поднявшись со стула, Розье покинул кабинет отца.****
Беллатрикс не щадила его, а он и не просил пощады. Каждое новое заклинание, вылетевшие из палочки Беллы, оставляло порезы и лиловые синяки на его коже. На некоторых он отлетал в сторону, на других корчился от боли на газоне. Родольфус внимательно наблюдал за братом. Что-то внутри него изменилось. Рабастан чувствовал себя неполноценно. Словно чего-то не хватает. Лестрейндж думал по ночам об Эдит Гринграсс. О ее мягких розовых волос, чистых голубых глазах, мягкой коже. В его разуме выжжены сладкие стоны удовольствий, которые вырывались из красных губ девушки рядом с его ухом. Руки помнили её фигуру, а нос её цитрусовый аромат. Он возненавидел алкоголь, который помог им двоим решится на этот поступок. В надежде, что физическая боль поможет выбить из него въевшийся цитрусовый запах, Рабастан продолжал истощать себя тренировками с Беллой и иногда с Родольфусом. Мама твердила, что так нельзя, а он лгал, что это в последний раз. Но последний раз так и не наступал, а тело покрыто беспощадными отметинами от тёмной магии. В некоторых местах остались шрамы. Полоса под ребром, одна на самой груди, целых три на мускулистой спине. В его снах, Эдит водила пальчиками по каждому шраму, прежде чем одаривать их всех своими поцелуями. Её руки мягко обхватывали лицо, позволяя кончиком носа провести по его щеке. Но сон всегда обрывался, возвращая слизеринца в суровую реальность без нее. Брюнета это злило, пугало. Неужели так ощущала себя Дарья, когда была рядом с Сириусом? Если так, то с его стороны было весьма жестоко разрушать их отношения. — Ваддивази, — женщина направляет палочку на огромный камень, заставляя его лететь в Рабастана. — Бомбардо, — камень разбивается вдребезги, успевая зацепить обоих Лестрейнджей. — Эверте Статум! Парень не успевает произнести заклинание, как его отбрасывает, успевая перевернуться в воздухе. Больно врезавшись в стены, слизеринец ударяется не только головой, но и позвоночником. — Инкарцеро. От куда то взялись веревки, крепко связывая брюнета. Кожа под ними белеет, а из уст слышится шипение боли. Беллатрикс с улыбкой серийного маньяка подходит ближе думая о финальном заклинании. Нужно чтобы было больно, очень больно и поучительно, но легко заживлялось. — Левикорпус, — зелёный луч бьется об грудь Лестрейнджа и тот переворачивается в воздухе верх ногами. — И как ты с ней спишь в одной постели?! Хрен знаешь, что она придумает в этот раз! — воскликнул слизеринец, с еле скрываемым ужасном взглянув на веселившегося брата. Следующее заклинание было невербальным. От того становилось страшнее. По дыхательным путям кто то или что то заползло. Воздух перекрыт и пока что то стремительно ползло на выход и одновременно грызя внутренности, Рабастан давился в попытках вздохнуть. Капельки крови скатывались с уголков губ по щеке, за тем по носу и лбу, пока не приземлились на газон. Сильный кашель охватил брюнета, заставляя давится. Из рта выползли змеи. — Мерлин! — воскликнул голос девушки за спиной Беллатрикс, заставляя обратить на нее внимание. Розали, закрыв ладонями рот, отвернулась, не желая лицезреть это зрелище. Рядом стоял Леланд, смотрящий с отвращением во взгляде. Он мягко придерживает жену за предплечье, не позволяя повернутся, пока Лестрейндж не прийдет в нормальное состояние. — Вот так прием, — хмуро бросил Эйвери. Родольфус взмахнул палочкой, отменяя все заклинания жены. Брат рухнулся на землю, вытерся тыльной стороной ладони кровь с губ, с ужасом поглядывая на змей. Взяв свою палочку в руки, Лестрейндж произнёс: — Конфринго, — наблюдая как огонь поглощает извивающуюся змею. Розали с осторожностью повернулась. Беллатрикс убрала палочку и двинулась к миссис Эйвери. — Ну здравствуй, — Лестрейндж обняла ее, но объятья не длились долго. Бывшая Блэк хоть и была благосклонна к ней, но тактильность не любила. — С какими новостями? — Я больше не могу приходить домой? — улыбка озарило лицо Розали, а рука невольно, на пару секунд, застыла на животе. Родольфус шокировано уставился. Рабастан недоверчиво вскинул левую бровь. Беллатрикс нахмурилась. А все потому, что Леланд улыбнулся жене, обнимая ее за талию и ведя в дом. С трудом верилось в то, что за неделю или две они вдруг взлюбили друг друга. — Вот так номер, — Родольфус сложил руки на груди. Он знал характер сестры и прекрасно понимал, что никакой Лелад Эйвери не сумеет его изменить. Зайдя домой, Розали попала в тёплые объятия мамы и под пристальный, холодный и расчетливый взгляд отца. «Не рад меня видеть. Ну вообще супер», — с обидной подумала брюнетка, но вместо того чтобы высказать это, лишь молча поцеловала отца в щеку. Семья Лестрейнджем с тремя Эйвери вошли в гостиную, приказывая домовикам приготовить им чай. Линда замечает мелкие изменения в дочери раньше всех и пазл в голове медленно, но верно собирается. Томас хмыкает, тоже догадываясь о новости, которую молодая пара собирается озвучить. И если его догадки верны, то план, созданный им, пусть и медленно, но исполняется. Общий ребёнок Леланда и Розали объеденит два рода навсегда. Кровь их предков будет течь в ребенке, из-за чего Эйвери никогда не посмеются отказать Лестрейнджам в случае чего. Лорду Лестрейнджу было мягко говоря все равно, что испытывают молодожены. Плевал он на их чувства. Мужчина не считал ни одного своего ребёнка полноценным человеком, видя в них фигуры на его шахматной доске. Три пешки, которые Томас двигает на противоположный конец доски, превращая их в сильную фигуру ферзей, что в будущем будут защищать его — короля. Родольфус дошел до кроя доски, женивший на Блэк и став пожирателем смерти. Выйдя замуж за Эйвери, Розали подошла слишком близко к концу. Ей оставалось лишь два шашка, после чего и она превратиться в ферзя. Забеременеть и родить. Томас улыбнулся своим мыслям, прикрывая улыбку сплетенные пальцы рук, что опираются на подлокотник кресла. — Мы пришли чтобы сообщить важную новость. Лорд и леди Эйвери уже знают. — Колдомедик подтвердил наши предположения, — Роуз глубоко вдохнула. Выдох. — Я беременна. Миссис Лестрейндж охает и с улыбкой на лице, принимается крепко обнимать дочь. Затем объятья братьев и наконец невестки. Море поздравлений и самой миссис Эйвери и её супругу. Розали обернулась, ожидая каких либо действий от отца, пока все были отвлечены. Томас Лестрейндж как сидел в кресле, так и продолжил. Его улыбка стала шире и коварнее. По коже его дочери побежали мурашки. «Остался последний шаг.»****
Мария, облаченное в зелёное платье вышла в обставленную со вкусом прихожую. Рядом с её родственницей красовались несколько домовиков и парочку дам, проживающие в поместье Каминских. Они были на подобии фрейлин. На самом деле эти девушки являлись дочерьми не самых богатых вассалов благородного вампирского дома. Дабы спасти положениях их семей, отцы отправляли своих дочерей, что было весьма выгодно. Тут они получали хорошее образование, крышу над головой, пищу и дорогущую одежду. Все что им было нужно — помогать леди Каминской и её наследнику. — Дальше я сама справлюсь, свободны, — отдала приказ Мария, смотря в глаза троюродной сестре. Анна, в девичьи Каминская, а сейчас Аббот, уставилась в ответ. Она изменилась. Стала…обычной. Родители растили девушку утонченной леди, что сейчас разгуливает в джинсах. Каминская закатила глаза. Вот она: любимая дочка и гордость семьи. — Где Даша? — Где твои манеры, которые так старательно вбивали в твою голову родители? Растеряла с переездом в Великобританию, да и племянников наших этому же учишь? — Каминская сложила руки в замок у груди, с превосходством смотря на кузину. Как же она их всех ненавидела. И подонка Александра, и шлюху Катерину, и ветреную Анну. Все порочили им превосходное будущие, подавали своим детям их в пример. А в итоге: изменщик и мужчина, подымавший руку на женщину, а после сдох в адских муках; предательницу солдатку, которой лишь бы раздвинуть ноги перед врагом семьи; сбежавшую аля леди, выбравшую любовь, а не семью. Одна Мария следовала правилам и традициям, пока эти трое насмехались над ними. «Где долг?! Где жертвенность?! Они растоптаны всеми вами!» — прокричала женщина мужу, набросившись на него с ножом, после очередного и последнего удара по ней. — Там же где и твои, когда ты посмела утаивать от меня состояние Даши, — прошипела Аббот ненавистной кузине. — Так и знала, что нужно забрать её. — Здесь ей куда лучше. Дома. Там где жила её семья. Пусть хоть она одна станет нормальной, в вашей чертовой семье. — Поэтому она в коме две недели?! Здесь ей лучше?! Ты издеваешься?! — Аня плевалась ядом, испепеляя Марию взглядом. Эгоистичная лицемерная сука. Вот как о Марии отзывались сестры Каминские, при очередном ее визите в их дом. — Сначала убила нашего брата, затем и племянницу на тот свет свести желаешь?! — Твоя гнусная ложь в этих стенах измена. Осмелишься ещё раз произнести эти слова, я без угрызений совести отдам приказ умертвить тебя за это. Сейчас ты никто, а я управляю благородным и могущественным родом. Как ты думаешь, кого посчитают правым, кузина? Анна злилась, но замолчала, понимая, что в этой ситуация она в проигрыше. Мария давным давно запустила свои ядовитые корни в их дом. — Твои братец скончался от драконье оспы и ты прекрасно об этом осведомлена. Раз ты его так любила, почему ни ты, ни Катя, не приехали на его похороны. Вот они, крепкие семейные узы. — Заткнись. Ты не имеешь права нас осуждать. Главное, что наш траур был искреннем, а не показушный, в отличии от тебя. — Прекращай устраивать скандалы. Ты желала увидеть племянницу, я тебе это позволила, доиграешь, выкину обратно. Вместо того, чтобы плеваться желчу, лучше дай мне познакомиться со второй племянницей. Слизеринка выглянула из за спины тёти, с опаской поглядывая на леди Каминскую, даже не осознавая, что такой невинный жест, привлекает женщину в зелёном платье внимание. «Анализирует, а не кидается знакомится, — хмыкнула Мария, смотря на племянницу. — Я приятно удивленна.» — Познакомишь нас? Или о том, что людей надо знакомится, а не давать это делать напрямую, ты тоже забыла. Напоминаю, это называется вежливым тоном. Аббот закатила глаза, гневно посматривая на кузину. — Мария, знакомься, наша племянница — Алина Замятин. Алиночка, это Мария Каминская, — гнусная стерва, хотела дополнить Анна, но смолчала, понимая, что не в том положении, чтобы диктовать свои условия. — Приятно познакомиться, леди Каминская, — Алина взяла тётю за предплечья, мягко улыбаясь. Она не лезла обниматься, и уж тем более целовать тётю, ибо никогда не видела и слышала всего пару раз, но при этом проявила манеры и благосклонность Марие, тем самым заставляя женщину заинтересовать ею. — И я рада видеть тебя, дорогая. Добро пожаловать домой. Младшая Замятин, не смотря на фамилию, была вылитой Каминской. Даже Мария с Фёдором внешностью не походили на типичных представителей этой семьи, ибо женщина переняла внешность семьи её матери, как и сын. Алина же была обладательницей легендарных платиновых волос Каминских. Такой оттенок был лишь у нескольких людей и все из одной родословной. Голубые глаза посматривали с интересом и бледная, тоненькая кожа, доставшаяся всем Каминским из-за вампиризма в их роду, в то время как Замятины обладали смуглой кожей. Дарья и Алина полные противоположности друг другу. Незнакомцы не осмелились бы даже назвать их родственников. По крайне мере, из-за цвет глаз, схожим с братом, никто не посмеет назвать её приемной. Пару раз Дарья шутила, что сестру нашли на мусорке. На вопрос блондинки, почему тогда родители не сказали ей об этом, старшая с улыбкой победителя на лице, заявила, что это она её нашла, а потому они не знают. Давид корчился от смеха на полу, когда Алина, мстя, набросилась щекотать брюнетку. — Мы с остальными ледями идём молиться. Не хочешь пойти с нами? — Извините, но я бы предпочла вместе с Ан..тётей Анной отправится к Даше, если вы конечно не против. — Даше вредны множество посетителей. Ты могла бы зайти после нее, — Мария выставила свой локоть, позволяя племяннице взять ее за нее, понимая, что та склоняется к согласию. — Почту за честь, миледи, — Где то за спиной зашипела Аня. Домовики забрали их сумки и доставили в комнату. — Я проведу вас, леди Анна, следуйте за мной, — пропищала эльфийка. Каминская с Замятин же отправилась в церковь. — Я…Я никогда не была в церкви, — нервно сглотнула Алина, когда женщина завязала бордовый платок на её волосы, поправляя ледяными пальцами челку. — Послушаем исповедь, покрестимся. Заодно помолимся богу и святым за здоровье твоей сестры. Можешь попросить покоя своим родителям, — Мария мягко улыбнулась, обнажая ямочки на щечках. Алина, после встречи с Регулусом и его невестой, поспешила вернутся в Лондон. Париж она любила, но прятаться все каникулы дома, она не собиралась. А потому, собрав чемоданы и попрощавшись с Краучем, у которого в их последнюю встречу красовался свежий синяк на скуле, Замятин вернулась к тёте. От куда синяк Барти не удосужился рассказать, пряча глаза в пол. Ему было сложно выражать свою любовь. Сложно признать, как Регулус и Алина за три года стали ему самыми близкими людьми. Он с ужасом наблюдал как дни июня быстро заканчивались, приближая его к двум месяцам лета с отцом. А дальше как по расписанию: — Почему Выше ожидаемого, а не Превосходно?! Сложно было доучить?! Вон! Пошёл вон! С глаз моих долой! Позорище! Разочарование семьи! — Чего это ты так гордишься своей Превосходно? Нашел повод для гордости! Это должно быть для тебя в порядке вещей. Само собой разумеющееся! — Твоя единственная обязанность — учится. Я столько денег в тебя вложил и для чего?! Ты свой табель видел?! На тебя, ничтожество, полагаться вообще не стоит. — Ты чего разнылся тут? Ты мужик или кто?! Сопли свои подбери, тряпка. Шаг влево — уничтожающий взгляд, шаг вправо — оскорбления, шаг вперёд — в него летит уже что-то тяжёлое, будь это тяжелая ваза, которая разбивалась об его самого, заставляя осколки всаживаться в кожу. Оскорбление терпелись с огромным трудом. На внутренне стороне ладони красовались шрамы от ногтей, который вошли от силы сжатия кулака слишком глубоко, из-за чего мельком можно заметить запекшую кровь после каждой встречи с отцом. Таким воспитанием Бартимелиус Крауч старший добился того, что его сын перестал ощущать хоть какие то эмоции. Он перестал жить, начал существовать. Но улыбка вновь расцветала на его лице, стоит рядом оказаться Регулусу или Алине, а сердце вновь начиналось стучаться быстро быстро в его груди. Пальцы подтрагивали, в ожидании новой шалости, которую они провернут над мародёрами. И все же, рассказать им про это… Барти не осмелился рассказать о том, как встретился с другом после и чем закончилась их встреча. Хотя по синякам это и так было видно. Он видел, что подруге больно — он сделал больно человеку, который обидел его лучшую подругу. Тётя встретила Алину с тёплой улыбкой. Давид у Поттеров, Дарья в России не выходит на звонки и не отвечает на письма, а муж с племянницей во Франции. Что же оставалось бедной женщине делать в одиночестве. Правильно, смотреть по вечерам мелодрамы под ведро мороженого. Плакала Замятин Ане долго. После они уже вдвоём смотрели мелодрамы, поливая грязью героев, которые посмели бросить своих возлюбленных или не дай Мерлина изменить. Заходя в церковь, расположенная на территории Каминских, и садясь на скамью, блондинка начала рассматривать помещение. Царила тишина. Все что могло её разрушить, вот-вот начавшуюся молитва. А может это и к лучшему? — Поговори со священником, расскажи свои беды, он обязательно поможет. Не бойся, — Мария гладко погладила племянницу по голове, подталкивая её к священнику за ширмой. Поправляя свой красный платок, пряча туда светлые пряди, что выбились из под косы, девушка невольно потянулась к кресту на шее, слегка сжимая его. Она так и не отпустила его. Рассказав батюшке, какие переживания таятся в её душе, Алина раскрыла ладонь. Крест был сжат так сильно, что теперь был испачкан кровью Алины Замятин.****
Давид не мог заснуть. Что то внутри царапало его душу и выворачивало на изнанку. Сердце бешено стучало, нежилая замедлить темп. Голова раскалывалась, от страшных картинок в мыслях. «Явно что-то произошло. Почему молчит Дарья? Почему молчит Аня? Почему все молчат?!» Пальцы мельком дрожали. Казалось, будто бы сам организм ему на что-то намекал. Но вопрос: на что? У Поттеров Сириус поселялся в комнате Джеймса, а Римус с Давидом. Не смотря на их единую компанию, Люпин всегда казался Замятину ближе. Джеймс был слишком активным, аристократ дофига драматичным. Русский умел веселится, но его нрав был по спокойнее. Возможно потому, он тянулся к оборотню намного больше, чем к двум оторвам. В комнате царила тишина и лишь прочитанные страницы, которые Римус раз за разом переворачивал, с интересом впитывая в себя сюжет, разрушали её. Время позднее, мистер и миссис Поттер давно легли спать. — Что опять тебя гложет? Я чую твое напряжение. Снова Дарья? — Люпин отложил книгу как только понял, что читает одну и туже строчку уже в который раз, ибо тревога друга забирало все его внимание. — Да. Я как ты и говорил, пытался не думать про это. Но тело будто бы само намекает мне на что-то нехорошее, — Давид показался гриффиндорцу дрожащие пальцы, явно давая понять, что сейчас он не причем. — Пробовал сконцентрироваться на чем-то другом? Как на счет Марлин? Ты раз за разом нам повторяешь историю о вашем походе в кино. Даже Сириусу, который был с тобой. Замятин улыбнулся, вновь вспоминая тот день. В кинотеатре Маккиннон сидела рядом с ним. В её глазах веселье и удовольствие от просмотра фильма, а брюнет даже не смотрел его. Он не мог оторвать взгляда от её глаз, так манящие его. Парень часто дышал, чувствуя аромат исходящий от неё. Она пахла цветами, древком от метлы из-за частых полетов на ней и конфетами. Сама Марлин, в тайне от русского, краем глазам посматривала на него. Щёки и шея заливались румянцем, когда Давид смотрел на неё. Их руки находились в сантиметрах друг от друга. Оба хотели сплести их пальцы, но никто не осмелился сделать это. Под конец фильма, блондинка собрала волю в кулак и взглянула на него в ответ. Люди расходились, когда фильм окончился и начались субтитры, но оба гриффиндорца не могли оторвать взгляда друг от друга. Чистое небо и таинственный океан. Блэк толкнул мулатку, головой кивая в их сторону. Им не хотелось разрушать эту идиллию, но когда охранник начал разгонять оставшихся им пришлось. Парни довели девушек до дома. Рядом с многоэтажным жилым домом, в котором жили Маккинноны, была клумба усеянная цветами разных видов. Светловолосая женщина не покладая рук трудилась на ней. Заметив подростков, она обернулась. Давид посмотрел на неё. Точная копия его возлюбленной, но только более взрослая, ярко улыбнулась и сняв перчатки вышла к ним. — Дорогая, как прогулка прошла? Познакомишь меня со своими спутниками? — на морщинистом лице сияла мягкая улыбка. Стоило глазам остановится на дочери, как они тут же заливались обожанием. — Это мои однокурсники мам, Сириус Блэк и Давид Замятин. Миссис Маккиннон слегка нахмурилась, услышав первое имя, но тут же вернула былой вид. — Приятно познакомиться с человеком, которая вырастила такую замечательную дочь, миссис Маккиннон, — Замятин пожал вытянутую ею руку. — Я думал вы выглядите старше. — Ты мне льстишь, но я тоже рада знакомству. Вы ведь играете ещё вместе в команде по квиддичу, верно? — кивок. — Не волнуйтесь, миссис Маккиннон. Ваша дочь под надежной защитой нашего лучшего загонщика, — Блэк с ухмылкой пихнул друга в плече. — Тогда мне не стоит волноваться о том, что в мою дочь попадёт бланджер, раз у неё такой хороший защитник, — от женщины не укрылся взгляд Замятина на её дочь. Он влюбленно смотрел на блондинку. Она была уверена, что если вдруг сейчас что-то произойдет, этот парень даже не раздумывая броситься защищать её маленькую девочку. Марлин залилась румянцем, бормоча себе что-то под нос и взяла маму за локоть. — Спасибо за вашу компанию сегодня и за то что провели. Я была рада увидеть вас, — Маккиннон улыбнулась парням, дольше положенного смотря на Давида. Замятин рассмеялся, не замечая добрую улыбку друга сидящего на против. Римус был безумно рад за русского, ибо его возлюбленная наконец-то начинает отвечать ему взаимностью. — Вот видишь, — оборотень кивнул на переставшие дрожать пальцы, — я вновь был прав. — Ты всегда прав, друг мой. — Думай больше о ней, но не доходи до безумия. Свихнешься раньше Блэка и Поттера из-за любви. Люпин понял что только что сказал и заметил напряженные взгляд брюнета. Конечно Давид знал, что Дарье нравился Сириус, и был больше чем уверен, что и она ему. Но Блэк не умел любить правильно. Его любовь горька и разрушительно. Потому внутри он ликовал, когда Рабастан не позволял его сестре беспамятства влюбится в аристократа, ибо сам прекрасно понимал это. Как бы Сириус не пытался отрицать — он Блэк до мозга костей. Сам того не замечая — парень был жесток, в отличии от его друзей. Часто перегибал палку. Оставался эгоистичным и слегка заносчив. Давид знал, что если они продолжат разговор, то наверняка поссорятся. В нём нрав оборотня, а Римус и есть оборотень. А потому лишь молча лёг обратно на кровать, притворившись, что пытается уснуть, ибо ссорится с лучшим другом не хотел. Люпин тоже не стал брать в руки книгу и принялся засыпать. Чуя, что Замятин зол, он вертелся с одного бока на другой.*
Час ночи. Давиду не спится. В его кожу, как и в разум, въелся цветочный запах, заставляющий парня взвыть. Причиной его бессонницы — гриффиндорка Марлин Маккиннон. В ум приходят новые стихи, которые он хочет прямо сейчас написать на листке и не смотря на ночь за окном, отправить возлюбленной. Парень с детской наивностью посмотрел на часы, зная что утром наступит еще не скоро. На часах всё так же час ночи. Замятин вспомнил, что недалеко от дома Марлин находился скрыт чарами от магглов помещение с камином. Вспомнил, что здесь русский может спокойно использовать магию, которая понадобится ему, дабы звуки хлопка при передвижении по камину, не дошли до хозяев. Вспомнил, где лежит летучий порох. Давид был гриффиндорцем, а потому ему не пришлось набираться смелость, чтобы рискнуть и сделать то, что он сейчас задумал. Тихо, дабы не разбудить спящего на соседней кровати Римуса, брюнет натянул на себя одежду, схватил куртку, ибо ночь была холодна. По всей видимости, сама судьба желает его встречи с блондиночкой, ибо дурацкая скрипучая дверь, в этот раз не заскрипела, позволяя ему незамеченным выскользнуть из комнаты. Сердце бешено стучит в груди, что так часто поднимается, когда брюнет спускался по лестнице. Наложив на гостиную заклинание, он запихнул палочку во внутренний карман куртки. В руках красовался летучий порошок, ноги медленно тянули его в камин. Адрес слетел с его губ быстро, зелёный огонь забрал его из Годриковой Впадины, перенося в Лондон. Выйдя из камина, а затем из помещения, в лицо ударил холодный ветер. Лето здесь тёплые, а вот ночи холодные. «Если ночи здесь такие холодные, то что в России тогда» — Давид вновь задумался о сестре и сердце заныло. — «Разберусь с этим позже.» За столько лет жизнь в Великобритании, Замятин начал думать на английском языке. Как собственно Алина. Дарья осталась непреклонной, продолжая рассуждать на родном языке. Да и обращалась наедине к ним исключительно на русском языке. Языке их семьи и предков. Дойдя до нужного дома, гриффиндорец вспомнил, что не знает нужного этажа. И метлы как назло не заставил. Повезло, что дом был не самый новый и на нам была пожарная лестница. Поднимаясь по ней вверх, он заглядывал как ненормальный в каждое окно, желая увидеть ту самую. В одном из окон на кровати из под одеяла виднелись светлая макушка. На полке в шкафу красовалась фотография Марлин с командой по квиддичу и с соседками в комнате — Лили, Мэри и Алиса. Окно все же было закрытым. Давид на свой страх и риск постучал. Марлин обернулась лицом к окну, морща нос, и подложила руки под подушку. Ещё один стук и девушка легла на спину, раскидывая руки в стороны. На последний стук, она наконец открыла глаза. Маккиннон сонно потёрла глаза, часто моргая, в попытках привыкнуть к темноте. Повернув голову, блондинка заметила нарушителя ее сна и резко дернулась, намереваясь закричать. Давиду повезло, что ей все же удалось разглядеть его, а потому родителей они не потревожители. Замятин кивнул на ручку окна, намекая пригласить его. Марлин, подобрав с соседнего стула халат, в спешке накинула его, прикрывая неприкрытые пижамой места ее тела. Завязав на поясе, девушка открыла окно, недовольно позволяя однокурстнику попасть в комнату. — Замятин, ты в край чекнулся? Время видел?! — прошипела гриффиндорка. — То есть тебя только это волнует? Ничего что я к тебе в окно влез? — ухмыльнулся Давид, рассматривая комнату однокурсницы. Совсем небольшая, выкрашена в белый цвет. Напротив окна в углу стены стоит белый шкаф. Нижняя его часть служит скорее декором, ибо вещи, судя по дверцам полок, хранить можно лишь сверху. Потому, об него уперлась двухместная кровать и рядышком рабочий стол с полками над ним, забитые как учебными, так и художественными книгами. Несколько рамок с фотографиями. На одном она с семьей на море; на другом с девочками в спальне Гриффиндора; на последнем, как бы странно это не звучало, их совместная фотография. Два красных помидора, а все из за руки Давида на её талии. — Годрик, Замятин, прекрати бегать за мной! — взвыла Маккиннон на четвертом курсе, выбегая из женских спален с букетов синих ирисов в руках, возвращая его парню. — Я ведь сказала куча раз: ты мне безразличен. Без-раз-ли-чен! Я никогда не стану с тобой встречаться. Прекращай свои жалкие попытки и найди другую, с которой ты будешь счастливым! Замятин взял в руку рамку и с самодовольной улыбкой, показал ее девушке, цитируя её саму. — Ты мне безразличен! Без-раз-ли-чен! — пропищал парень, вытянув руку с фотографией как можно выше, дабы Марлин, которую он выше на целую голову, не смогла забрать. Блондинка надулась и повернулась к нему спиной, складывая руки на груди. Русский, ещё немного посмотрел на фотографию, а затем поставив её на место, продолжил рассматривать комнату девушки. — Так что ты тут делаешь? Или ты залез ко мне в комнату разбудив меня, что просто рассмотреть мою комнату? Эй! Туда нельзя! — резко воскликнула Маккиннон, заметив в какую полку в комоде он залез. С напускным удивлением он достал от туда её бюстгальтер, демонстрируя его девушке. Гриффиндорка залилась краской и тут же поспешила забрать у хохочущего парня свой атрибут одежды. — Ты засранец! — А ты очень сексуальная в этой пижаме. Давид повернулся к девушке, упираясь спиной и руками об комод. Голову склонил в бок, в глазах блеск восхищениями, а взгляд прошелся от головы до ног, стараясь запомнить все детали. Длинные ноги с худыми лодыжками. Небольшие бёдра. Немного заметная талия. Марлин опустила голову, топчась на одном месте. Тут же вспомнились все комплексы, которая она находила в себе, всматриваясь в свое отражение в зеркале. Теплые пальцы прикоснулись к её подбородку, поднимая голову вверх. От прикосновения пробежали мурашки по коже. Её глаза встретились с голубыми. Её губы приоткрылись, наблюдая за парнем напротив. Его темная серая футболка, как казалось ей, слишком сильно обтягивало его подтянутое тело. На предплечьях выступали вены, от чего Марлин часто задышала, прикусывая щеку, дабы не выдать свои эмоции. Но румянец на щечках всё равно выдал её, стоило Замятин подойти ближе. Маккиннон уткнулась лбом об его плече, немного сжимая края его футболки. Давид кончиком носа прошелся по её светлым волосам, вдыхая цветочный аромат. Их глаза вновь встретились. Костяшками пальцев гриффиндорец прошелся по белоснежной шее, чувствуя бешеный пульс под ними. — Сходишь со мной на свидание? — в надежде, что в этот раз она ему не откажет, спросил Давид, состраивая щенячьи глазки. — Прямо сейчас? — с удивлением спросила Марлин, поглядывая на дверь ведущий в коридор, где напротив располагается комната её родителей. — Прямо сейчас. Блондинка немного задумывалась, сравнивая все минусы и плюсы этой выходки. Если родители узнают, вероятно накажут и посадят под домашний арест. Но с другой стороны, гриффиндорка соврет, если скажет, что ей не хочется прямо сейчас сбежать вместо с однокурсником на свидание в ночном Лондоне. — Схожу. Давид улыбнулся, показывая ямочки на щечках. Он ещё никогда не был настолько счастлив. Девушка намекнула ему обернутся, чтобы та переоделась. Выбрав подходящую одежду для ночной прогулки, они вместе подложили подушки на кровать, создавая видимость, что прямо сейчас Марлин тихо спит. Замятин вылез из окна первым, протягивая раскрытую ладонь девушке, помогая слезть в след за ним. Пожарная лестница больше не была такой длинной. Они спустились слишком быстро. Прыгнув на землю, Давид заботливо словил гриффиндорку, переплатая их пальцы, а затем потянул за город, желая показать красоту ночного Лондона. Пара бежала, смеялась, переглядывалась, а затем вновь смеялась, подтанцовывая музыке, что играла из круглосуточных забегаловок. Этот рассвет что они встретили вместе, прижимаясь друг другу сидя на мостике, стал самым счастливым моментом в его жизни. Кто знал, что закат станет таким печальным.****
Дарья открыла глаза. Она чувствовала прикосновение чей-то родной руки к её щеке. Кто то гладил её, ели слышно зовя. Оглядевшись, девушка поняла, что лежит на скамейке возле родного дома. Повернув голову, слизеринка увидела тёплую улыбку отца. — Папа? — шёпотом спросила брюнетка, не веря своим глазами. Мужчина кивнул, помогая дочери принять положение сидя. — Но, как это возможно, я умерла? Замятин рассмеялся и крепко обнял свою маленькую копию. Дарья прижалась ближе, утыкая нос в шею родного человека. Денис запустил руки в такие же как и у него волосы, медленно расчесывая их пальцами. — Нет конечно, но близка к этому даже сейчас. Ты не помнишь как потеряла сознание? — брюнет обхватил лицо дочери, заглядывая в её заплаканные глаза. Замятин вспомнила. Они упали с дракона, предварительно показавшись перед маглами. — Моя глупая девочка. Только ты могла умудрится на такое, — рассмеялся мужчина, обнажив белые зубы. — Вот почему мама не пришла. Если я хотя бы сдерживаюсь, она во всю заливается хохотом. Решила не вгонять тебя в краску лишний раз. — Мама разочарована во мне? Я помню, что она хотела, чтобы после ее смерти, кто то из нас унаследовал Тёмную ночь. — О да, она действительно этого хотела, но думала, что дракона оседлают скорее Давид и Алина, нежели ты. Тебе от нее досталось лишь невыносимое упрямство. В остальном ты моя копия. — Ты сказал, что я близка к смерти даже сейчас, верно? — кивок. — Почему? — Ты всё ещё без сознание, мой волчонок. И не приходишь в себя уже неделю как. Если бы колдомедик не успели, вероятно, ты бы задохнулась из-за крови. Перед смертью, когда человек не приходит в себя, он просыпается здесь и у него есть шанс обдумать, хочет ли он возвращаться на землю. Если нет, тогда человек обретает покой навсегда. Наш с мамой покой, это дом, где в будущем мы будем ждать вас с внуками. Но мы не хотим, чтобы вы спешили. — И сколько времени дается на «обдумать»? — Сколько угодно, — пожал плечами Денис. — Но есть одно условие. Нельзя забывать где ты находишь. Иначе выбор пройдёт автоматически без согласия. Ты можешь остаться со мной и мамой сколько захочешь, но если забудешь что мы мертвы и это все не реально, боюсь, мы встретимся с тобой раньше. Чего мы с мамой не желаем. Слизеринка вздохнула. Она может провести сколько ей угодно времени с родителями! — Я могу провести сколько захочу времени с тобой и мамой? — Всё так, — Денис протянул ладонь дочери. Дарья ухватилась за неё. Они зашли в дом. Мама устроилась на диване, укутавшись в мягкий плед. В руках была книга Достоевского. Увидев нарушителей покоя, она взглянула на них, мягко улыбнулась супруг и рассмеялась увидев дочь, заставив ту нахмурится. — Я же говорил, она не может перестать смеяться, вспоминая ваше приключение, — с мальчишеской улыбкой покачал голову Денис, наблюдая за хохочущей в девичьи Каминской. — Это было эпично. Темная ночь умеет смешить меня даже на том свете, — женщина обнажила белоснежные зубы, принимая в объятия запрыгнувшего на диван супруга. Катерина чмокнула его в щеку, откладывая книгу на спинку дивана и ладонью постучали на небольшое свободное место между ними. Недолго думая, со слезами радости на глазах, Дарья поступила точно так же как отец. Запрыгнув на диван между родителями, она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, папиной дочкой. Денис наблюдал за каждый из своих детей. И все же старшая из близнецов была его самым любимым ребёнком. Замятин всегда скрывал это от Давида и Алины, не желая расстраивать. Ведь их он тоже любил. Давид стал храбрым мужчиной, а Алина с каждым доем становится все краше и так похожей на его любимую жену. Но Дарья была его точной копией. Маленькой, с длинными волосами копией. Бывшая Каминская вновь принялась читать, замечая как дочь засыпает на плече у отца, крепко сжимая её руку. Денис поглаживал волосы слизеринки, показывая, что он рядом. Денис Замятин молил лишь об одном — чтобы она не забыла где находится.****
Под утро Давид вернулся в Годриковую впадину. Жители начали просыпаться, заполняя улицы поселения. Верующее заходили в церковь на утреннюю молитву. Некоторые с четным количеством цветов в букете заходили на кладбище, кладя на могилы родственников, прибирая их от опавших осенних листьев. Замятин всунул руки в карманы, в надежде согреть их. Куртку отдал он замершей Марлин, после чего от такого поступка на её лице появился румянец, а сам парень получил награду в виде поцелуя в щеку. Сегодня русский похвастается перед Джеймсом, ибо его отношения с гриффиндоркой прогрессирует намного быстрее, нежели Поттера и Эванс. Его странная любовь к рыжеволосой началась на третьем курсе, когда Поттер проспорил Блэку желание и поцеловал заучку Эванс, когда та даже не ожидала этого. Её губы из-за блеска на вкус были клубничными. Та сначала растерялась, а затем услышав хихикающую Дарью, с которой она шла на совместный урок Гриффиндора и Слизерина, книгой, которую рыжеволосая держала в руках, стукнула засранца гриффиндорца по голове. Поттер опешил, смотря на однокурсницу с широко распахнутыми глазами. Даже Замятин встала в ступор, не ожидая такого от лучшей подруге, готовясь помочь ей отлипить дурочка от нее. Блэк с Люпином долго смеялись над другом, ибо ему отказала девочонка, отчего Джеймс разозлился и принялся завоевывать сердце Лили. Но та не поддавалась. Сам того не замечая, гриффиндорец втюрился в рыжеволосую Лили Эванс с ярко зелёными глазами. На часах девять и уже нет смысла прокрадываться тихонько в комнату. Как минимум мистер и миссис Поттер давно встали, да и Римус у мародёров был жаворонком. Значит его записку он давно прочитал. Войдя в Поттер-Мэнор, он услышал голоса Юффимии и Джеймса на кухне. Изредка что-то добавлял Сириус, ну и Флимонт не отставал. Разбувшись и дойдя до кухни, Давид заметил мистера Поттера, сидящего с газетой в руках. Мужчина вёл беседу с Римусом, в руках у которого была кружка заваренного кофе. Сириус и Джеймс уплетали, видимо, на перегонки, блинчики. Мама Джеймса стояла на плите жаря их. В этом деле ей помогла палочка. Блэк обернулся и заметил стоящего на пороге Замятина. — Ну что, дружище, рассказывай как прошли свидание с блонди? — С чего ты взял, что я с ней гулял? — А куда ты ещё ночью гулять пойдёшь? Приз хоть забрал? Под призом Сириус имел ввиду стащенное белье девушки, с которым они спали. Конечно, мародёры не настолько чокнутые, чтобы забирать их у абсолютно каждой и уж тем более хранить. Но у девушек, которых добивались дольше всего, они их забирали, хвастались, но после конечно же выбрасывали. — Вас это волновать не должно, — буркнул русский, принимаясь мыть руки после улицы. Присев за стол, Юффимия подложила ему в тарелку горячих блинчиков и с хитрыми глазками подвинула к нему поближе его любимый джем. — Спасибо, миссис Поттер. — Я же говорила, просто Юффимия, — женщина погладила парня по волосам, возвращаясь к плите. — А, Давид, я чуть не забыл, — Флимонт произнёс заклинание и в его руки прилетело какое то письмо. — Твой дядя Уильям отправил его вчера. Сегодня пришло рано утром. Замятин нахмурился. Обычно обо всем писала либо Дарья, но сейчас она в СССР, либо Аня. Уильям же на работе вместе с Алиной, развлекавшейся судя по письмам с Барти Краучем в Париже. Русский, так и не успев позавтракать, распечатал письмо. Глаза забегали по строчкам. С каждой новой строки — с лица пропадала вся беззаботность, приходя на ее место серьёзность и боль. Сердце будто замерло. Он больше не слышал его. Руки задрожали, а глаза быстро быстрого заморгали, в надежде что этот текст ему показался и на самом деле пишется там о другом. Парни окликнули его, но Замятин не реагировал. Этого просто быть не может. Нет. Нет. Нет. Нет! Это вранье, иллюзия. Да что угодно, кроме самой настоящей правды. «Давид, я не стану распинаться, это срочно. Ваша тётя Мария Каминская отправила пару дней назад письмо, где известила нас о состоянии Дарьи. Она с вашим кузеном упали с приземлившегося в город маглов дракона. Дарья неделю не приходит в себя. Колдомедики говорят кома. Алина вернулась с Парижа несколько дней назад и вместе с Аней отправилась в Ленинград. Либо оставайся у Поттеров, либо возвращайся сюда, ибо в Ленинград ни меня ни тебя никто не пустит. Уильям.»