Она — лишь улыбка и взгляд

      Сенджу не прекращала дразнить меня касаемо Араты. Она шутила и говорила, что мы, как парочка, что откровенно раздражало. Мне впервые в жизни захотелось ударить сестру, чтобы не болтала глупостей, однако страх, что она пожалуется Такеоми перебивал желание это делать.       В начале новой учебной недели, когда резко похолодало, Нагакавы не было в школе. Я испугался. Чувство тревоги охватило меня, когда до моего разума дошла мысль: «А что, если её отец посадил под домашний арест из-за нашего общения?» Мне не хотелось думать об этом, но всё сводилось именно к этому, пока учитель не огласил: — Среди присутствующих нет только Нагакава Араты. Звонил её отец и сказал, что она заболела. Кто сможет принести ей задание на дом? — я, не задумываясь ни на секунду, поднял руку. Мы жили буквально в паре домов друг от друга, потому это было замечательной возможностью наведать её. И её отец мне был уже не помеха, ведь я — единственный, кто согласился понести ей задание.       Так думал я, пока не обратил внимание на парту через три ряда от меня. Там был наш одноклассник. Выскочка, каких свет не видел. Многие девочки были в него влюблены, потому что он был довольно высоким по сравнению с остальными, а ещё он был спортсменом в нашем классе.       Невиданное желание не уступать место ему охватило меня. Он не пойдёт к ней. Я ему этого не позволю! — Только двое? — немного удивился учитель и явно хотел сделать пометки у себя в журнале, как я, поняв, что ситуация выходит из-под моего контроля, выше потянул руку и выкрикнул: — К Нагакава я живу ближе всех, я один донесу всё, что нужно! — не уступлю, не отдам ему возможность увидеть её! И каково было моё счастье, когда сказали, что ответственным за передачу задания буду только я. Марукава очень сильно скривился. Получается, он тоже хотел общаться с Ра? Тогда почему я ни разу не видел их вместе, если дело, конечно, не касалось драки в школьных коридорах?       Решив больше не морочить себе голову, я искренне старался вникать в то, что говорил учитель, но без Араты было тоскливо. Её парта рядом с моей пустовала, а я, как дурак, постоянно на неё оглядывался. Когда уроки окончились, я ринулся к шкафчикам, чтобы как можно скорее оказаться у порога её дома.       Только была одна проблема — дома был её отец. Это я понял, когда стал подходить ко входной двери. Он с кем-то разговаривал по телефону, и потому нажать на кнопку звонка — верный шаг к тому, чтобы вновь встретиться взглядами с господином Нагакава. Оставался один только вариант.       Комната Араты, а вернее окно в комнату, располагалось рядом с дождевым сливом, по которому я мог взобраться. Было страшно. Труба неприятно скрипела в своих стяжках, которые были вмонтированы в стену. Сами стяжки болтались немного, а подо мной уже было этажа два, как минимум. Я карабкался вверх на свой страх и риск, зная, что меня могут увидеть другие, и тогда проблем станет ещё больше.       Я клял свою затею как только мог. Лучше бы стерпел презрительный взгляд её отца, передал бы ему задание, а потом ушёл, чем так рисковать своим здоровьем. Но я подбирался к пятому этажу, а значит, весь путь я прошёл, и спускаться вниз было уже поздно.       Ещё бы мгновение — и господин Нагакава меня бы заметил. Я видел, как открывалась дверь в комнату Араты, слышал приглушённо, как он говорит ей о делах на работе и уходит, закрывая дверь. Это мой шанс. Я постучал в окно и столкнулся с алыми глазами, которые блестели. На щеках был нездоровый румянец, а на лбу — компресс с ментолом, чтобы сбить температуру.       Ра почти затащила меня к себе в комнату, когда я вновь услышал шаги в сторону её комнаты. Мы оба застыли на мгновение. Это точно был её отец, больше некому было находиться в квартире в такое время. — Прячься под одеяло, — шикнула она. Я опешил, однако девчонка нахмурилась и поджала губы. — Быстрее!       На моё счастье, она скомкала одеяло так, что меня явно не было видно. Прижимаясь к ней, моё сердце колотилось, как бешеное. Я впервые в комнате у девочки. Не в комнате, которую делю с девочкой, а в её комнате. Запах был совсем иной. Пахло лавандой, сахарной ватой и яблоками, от самой Араты ещё была тонкая нотка мяты из-за компресса на лбу.       Моя рука лежала на её груди, пока весь я старался повторить изгиб скомканной половины одеяла, которой она меня прикрыла. Они с отцом болтали недолго. И всё это время я обнимал Ра, согреваясь рядом с ней, вдыхая запах кондиционера для белья. Её отец сказал, что вернётся поздно вечером, задание ей должен занести я, и потом он ушёл. Слыша, как запирается входная дверь, я вынырнул из-под одеяла, видя немного смущённое лицо девочки. — Он уже ушёл, отлипни от меня, — до меня только в этот момент дошло, что я всё ещё обнимал Арату. Стало неловко настолько, что я почти вылетел из постели, вжимаясь спиной в дверцу шкафа. — Это ты вообще-то меня затащила к себе в кровать! — моему возмущению не было предела, хотя Ра ни в чём не была виновата. Она всего лишь предложила мне помощь. И до нас обоих спустя, наверное, минуту полного молчания дошло, что я ляпнул.       Майки как-то рассказывал, что вычитал в одном из эротических журналов Шиничиро о бизнесмене, который затащил в постель к себе какую-то девушку. Она оказалась дочерью важного политика, и от этого бизнесмена она забеременела. Я испугался. Что со мной будет после этого? Что будет с Нагакава? Её отец меня уничтожит! — Что будем делать? — мне страшно было сводит взгляд с Араты, которая сидела на кровати и непонимающе на меня таращилась. Она явно не понимала о чём я говорю, потому я показывать стал на её живот. — Мы были в одной кровати. Ты теперь можешь…       Она рассмеялась в голос, а потом начала кашлять. Что такого смешного я ей сказал — не знаю, однако мне становилось от этого всё более неловко. Хотелось убежать, но я не мог — мне нужно нести теперь ответственность за то, что я сделал. — Хару, от этого дети не появляются, — заявила она, и я сполз на пол. Что она такое несёт? У меня в голове не укладывалось. — Папа сказал, что, когда мама с папой очень друг друга любят, они целуются. Так проявляется любовь, и от этого рождаются дети.       Звучало ужасно неубедительно, однако в некотором роде успокаивающе. Значит, для того чтобы Ра забеременела от меня, мне нужно было её поцеловать? Ну, к счастью, мне хватило ума этого не делать.       Отдав ей домашнее задание, я вышел из дома уже через дверь. Всё это время у меня было приподнятое настроение. Я увидел её, с ней было всё в полном порядке, и потому мне не о чем было беспокоиться. Однако желание принести ей что-нибудь вкусное было очень сильным. Стоило бы наведаться к ней на следующий день, чтобы передать апельсины.       Дома меня никто не ждал, что было вполне очевидно. Оми и Сенджу говорили, что уйдут куда-то, а меня возьмут в следующий раз. И всё то время, пока я делал уроки, меня не покидал запах постельного в комнате Араты. Такое приятное, немного сладковатое.       Я лазал к ней через окно почти постоянно. Уступать место кому-то ещё относить ей задание не было никакого желания. Ра была счастлива видеть меня, хоть и ворчала, что когда-нибудь дождевой слив может меня не выдержать, и ей будет очень грустно, если я пострадаю. Её забота грела мне душу, было так приятно знать, что я кому-то нужен и кто-то обо мне беспокоится.       Но мне в голову не могло прийти, что за мной на протяжении нескольких дней следили. И ладно, если бы это был Баджи — с ним можно договориться. — Теперь я знаю куда ты пропадаешь так часто, — широко скалилась Сенджу на пороге дома. Такеоми не было дома, иначе бы она не говорила об этом так открыто. Я нахмурился. — Это же та девочка, да? Ни за что не поверю, что ты таким образом к Баджи в окно лазаешь. К тому же он живёт в другой стороне. — Что ты хочешь? — когда сестра улыбалась так широко, что это больше походило на оскал, стоило сразу быть готовым к её требованию за молчание. Это я уяснил ещё давно, и, по правде говоря, это в ней бесило всегда.       Сен поджала губы, обдумывая что-то. Когда она так молчала подолгу, напрягало ещё больше, чем её условия. С другой стороны — я мог и не соглашаться на них, послать её куда подальше, но она бы пожаловалась Оми, чего мне очень не хотелось. Её лицо снова озарила улыбка. — Ты неделю, нет, месяц за меня домашку будешь делать, — я хотел её послать, честно. И плевать было на возможное наказание от брата за некрасивое поведение в отношении к младшей. Ну не давал бы он карманные деньги неделю, не разрешил бы выходить из дома, за исключением похода к бабушке или школы. Это можно пережить.       Нет, нельзя. Если бы меня не пустили на улицу после школы, я бы не смог увидеть Арату снова. Я бы не смог снова покачаться с ней на качелях, а встреч в школе было бы слишком мало, чтобы поговорить с ней. Лично об этом я ей не сказал бы ни за что, но мне нравилось видеть её улыбающуюся. Это была ещё одна причина, почему я не хотел знакомить её с Майки или Баджи. Особенно с первым. — А я взамен не скажу Майки к кому ты так рвёшься постоянно, — это был удар ниже пояса. Я был готов услышать про Такеоми, но никак не про Сано. Сенджу била по больному, а гадкая мысль, что Ра улыбается Манджиро вызывала тошноту. Знать бы ещё почему.       Бой был неравным, и преимущество явно было на стороне сестры, потому мне и пришлось принять её условия. Всё ради того, чтобы о моей маленькой тайне никто не узнал.       Арата была моим секретом от друзей, я ни с кем не хотел делиться им, понимая, чем это может грозить. Она стала бы другом для остальных, они забрали бы её у меня, а мне лишь оставалась бы с этим примириться, чего я, конечно же, не хотел. Она оставит меня позади, Майки перетянет одеяло на себя, не дав даже малейшего шанса привлечь к себе внимание. Он всегда таким был. — По рукам, — пробубнил я, мирясь со своей участью. С другой стороны, месяц был не таким уже большим сроком. Сенджу спокойно могла поставить условие до конца триместра, и тогда я бы влип конкретно. Она была собой довольна, а я всё не отпускал мысль, что обязательно отомщу ей, ведь за мою проделанную работу хвалить будут её, а не меня.       Так тянулся месяц. Арата уже выздоровела, и мы, как ни в чём не бывало, проводили время во дворе. Такеоми снова ругал меня за малейшие провинности, в основном связанные с неподобающим девочке поведением нашей сестры. И чаще всего такое бывало на глазах моей подруги. Потому было немудрено, что она вновь и вновь вклинивалась между нами, закрывая меня собой.       Ра была понурая немного. Я понимал причину, ведь она у неё всегда одна и та же — её отец. Она не оправдывала его ожиданий, с её слов. Господин Нагакава был с ней слишком строг и требователен. Она часто говорила о себе в мужском роде, потому что так требовал отец, имела вполне мальчишеские замашки, да и девочки из нашей школы не особо её любили.       Я жаловался ей на Оми и Сенджу, но всё реже, ведь Нагакава была единственной, кто мог меня выслушать и понять. Ей самой приходилось непросто из-за отца и его странного поведения по отношению к ней. В основном я собирал всю волю в кулак, широко улыбался ей и говорил, что ничего такого особенного не случилось.       Однако в этот раз брат взъелся на меня за то, что я не слежу за её поведением, оттого-то она и ходила по дому только в своей майке и шортах. «Она с тебя пример берёт, не видишь, что ли?» — но я никогда так не ходил; всегда только футболка и шорты.       Я прекрасно понимал, что Такеоми вечно занят, ему редко удаётся дать урок воспитания Сен. По правде сказать, он никогда её не воспитывал — на мне «отъезжал» постоянно. — Скажи, Арата, я правда плохой? — крепкие объятия были внезапными. Я замер, пытаясь полностью осознать, что происходит. Однако чувство обиды поднялось в груди, и я тихо зарыдал, прижимаясь к подруге, пока она гладила меня по спине. Ра была чуть выше меня, потому я уткнулся лбом ей в плечо, дав волю эмоциям. Я не хотел, чтобы она это видела. Но она отпрянула, скомкано бросив «Прости». А я так желал, чтобы это продлилось ещё немного. — Ты не плохой, Хару. Никогда не думай так о себе. Ты стараешься по мере своих и возможностей, — её слова поразили меня. Не знаю, считала ли она меня своим другом, но ей, по всей видимости, нравилось проводить время со мной, хоть это и было в последнее время не так часто.       Чаще я бегал с Майки и Баджи, а с нами за компанию таскалась Сенджу, чего я очень не хотел, но Оми сказал, чтобы я приглядывал за ней, даже если это означает, что мне придётся водить её за собой почти везде. Ужасно раздражало. И за всем этим дурачеством с ребятами я чувствовал вину, ведь Нагакава ни с кем больше не общалась, кроме меня.       Август, который наступил внезапно, был ужасно жарким. Мы были в доме Сано. С Аратой я почти не виделся, за что мне было стыдно. Очень стыдно, однако её отец или мои друзья вечно мешали нам провести время вместе. Рядом с ней я чувствовал себя нужным, чувствовал, что меня обязательно поддержат и примут, что бы я не сделал.       Майки хвастался моделью самолёта, который Шиничиро собирал целый месяц. Сенджу была в восторге больше всего, и от неё иногда можно было услышать не совсем цензурные слова. Увы, этого она нахваталась от Баджи. Уверен, его заставляют дома мыть рот с мылом.       Сано никому не давал поближе разглядеть модель Конкорда, сказав, что это его любимая вещь, и ни с кем делиться он не будет. Поносившись с ним ещё немного, модель была убрана. По крайней мере, вернулся к нам с Баджи он без неё. Мы бегали на заднем дворе, представляя, что мы ниндзя, на плечах которых лежит очень ответственное задание. Однако мне захотелось пить, потому я пошёл внутрь, чтобы спросить у Шиничиро стакан воды.       Когда вернулся, Манджиро во дворе не было. Кейске сказал, что он отошёл проверить как поживает Конкорд. Он был слишком привязан к этой модели, и мне никак в голову не могло прийти, что что-то может случиться. Однако на меня грузной походкой, сжимая кулаки, надвигался Майки. Стало жутко, меня прошиб озноб, и я не успел ничего сделать. Мой друг вцепился в мой рот своими руками и стал раскрывать его ещё шире. — Майки! Прекрати! Что ты делаешь?! — Баджи пытался меня защитить, пытался убрать руки Сано, оттащить его от меня, но получил пару сильных ударов. Манджиро отбросил нашего друга от себя, что тот приземлился на землю, а я чувствовал, как постепенно острая боль пронзает меня с головы до пят, как уголки рта становятся шире.       Перед глазами было мутно, я лишь краем глаза смог заметить Сенджу, жмущуюся в страхе к сёдзе. Вторая попытка Баджи оттащить от меня Майки была более удачной, однако он получил в живот пару раз и ещё один удар пришёлся по лицу.       Я рухнул на колени, прижимая руки к разорванному лицу. Мне было ужасно больно, я едва мог на чём-то фокусировать взгляд. Меня трясло, и я лишь отдалённо слышал где-то быстрый шаг, больше похожий на бег, одной пары ног. — Смейся, Харучиё, — я смотрел на Майки, не понимая, что сделал не так. Слёзы покатились по моим щекам, обжигая свежие раны. Однако… я смеялся. Может, мне просто было страшно подумать, что Майки сделал бы со мной, если бы я не последовал его указаниям.       Я смутно помню, что было потом. Помню только встревоженное лицо Шиничиро, кучу врачей, которые вились вокруг меня, и дрожь во всём теле. Я не слышал почти ничего, перед глазами было то мутно, то фокус возвращался. Помню, что дышал. Часто, глубоко. Меня немного тошнило, кровь неприятно начинала стягивать кожу, когда стала застывать. — Ему придётся всё время принимать обезболивающее. Нет гарантии, что фантомные боли пройдут когда-нибудь, — слышал я за дверью. Слышал ещё что-то про швы, но толком не мог разобрать — меня клонило в сон. И единственное, о чём я думал, было то, как же теперь Арата будет меня воспринимать. Стоило ли мне вообще продолжать общаться с ней? Будет ли она считать меня уродом?