Agony + Catharsis = Serenity

— Я вот сейчас свистну своей братве — она с вас обоих мигом шкуру спустит. Вы меня душить вздумали, я неприкосновенен, а ну руки убрали! Только эти двое, вокруг которых ходила всякая молва, от проклятий в основном до гордости от тех, кто желал быть такими же смелыми… только они могли соображать во время целенаправленных действий, пока ломали другим кости, отрезали языки и вспарывали брюхо. Да, есть определенный существенный процент убийц без принципов, но по своим правилам, где они при совершении того, что исправить невозможно, были в своём уме и соображали, что вытворяли. Но абсолютное большинство антисоциальных и презирающих общество как огромный лагерь, делало это от мании величия, под алкоголем или наркотой, от навязчивых идей вроде голосов в голове от демонов… или приличную роль во всевозможных «возмездиях» играл аффект. — Не руками, так ногами тебя в пыль сотрем, молокосос. Тебя кто подослал за нами следить, и с какого переулка или… вообще с какого момента ты стал пасти нас? Конечно, на его вопли и её стоны превосходства, где обоим было далеко не до секса, уже давно бы стёкся определенный народ ради интереса. Мог бы повозмущаться и посопротивляться, точно не представляя, что может ждать после, но пока Веруке уж точно было не до кучки подошедших на крики избитого паренька зевак. Быстро у неё получилось взять и предвидеть то, что этот пацан не так прост, и его крышевали те, кто спустя несколько веков станет называться «скинхедами». А чтобы однозначно никто не подошёл из посторонних, чтобы тут же не словить от ласки сгусток магического снаряда сквозь голову, она как вернувший себе силу почти в десять раз бывший верховный маг, создала теневую зону вокруг себя с братом, и того, кто спалился. А потому никто бы не услышал его резаный ор, будь у Веруки желание действительно его изрезать на части. Сколько бы осознанности не стояло за нынешними переполненными радикальностью действиями Клауса и Веруки — они по очереди избивали ребенка двенадцати лет. Да, он неспроста, без необдуманности показал им жест пальцем поперек шеи, что с них совсем скоро точно слетит голова… остаётся спорным вопрос, следует ли принимать такое за шалость? Или к прямой угрозе следует относиться соотвествующе… насколько бы несовершеннолетним «подонок» ни был? Вообще-то, этот мальчик-выхухоль в самом деле следил за обоими ласками, брату и сестре Дюмонт, стоило им пройти дальше нескольких салунов у окраины пустынного города за главный вход в него. Органы власти вполне могли приставить к стене эту парочку, за последнее время державшую в страхе половину мира, чтобы тут же их казнить без права на адвоката… вообще без любого права, какое бы официальный суд мог предоставить подсудимым. Могут исполнить приговор, как делали это слишком часто и чем жили Дюмонты, перестав помнить, с какого периода времени для них начался самый переломный момент в их жизни в роли жнецов всех подряд без разбора. Силовые структуры вправе отстаивать свой долг… вот только в случае с ними скорее рискнули бы здоровьем прежде, чем предприняли что-либо. Но что до таких, как этот мальчик, где дело даже не в его личных мотивах, но любых увидевших золотые горы на объявлении о поимке гражданских… стоит им быть обнаруженным, и они не получат пощады. Как и права на второй шанс вроде того, чтобы ласки отпустили бы несчастного, взяв с него слово, что он больше не появится им на глаза. Подобная наивность будет стоит дорого тем, кто намеревается её оказывать, и потому всё оказалось гораздо проще, стоило ласкам услышать знакомое название банды националистов, когда паренёк назвал их вслух. На его беду он накликал то, что они его крыша… как раз та самая идеальная мишень, с которой лично Верука пожелает расправиться максимально болезненно в своё удовольствие! Естественно, не на пустом основании, какое только может быть у убийцы… это явно не какое-то погружение всего земного мира в пучину огня. — Да зови братву свою, я знаю этих дегенератов, которые только силу понимают… как узнала, что они ещё живые, ушам не поверила, Клаус! С их отношением ко всем их бы за двадцать или больше лет уже давно бы кто-нибудь да пришиб. Что Клаусу оставалась делать ещё, пока сестра а очередной раз была в ударе — пристроиться к ней сзади и опять трахнуть по самые яйца, чтобы она завелась ещё хлеще? Отсиживался рядом, курил и смотрел, пока все трое были даже в теневой зоне реальности среди узкого не людного места между двумя зданиями — нет, бить детей ему не зазорно, но сейчас он не в настроении получать с этого адреналин. Это Верука, как обычно, получит кайф с чего угодно, конечно же, гораздо больше мысленно кончая, как при оргазме, с кучи денег, тонны кокаина и регулярного секса с теми, кто её в целом устроил. Власть тоже, безусловно, хороша… только больно круто она однажды поменяла приоритеты того, что бы удовлетворило её больше восседания над «рабами» из всех живущих. «Истребить, нахуй, всех их и остаться единственной хозяйкой земли» — никто даже не будет думать о скрытых смыслах того, что ласка с розовыми волосами однажды сказала самой себе, и брат в черной шерсти поддержал её далеко не потому что инфантил без своего мнения. — Слушай, а ты… ну вот услышала ты про тех, кого мы тоже хотели разъебать. Через эту группировку найдем тех самых, кто наш клан показательно зарезал? — А то нет, Клаусик, ты какие варианты, блядь, можешь предложить? Телепатическое общение — не то, с чем можно поделиться с каждым, а вездесущее зрение пока ещё недостаточно развито, чтобы вот так просто найти любого, кого ни пожелаешь. Для двенадатилетнего школьника этот выхухоль держался на удивление любопытно для профессиональных душегубов, которые на самом деле уже бы очень давно плохо кончили из-за своего безумного, лихорадочного поведения. Да, на его лбу гематомы, и из-под губ текла кровь, а он улыбался им в ответ! — Ты, шлюха, у которой вся шерсть цвета спермы, хоть раз подумала, что могла взять не того? — Да ты бы сразу обоссался в трусы и звал бы мамочку на помощь, сорвав голос спустя минуту. Ведь точно можешь знать, кто я такая… больно спокойно ты себя ведёшь для того, кто прижали ни за что. Да и тем более у меня хватило магии почувствовать, с кем ты связан напрямую. Короче, ты, малолетний хуесосик, не в рабстве у этих отрезателей ушей… но, как их там пафосно называют… о, «гонец смерти», правда что ли? Мелкий давно бы уже приложился спиной к стене рядом и перестал бы шевелиться, притворяясь мёртвым. Что было бы бесполезно перед теми, у кого нюх был явно острее него, и они могли отличать запах полностью мертвого трупа от ещё пребывающего в сознании. Да, Веруке тоже нередко было не по себе прибегать к избиению детей… вот только раньше, многие годы назад, не считая пятнадцати лет заключения в английской тюрьме. И за это настолько долгое лишение свободы, и за всё прочее, что она выдумала в своей голове за причины массового истребления, была готова убивать всех противостоящих ей с братом. И просто отличной причиной можно назвать лень, когда ласкам было накладно тратить время на то, кто за или против них. Или хочет жить, боясь этих Дюмонтов и прося про себя, чтобы их слепой гнев мог миновать. Пусть такие люди говорят сразу, что поддерживают их… или будут жалеть об этом в бессознательном состоянии, где никто не вспомнит о них, даже они сами не будут помнить ничего о себе. — Так что ты там, сопляк, говори… кто там нам бошки отрежет? Малой ублюдок, позовешь их сюда — я, так и быть, дам тебе пососать вкусную конфетку с крысиным ядом. Давно хотела растереть в порошок их ёбла и смыть в сточную канаву. Мелкий выдыхал глубоко, кровь продолжала капать с его носа и губ, но он продолжал не выпускать слез и звать на помощь… полицейских. Судя по всему, до последнего продолжал считать, что не побежден. И пусть сколько угодно Верука демонстрировала перед ним своё не напускное бесстрашие, которое выглядело так, что она много о себе возомнила — парень не дрогнул и тогда, когда она схватила его за плечо. Присев на корточки, пока не убирала руку, второй зажгла себе косяк щелчком магического огня и начала дуть травяным дымом в сторону его глаз. — Я бы даже позволила тебе пойти с нами, для молокососа ты крепкий малый. Но будешь вытворять заговоры в отношении меня с братом у нас за спиной, то… И наглядно показала ему острие своего клинка, проведя им также поперек шеи, не почувствовав, что слегка её задела — точно так же, как этот мелкий выхухоль показал им, Дюмонтам, пальцами то же самое. Пока он понятия не имел, принимать ли предложение… ведь какая речь может быть о гарантии, что он не окажется кинутым? Сейчас у ребенка было больше желания пустить себе пулю через рот из порохового ружья.