Она — лишь улыбка и взгляд

      Многие бы сказали: «Что сделано, то сделано», и при других обстоятельствах я бы даже был согласен, но не тогда, когда на кону была жизнь человека, который никогда не оставлял меня одного. Не важно, насколько мрачными были дни, насколько тяжело было ей самой. Хоть Нагакава и пообещала, что не станет лезть в дела, которые творят «Свастоны Канто», мне всё равно было до жути страшно за неё.       Зная её нрав и то, что за ней теперь по пятам будут следовать те два ублюдка, вводило в ступор; и лишь где-то фоном, мерзко хихикая, шептала тёмная часть сознания: «Прикончи их обоих. Они всё рано не так важны, как хотят показаться». И, признаться честно, такая мысль не казалась чем-то дурным — скорее отличным вариантом решения моей маленькой проблемки.       Как мы с Аратой и условились, она покидала дом только тогда, когда это было необходимо. В основном это касалось учёбы, но даже в такие моменты я старался встретить её у ворот, чтобы удостовериться: за ней никто не следит.       Поначалу идея с маской ей не нравилась. Она аргументировала это тем, что ей противно даже думать о таком ввиду прошлого. «Я помню тебя в ней», — ответила она на мой резонный вопрос однажды. Впрочем, я мог её понять, но это было необходимо.       Сказать по правде, мне и самому была противна мысль, что Арате придётся таскать её, чтобы обезопасить себя от братьев Хайтани, но, как бы я сам ни был уверен в своих силах, опасение, что я мог бы не справиться, мельтешило где-то фоном.       Нагакава записалась в секцию, сказав, что это нужно для неё. «Не хочу доставлять тебе неудобств лишний раз», — я был готов плеваться ядом, когда слышал это. Клял и ненавидел себя за своё возвращение. Лучше бы я просто отпустил её, дал шанс жить самой, не вспоминая прошедшие эпизоды.       Но нужно было ли это ей самой? У меня не было права решать за двоих, потому раз за разом моё сознание возвращалось к вопросу о том, как бы сложилась наша жизнь, если бы я просто отпустил мысль о её поиске. Вряд ли я сам бы её забыл, но вот она… кто знает.       Неделя от недели взгляд алых, словно кровь, глаз менялся, становился всё более холодным и сосредоточенным. И я бы соврал, если бы сказал, что она такой стала нравиться мне меньше. Я принимал все её изменения, и вне зависимости о того, какой она была в глазах других, для меня она оставалась всё той же Аратой из моего детства. Девочкой, давшей отпор моему старшему брату, указав на его ошибки. Стойкая и смелая. И меньшее, что я мог сделать для неё — защищать.       Хайтани, к слову, проявляли недюжинный интерес к её личности, за что хотелось разорвать их обоих на куски. Зная их пристрастия, их «невинный интерес» мог кончиться крайне плачевно, если бы я не уследил. Оба брата были хороши собой, чем и цепляли многих доверчивых дурочек, и за что им всем приходилось платить. Некоторых уже даже в живых нет — печальный финал для тех, кто свято верит в светлые чувства откровенного мерзавца. Впрочем, я, скорее всего, мало чем отличался от них же.       Однако у меня было сожаление где-то глубоко внутри. Я сожалел, что втянул во всё это Нагакаву. Она не заслуживала такой участи для себя, но было поздно жать по «тормозам». Мы оба катились в Ад. Вот только если я загнал себя в это не совсем по своей воле, то Ра приняла это решение самостоятельно, впустив меня вновь в свою жизнь и объятия. За это я ненавидел себя вдвойне.       Если бы только было возможно отмотать время назад, не дать самому себе даже приблизиться к ней, наблюдая со стороны, как она становится счастливой, но без моего участия. Интересно, сколько боли и страданий я причинил ей, насколько больно было для неё понимание, что вероятность нашей повторной встречи равна почти нулю?       О таком не хотелось особо думать, особенно, когда красноглазое создание мирно сопела на моём плече после тяжкой смены. Мы смотрели телевизор, когда её начало клонить в сон. Такая забавная, когда сонная., но, если бы я сказал ей об этом вслух, она бы ударила меня подушкой. Такое уже было. «Нечего пялиться!» — ворчала Ра на меня, когда я просто не мог остановить смех.       Совмещать работу и учёбу — у меня в голове не умещалось, как ей это удавалось. Но этим Арата восхищала только больше. За редким исключением это упёртое создание могло попросить о помощи. Прямо во времена, когда мы были детьми. Она всегда была такая. И если раньше я смотрел на неё снизу вверх, то теперь она стала той, кого я закрываю собой.       Выключив нудную телепередачу и убедившись, что Нагакава всё ещё спит, мной было принято решение уложить её в комнате её отца. Я бы мог остаться с ней, но посчитал, что её личное пространство я и без того слишком часто нарушаю. Хоть где-то ей нужно отдыхать от моего присутствия в её жизни.       Для меня же всё только началось. Сано объявил о собрании, потому, как бы я того ни хотел, мне пришлось покинуть тёплую квартиру, отправляясь в штаб. Это были апартаменты, которые арендовались как раз для таких случаев. Нам особо нечего было бояться, потому место дислокации всегда было одним и тем же. Никому в голову бы не взбрело в здравом уме соваться на территорию, где в одночасье могло возникнуть пять сотен бойцов.       Все были в полной боевой готовности, ведь за прошедшие месяцы стало известно, что призрак «Токийской Свастики» никак не хотел быть забытым. И, кто бы мог подумать, штурвал в руки взял Ханагаки. Тот сопливый малец, который ударов по лицу получал больше, чем наносил. И поддерживали его все те же идиоты, которые свято верили в добро и справедливость.       Я всё надеялся, что хоть более здравомыслящим людям, вроде Мицуи, хватит ума отговорить явно тронувшуюся головой ораву ноющих от царапины школьников от крайне самоубийственной затеи. Но, похоже, надежда умирает последней. Им же хуже. — Бой состоится девятого сентября. Всем быть готовыми, — Сано был как никогда серьёзен. От него веяло желанием убивать, и потому даже тем, кто был знаком с этим чувством, было всё равно некомфортно. Хайтани, несмотря на свой напускной пафос, явно нервничали. Манджи наводил ужас на всех, кто присутствовал.       Я же предвкушал то, как будут крошиться черепа под моими ботинками. Зрелище обещало быть кровавым. Глупцы должны были поплатиться за своё дерзкое желание надрать нам задницу. Да, это были некогда мои товарищи, но какая уже разница, если им хватило мозгов вновь собрать банду? Сидели бы по своим домам и занимались бы своими делами.       Однако что-то гнетущее глубоко внутри заставило обернуться в мыслях назад и вспомнить о том, что дома ждёт Арата. А если я не вернусь, что будет с ней тогда? Мне не хотелось думать о таком, не хотелось даже допускать мысль, что она останется одна. А если к этому добавить ещё и то, что Хайтани могут выжить, потому что такие, как они, так легко не подыхают, то становилось страшно за неё вдвойне.       Сознание, как назло, подбрасывало довольно мрачные картины. От представления, что за жуткие вещи оба могли сотворить, стало тошно, а руки сжались в кулаки. Я должен сделать всё возможное, чтобы ни единая слеза не прокатилась больше по её щекам. Я должен её защитить, не важно от кого.       Что Ран, что Риндо — оба ухмылялись, будто понимая, о чём я думал в тот момент. Нужно было сохранять спокойствие, нельзя было дать им повод вывести меня из состояния равновесия, но это не сработало бы так легко — братья-ублюдки уже учуяли, что мне есть за что цепляться.       Но часть меня, слышавшая слова Майи о предстоящей битве со вторым поколением Томан, была в предвкушении: это был великолепный повод поблагодарить Такемучи и остальных за то, что они все отвернулись от Сано, похоронив их всех на поле боя. Ведь я остался единственным, на кого он мог положиться. Это было непередаваемое словами чувство эйфории, которым наполнялась каждая клетка моего тела.       Финальная битва должна состояться на заброшенной железнодорожной станции, и мне нужно было подготовить это место. Я не планировал оставлять кого-либо в живых. Моя катана с этим хорошо бы справилась, но следовало подумать масштабнее. А для этого понадобился осмотр места. — Ну так что, познакомишь нас со своей кралей? — Повис на мне Риндо, как только кончилось собрание, и я намеревался вернуться обратно. Сказал он это явно нарочит громко, чтобы каждый в помещении слышал о моём секрете. Мне хотелось прибить младшего Хайтани головой к стене, чтоб тот наконец закрыл свой рот.       Все присутствующие обернулись и уже открыто смотрели на нас. Подавляя в себе копящийся гнев, я сбросил руку Риндо со своего плеча, ясно давая понять, что у меня нет никакого желания продолжать тот разговор по телефону. — Отвали, Хайтани, — рыкнул я, собираясь уходить. Но меня остановили слова старшего. Они буквально заставили меня застыть на месте и облиться холодным потом с головы до ног: — А она симпатичная. Глазки такие красивые, выразительные. Интересно, они такие же, когда ты её натягиваешь? — Медленно повернувшись к Рану, я стиснул зубы, в мыслях прося себя о здравомыслии. Что скажет Майки, если увидит эту перепалку? А что скажет Арата, если увидит сбитые в кровь руки? Старший из братьев хитро сощурился. — А, так ты ещё ни разу её не нагнул? Какое упущение. Не против, если это буду я, или мы оба?       Больше терпеть эти грязные и мерзкие насмешки я не мог — рванул в сторону старшего, который, казалось, и с места не сдвинулся. На мой выпад он только посмеялся, называя меня сопливым юнцом, который не может держать себя в руках. Я был достаточно близко, чтобы ударить по его лицу, но меня впечатали лицом в стол и заломили руку за спину. — Полегче, приятель. Тебе своих рук не жаль, что ли? — Слышал я за спиной голос младшего Хайтани. Из его захвата было сложно выбраться, чтобы и в самом деле не повредить локтевой сустав. И тут вспылил Манджи: — Вы трое, хватит хуйнёй маяться! Развели тут детсад из-за какой-то бабы, — Риндо отпустил меня и шустро ретировался со своим братом, не став даже извиняться за всё произошедшее. Я знал, что Сано сделал это не для того, чтобы усмирить их обоих. Ему самому порядком надоела вся эта ситуация и моё непосредственное участие в этом.       Я хотел начать оправдываться, но Майки махнул рукой в сторону двери: — Ты тоже выметайся. Собрание окончено.       Так быстро я наш импровизированный зал собраний никогда ещё не покидал. Кажется, даже успел обогнать Хайтани.       Дома меня ждала Арата, что всё так же спала. Она казалась такой беззащитной и нежной, что я всерьёз задумался: «А будет ли ей лучше, если я покину её?» Со мной она бы изрядно настрадалась. Да чего уж говорить — она и так страдала каждый раз, когда я рассказывал ей во всех красках, как изничтожал десятками банды, которые посмели поднять головы и выступить против нас. Ей приходилось всё это слушать.       Я сел возле её кровати на полу, осторожно убрал пряди чёрных волос с её лица, наблюдая, как Нагакава жмурилась — ей явно было щекотно. Приоткрытые губы манили, но я, как и тогда, будучи мальчишкой, не осмеливался поцеловать их, пока девушка спала.       Не помнил, как заснул, однако, открыв глаза, увидел пред собой Арату, которая с ласковой улыбкой гладила меня по волосам. Она была всё ещё сонная, едва-едва открыла глаза, но моё сердце уже наполнялось радостью и билось чаще. В её алом взоре была безграничная любовь ко мне, нежность и трепет. — Ты всю ночь тут просидел, что ли? — Её голос был всё ещё немного охрипшим от сна, но хуже его это не делало. Как же я хотел сказать Нагакаве, что люблю её. — Не помню, может быть, — честно признался я, на что она тяжело вздохнула. Ра была слишком мила ко мне. Потянув меня к себе, заставив подняться на кровать, девушка прижалась своими губами к моим. Нависая над ней, я чувствовал, как колотилось моё сердце в груди. Что ж она творит-то!       Мне было страшно не справиться со своими порывами, страшно было касаться её ниже лица и плеч, но удержаться от соблазна поцеловать нежную шею я не смог — прильнул к ней, мазнув губами. Брюнетка дрогнула и шумно выдохнула. Нужно было срочно остановиться. Увы, но я не был уверен, что она готова быть моей, поэтому не смел даже наседать на Арату, хоть и хотел показать ей насколько она мной любима во всех пониманиях.       Я готов был ждать.