***
В таверну Озика они прибыли за час до полуночи. В это время гостевой зал был закрыт для посетителей, но Озик накрыл для гостей поздний ужин. Он готовился к их приёму, и заранее приготовил курицу, запёк картошку, нарезал салаты и налил в кувшин отменную медовуху. Старик всегда доверял пророческим снам Айки. Этой ночью ей приснилось, что придут особые гости, и особые гости пришли. Гостевой зал освещал золотистый свет факелов. С верхнего этажа доносился храп какого-то постояльца. Эллиада, отбросив манеры, ела куриную ножку руками. Вестник ловко орудовал ножом и вилкой и, вытерпев по этому поводу несколько колкостей Аарона, взял куриную ножку в руку. Она тут же выскользнула и улетела куда-то под стол. Габриэль протёр руки полотенцем и снова взялся за вилку и нож. Во время ужина Эллиада рассказала друзьям, зачем они направляются в Башню. Про похищенного змея, его дары и возможное наступление конца света. — Впервые о таком слышу, — заявил Вильзар. — Какой ещё конец? Он это выдумал, чтобы пробраться в Башню. — В Башню может прийти любой желающий, для этого не нужен такой хитрый план, — сказал Аарон. — Рассказ, конечно, звучит странно, но учитывая обстоятельства, такому исходу событий место существовать. Габриэль молча кромсал салат. Всё, что ему хотелось, это лечь спать, но покидать ужин в самом его начале казалось неприличным. Усталость овладела не только его телом, но и сознанием, и сейчас он думал только о том, что видел перед глазами. В листике салата желтели прожилки, помидор размазался по тарелке… Эллиада и Вильзар о чём-то спорили, наверное, о возможности наступления конца света, не учитывая при этом присутствие рядом его вероятного виновника. — Ты что не ешь? — спросил Аарон. — Я не голоден. Они встретились взглядами, и на мгновение Габриэлю показалось, что Аарон похож на его отца, хотя глаза Аарона были не серыми, как у Раймона, а тёмно-карими, едва не до черноты. — Вы очень молодо выглядите. Аарон улыбнулся так, будто слышал это не в первый раз. — Я родом с Севера, — объяснил он. — У нас все выглядят немного моложе. На самом деле Вильзар младше меня на пять лет. Борода его старит, правда? Они одновременно поглядели на Вильзара, —… ему нужно будет подойти к статуе Богини, — объяснял он принцессе, прихлёбывая мёд. — Если бутон в её руке раскроется, он получит жетон, а если… Аарон тронул Габриэля за локоть, и тот повернулся. Его усталое сознание мигом оборвало нить монолога, который мог бы оказаться важным. — А ты откуда? — спросил Аарон. — Я тоже с Севера, — нехотя сказал Габриэль. — Я там родился. Вильзар вдруг отвлёкся от разговора и уставился на Габриэля. — Так ты тоже северянин! Земляк! — обрадовался Аарон. — Я родился в Тельзе. Маленький городок, он почти что граничит с Западом. Название показалось Габриэлю знакомым. Тельза — так называлась река, вдоль которой раскинулась одноимённая деревушка, где жил дедушка Мартин. — Оттуда до Башни рукой подать, — продолжал рассказывать Аарон. — Я лучник. У меня дар меткости. Я всегда попадаю в цель, даже если хочу промахнуться. Когда мне исполнилось шестнадцать, отец отвёз меня в Полумесяц. Мы учились на одном курсе с Маркусом и Вильзаром. Он силач. Он может поднимать предметы вдвое тяжелее себя. Однажды он поднял целую карету с людьми! И никто не пострадал. Вроде бы. Аарон дружелюбно болтал, понемногу прихлёбывая мёд, Вильзар же как следует налёг на напиток. Он подливал себе из кувшина снова и снова, незаметно хмелея, и с каждым новым бокалом взгляд его стекленел, а движения становились неуклюжими. — После окончания учёбы я остался на службе, между Востоком и Югом началась война, и меня отправили на границу, позже, как я узнал, Вильзара тоже. Однажды он спас мне жизнь… я тогда был ранен. Когда война кончилась, мы оба вернулись в Башню, я познакомил Вильзара с Маркусом, и вот уже три года работаем на него. Приглядывать за принцессой та ещё работёнка. Иногда я мечтаю вернуться на службу. Эллиада ткнула Аарона в бок. — Небось, сам положил на неё глаз, — оторвался от выпивки уже захмелевший Вильзар. Аарона это ничуть не смутило. — Я женат двадцать лет, — спокойно напомнил он. — А ты? — Габриэль не сразу понял, что Вильзар обращается к нему, а когда понял, помотал головой. — Сколько тебе лет? — Девятнадцать. — Подходит. Что именно «подходит», он уточнять не стал. Хмель завладел им, и Вильзар внезапно сделался разговорчивым. Ещё совсем недавно он был готов схватить Вестника и трясти его до тех пор, пока тот во всём не сознается (в чём бы он ни был виновен), а сейчас глядел на него вполне дружелюбно, а может это только казалось из-за остекленевших от выпивки глаз. — Не ты ли тот исчезнувший принц, которого похитили пятнадцать лет назад? — Какой принц? — спросил Аарон. — Сын Артура, нынешнего короля Севера, младший брат Сириуса, за которого Наяль хочет отдать Эллиаду. Несколько лет назад он был похищен, и его до сих пор не нашли. — С чего ты взял, что он похищенный принц? Вильзар ответил не сразу. — Манерный. И рожа у него… — он с трудом подбирал слова, — напыщенная. Прямо как у тебя, Манриоль. Услышав фамилию, Габриэль так подавился, что Аарону пришлось похлопать его по спине. Откашлявшись, Габриэль потянулся к бокалу и сделал несколько крупных глотков хмельного напитка, после чего поглядел на Аарона. Аарон Манриоль? Сон как рукой сняло. — Я не принц, — хрипло произнёс Габриэль. — Того принца никто не похитил. Он родился с болезнью, и отец сам его… ликвидировал, чтобы люди не думали, что их род не любит Богиня. Он сам сознается в этом перед смертью, когда принца так и не найдут. — Откуда знаешь? — Он же Вестник, — спокойно ответил за Габриэля Аарон. — Нет жетона — нет доказательств, — Вильзар громко икнул и почесал лохматую щёку. — Что будете делать, когда спасёте мир от конца света? — обратился он к Эллиаде. — Приведёшь к отцу нового жениха? В этот раз подавилась принцесса, и Аарон хлопал по спине её. — Я думал, вы на стороне Маркуса, — заметил Габриэль. — Покажешь жетон — будем на твоей стороне. Маркус нам платит за то, что мы присматриваем за ней. У него есть деньги — у нас работа, но если по-человечески, этот старый хрен у меня уже здесь, — он резко провёл рукой у горла. — И ворон его этот, видели? Дурная птица. Сперва он каркает, а потом Маркус говорит, как будто его мысли озвучивает. Маркус ведь другим был, ты помнишь, Аарон? Ни одного бала не пропускал. А потом однажды вернулся с этой крылатой крысой, и его как подменили. — Неправда, — сказал Аарон. — Его как подменили после того, как Наяль угрожал ему казнью. Ты пьян, пойдём, я провожу тебя в спальню. — Да, да, оставим их вдвоём, — Вильзар принялся неуклюже выбираться, и пока вставал, сильно расшатал стол и отдавил Габриэлю ноги. — Принцессе давно пора подыскать жениха помоложе, после Маркуса Наяль её и за сапожника выдаст, и за Вестника без жетона... Аарон сам едва устоял, когда Вильзар навалился на него, как на стену, всем своим немаленьким весом. Пройдя пару шагов, Вильзар обернулся, и шатаясь, вернулся к Габриэлю. Опустил грузную ладонь ему на плечо. — Мы достанем тебе жетон, — пробасил он. — Завтра… только доедем до розы… Его рука соскользнула с плеча Габриэля, и Вильзар чуть не упал лицом в тарелки. Аарон каким-то чудом удержал его, словно дар силы принадлежал ему. — Я тоже лягу, — сообщил Аарон и кряхтя закинул руку Вильзара себе на плечо. — Всем добрых снов. Пошатываясь, они в обнимку направились на второй этаж к спальням. Принцесса и Вестник остались в гостевом зале одни. Правда, здесь был ещё Озик, но он давно похрапывал, устроившись на стуле за барной стойкой. Зал всё так же озарял золотистый мерцающий свет обычных, не волшебных факелов, а за окном стояла такая чернота, что Габриэль, посмотрев в окно, увидел только своё отражение с чёрными провалами глаз, словно сквозными дырами, ведущими в ночь. Эллиада делала вид, что очень увлечена поеданием салата, ведь уйди она сейчас, Вестник бы догадался о её смущении. — Вильзар напился, — сказала она, когда затянувшееся молчание стало неловким. Габриэля это не волновало. — Расскажи, — обратился он, — как долго обездаренному можно оставаться на одном месте, и как далеко нужно уехать, чтобы обнулить действие проклятья? В отличии от принцессы, он не казался смущённым. Эллиада отодвинула тарелку — есть давно не хотелось. — Оставаться на одном месте возможно две недели, — сказала она. — Но всё относительно, у кого-то срок меньше, у кого-то больше. Зависит от степени отсутствия дара. Мир вокруг начинает деградировать незаметно, и изменения люди поначалу могут списать на непогоду. А потом прямо в чайнике тухнет вода, птицы падают с деревьев мёртвые… я стараюсь уезжать раньше. Почему ты не сказал о конце света Маркусу, когда мы только приехали? — Не счёл нужным пугать вас. Я же не думал, что Маркус украдёт змея и оборвёт нашу связь. — Получается, — помолчав, сказала принцесса, — совсем скоро произойдёт нечто ужасное. Габриэль закивал. — Мы этого не допустим. Я не знаю, что может случиться. Может быть, Тэо треснет напополам? Или разоврётся материя, из которой состоит мир? Всё, что принадлежит Вестнику, принадлежит Богине, и красть у Вестника — всё равно, что красть у Неё. — Габриэль так вжился в образ, что сам себе готов был поверить. — Как тебя зовут? — вдруг спросила принцесса и смутилась. — Да, мне стоило спросить раньше… — Меня зовут Архимаг Равновесия, — уже не задумываясь, ответил ей Габриэль. Отступивший сон снова начал одолевать его. Габриэль зевнул, спрятав лицо в лодочке ладоней. — Архимаг... — повторила принцесса, — я думала, это твой статус или что-то вроде того, когда ты говорил Богиню и её Тень… — Можешь не верить. — Но ведь это всё правда? Почему ты так говоришь? Он не ответил. — Я согласна с тем, что казнями обездаренных мы делаем только хуже, — продолжала она. — Феникс говорил, что поиск другого мира, по его словам, должен был сплотить нас, но всё обернулось иначе. В нынешних обстоятельствах было бы очень разумно ссылать людей в другой мир. Да, на чужой земле обездаренным Тэовцам будет непросто, но это лучше, чем их убивать. Ты знаешь, кто такой Феникс? Габриэль нехотя кивнул. Ему хотелось предупредить принцессу, чтобы была в общении с Птицей осторожнее, но промолчал, благоразумно решив «сами пусть разбираются». А потом вдруг подумал, что знает, где может находиться один из порталов на Материк — неподалёку от Башни, где в настоящем времени стоит дом старика Мартина. Там, в горах, есть пещера, где и был когда-то открыт первый портал. — Я знаю место, где находится один из порталов на Материк, — проговорил он вслух мысли. Принцесса широко распахнула глаза. — Покажешь его!? — Покажу. Но сперва найдём змея. «Неизвестно, как долго я просуществую в этом столетии, нужно же хоть чем-то себя отвлечь» — подумал он. Немного позже, Эллиада отправилась спать. Габриэль допил мёд, оглядел заставленный тарелками стол, а потом глянул на храпящего за стойкой Озика. «Неплохо было бы здесь всё убрать до утреннего прихода клиентов» — подумал он. — «Если бы только я мог колдовать…» Он вхолостую исполнил формулу — свет не сорвался с кончиков пальцев, как это было со змеем. Габриэль вздохнул и ушёл.***
Озик проснулся от того, что перед его лицом пролетела тарелка. Она медленно проплыла перед его глазами, покружилась вокруг головы, будто дразнилась, а затем опустилась в раковину. Вода включилась сама собой. К мытью тарелки тут же подключились мочалка. Предметы двигались сами по себе: объедки летели в мусор, тряпка протирала столы, ожившая метла энергично подметала пол. — Какой дивный сон! — причмокнув, пробормотал Озик и снова захрапел.***
Габриэль не удивился, когда от свежего постельного белья ощутил запах тлена, а на чистой поверхности стола ему привиделся толстый слой пыли. Он проморгался, и пыль исчезла. Ему часто мерещилась пыль там, где её не было. Он уже привык, что его боковое зрение улавливало то, чего не могли видеть другие. Он замечал на стенах и мебели трещины, мох, паутину или грибок, термитов и даже опарышей, чего, конечно же, в реальности не было. Стоило обернуться и посмотреть на что-то в упор, всё тут же притворялось новеньким и исправным, каким оно и являлось. Как сейчас эта гостевая спальня, которая поначалу прикинулась чистенькой, а в видении бокового зрения готова была рассыпаться прахом. Иногда Габриэль специально не смотрел туда, где, как ему казалось, что-то выглядит старше, чем оно есть. Он смотрел прямо перед собой, сосредоточив всё своё внимание на боковом зрение, и наблюдал, как мир вокруг рушится и гниёт. Это касалось людей, растений и всего, что его окружало. Всё вокруг покрывалось пылью, старело и умирало, как старая декорация канувшего в лету столетия, а когда Габриэль поворачивался и глядел прямо, всё становилось таким, каким видели это другие. Лёжа в постели, Габриэль смотрел в потолок, наблюдая, как вокруг него бесшумно рушатся стены, и в комнату прорастает дерево. Габриэль надел на светлячковую лампу чехол и накрылся с головой одеялом. Запах тлена и мыла щекотал ноздри. «Всё мертво» — это была последняя мысль перед тем, как он заснул.***
Он проснулся из-за шумных соседей сбоку — кто-то слишком громко разговаривал за стеной. За окном стоял серый туман, он подступился к окнам таверны как комья ваты. Габриэль снял чехол с лампы и встряхнул её, и светлячки, живущие в ней, заметались, осветив гостевую спальню тусклым зеленоватым светом. Первое время непривычно было использовать такой необычный инструмент освещения, однако его существование не оказалось для Габриэля чем-то удивительным. Светлячковые лампы использовали и в современности, но больше из баловства. Светлячки нуждались в уходе, да и ловить их было непросто. Современный Тэо освещался смесью огня и волшебства, которое после переработки на фабрике поступало в дома по проводам, но до таких технологий древним Тэовцам было ещё пять веков. Габриэль заправил постель и принялся расчёсывать волосы, глядя на своё отражение в окне, призрачно проступающее сквозь туманные сгустки, увидел позади себя, в том же отражении, девочку. И обернулся. Айка — голубой сарафан, две изогнутые косички, юркая, худющая, рыжая, сперва дёрнулась в сторону коридора, решив, что её сейчас выгонят, а потом снова сунулась в дверной проём, обняла косяк и прижалась к нему щекой. Габриэль вопросительно приподнял брови. — А можно мне? — шепотом спросила она. — Что? — Причесать вас. Он удивлённо моргнул. — Бесплатно! — на всякий случай добавила Айка. — Можно? Она воровато оглянулась в глубину коридора и прислушалась: голос Озика доносился снизу. — Я справляюсь, — слегка удивлённо ответил он. — Пожа-алуйста! Сочтя растерянность Габриэля за согласие, Айка юркнула в комнату и отняла гребень. Габриэль опомниться не успел — Айка уже колдовала над его волосами. — …а у меня кудрявые, их сложно причёсывать, поэтому я всегда заплетаю косички. Хотите, и вам заплету? Одну? Две? Не дожидаясь ответа, девочка принялась заплетать ему косу. Габриэль пялился на её через отражение в окне. Она была как маленький огонёк. Её тонкие косички, повязанные алыми ленточками, забавно топорщились, изгибаясь. Габриэль уже видел эту девочку, когда они только приехали в таверну. Она пряталась за спиной Озика, разглядывая гостей, а потом убежала наверх и больше не появлялась. Тогда Габриэль подумал, что эта девочка — дочь кого-то из постояльцев. — Я видела вас во сне, знала, что вы придёте. А ещё видела, будто вы умерли, а вокруг всё горит, но это снилось давно, я рада, что с вами всё хорошо. А где ваша змея? — Это змей, — поправил Габриэль и удивлённо к ней повернулся (вернее, предпринял попытку, Айка держала его за волосы). — Откуда ты знаешь про змея? — Дядя Озик рассказал? Я вижу пророческие сны… ой! — она широко распахнула глаза и уронила гребень. — Пожалуйста, не говорите, что я назвала Озика дядей. Он просит называть себя папой, когда у нас постояльцы. — Ладно, — сказал Габриэль и поморщился, потому что Айка сильно потянула за прядь. Почему-то в этот момент Габриэль представился отец с маленькой Евой. Интересно, она бы тоже заплетала Габриэлю косички, будь она старше? Отражение Айки в окне ненадолго пропало — она нагибалась за гребнем. Затем она продолжила заплетать ему косу. — У вас не светятся руки. — К сожалению, да. — Это удивительно. Ведь вы сильный волшебник! — Нет, я обездарен. Девочка рассмеялась, как будто Габриэль очень смешно пошутил. Габриэлю хотелось спросить, проснулись ли его вчерашние спутники и собираются ли они идти в путь, накормлены ли их кони и вообще, который час, но девочка болтала, не умолкая: — Я вот смотрю на вас, и мне кажется, что вас нет. Не существует, представляете? Вы как призрак. По правде, я и волосы вам причесать хотела, чтобы потрогать вас и убедиться, что вы реальны. Она любопытно вгляделась ему в глаза через отражение. Он увидел в её глазах погасшие звёзды, но что же видела Айка? Звёзды, которые ещё только должны будут загореться? — Как вас зовут? — Архимаг. — Это не имя. Хотя и ужасно подходит вам. Я ведь уже говорила, что вы мне снились? Девочка, вероятно, была прорицательницей, и пророческие сны, которые она видела сейчас, были только зачатком будущего сильного дара. Она закончила плести косу и стянула со своей косички алую ленточку, чтобы подвязать её. Габриэль ощупал причёску и остался доволен — она точно не расплетётся во время долгой дороги. В отражении лицо открылось, чёрные глаза стали казаться больше. Когда Габриэль заплетал себе косу сам, он всегда оставлял несколько прядей, чтобы те падали на лицо. Айка с тоской посмотрела на дверь, которую оставила чуть приоткрытой, и очень обрадовалась, когда Габриэль с ней заговорил: — Можешь сказать, где сейчас мой змей? — Я вижу только сны, другого мне не дано. Габриэль сел на кровать и позвал Айку сесть рядом. Ему не хотелось глядеть на неё боковым зрением, уж лучше было видеть в её глазах погасшие звёзды, чем созерцать, как она взрослеет, старится, умирает, и вот от неё остаются кости — всё это за доли секунд. — Не бывает такого, чтобы дар человека проявлялся только во снах. Ты — прорицательница, просто твой дар пока не набрал полную силу, но развивать его можно уже сейчас. — А как это сделать? — Ты ведь меня не боишься? Айка помотал головой, и Габриэль мягко ей улыбнулся. — Позволь, я возьму тебя за руки, — с этими словами он сжал её запястья и попросил её сделать то же самое. — Это для установления контакта. А теперь внимательно слушай и делай, что я скажу. Закрой глаза. Расслабься. Что ты видишь? — М-м… ничего. Свои веки. — Хорошо, — голос не-волшебника прозвучал покровительственно и мягко. — А теперь мысленно задай вопрос: где его змей? Вспомни, как змей выглядел в твоих снах. Айка кивнула, сосредотачиваясь. Светло-рыжие реснички чуть вздрагивали. — Что ты видишь? — Габриэль спросил почти шепотом, чтобы не мешать. Айка забавно сморщила веснушчатый нос. — Темноту. — И всё? — Всё. Габриэль отпустил её руки. Должно быть, Айка была ещё слишком юна для осознанных видений, но в ней чувствовался огромный потенциал, Габриэль был даже не против с ней поработать в качестве наставника. Айка открыла глаза. — А почему вы сами не посмотрите? — У меня нет такого дара, как у тебя. — Есть, у вас их гораздо больше! — непонимающе воскликнула девочка. — И вам ужасно подходит кличка, которой вы себя называете. Но ваше имя намного красивее. Вас ведь зовут Гавриил? Габриэль не успел ей ответить, потому что на пороге комнаты возник хозяин таверны в белом фартуке с рюшами. — Айка! — прикрикнул он. — Не мешай гостю. Ступай, тебя заждались посетители. Айка вздрогнула, закивала и мигом ускользнула из комнаты. С лестницы донеслись её торопливые шаги. Озик покачал головой, глядя ей вслед. — Она не помешала? — обеспокоенно осведомился он. — Она славная. — Эллиада послала меня разбудить тебя. А ты, как я вижу, собран, — он кивнул, призывая Габриэля идти за ним, и Габриэль пошёл. Они вместе вышли в узенький коридор, состоящий из дубовых дверей, ведущих в спальные комнаты, и направились к лестнице. Габриэль шёл, глядя вперёд, а по бокам видел, как двери и стены обрастают мхом. — Мне приснился такой удивительный сон! — восхищённо делился старик. — Словно посуда решила сама собою отмыться. Открываю во сне глаза, а она летает! Чашки одна за другой ныряли в мойку! Проснулся, а столы чистые, пыль на полках исчезла, а объедки улетели на свалку. Айка утверждает, что спала всю ночь. Это ты всё сделал? Элли сказала, что ты лёг спать последним. — Я задержался, чтобы допить свой мёд, — сказал Габриэль. — А потом сразу лёг спать. — Чудеса. Кто-то наволшебствовал, как считаешь? Озик закряхтел, шагая с последней ступеньки. Насвистывая знакомый мотивчик, он отправился на кухню. Габриэль не сразу узнал Эллиаду, одетую в покрывающий всё её тело плащ с капюшоном. Наверное, она так оделась специально, чтобы ранние посетители таверны не узнали её. Если бы не стоящие возле Аарон и Вильзар, Габриэль прошёл бы мимо. При виде Габриэля Аарон широко улыбнулся. Эллиада подошла к Габриэлю и прошептала ему на ухо: — Слышала, Озик рассказал тебе про свой сон? — она усмехнулась. — Чудной старик. Айка говорила, что он иногда ходит во сне. Он во сне расчесал наших коней и собрал нам запасы в дорогу. Даже для Вильзара бутылочку мёда не пожалел. Услышав это, Вильзар что-то проворчал. С утра он был всклочен, и смотрел на Габриэля всё тем же подозрительным взглядом. Не позавтракав, они решили отправиться в путь, а перекусить потом, по дороге. Кони уже ждали их во дворе. Утро выдалось промозглое и туманное. Только ступив на крыльцо, Габриэль ощутил прохладу, и закутался в плащ, который ночью тоже кто-то почистил. Озик и Айка вышли их провожать. — Где твоя ленточка? — спросил Озик, заметив, что одна косичка Айки почти распустилась. Айка растерянно поглядела под ноги и покрутилась, а потом встретилась взглядом с Габриэлем. — Оставь! — воскликнула она раньше, чем он успел снять ленту со своей косицы. — Это подарок. У меня их полно. Неожиданно для себя Габриэль искренне ей улыбнулся. Ленточка была завязана в ярко-алый бант, очень похожий на тот, что носил отец. Габриэль подумал об этом, и улыбка стёрлась с его лица, а взгляд сделался задумчивым и печальным. — До следующего побега? — улыбнулся Озик принцессе, когда они обнялись на прощанье. Что Эллиада ответила, Габриэль не услышал. После они двинулись в путь. Габриэль держался в седле намного увереннее, что сразу заметил Аарон. Аарон Манриоль. Габриэль поглядел на него, чтобы убедить или разубедить себя в сходстве Аарона со своим отцом. — Ты очень быстро учишься! Габриэль промолчал, чтобы не высказать всё, что он думает о поездках верхом. С утра все были неразговорчивые. Туман опускался на землю тяжёлой росой. Вильзар выглядел особенно сурово. — Для начала добудем Вестнику жетон, — сказал он, когда они покинули границы города. — Проложим маршрут к Башне через Зарею, потеряем пару часов, но оно того стоит. Эллиада, которая всё время заступалась за Габриэля, ничего не сказала, поэтому Габриэль непонятливо поглядел на Аарона. — Вильзар вчера говорил, ты что, не помнишь? — искренне удивился тот. — Ты ведь даже не пил. Габриэль помотал головой. Вчера он чувствовал себя слишком усталым, чтобы концентрироваться на чужих разговорах. — Что ещё за жетон? — Габриэль не помнил, чтобы о жетонах упоминалось в учебниках по истории. Знал, что есть подтверждающий артефакт, который хранился в музее, а о жетонах не слышал. — В Зарее при храме находится статуя Богини, — принялся объяснять Аарон. — Она держит в руке нераскрытый цветок, и если истинный Вестник коснётся статуи, цветок ненадолго распустится. В честь этого Вестнику дают отличительный жетон. Это такая подвеска, её можно надеть на шею. С жетоном Вестника не казнят, даже если у него не светятся руки, а такое у Вестников почему-то часто встречается. Эту проверку проходят каждый, кто считает себя Вестником, чтобы не случилось того, что произошло с Тэо четыре века назад. Вероятно, он говорил о том человеке, который четыре века назад представился Вестником, захватил власть, и под его правлением Тео поделилось на королевства. — Подожди-ка, — вдруг опомнился Аарон, — если ты ничего не знаешь о жетоне, получается, у тебя его никогда не было? Но как же тогда за два года у тебя не потребовали его? — Змей был со мной, — сказал Габриэль. — И я использовал разные дары. Даже те, кто не считал меня Вестником, не смели доносить на меня, потому что я не делал ничего плохого. Никто не знал, что на самом деле я обездарен. — Получается, ты сам не знаешь, Вестник ты или нет? Габриэль не ответил. — Ладно, — Аарон помолчал и нахмурился. — На всё воля Богини. Если она подарила тебе змея, то, вероятно, снова тебя спасёт. Вильзар очень упрям, но прав: без жетона в большом мире ты можешь попасть в серьёзные неприятности. Заметив, что они отстали, Аарон подстегнул своего коня, и Габриэль сделал то же самое. Ещё долго в клубах тумана маячила алая ленточка.