****
Рабастан стоит напротив зеркала, поправляя бабочку. — Рози, скажи что я красавчик? — улыбается он, поглядывая на сестру за его спиной. — Басти, как бы ты не старался, у тебя не получится меня загипнотизировать. Белла захихикала, выходя из гардероба в новом изумрудном платье. Лестрейндж садиться за туалетный стол, в размышлениях, какую прическу ей сделать. Девушка оборачивается на сестру мужа, в надежде, что та сможет разглядеть в её глазах мольбу на помощь. Розали закатывает глаза и подходит к ней ближе. — Что бы ты без меня делала? — Умерла от скуки. Твои братья слишком скучные на мой вкус. Ты куда лучше их, розочка. Розали смущается, но за тем начинаем улыбаться в тридцать два зуба. — Помнишь как после известия о вашей с Руди свадьбе, мы возненавидели друг друга? — О да. Один раз ты даже набросилась на меня, в попытках вырвать мне волосы, — Беллатрикс улыбается от накатившихся незаметно воспоминанием. — После этого я сразу поняла, ты та ещё горячая штучка. — Знаешь, когда мы познакомились, я думала ты настоящая стерва. — Почему передумала? — О, я все ещё думаю что ты стерва, просто теперь мне это нравится. Девушки вновь засмеялись под взгляд братьев Лестрейндж. Родольфус часто замечал странные взгляды своей супруги направленные на его сестру. Но его это сильно не волновало. Он не любил свою жену, ему просто нравилась страсть между ними. И на этом собственно все. А вот Рабастан был в ужасе. Это ведь жена его брата и сестра! Салазар, пускай Беллатрикс западает на кого угодно, но только не на их сестру! — Девушки такие странные. — О, эти двое ещё цветочки. Ты ещё никогда не имел дело с настоящими скандальными женщинами. Гребаные истерички. — Угу, уже знаю одну такую истеричку. Но вот только, сука, уж слишком недоступная истеричка. — Ты все про свою ненаглядную? Гринграсс вроде, так? Я слышал они прийдут на бал Малфоев. Это твой шанс брат, не проеби его. И предохраняйтесь только. — Родольфус! Фу! Засунь свои грязные мысли себе в задницу. Им всего по пятнадцать! — запротестовала Розали. Уж слишком громко они обсуждали возлюбленную Рабастана. — Засади ей, сопляк! — Белла! — Прости, розочка. Только не злись Салазар великий, как же Родольфус любит свою семью: никудышного брата, слабую сестру и сумасшедшую жену. Любит свою бесхребетную мать и тварь отца. Все здесь со своими недостатками. Но все же в Лестрейндж Холле, в отличии от других чистокровных домов, чувствовался семейным уют. Тот самый, который нельзя приобрести за миллионы. Он бесценен. Рудольфус никогда и ни в ком не увидит своего смелого брата, свою жизнелюбивую сестру и преданную жену, мудрого отца и добрую мать. Он готов жизнь отдать ради них. И если такой час действительно настанет, без сомнения это сделает. Розали напевает рождественские песни, Белла с Рабатаном подпевают ей. Родольфус нашел бутылку шампанского и раскинувшись на диване, с улыбкой смотрит на Лестрейнджей. Линда тихонько открывает дверь, останавливаясь на пороге. Рабастан схватив расческу с туалетного столика начинает громко петь в нее, представляя что это микрофон. Розали, закончив прическу Беллы, зовёт её на танец и крутиться с ней по комнате. Родольфус аплодирует их дуэту. Её дети счастливы и Линда счастлива. На талии женщина вдруг почувствовала уже давно родные руки. На ее плече расположился подбородок Томаса. — Сколько бы лет не было нашим детям, они все равно как маленькие радуются Рождеству и Новому году, — заметил Лорд Лестрейндж. — Я не удивлюсь, если они до сих пор верят в Санту Клауса. Каждый год радуются, словно он действительно приходил и исполнил их сокровенные желания. В Грузии мы больше праздновали Новый год. Дедушка Мороз, если мы вели себя хорошо в этом году, приносил нам загаданные нами подарки. — Между прочим я недавно виделся с ним, — деловито сообщил Томас, замечая недоумение на лице Линды. — Он просил передать тебе, что ты действительно хорошо вела себя в этом году и приготовил для тебя подарок. Из внутреннего кармана пиджака Лестрейндж достал небольшой конверт и вложил его в руки супруги. Брюнетка, не теряя ни минуту, раскрыла его. Шесть билетов. Туда и обратно. В Грузию… — Как на счет того, чтобы провести каникулы Рабастана именно там? Наверное, Линда никогда не была так счастлива, как сейчас. Даже с Георгием. Только с ним, с Томосом, своим супругом. Линда обхватывает лицо Томаса и останавливает свой взгляд на его губах. Она сокращает между ними расстояние, завлекая мужа в поцелуй. Впервые инициативу проявила именно ведьма, а не мужчина. Лестрейнджи давно заметили своих родителей в дверях. Розали обхватывает братьев за локти. Родольфус кладет руку на талию супруги приближая к себе. Все с улыбкой смотрят на супругов Лестрейнджей. В их семье наконец то началась счастливая полоса.****
Сириус подхватывает бокал, опустошая его до дна. Блэк перехватывает взгляд брата, стоящий рядом с другом. Регулус и Барти тоже нервничают. Так же, как и он. Троих пригласили отпраздновать Новый год у Замятиных. Давно пора познакомиться с ними всеми. Стоял лишь один вопрос, как сбежать с бала? Да так, чтобы желательно их не заметили. Абраксас Малфой просит минуту внимания и, стоя рядом с единственным сыном Люциусом и его супругой Нарциссой, поздравляет всех с Новым годом и зовёт всех танцевать. Это их шанс. Но он оказывается провальным, ибо Вальбурга Блэк подхватывает младшего сына и ставит его в пару с его невестой. Валери Монтгомери. — Ну здравствуй, женишок. Как не во время нас поставили вместе танцевать, а? Сбежать собирался? Меня бросить? Или станешь оправдываться. — Ну вообще да, я собирался сбежать, — произнёс Регулус как факт, пожимая плечами. — И что сделаешь с этого информацией? — Помогу тебе. Мне самой здесь не нравится. Мы уйдем, притворимся словно погулять. Мы же помолвлены, должны узнавать друг друга и весь это сладкий бред. И пока они так думают, мы сбежим по своим делам. Как тебе? — Прекрасный план, вот только, сбежать я должен не один. Поможешь? — На следующую встречу буду ждать от тебя такой подарок, что во истину удивит меня. Но учти, меня не чем удивить. Удачи. Валери отходит и шепчет что-то на ухо своим знакомым. Те кивают и, под чуткий взгляд Блэка и Монтгомери, подходят с лорду и леди Блэк. В это же время Барти танцует в паре с Рьяной Макмиллан. — Прекрасно выглядишь, дорогуша. Как поживаешь? — Все хорошо. Ты как? — О, у меня тоже. Вот собираемся сбежать с Регси. — Регси? — брови блондинки поднимаются в верх. И как Блэк одобрил такую кличку. — Ох, не обращай внимание, Дарья решила таким прозвищем поддеть Регулуса. Теперь его так называет пол школы. Он злился, но смирился. Алина не даром говорила, с её сестрой лучше не спорить. — Ну… Регси так Регси... Рьяна что-то говорит, но Крауч уже не обращает на это внимание. Регулус красноречиво кивнул им, давая понять, что пора сваливать. Это заметил и Сириус. — Ты меня слушаешь? — Конечно…нет. Извини. Я занят сейчас немного другим и мне нужна твоя помощь. Ну и чего ждала Макмиллан. Разве Барти ставил её хоть когда нибудь в серьез. Ответ очевиден — нет. Блондинка не собирается ему помогать, но парень не оставляя ей выбора и тянет за собой. Скрываясь от любопытных глаз, Барти обхватывает тонкую талию слизеринки и запихивает в тёмный коридор. Крауч прижимает замолчавшую Рьяну к своей груди, не оставляя между ними и капли расстояния. Она готова поклясться, его горячие дыхания, что опаляет её шею, сводит девушку с ума. Грубые руки держат слизеринку мягко, бережно, словно боясь сломать. Парень внимательно смотрит за мимо приходящими волшебниками, не обращая внимание на покрасневшую Макмиллан. — И зачем тебе я? — Отец видел как я увожу тебя. Пускай думает, что где то не далеко я обесчестил тебя, нежели просто сбежал. Ты же побудешь дурочкой для меня, дорогуша? — Я не ребёнок тебе. Хватит издеваться. — Если мальчик издевается над девочкой, то вероятнее всего, она ему нравится. Радуйся. — Или, вероятнее всего, он просто козел, — шипит слизеринка, наступив русому каблуком на ногу. Кажется, девушка довела его до точки кипения. Ну все, ей крышка. Не успевает он и слова сказать, как поднимает голову и видит раскрывшийся над их головой цветок Омелы. Рьяна краснеет сильнее, ожидания каких либо действий от Барти. Барти, не став долго думать, разворачивает блондинку к себе лицом и сокращает между ними дистанцию, захватывая губы девушки под свою власть. Губы у нее нежные, пухлые и такие сладкие. Его руки сжимают талию волшебницы, да так, что наверняка на утро останутся следы. Рьяна не зная куда деть руки, пускает одну в волосы парня, оттягивая их пальчиками, а второй, тянет его за галстук ещё ближе к себе. Крауч невольно опускает руки ещё ниже, слыша тихий, сладкий стон девушки, что надеялась остаться не замеченной. И все же Барти обладал способностью замечать абсолютно все, даже подрагивающие ноги однокурсницы. Но кашель вернул его в реальность. Он принадлежал Регулусу, что стоит рядом с улыбающимся братом. Младший решил никак не реагировать на это представление. — Крауч, если насосался, то идем. Мы и так опаздываем, — говорит Сириус. Братья Блэки разворачиваются к нему спиной и уходят, оставляя слизеринцев вдвоём. Барти приближается к уху Макмиллан, решив напоследок прошептать: — Ты потрясающе выглядишь в этом платье. Но без него, будешь ещё лучше. Блондинка, не дыша, шокировано глянула на парня перед собой. Однокурсник ухмыльнулся, но вот по глазам читалось, что в этом раз он не шутит. — У меня есть жених Крауч, ты опоздал. — Запомни, дорогуша, я всегда первый. Барти Крауч готов признать, что действительно был бы не против увидеть Рьяну Макмиллан без платья. Но только он, и никто больше. Даже противный Долохов.****
Джеймс шёл по улицам туманного, но весьма праздничного Лондона. Маглы с улыбками до ушей проходят мимо, смеясь и веселясь. Все спешат домой к семьям, дабы отпраздновать такой чудесный праздник. Поттера пригласил Давид. Но вот письмо от него было очень странным. Нет, оно писалось точно рукой Замятина, но вот, оно было словно с каким то намеком. И в конце фраза: «И кстати, мы всегда празднуем Новый год с Эвансами» Парень замер на месте, наконец то осознав суть этого предложения. И почему гриффиндорец вечно забывал, что Лили и слизеринка-близнец Давида — лучшие подружки, и знакомы очень давно. Джеймсу казалось, что никогда прежде он не был так благодарен другу. Зайдя в первый попавшийся магазин цветов, в нос ударил аромат самых разных растений. Да уж, купить букет легко, а вот выбрать его уже сложновато. Поттер, конечно, все знал о Эванс, но вот только не её любимые цветы. Спрашивать у кого либо было поздно, а значит пора выкручиваться самостоятельно. — Вам подсказать что, молодой человек? — раздался женский голос за спиной. Гриффиндорец обернулся. За спиной стояла пожилая женщина небольшого роста, чьи руки крепко впились в трость, что помогала ей, судя по всему, при ходьбе. Оглянувшись парень делает вывод, что работает она в этом магазинчике одна, а значит, является ещё и его владельцем. — А…Да! Было бы не плохо, — Джеймс запустил руки в свою шевелюру, растрепая и так торчащие во все стороны волосы. — Друг пригласил отпраздновать с его семьей и ещё несколькими гостями Новый год. Там будет одна девушка и… — И это ваша возлюбленная, я правильная поняла? — старушка улыбнулась, смотря на парня перед собой с теплотой в глазах. — Да, — выдыхает волшебник, с надеждой смотря на бедную старушку. Женщина крепко хватается за трость чуть отходя и молча зовёт подростка следовать за ней. — Не все люди рождаются смелыми. Нужно быть очень мужественным, чтобы признаться свой возлюбленной и своей любви, — старушка мечтательно отводит взгляд. — Тогда то люди и создали язык цветов, через которых молодые парни передавали своим возлюбленным свои истинные чувства к ним. — Раньше я думал, что это выдумки, — Джеймс пожал плечами. — Языку цветов так много лет, парень, ты даже не поверишь сколько. Но передают свои чувства не только возлюбленным. Передают и людям, коим они дороги. Как бы ты охарактеризовал свою возлюбленную? Поттер задумался. Описать чем то одним его прекрасную Лили было тяжело. Но даже в мыслях, вспоминая о ней, на ум сразу приходили та е понятия как: — Чистота. Невинность. — Так…А ещё? — Искренность, верность. Изящество даже. Милосердие. Сострадание. — Теперь все ясно, парень. Я знаю, какой букет ей подойдёт. Старушка остановила взор на: — Белые лилии! Они идеально ей подойдут. Женщина достала цветы и показала подростку. Смотря на них, он видел именно ее, Лили Эванс. Эти цветы, из которых старушка составит прекрасный букет, действительно описывали ее. Все же ее родители сделали правильный выбор, давая имя дочери. — Не бойся парень. Признаваться в любви через цветы, это хорошо, но ещё лучше, сказать это в живую. По другому вы нынче живете, молодежь. Вам сейчас намного легче, а вы теряете такую возможность любить! Ох, какие же вы глупые! Джеймс усмехнулся, отдавая ей деньги и забирая из рук букет лилий. — Признайся ей в любви парень. Это будет лучшая оплата моего труда, а деньги оставь себе, начинай копить на вашу свадьбу. — Обязательно бабусь, большое спасибо! — Ну и какая я тебе бабуся! — гневно воскликнула женщина и гордо заявила: — Это я ещё в расцвете сил!****
Пришли Блэки с Краучем вовремя. Стоя возле двери, они пересеклись с волнующимся Поттером. В руках тот держал букет белых лилий. Они сами прихватили цветы. Не одна же женщина в доме, всем приятно получить по цветочку. — Ну что, кто тут самый смелый? Сириус с Джеймсом переглянулись и Блэк вышел вперёд, подходя к двери. На ней был повешен красивый праздничный венок, украшенный елочными игрушками. Аристократ уверенно постучал, ожидая, пока им откроют дверь. Из открытых окон слышен смех и льется музыка. Дверь раскрылась и женщина лет тридцати оказалась на пороге. Это была взрослая копия Алины. Екатерина Замятин была тем, от кого слизеринка унаследовала светлые волосы и голубые глаза. Волосы женщины заплетены в одну косу, на ней само платье, что сейчас закрывал фартук. Миссис Замятин имела небольшой лишний вес, но ей почему то он шел. Все таки мать троих детей как никак. Да ещё и войну пережила. — Ох, ребят, здравствуйте, не стойте на морозе, заходите, — блондинка улыбается, вытирая полотенцем руки и отходит в сторону. Регулус, что раз за разом находил схожесть Алины с матерью, вручил той букет белых тюльпанов. — Ах, ну что ты, не стояло. Ты ведь Блэк, правильно, младший? — Все верно, мэм. — А ты старший Блэк, я правильно понял? — раздался мужской голос со стальными нотками. Развернувшись Блэк заметил стоящего между прохожей и залом мужчину, что сложит руки на груди. Сириус сразу понял кто он. Денис Замятин. Сносный оборотень, жестокий вожак стаи, мудрый лорд своего рода и любящий отец. Если Алина пошла в красавицу мать, то Дарья копия гордого отца. — Здравствуйте, мистер Замятин. — Да мы же не старики вам. Называйте просто по имени. Денис и Катя. Этого достаточно. — Ну мам, — заныл Давид, заметивший друзей в прихожей, — вы дадите гостям разуться или так и будете засыпать их вопросами? — спросил он уже на русском и вновь переключился на английский. — Там Алина с Лили и Петуньей индейку достают уже. Говорят готова. И папа! Даша опять забрала мои конфеты себе. Сначала свои все съела, а сейчас за мои взялась! — Даша! Не смей воровать конфеты брата! — воскликнул Денис, возвращаясь в гостиную — Барти, Джеймс, вы чего застыли. Проходим проходим, — Давид пожал руку Сириусу, затем более сурово Регулусу. — Молодец, Джейми, цветочки принёс Лили. Как угадал её любимые? — Белые лилии её любимые? — с удивлением спросил парень. — Так точно, — ответил Замятин, проходя в зал, оставляя гостей взять свои вещи и пройти за ним. Измученная Петунья вышла к гостям, вручая каждому по булке. — Ну что вы встали?! Заходите уже! Только вас и ждём! Из-за Дарьи мы чуть не спалили индейку, мы между прочим почти весь день ею занимались! Решила она нас отвлечь, жонглировать видели те научилась. Все её шары попадали на голову Давида, — бурчала блондинка, пока на лице парней расплывалась теплая улыбка. Пройдя в зал, они заметили весьма занимательную картину. Лили вместе со своей матерью и Алиной порхали над индейкой, пока Екатерина заканчивала выкладывать на стол очередное блюдо, наконец то снимая фартук. Музыка играла чуть ли не на весь дом, из-за чего тётушка Анна готова была на стенку лезть. Ханна, сидевшая на коленях у папы, Уильяма, смеялась с дерущихся на полу Дарьи и Давида. Заметив Сириуса на пороге, девушка моментально скинула с себя брата и встала на ноги, смущенно поправляя платье, что заставила надеть на себя мама. Блэк принялся рассматривать слизеринку. Не каждый день она напяливала на себя платье, лишь изредка, а потому такие моменты надо запоминать. Темные волосы заплетены в два колоска, переходящий в хвосты, что доходили до ребер. Лишь цвет платья, что не доходило до колен, ему не нравился. Не любил он темно-зеленых, а русская эта знала и специально именно его надела. Темно-зелёное платье с вставкой на талии выгодно подчеркивало только начавшиеся формироваться формы. Декольте на уровне допущенного, не на показ, но и не как у монашек. Главное, что отец одобрил. Но самое главное было даже не платье, а золотая подвеска с воющим волком. Именно Сириус подарил его Дарьей, на их пятнадцатом дне рождении. Замятин знала, что порадует ею аристократа и не прогадала. — Какое сейчас время? — второпях спрашивает Давид, пытаясь найти хоть одну вещь, что подскажет ему с временем. — Почти одиннадцать, милый. Ты разве не опаздываешь за девочкой своей? — спрашивает Екатерина, решив взять на руки свою маленькую племянницу и немного понянчить её. — Опаздываю мама! Я скоро прийду, но могу опоздать. Тогда только к утру уже прийдем. Замятин вылетел из дома, надевая куртку на ходу и побежал по заученной улице. Сколько раз он забирал Марлин по ночам, водя ее по свиданиям в ночном Лондоне? На пальцах уж точно не сосчитать. Маккинонны не разрешили своей дочери праздновать Новый Год с Замятинами, а потому Давиду предстоит залезть по пожарной лестнице и выкрасть свою возлюбленную, словно та была запертой в башне рапунцель. Дойдя до нужного ему дома, Замятин подбирает камушки с тротуара и целиться ровно в её окно. Один камушек, второй, ответа нет. Третий камень, а блондинка всё ещё не выглянула. Закатив глаза, парень приближается к пожарной лестнице, обхватывает ступеньки руками и залезает на вверх. Все то же окно, все та же комната. Как в старые добрые времена. Окно не заперто, а потому брюнет быстром открывает его, залезая внутрь. Марлин в комнате нет. Судя по шуму воды из её душа, именно там она и находилась. Давид устало потёр лицо, решив подождать Маккиннон на её кровати. Судя по испуганной гриффиндорки, что вышла из душа спустя минуток десять, она явно не ожидала его видеть. — Что ты здесь делаешь? — Я говорил тебе отпроситься у родителей чисто для галочки. Ты в любом случае будешь праздновать Новый год с моей семьей. — Кем ты себя возомнил, Замятин? — Твоим рыцарем, что спасает милую даму из заточения. А на кого похож? — На самоуверенного наглеца! — Любовь моя, ты научилась наконец-то ругать? — невинно улыбнулся Давид, в следующую секунду получая по лбу брошенной Марлин расческой. — Ау. — Я устала от твоих игр, Давид, — вздохнула девушка усаживаясь рядом на кровать. Гриффиндорец принял положение сидя. — К чему это все? Свидания? Вечные признания? Я ведь не глупая. Ты крутой и популярный парень Хогвартса, скоро прогонишь Блэка с первого места красавчиков школы. И как бы банально это не звучало, но я действительно весьма простая и особо ничем не отличаюсь от других. Такие парни хотят от таких девушек только одного. — Ты действительно глупенькая, — хмыкнул Давид, положив руку на щеку Маккиннон, что невольно прижалась к ней сильней. — Я говорю о своей любви к тебе ежедневно на протяжении пяти лет, а сейчас хочу познакомить тебя со своими родителями. Ты правда думаешь, что я хочу с тобой просто поиграть? Это куда больше игр и симпатии, Марлин. Я не знаю, любовь ли это, но я знаю точно — ты мне нравишься. И я не хочу видеть рядом с собой в будущем кого либо другого кроме тебя. Только тебя. — Ты мне тоже нравишься. Робкое признание словно оглушило парня. Он мечтал о нем с начала первого курса и наконец-то заполучил его. Это самый лучший подарок от деда Мороза на Новый год. — Тогда собирайся и пошли, я буду на улице. Мои родители ждут тебя.****
Сириус стоял на балконе в комнате Давида, покуривая тлеющую сигарету. Самая обычная, без привкусов, как он и любил. Горькая, вонючая, но такая успокаивающая. — Гадость, от тебя же потом будет нести за три квартала. У папы хороший нюх, боюсь, слишком плохое впечатление у него создаться на счет друга его сыночка. — Я буду не в обиде. Как и Давид, — усмехнулся Сириус, выпуская дым в небо. — Ты похожа на него. — Об этом говорят нам все. Я как не крути его наследница. Будущее продолжение рода. — Главное не выходи замуж за наследника крупного рода, а то, боюсь, будет много разногласий касаемо наследия. Замятин улыбнулась, доставая из заначки свою пачку сигарет. А вот она уже любила с привкусом клубники. Ею от нее несло круглыми сутками. Понюхав амортенцию, что стояла в кабинете у Слизенорта после седьмого курса, она у него как раз таки и пахла клубникой. А ещё лесом и чем ещё, более горьким, но что Сириус не смог разобрать. Аристократ признал свою влюбленность в русскую еще на 4 курсе. Понимал, что по своей натуре навряд ли обратит внимание на кого либо другого. И все же парень пытался забыть слизеринку. Искал себе других девушек, что не задерживались в его постели до утра. Он прогонял их сразу. А вот Дарья сопротивлялась как могла. Для нее любовь — боль. Нельзя любить и не испытывать от нее жгучую запоминающуюся боль. Сириус Блэк не был идеалом, чтобы обещать счастливую, безопасную и долгую жизнь. Да и она навряд ли сможет предложить похожее. Два полностью противоположных человека влюбились в друг друга, не смешно ли? Замятин бегает по свиданиям, обсуждая с Лили то одного, то другого мальчика. Но не один в душу и в сердце так и не попал, что уж там о постели. Гриффиндорца невозможно заменить никем. — А если я не хочу выходить замуж? Выберу себе любовников, рожу от самого богатого внебрачного ребёнка и сделаю главой рода. Прекрасный план и самое главное без обязательств. — Только своему отцу такое не рассказывай. Боюсь у него случится инфаркт. Русская прыснула, представляя эту сцену. — А тебе как мой план? — Прекрасный, что ещё могу сказать, — пожимает плечами. — Мне, в таком случае, прийдется стать самый богатым твоим любовником. — А ты хочешь этого? — неуверенно, опустив голову спросила Дарья, подглядывал за ним из под ресниц. — Ну кто меня знает. Замятин становится рядом с парнем, кладя руки на перила. — Что на счёт тебя? Ты бы хотела видеть меня в роли своего любовника, — словно нехотя спросил Блэк. На самом деле ему действительно хотелось услышать ответ. Именно он и даст понять самое главное — готова ли сама Дарья попробовать что-нибудь с ним. И стоит ли вообще начинать? Их руки незаметно приближаются друг другу, словно магниты. Его мизинец коснулся её. — А вот кто меня знает? — спородировала его слова девушка, выкидывая докуренную сигарету. Она разворачивается и идет к выходу. Каблуки стучат об камень. Хвосты забавно подпрыгивают при ходьбе. — Дарья! Замятин обернулся, вновь взглянув на друга своего брата. — Я играю в долгую игру. Это все что нужно было ей знать. Все же Сириус Блэк был по рождению аристократом. Джентельменом его воспитывали с детства. И каким бы козлом гриффиндорец не притворялся, он все равно чтил её чувства. Русская ещё не готова и Блэк это видел. Сириус готов ждать.****
Семьи решили не дожидаться Давида и его возлюбленную, предполагая, что уже вот вот подростки подойдут. Екатерина, под возмущенный взгляд Дениса, посадила дочерей рядом с Блэками. Дарью с Сириусом, Алину с Регулусом. Естественно Замятин был против, но с женой он предпочитал не спорить. На часах пол двенадцатого. В Великобритании мало кто празднует Новый год, чаще всего только Рождество. Джеймс сидел рядом с Лили. Он старался дышать реже, дабы аромат исходящий от её волос не вскружил ему голову окончательно. Иначе Поттер опьянеет раньше, чем возьмёт в руки шампанское. Эванс, будто издеваясь над ним, закинула ногу на ногу, дав парню свободный просмотр на её длинные ноги, что так нравились ему. Позже рыжая робко и неуверенно признается лучшей подруге, что действительно сделала это специально. По радио шла веселая музыка и пятилетняя Ханна, сидящая с мамой, крутилась на стуле, хлопая в ладоши под такт. — Ханна, дорогая, иди станцуй нам, пока Давида ждём, — Розали Эванс протянула руку к волосам маленькой Аббот, заправляя светлые волосы за ухо. — И вы, молодежь, тоже идите. Парни, пригласите девушек. Барти взглянул на Петунья с уставшим взглядом, будто спрашивая «ты вообще этого хочешь?» Измученная Петунья отрицательно покачала головой, взяв в руки шахматы и предложила парню лучше поиграть. Крауч с удовольствием согласился. Шахматы и его любимая игра. Алина переглянулась с Регулусом, прежде чем опустить взгляд на его вытянутую руку. Блэк почему то был уверен, что получит отказ. Замятин, хоть и не показывала свою обиду на него, после известия о его невесте, но все равно была безумно разочарована. И конечно же парень видел это. Да и русская была такой же упрямой как и ее старшая сестра. И гордость свою Алина не станет менять на любовь. И все родители этого не знали, а их не стоит беспокоить. Сириус, особо не спрашивая разрешение у Дарьи, подхватывает её за руки и выводит в центр в зала. Не было бы здесь её отца, то наверняка бы пустил несколько пошлых комментариев. Но сейчас он здесь, да ещё и с волчим слухом, прекрасное комбо. Блэк кладет руку на её талии, пальцами немного поглаживая чуть выпирающие ребра. Замятин, благодаря генам её бабушки в чью честь она названа, с рождения была худой, но благодаря волчьему гену оставалась очень сильной. Взгляд его часто падал на кулон, пока сама слизеринка рассматривала его глаза. Серые, словно туман. Такой оттенок она никогда не видела. Говорят такой серый цвет глаз имеют во всем мире исключительно Блэки, и то не все. Нарцисса все же была обладательницей голубых глаз, пойдя в род её матери Розье. Рядом встали Регулус и Алина. Если Сириус никогда не думал наперёд, делая все инстинктивно, то младший Блэк привык анализировать прежде чем что либо решать. Слизеринец не думал, что Денис Замятин со спокойной душой будет наблюдать руки Блэков на талиях его юных дочерей. Все счастливые отцы дочерей такие, а потому рука Регулуса все же легла ей на спину. Судя по взгляду блондинки, ей это не очень уж и нравится. А вот что конкретно: то что они танцуют или рука друга не на талии, русская уже не скажет. Да, у Регулуса теперь есть невеста и ей не стоит думать о нем, но разве чувствам, что с первой их встречи вскружили голову, можно приказывать? — Ты такая красивая сегодня…— вздохнул Регулус, заворожена снабдилась за подругой. — Только сегодня? — уколола его Алина, не забывая о обиде. — Всегда, но сегодня особенно. Алина взглянула на любимого папу, наблюдая его реакцию. Его слово для нее самое главное и если ему не понравится Регулус, о отношениях с ним Замятин забудет навсегда. Семья для нее на первом месте. Но слава Мерлину мама решила отвлечь папу, а потому сейчас мужчина не вслушивался в слова, что говорят парни его дочерям. — Не стоит слишком много осыпать меня комплиментами, мистер Блэк. Боюсь, моему отцу это не понравится, — блондинка всегда отличалась спокойным кротким нравом, но сейчас ей было слишком скучно. Хотелось поиграть. — Если ему что-то не нравится, то он избавляется от этого. Своим способом. — Тогда мне стоит официально просить его о позволении ухаживать за тобой, мисс Замятин. — Нечего занятым джентельменам ухаживать за мной… — Не для таких мама ягодку растила, — перебила её Дарья, с насмешкой глядя на Регулуса. Они с Сириусом, в отличии от этих двоих, не скромничали и уже во всю обжимались пока не видел отец. Блэк смотрел на своего брата с ухмылкой на лице, мол, и как сейчас выкручиваться будешь. Правду говорят, язык у Дарьи острый, мало кто мог побороть её в словесной перепалке. — Бедняжка Дарья. Своя жизнь скучная, в чужие лезешь? Все настолько плохо? Неужели мой братец удовлетворять с полем разучился? Замятин скривилась, словно только что съела целый лимон. — Заткнись, извращенец… Хотела она ещё добавить, но заметив, что папа больше не отвлекался на маму, решила смолчать. Регулус хмыкнул переводя взгляд на Алину. — А ведь она права, — со смешком заметила блондинка, закивав головой. — Но раз уж хочешь официально поговорить с мои отцом, то мне стоит задать перед этим вопрос: не боишься линкатропией заразиться? А то папа кусает метко и больновато. — Надеюсь до этого не дойдёт, — и все же рука со спины опускается на талию, а сам Регулус прислоняться своим лбом к её.****
Джеймс вышел подышать на улицу. Не смотрятся конец декабря, на улице не было ужасно холодно, как каждый год. Терпимо. Куртка и шапка согревали достаточно. Давид с Марлин так и не пришли. Замятин заранее предупредил, что в случае если опоздают, то они вдовам прогуляются по Лондону и к утру явятся. Миссис Замятин немного расстроилась, ненавидя интригу и ожидание. Барти и Регулус сидели рядом с Алиной, чокаясь бокалами и напевая новогодние песенки. Более пьяные Денис и Анна вызвались показать всем как правильно танцевать. По русски так скажем. Маленькая Ханна стала общей заводилой. Розали Эванс на пару с супругом проговорили пол праздника с Джеймсом, узнавая парня, что каждый день засыпает их дочь стихами, по лучше. Уж слишком настырный, а значит цель свою все же добьётся. Дарья лежала в объятьях Сириуса, положив свою голову ему на грудь. На удивление, они вели лишь спокойную беседу друг с другом, рассуждая о разных интересных темах. Лишь рука аристократа, что по собственнически покосилась у нее на животе, прижимая к себе ещё ближе, смущала мистера Замятина. Поттер сидит на скамейке возле дома, рассматривая чёрное небо усыпанное звёздами. На душе спокойно. Джеймс безумно благодарен другу, что дал ему возможность отпраздновать такой праздник с Лили. Что его удивило, так это то, что именно Дарья посодействовала этому. Именно брюнетка предложила брату эту великолепную идею. А самое прикольное — сама Замятин сказала ему об этом. Парень сомневается, что сделала она это ради того чтобы потешить своё самолюбие. Ибо уж слишком много намёков можно было найти в её словах. Могла ли Лили попросить её об этом. Или Эванс призналась в своих чувствах подруге, а Дарья решила взять все в свои руки? Звучит бредово, рыжая ежедневно уже пятый год как твердо отшивает его. Но Джеймс продолжает верить и надеяться, что однажды Лили позволит ему сводить её на свидание в Хогсмиде, а после на вопрос «выйдешь ли ты за меня?» она ответит «да». Говорят надежда умирает последней, не так ли? Лили присела на подоконник в комнате Дарьи, наблюдая за гриффиндорцем через окно. В комнате свет был выключен, благодаря чему обзор был четким и ясным. Эванс задумалась, а правда ли Джеймс любит её так сильно, как кричит об этом на весь Хогвартс. Навряд ли найдётся хоть один человек, приведение или животное, которые об этом не знали. — Тебе пора признать свои чувства и перестать бегать от него, — твердо сказал голос позади. И это была Дарья. Она подошла ближе, присаживаясь на подоконник рядом с лучшей подругой. Девять лет дружбы дали свои плоды. Замятин знала о Эванс абсолютно все и даже то, что не знала гриффиндорка сама. И пусть они на разном факультете — это ничего не меняло. Их дружба крепче любых предрассудков. И думая об этом, Лили часто задавалась вопросом: а выйдет так с Северусом — её лучшим другом. Тоже с малых лет знакомы и тоже на разных факультетах. И им тоже это не мешает. Рыжая грустила, когда круговорот мыслей приводил её к единому ответу: навряд ли. — Ты ведь знаешь… — Что ты влюблена сразу в двоих? А ещё я знаю, что ты не это хотела изначально сказать, но сейчас это волнует меня больше всего. Лили закусила губу, понимая к какому разговору ведёт девушка. — Почему ты не можешь определиться? Что тебе мешает это сделать? — Северус мой лучший друг. Он был рядом в тяжелые моменты. В его любви нет сомнений, в отличии от Поттера. Он кричит о ней где только можно. Такое чувство, будто для него это лишь игра, а потому это вгоняет меня в тупик. И все же, в душе мне хочется ответить ему взаимностью. — И ты не сказала так же на Снейпа. Мне кажется, что ты не любишь его. Возможно это даже жалость. А вот к Поттеру у тебя весьма настоящие чувства, дорогая. Рыжая глубоко вздохнула, уставившись на свою лучшую подругу. — Ты слишком часто сдерживаешь себя, цветочек. Слишком часто и даже слишком сильно, — Замятин раскрыла руки, крепко обнимая Лили. — Тебе стоит отпустить себя и дать судьбе самой направлять тебя. Забудь про контроль. Жизнь у нас одна единственная и нужно проживать её красиво, а не только в учебниках. Эванс мысленно согласилась с её словами, но сможет ли она когда либо действительно отпустить себя? — И между прочим, кое кто пялиться на тебя уже пару минут, — Дарья подмигнула ей, покидая свою комнату. Лили глянула в окно и вновь увидела Джеймса, что уже встал на ноги и смотрел прямо на нее. — Когда нибудь я сделаю тебе предложение Лили! И ты по собственному желанию ответить мне да! — прокричал на всю улицу Джеймс и Эванс оставалось надеяться, что это не услышали её родители. — Уж лучше за гигантского кальмара выйти замуж, Поттер! — крикнула гриффиндорка в ответ, решаясь отдаться чувствам. На это заявление Джеймс сделал пальцами в воздухе сердечко.