Она — лишь улыбка и взгляд

      От кольца я не избавился, хоть и хотел. В конце концов, я всё разрушил своими же руками, и давать себе ложную надежду, что я смог бы всё вернуть, было худшим решением, приходившим в голову. Но мне хотелось верить, что я вполне мог бы всё исправить, вновь обнять Арату и зарыться носом в её волосы, которые всегда пахли так приятно.       Но я сорвался, вновь видя мир в более ярком цвете. Иногда некоторые детали интерьера перед глазами меняли свою форму, сливались воедино, образуя что-то совсем иное. Мне было душно, потому дышать я мог лишь через рот, запрокинув голову на спину дивана. Так я мог уйти от реальности, которая была просто невыносима. Так я не боялся Майки и его авторитета. При других обстоятельствах я бы даже мог его уничтожить. Уничтожить. Отчего-то идея медленного устранения Сано казалась мне гениальной. Он отобрал у меня шанс жить счастливо с той, кому я всё ещё был верен, как приютившийся пёс, отобрал шанс не вспоминать о приступах боли, отобрал нормальную жизнь. А я отберу минуты радости и приятные воспоминания у него, сделаю Нагакаву своей навсегда и буду наблюдать за тем, как крошится в мелкие осколки прежний Манджиро Сано. Убить на его глазах всех, кем он дорожил хотя бы немного — гениальнее не придумать!       Девятое сентября выдалось душным. Весь день было тепло, сыро и пасмурно, отчего свежего воздуха было мало, и ветер, как назло, был слабым, едва ощутимым. Такую погоду обещали до конца месяца, а за духотой и пасмурностью должно было похолодать. В Шибуе это привычное дело, но я бы всё отдал, чтобы вновь оказаться на том заброшенном складе, на котором мы с Мучо играли в сёги. Там всегда было достаточно свежо и прохладно, даже несмотря на его металлические стены, которые нагревались летом под не щадящими всё живое летними солнечными лучами. Вот бы вновь вернутся в те года, когда Ра ждала меня с аптечкой в своей комнате, когда ещё был Томан…       Поздно вечером, когда все уже были готовы выдвигаться, я скупо надеялся, что Ханагаки не явится. Что мог он и его дохляки против «Канто» численностью в пять сотен? Они серьёзно считали, что у них есть хоть малейший шанс? Наивные дети.       Но они пришли, даже немного раньше, чем мы, что было удивительно. Насчитал около пятидесяти человек. Стало очень смешно. Ещё и вещества действовали, потому удержаться было ну просто невозможно. — Нам два «Томана» не нужны, — обратился ко мне Манджиро, и я вдруг ощутил прилив сил, будто что-то ненужное вырвали и выкинули. Это развязывало руки. Время начинать смертельное шоу. — Вы идиоты! Кто должен быть Королём было ясно ещё в битве «Трёх Небожителей»! — Смеялся я, выходя вперёд. С нашей стороны прокатился довольно мерзкий смешок. Моя игра началась ещё с момента, как мы пришли на место финальной битвы. Нужно было убедить Майки, что я всё ещё на его стороне, усыпить бдительность остальных и привести свой план в исполнение. Что ж, светлое будущее мне явно уже не светит.       На удивление, никто из присутствующих не шелохнулся даже. Все напряжённо смотрели на нас, будто выжидая: в какой момент произойдёт что-то, от чего я, скорее всего, пытался всех отвлечь. Но это был даже не отвлекающий манёвр. Мне просто хотелось высказаться, плюс это сыграло бы мне на руку. — Вам не стоило трогать старую банду, сопляки! Подобная возня с детишками, вроде вас, нас просто смешит и утомляет! — Они как стояли, так и продолжали, получая ушат помоев за шиворот раз за разом. Я всё продолжал поливать их грязью, детьми и неудачниками, у которых против «Канто» не было и шанса с самого начала. И где-то глубоко внутри мне было стыдно перед Шиничиро за такие слова. В конце концов, во втором поколении собрались те, кого он знал ещё при жизни. Там были те, кому верил Манджиро, те, кому верил я, когда был импульсивным подростком. Будто сейчас что-то изменилось… — Вы не Томан. — Пробормотал Ханагаки, однако его было очень хорошо слышно. Ухмылка застыла на моём лице. Он хоть сам-то понял, что сказал? — Голос слишком тихий. Что ты там говоришь? Мы тебя не слышим! — Я надеялся, что Такемучи хватит мозгов не повторять свои слова, но я зря уповал на это. — Томан не должен быть таким! — Хотелось разбить себе лоб своей же рукой. Этот пацан только что подписал приговор себе и всем, кто собрался на поле боя. Он готов был пожертвовать теми, кто решил двигаться дальше. Я слышал за Мицую и его подготовку к показу, о том, как он просто слил своё будущее в унитаз. И всё ради того, чтобы в конечном итоге стоять перед нами, хмуря брови. Жалкое зрелище. — Придите и убейте нас, если сможете, «Свастоны Канто»! Что бы ни случилось, Томан не сдастся!       Кретин. Он просто кретин, если решил, что у них будет хотя бы малейший шанс против пяти сотен человек. Ещё и Сенджу хватило ума притащить за собой. Это злило ещё больше. Я был уверен, что после безбожного поражения она больше не заявит о себе, решив, что ей достаточно было один раз крупно опозориться перед целым регионом. Но моя глупая сестра стояла среди сопливых малолеток, хмурилась ничуть не меньше, чем Мицуя или его дружок Хаккай, и старалась выглядеть максимально грозной.       Мы рванули друг на друга, устроив почти натуральную «стенку на стенку». Всё на поле боя перемешалось. Наши ряды редели, тех, кто мог драться, становилось всё меньше и меньше, и это было просто уму непостижимо! Как кучка каких-то молокососов смогла вообще возыметь такой боевой потенциал? Когда они успели?       С другой стороны, понимание того, что у них времени было в обрез, наталкивало на мысль: «Они тренировались постоянно». Что ж, это было даже похвально. По крайней мере, эта битва не была бы похожа на избиение младенцев, коей оказалась в битве «Трёх Небожителей».       Внезапный возглас из толпы привлёк внимание. Какучё валялся на земле, прямо под ногами Майки, и никто не мог поверить, что слабак по типу Ханагаки вообще мог сделать это. Все знали насколько силён «Хитто», но то, что он же стал первым, кто бессовестно продул, заставляло задуматься.       И это послужило остальным сигналом атаковать с двойным усердием. Этот пацан… Он оказался не таким уж слабым, как казалось изначально. Боевой дух возрос в разы, потому нашим оставалось лишь отбиваться. Единственной проблемой, которую я признавал, был Инуи.       Отлежавшийся Какучё махом «вынес» Чифую, которому не посчастливилось оказаться в ненужном месте в ненужное время, и это здорово отрезвило разум каждого из второго поколения. Наконец-то в глазах многих можно было увидеть понимание происходящего. У них нет и шанса.       И так уж вышло, что все в этом жутком «замесе» не на жизнь, а насмерть, нашли себе оппонентов. Для Ханагаки это был «Хитто», Хайтани было нигде не видать, но я сомневался, что эт два прохвоста просто удрали. Они тоже хотели внести свою лепту в событие, которое явно перевернуло бы всю Японию с ног на голову. В конце концов, оба брата были такими всегда: участвовать в драках просто ради славы и того, чтобы о них говорили.       То, с какой лёгкостью Сенджу валила на лопатки наших бойцов, меня раздражало. Я подобрал трубу, которая валялась неподалёку, и, пока сестрица с упоением на лице озиралась по сторонам, я подошёл достаточно близко. — Как же бесит, что ты стоишь вся из себя гордая, — Сен знатно испоганила мне жизнь своим несносным характером и полным нежеланием слушаться хоть кого-то из своих старших братьев. И потому понимание, что у меня появился шанс отыграться на ней за все годы унижений. — Что за бельмо на глазу.       Сенджу, казалось, даже не думала особо отбиваться, что раздражало меня только сильнее. Будто она думала, что из нас двоих дитя малое — это я. Смотрела на меня свысока, будто понимая, что я чувствовал все эти годы. Да ничерта она не понимала! Ей было не дано понять, каково это быть козлом отпущения в своей собственной семье, отдуваться за мелкие ошибки, которые не совершал, не получать должного внимания и заботы, чего уж говорить о поддержке.       Но больше всего меня интересовал вопрос: «Где Такеоми?» Я сомневался, что он не пришёл бы в очередной раз поддержать «свою гордость». И пока сестра старалась уклоняться от моих ударов, изредка предпринимая попытки мне отвечать, но всё было бесполезно. — Ты забыла, кто воспитывал тебя с детства? — очередная попытка атаковать меня с левого бока ничем хорошим для неё не кончилась — лишь ударом трубы по голове. — Я чётко читаю все твои движения.       И правда, когда мы были детьми, Сенджу вечно лезла ко мне с просьбой научить её драться. И кто же мог подумать, что полученные навыки она решит пустить в ход против своего же учителя, не подумав, что я тоже не идиот.       Она решила идти напролом, что дало возможность отшвырнуть её от себя, почти как котёнка, которого взяли за шкирку. Сен пролетела не так много, но сильно протёрла правой частью лица землю, перемешанную с мелким гравием. — Что-то не так, Сенджу? Ты на удивление не так сильна, как я думал, — когда Акаши дралась против Сауса, она показывала невероятную стойкость и силу, однако в случае со мной всё это не имело никакого веса, потому как каждую её атаку, попытку блокировать мои атаки — всё это было получено ею от меня. — Хару, я приму свой проигрыш. Давай покончим с этим. — Сен начинала злить меня только сильнее. Кем себя возомнила эта соплячка, что решила «снизойти» до меня, сделав одолжение?! — Я больше не хочу драться со своим братом из-за своей ошибки. Мне жаль, Хару…       Она явно смеялась надо мной; иного объяснения её словам я не находил, и потому, не став больше слушать тот бред, который Сенджу несла, я ударил её трубой по голове ещё раз. Если бы только она хоть немного была честной, принимая на себя ответственность за содеянное, если бы только Такеоми научил её этому. С другой стороны, результат её действий помог мне освободиться от оков Акаши, став отдельной личностью. Я стал Санзу. За это впору было отдать ей должное. Она освободила меня от себя же. — Ты ничего не знаешь о том, что произошло в тот день. — Я смотрел на сестру, что лежала без сознания. Прикоснувшись пальцами к шраму на уголке рта, я невольно вспомнил об Арате и её доброте ко мне. Вокруг все заголосили о перевесе чаши весов в нашу сторону, но мне на это было наплевать. Я потерял уже всякий азарт от драки, желая как можно скорее завершить весь этот цирк. — То, что ты тогда сделала, было всего лишь триггером.       Триггером для становления другого меня.