***
Он проснулся под утро, рывком, будто от страшного сна. Вскочил на ноги, пошатнувшись от резкого подъёма. Сердце сдавливало странным предчувствием, руки похолодели. Кто-то кричал. Кто-то звал на помощь. "Лейла?" Её нигде не было. Да и комната вокруг незнакомая. С запозданием, Саймон вспомнил, что не дома, оглянулся на постель. Клео, свесив руку с края, спала рядом, светлые волосы рассыпаны по подушке. За окном светало. "Кошмар? Приснилось. Да, просто показалось" Саймон медленно сел на постель. Но странное предчувствие не отпускало. Ровно как тогда, полтора года назад. Он вызволял сестру, она чуть не вляпалась в нехорошую историю. Или как несколько часов назад, когда увидел её нового ухажёра. Киллиана. Саймон нервно вертел в руках смартфон. На дисплее значилось "4:09". Она скорее всего спит. "Да к чёрту" Он разблокировал смартфон — в глаза ударил непривычно яркий свет — открыл сообщения. По армейской привычке, он всё ещё пользовался старомодными СМС. | Эй. Всё нормально? Минуту выждал. "Она спит. Чего мне неймётся?" | Лейла, ответь. У тебя всё хорошо? Клео за его спиной заворочалась, перевернулась на другой бок. Тишина давила. Казалось, прямо там, за стенами этой комнаты, происходит что-то страшное. Будто разверзлась земля, и небо раскалывалось невидимой грозой. | Эй, Лил Фокс ) Это точно заставило бы её ответить. Но она не отвечала. Саймон шепотом чертыхнулся. "Я ведь и не засну теперь" Он выругался снова и, встав, полез искать свои штаны. — Ты куда это? — Клео приоткрыла один глаз, сладко потянулась. — Домой, надо кое-что проверить. Раздался короткий смешок. — Ты из этих что ли? Которые бегут посреди ночи проверять, выключена ли плита? — А? — он наконец оглянулся на неё, и застыл. Она лежала, приподнявшись на локте, и одеяло сползло с её груди. Заметив, что привлекла его внимание, она пошевелилась, приоткрывая ещё и бедро. Ровно настолько, чтобы подразнить, но не показать всего. — Эй, не убегай, а? — Извини, мне надо, — но он так и не пошевелился. Клео склонила голову на бок, подвинула ногу, полностью скидывая с себя одеяло. — М-м. Ну что ж, — легла на живот, поворачивая к нему свои самые пикантные части, — Раз надо. Иди, конечно. — отвернулась и с наслаждением потянулась, как бы укладываясь спать, при этом чуть приподняла ягодицы и повела ими из стороны в стороны. — Мне было очень хорошо. Повторим как-нибудь? Они повторили прямо там и тогда. Позже Саймон проклинал себя за эту задержку самыми последними словами.***
Входная дверь была открыта, но в доме тишина. — Лейла? Ты здесь? Никто не ответил. Саймон поднялся наверх, направился в комнату сестры. Едва войдя, споткнулся о брошенные на пороге туфли, встал. Её вчерашнее велюровое платье, скомканное, лежало у подножья кровати, платяной шкаф распахнут. В остальном — никаких следов. Постель нерасправлена, шторы задёрнуты, ноутбук забыт на зарядке. — Лейла? Её не было. Ни в этой комнате, ни в одной из спален, ни внизу. "Зашла переодеться, и ушла, видимо" Саймон сменил рубашку на любимую футболку и вернулся на кухню. Время подходило к ланчу, надо было что-то поесть. — Сэндвичи, — решил он, доставая хлеб, колбасу и овощи, — сэндвичи, а потом займусь делами. Только потянувшись к стойке с ножами, чтобы нарезать сыр, он почувствовал, как тревога вернулась. Одного ножа не хватало. Рука замерла на полпути. "Завалился куда-нибудь?" Саймон оглядел кухню. Ножа нигде не было. Зато на полу рядом обнаружился смартфон. Саймон медленно поднял его. "Это её смартфон" Руки снова похолодели. "И куда бы она без него ушла?" Он вспомнил её пустую комнату, её брошенную одежду. Брошенную будто впопыхах. Либо в гневе. "Что происходит?" Мысли понеслись галопом, не успевая отпечатываться в мозгу. В голове будто бушевала река, оглушительная, грохочущая горная река, но вокруг — вокруг стало до ужаса тихо. И в этой тишине Саймон уловил едва слышимый плеск воды в ванной на втором этаже. "Этого не было, когда я пришёл" Он бросился прочь из кухни и вверх по лестнице. "Почему она не отозвалась, когда я звал?" Два стремительных шага по коридору и толчок в дверь. "Может просто решила принять ванну" пришла запоздалая мысль — но она тут же забылась. Лейла в одном белье сидела посреди ванной комнаты на кафельном полу, ссутулившись. Когда распахнулась дверь, вздрогнула и оглянулась на шум, выронив что-то. Металл звякнул по кафелю. Недостающий нож. — Ты что делаешь? В ванной медленно набиралась вода. Лейла сидела к ней лицом. Нож. Ванная. — Ты что... делаешь? — повторил Саймон, делая шаг ближе. Вчерашняя её укладка покосилась, волосы были спутаны, на лице видны потёки косметики. Веки чуть припухли. Она долго плакала, но сейчас была спокойна. Подозрительно спокойна. — Лейла... Она отвела взгляд в пол. Её руки свисали по бокам бессильно, будто плети. На её плечах Саймон заметил розовеющие пятна. Синяки. — Боже... — Саймон сделал ещё шаг. Ноги едва шевелились, будто деревянные. — Лейла, что происходит? Она молчала. Мутным взглядом он осмотрел её ещё раз, хоть и соображал с каждым мигом всё хуже. В голове всё путалось, в животе закручивался острый, вышибающий дух ужас. На плечах определённо синяки. Ещё пара пятен на боку и несколько круглых следов на бёдрах, от пальцев. Но порезов не было. По крайней мере на первый взгляд. "Я успел. Я едва успел. Снова" Он опустился рядом с ней на пол, онемевшими руками взял её за запястья. — Лейла, — "родная, любимая", — Сестрёнка. Её руки лежали в его руках всё также безвольно. Он взял её за плечи, едва касаясь, чтобы не давить на синяки. — Что произошло? — собственный голос показался ему чужим. — Саймон, — её шепот был едва слышим поверх шума воды, — Прости я... Её глаза задержались на чем-то, он проследил за взглядом и увидел брошенный нож. Ужас в животе затянулся туже. — Нет, — он взял её за подбородок, повернул её лицо к себе, — Не смей! Не смей туда смотреть. Не смей даже думать о... Лейла! Я здесь! Он слегка тряхнул её, сжимая её подбородок сильней. Она наконец подняла на него глаза. Пустые глаза. Но в какой-то момент они вдруг начали оживать. Веки широко распахнулись, она будто только его увидела. — Саймон? — подняла руки, взялась за его футболку. — Саймон, ты здесь. Тиски, сдавливающие сердце как будто ослабли — и полилась боль. Он издал что-то среднее между всхлипом и вздохом. Приблизил лицо сестрёнки ближе, прижимаясь лбом к её лбу, вдыхая запах её высохших слёз. Всматривался в глаза сестрёнке, чувствуя, что не в силах на неё насмотреться, гладил её по щекам, не способный помочь, прижимал к себе, неспособный уберечь. — Да, лисёнок, я здесь, — "я чуть было не опоздал, но..." — я здесь. Его разрывало пополам. Половина его рвалась прочь, найти этого выродка Киллиана и вышибить ему мозги. Раскатать ублюдка, размазать по стене, втоптать в землю, чтобы и следа не осталось. Вторая половина мертвела при одной только мысли оставить Лейлу сейчас одну. Ни за что. Никогда. Он, Саймон, чуть не потерял её — родную, самую родную и близкую — навсегда и безвозвратно. Полное осознание того, что чуть не произошло, навалилось на него лишь позже. Когда Лейла, умытая и завернутая в первое, что попалось Саймону под руки, сидела в своей постели и жевала наспех приготовленные сэндвичи. Всё ещё во власти ужаса, он смотрел на неё неотрывно, ловил каждое её движение, каждый вздох. "Она могла бы уже не двигаться. Могла уже не дышать" В горячей точке он успел повидать смерть. Но молодая крепкая психика тогда быстро справилась с шоком, и погибших при боевых действиях солдат сержант Фокс быстро научился воспринимать не как людей. Как мясо. Боевое мясо — на фронте было только так, и никогда иначе. Боевое мясо, кто-то ещё двигается, кто-то уже нет. Саймону повезло двигаться дольше и удачливей остальных. Смерть на фронте маячила всюду, над всеми. В мирной же жизни, здесь, дома — смерть, маячившая рядом с его родной семьёй, его родной любимой сестрой — была немыслима. Она не могла умереть. Мир был немыслим без неё. Лейла доела, отставила тарелку на тумбочку рядом, взяла стакан сока. Она избегала смотреть ему в глаза. Она уже пару часов ничего не говорила. А расспрашивать Саймон боялся. Боялся нарушить то шаткое равновесие, которое удалось наладить. Боялся, что она сорвётся. "Позже. Сейчас надо позаботиться о ней. С Киллианом разберусь позже." — Возьми, — он вложил ей в руку таблетку, — выпей и... поспи. "Пожалуйста" Она не стала даже спрашивать, молча подчинилась. Он забрал у неё опустевший стакан, поднялся на ноги. — Ну всё, баиньки. — двинулся к выходу. Он не хотел уходить, всё его нутро сопротивлялось этому. Казалось, он рвёт себя на части с каждым проделанным шагом. За спиной раздался шорох одеял, он оглянулся. Лейла выбралась из постели, смущённо подняла взгляд. — Мне... надо в туалет. "Чёрт. Позволить ей уединиться? Сейчас?" — Хорошо. Саймон довёл её до двери уборной, и остался ждать снаружи. Прислонился к стене, вслушивался в каждый звук. Было давно не до деликатности. Сестрёнка, конечно, выглядела уже чуть лучше, чуть более живой, но... Его мелко затрясло от нового приступа ужаса. Срывающимся пальцами он достал пузырёк из кармана, вытряхнул ещё одну таблетку. Проглотил, не запивая. Лейла тем временем закончила свои дела, вышла. Неуверенно глянула на него и пошла обратно в комнату. Он довёл её до постели. Проследил, чтобы она улеглась, натянул ей на плечи тонкое покрывало — было довольно тепло. Задержал руку на её плече. И, ничего не говоря, повернулся уходить. Лейла поймала его за запястье. Саймон встал. Оглянулся. — Не уходи. — шёпотом, всё ещё не глядя ему в глаза. — Побудь со мной. Пожалуйста. "Нет. Прошу, не заставляй" — Хорошо. Она чуть отодвинулась, давая место, и он неловко улёгся рядом, лицом к ней. Она немедленно прижалась, словно котёнок спрятала лицо ему в шею. Его будто накрыло теплом. "Что ж ты делаешь со мной?" — Спи, — он обхватил её поверх одеяла. Тонкого, слишком тонкого. Она не ответила. Она уже спала. Он уткнулся носом в её макушку. В волосах ещё сидел запах лака для укладки, но сильнее был её собственных запах. Этот неповторимый, тонкий аромат, знакомый с самого детства. Так пахла живая, хрупкая куколка в маминых руках, которая выросла теперь во взрослую, но такую же хрупкую девушку. Этим запахом было пропитано всё в этой комнате: её постель, её одежда, самый воздух вокруг. "Запах самой теплой и счастливой части моей жизни" И она, источник этого запаха и тепла, в центре всего этого. В своей комнате, в своей постели, в его объятиях. "В эпицентре самого моего мира" Рука медленно прошлась по одеялу, повторявшему изгиб её плеча, талии, задержалась на крутом подъёме бедра. "Когда это случилось?" Он неспеша поглаживал её бедро сквозь одеяло, чувствуя, как она расслаблена, и как сам он напряжён. "Когда я успел так сильно, так беспомощно влюбиться?" Сердце отбивало тяжелый набат. Пальцы прошлись чуть дальше, огибая её ягодицы, круглые, манящие, самую малость сжались на изгибе. "И в кого?" Рука перебралась к краю одеяла. "В родную сестру?" Он отогнул угол и нырнул рукой в теплое пространство внутри, провёл по её рукам, прижатым к груди. Кожа гладкая и прохладная. Как она не перегрелась под одеялом? Как она не перегрелась, когда так жарко? Так жарко. Он повторил свой путь под одеялом. Плечо, талия, бедро. Маленькое плечо. Изумительная талия. Сильное бедро. Тонкая ткань пижамки не скрывала упругости ягодиц. Чуть задержавшись там, воюя с собственной совестью, Саймон двинул руку дальше, вниз по ягодицам, к горячей впадине под ними. Рельефы этого её сокровенного места скрадывались тонкими складками и швами пижамы — и казались тем более манящими. Затаив дыхание, он погладил её там, сквозь эти дразнящие складки и швы. Упиваясь разгорающимся жаром в собственном теле. Затем перебрался ещё ниже, аккуратно обхватывая бедро, и медленно, очень медленно поднял и уложил на себя. Она будто обняла его ногами. "Безумие". Он будто проник между её ног, сближаясь своим ноющим естеством с её пахом. Намереваясь... "Сделать что? Я ведь не могу в самом деле..." Он снова обхватил её за ягодицы, крепче в этот раз, и уверенно прижал сестрёнку к себе. Её живот, плоский, хоть и расслабленный, коснулся его брюк. Его горячего напряжения в них. Прикосновение отозвалось болью, Саймон и не подозревал, насколько чувствительно стало это место. Лейла шевельнулась, не просыпаясь, тихо вздохнула. Он чуть ослабил хватку, слыша, как бьётся адреналином пульс в ушах. "Не увлекаться" Кровь кипела, распирала сосуды на шее, на висках. Под челюстью ощутимо било жилка. В нижней же части его тело ощущалось как сплошной тугой узел нервов. "Да откуда?... — он бездумно перебирал пальцами ткань её пижамы, — Родная... Откуда у тебя такая власть надо мной?!" Аккуратно он попытался отстраниться, перекладывая вторую руку поудобней, и отодвигая голову от её волос. Невозможно. Там, у её тела, слишком хорошо. Он хотел быть как можно ближе к этому телу. Он хотел это тело. Она — его. Всегда была. С самого своего рождения. Его сестра. Его ангел. Его любимая. Едва дыша, он перелёг чуть ниже, оказавшись лицом на уровне её лица. Её дыхание теплом скользнуло по его подбородку. Его рука тем временем нащупала край её рубахи на спине и полоску открывшейся кожи, прошлась по рельефу её спины. Следующий её выдох согрел его губы. Он прильнул ими к её рту. На мгновение. Потому чуть не задохнулся. Она спала. "Она чудесна" Рука проникла под рубаху, поползла вверх. Под тонкой кожей прощупывались рёбра. Они гибко двигались в такт её мерному дыханию. Тонкие рёбра, маленькая Лейла. Саймон мог обхватить её бок одной ладонью. Удивительная. Пальцы уткнулись в шов её мягкого лифчика и остановились. "Суровое напоминание. Меня не должно быть здесь" Он нехотя двинулся обратно, но Лейла, видимо потревоженная этими прикосновениями, снова шевельнулась, дёрнула рукой. А, упёршись ею в грудь Саймона, машинально подняла её и закинула Саймону на шею, обнимая. Снова крепко заснула. "Чёрт!" Он спустил дрожащую ладонь на её открывшуюся теперь грудь. Её нога всё ещё лежала на нём. Она будто преподнесла ему себя. Будто отдалась — просто возьми. "Дьявол... Не искушай меня!" Ажурный край белья щекотнул ладонь, затем — гладкая кожа её маленьких грудей, особенно лакомых в этом положении. Указательный палец прошёлся по ложбинке между них вверх, потом вниз. Потом вся ладонь обхватила грудку, сжимая — едва, чтобы не разбудить. В брюках болезненно шевельнулось. Не увлекаться становилось всё трудней. "Не трудней — невозможно" Он прошёл рукой вниз, по коже живота. Миновав пупок и мягкую округлось внизу, нащупал резинку её штанов. Всё это время Саймон смотрел в закрытые глаза перед собой, на стороже. Дышал тяжело, приоткрыв рот, ровно в приоткрытые губы сестрёнке. "Если бы ты только знала, что тут происходит!" А происходила битва. Немыслимое сражение между его желанием и разумом. Желание сжигало его тело за живо. Разум кричал в ужасе. "Если бы только знала..." Он отогнул резинку её штанов и прошёлся по батистовой ткани трусиков. "Только не проснись теперь. Умоляю" Она всегда спала крепко, она была этим в отца. А таблетка, принятая не так давно, тем сильнее помогла. Лейла не проснулась даже когда пальцы Саймона коснулись её нижних губ сквозь батист. Лишь вздохнула. Он нежно погладил её двумя пальцами. Сестрёнка приоткрыла рот, вздыхая глубже. "Она отвечает. Чёрт возьми, она отвечает моим рукам..." Голова Саймона раскалывалась, давление в черепе было такое, что казалось, вены вот-вот разорвутся. Он прикрыл глаза. Поглаживания его стали ритмичными, медленно, но верно учащаясь — и ровно в такт им сестрёнка вздыхала, всё отчётливей, всё явней. Её плечи расправились, грудь подалась вперёд, к нему. Таз начал едва заметно покачиваться навстречу его движениям. А потом, с очередным вздохом, начали раздаваться тихие стоны, и этот звук был самым прекрасным, что Саймон слышал. Он не сдержал короткого стона в ответ, чувствуя, как тело делает спазмические рывок к ней, тщетно. Он сходил с ума. Он больше не понимал ничего. Рука продолжала ритмичные ласки. Лейла чутко отвечала, её тело реагировало на каждый нюанс, каждую тонкость. И это восхищало. Ткань под пальцами стала влажной. Он прикоснулся приоткрытыми губами её также приоткрытых губ, ловя её стоны. Она вся должна быть его. Вся его. Вторая рука Саймона в отчаянии сжала простынь далеко за спиной Лейлы, стягивая полотно. Брюки причиняли невыносимую боль. Но в то же время, как же это было хорошо. Сама пытка этой истомой, этим диким, животным желанием казалась почти приятной. "Я грёбаный псих" Он и не знал, что может кого-то так сильно желать. "Её? Желать её неудивительно" Двумя пальцами он отогнул мокрую уже ткань и проник во влагу её складок. Мокро. Дыхание встало в горле. "Адский дьявол, я сейчас просто взорвусь" На одну фалангу внутрь и сразу наружу. Лейла застонала громче, в голос. "Я больше... не могу..." Он должен был немедленно сделать это. Он должен был стянуть с них обоих одежду и ворваться в её горячее нутро. Соединиться с ней. Слиться в одно. Так, как и должно быть. Он уже взялся за её трусики на боку, чтобы стянуть полностью и снова открыл глаза — когда сквозь шторы в комнату проник случайный лучик вечернего солнца. И он замер. Его рука на её горячем влажном пахе, его пульсирующее болью желание, стиснуто в штанах — но он не мог пошевелиться. В этот короткий миг он разглядел незамеченное ранее пятно на её скуле. Кровоподтёк. "Её били" Недавний ужас вернулся. Синяки ведь были и на плечах. И на бёдрах. Её били, может сделали и ещё что-то похуже, а он, Саймон, думал только о своём... Он вынул руку из её штанов, мягко погладил сестру по бедру. Её стоны стихли, теперь она лишь глубоко и расслабленно дышала. Чёткие отметины пальцев на её шее — теперь он их видел — приобрели синюшный оттенок. Саймон высвободился из объятий сестрёнки, тяжело, будто старик, отодвинулся. Тело ныло, не слушалось. "Урод. Выродок Саймон-хочу-свою-сестру-Фокс" Он сёл, отворачиваясь, спустил ноги с кровати. Голова ощущалась кипящим котлом, в штанах болело и свербило, ноги онемели. Перед глазами встала картина сестры — избитой обречённой, с ножом в руках перед ванной. Саймон почувствовал, как вместе с отвращением в нём поднимается гнев. Терпеливый, но тем более страшный гнев. Он может и урод, желавший спать с родной сестрой, но Киллиан... Киллиан был настоящим ублюдком. Саймон встал, не оглядываясь вышел. Неверной походкой двинулся по коридору. Он найдёт этого подонка. Найдёт и отыграется. Этот проходимец посягнул на самое святое в его жизни. И чуть не уничтожил это. Такое не прощается. "Но сначала в душ" Он только осознал, что насквозь промок. Горячий липкий пот покрывал всю спину, бока и шею, раздражал кожу и уже начинал попахивать. А самое главное, ему нужно было сбросить напряжение.