***
Люцерис берёт все пять брошюр, которые он должен был исследовать, и занимается изучением БДСМ, как хороший мальчик, которым он и является. Но он не чувствует себя хорошим мальчиком, когда на шестой странице информации углубляется в категорию шибари , пролистывает галерею и игнорирует интерес, который проявляет его нижняя половина к визуальным эффектам. Это горячо, очень горячо, но совершенно не то, что он позволил бы Эймонду сделать с собой даже через миллион лет. Эймонд, вероятно, закрыл бы его в подвале на три дня, если бы Люцерис позволил себя так связать, возможно, даже выкупил бы его у матери Люка только чтобы получить острые ощущения. Нет, Люк не настолько глуп. Если он увидит что-нибудь, что может быть потенциальным кляпом, он сбежит в горы. В связи с этим возникает вопрос: О чём, чёрт возьми, он вообще думает, делая что-то с Эймондом? Там нет доверия. Их отношения отмечены пятнами страха. Есть и очевидная причина - вся эта история с кровным родством. Это специфическое табу в основном направлено против родных братьев и сестер, жестокого обращения со стороны родителей и большой разницы в возрасте, ни в чем из этого Люцерис и Эймонд не замечены, но элемент запретности и неправильности всё же присутствует. Джейс и Бейла знают об этом не понаслышке, как и младшие братья Люка - Эйгон и Визерис, учитывая, что Деймон - их донор и отец. Таргариены-Веларионы взаимосвязаны так, к чему внешний мир не привык. (Не то чтобы это когда-либо заходило дальше странных взглядов, честно говоря. Валирийцы, Вольные города, все эти места имеют более либеральный взгляд на вещи, который, в свою очередь, за века пробрался и в Вестерос). Люцерис задаётся вопросом: Не в этом ли заключается точка зрения Эймонда, не является ли это парафилией где это всё ради табу, а не его реальное влечение к Люку? Это вполне возможно, говорит он себе, выступая в роли диванного эксперта по психологии. Но даже если бы не было инцеста, о котором стоит беспокоиться, это всё ещё... Эймонд. Люцерис не утверждает, что знает дядю очень хорошо, но он знает, что с ним определенно что-то не так. Глубоко. В его душе. Если бы Иисус воскрес, он бы только взглянул на Эймонда и сразу же попросил бы прибить его к кресту обратно. К несчастью для мира, и это действительно очень печально, все исходящие от Эймонда вибрации ака князя тьмы работают на него. Он высокий, худой, весь в татуировках; всё это так возбуждает. Люк бы сильно солгал, если бы сказал, что сексуальное доминирование тоже не привлекает его, что ему не... любопытно. Итак, собирается ли он сначала написать Эймонду, о том что подготовил список извращений, инструкции по уходу и рекомендации по безопасному и разумному согласию, которые он распечатал для себя? Абсолютно нет. Но важно ли для него провести исследование ради самого себя и подготовиться? Да. Сто раз да. Как он и сказал: Эймонд - мудак. Не важно, что сделает Люцерис, если он снова заблокирует дядю, если скажет ему, что он его не интересует, если вытатуирует у себя на лбу "Не пытайся трахнуть меня, секс - это грех", всё это не имеет значения. Однажды, когда Люк ослабит бдительность, Эймонд выскочит из кустов с членом в руке, как самый настоящий придурок, которым он и является. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Вот и всё. И если после сеанса исследования Люк трахает сам себя в душе двумя пальцами, то это его личное дело. Он никогда не видел этих вещей раньше, смутно знал об их существовании, но никогда не взаимодействовал с ними, кроме того случая, когда он нашел пару меховых наручников любимых цветов Бейлы в тумбочке Джейса. За четыре года сексуальной жизни все партнёры Люка относились к нему нормально. Хвалили его и соглашались обниматься с ним, когда он говорил, что немного устал. И всегда заставляли его кончать. Никогда не заставляли его плакать. Он не собирается писать Эймонду. Но это не значит, что он не может думать о нём.***
Следующая неделя проходит так: в понедельник он заказывает для себя кучу секс-игрушек. Симпатичные пробки, плётку, смягчающий спрей для горла с сахарной ватой, клубничная смазка, кольца-ограничители, чулки. (И да, он покупает кружевной лифчик, предназначенный для тех у кого такая же плоская грудь как у него, но это из любопытства, и покупает подходящие к нему трусики, потому что на них действует распродажа, если покупать вместе). А также телесный фаллоимитатор с высоким рейтингом, потому что он не предназначен ни для чего, кроме собственного удовольствия, спасибо большое! Ничто из того, что он заказал, не требует присутствия другого человека. Люцерис может легко довести себя до блаженства сам, возможно, перед зеркалом в полный рост, чтобы он понял всё на что способен? Много вариантов. Он чувствует себя хорошо. Во вторник он получает электронное сообщение о том, что его заказ отправлен. Его мать звонит ему по поводу странного списания средств со счета и напоминает, что он может говорить с ней обо всем. Это сорокапятиминутный разговор, который заканчивается только тогда, когда Люцерис заявляет, что его полностью заряженный телефон находится на 2%. В тот день он чувствует себя не очень хорошо. В среду он начинает беспокоиться. Каждый день он проводит около часа или трех, изучая извращения, просматривая порно, читая эротику и в целом находясь в состоянии повышенной возбудимости. У него также повышенная тревожность, потому что ему всё время кажется, что Эймонд появится из-за каждого угла на улице или, возможно, что он уже проник в его квартиру и ждёт, когда Люк туда вернётся. Люцерис не знает, чего ожидать. Он никогда раньше не был в таком положении и не может предсказать действия своего дяди, поэтому всё это сбивает с толку. Никогда больше не заставляй меня ждать, сказал он, и Люцерис запомнил это, хотя после того что пережил тогда на своём диване он был не совсем в себе. Ожидал ли Эймонд, что Люцерис первый выйдет на контакт? Было ли это его заботой? Но он - нижний. Саб? Это не должно оставаться за ним, верно? Он понятия не имеет, если честно. И может быть, может быть, Эймонд уже сделал для себя выводы. Может быть, Люцерис настолько отстойно относился к извращенному сексу, что Эймонд больше не думает, что это стоит усилий? Возможно ли такое? Люк не мог сказать. Оргазм взорвал всё его сознание, жгучая боль смешивалась с незаконным удовольствием... но что, если он опозорился? В итоге он составляет дюжину текстов в заметках, произносит каждый из них вслух и кривится. Он пробует говорить эти слова "грязный", "озабоченный", "шлюха" - но все они звучат неправильно. Обычно в этот момент Люк обращается к своему групповому чату с друзьями, печатая клавишами каждый второй текст, но по понятным причинам он не может этого сделать. Когда наступает утро четверга, он почти не спал. В это время он начинает испытывать физическую тревогу по поводу всего происходящего. Быть параноиком в отношении Эймонда - не в новинку для Люцериса. На самом деле, он профессионал в этом деле. Люк провёл, возможно, три года своей жизни, думая об Эймонде каждый день, о тяжести ножа в его руке, о жаре выколотого глаза, о звонких криках Алисенты. Это было не самое лучшее время, и хотя его нынешнее состояние определенно не так уж плохо, но назвать его хорошим тоже не получится. В четверг вечером он отказывается от своих планов ради попытки, которая закончилась неудачей, медитации, но в пятницу он решает бросить осторожность на ветер и пойти на вечеринку. Все его друзья собираются в баре, и Люцерис ведёт себя раскрепощенно, свободно, он платит за первый раунд для всех, даже если из-за этого его мама думает, что он устраивает оргию - чтобы удовлетворить природное любопытство - как она мило выразилась. Это фальшивое хорошее настроение, которое вроде как работает, но в основном нет, поэтому, когда он достаёт свой телефон и видит последнее сообщение в их переписке [ Буду некоторое время здесь ] с прикреплённой фотографией гаража на одной из парковок в южной части города - к чёрту, думает он. Люк набирает сообщение и нажимает отправить.***
В час ночи, когда приходит ответ, на лице Люцериса маска, а эвкалиптовых свечей зажжено так много, что это создает опасность пожара. Он подумывает о том, чтобы приютить котенка. [ Да, был занят на работе. Когда я могу тебя трахнуть? ] Этот парень не может быть серьезным... Люцерису приходится открыть переписку, просто чтобы убедиться, что он действительно не написал Эймонду ничего вызывающего, а всего лишь: [ Привет, просто хотел убедиться, что у нас всё в порядке ] - и он действительно написал только это. Так какого чёрта? Законно ли вообще начинать разговор таким образом? [ Я думаю, сначала надо поговорить ] - посылает он в ответ. Что звучит разумно. Это правильный ответ. [ Я думал мы покончили с этим дерьмом. Где развратница Люси? дай ей трубку ] Люцерис делает два глубоких вдоха. Снимает маску. Наносит крем. [ Я имел в виду насчет ожиданий. Я просто не уверен, что нам нравятся одни и те же вещи, и я не делал ничего подобного раньше, так что я не знаю, что думать, и я бы предпочел знать, во что я потенциально могу ввязаться. Если ты не против. ] В ожидании ответа Эймонда он наносит сыворотку с ретинолом и крем под глаза. Ставит таймер на десять минут для ночного увлажняющего крема. Когда его телефон звонит вновь, ничто на грёбаной Земле не могло подготовить его к тому, что он увидит. [ вот что ты можешь ожидать ] К сообщению прилагается видео. Оно длится восемь минут и на нём присутствует Эймонд. Он голый. Потный. Трахает темноволосую женщину пристроившись сзади. Когда Люцерис в состоянии транса стучит по экрану и включает запись, стоны женщины и грязные разговоры Эймонда физически атакуют его уши. Тот называет её грязной шлюхой с нуждающейся киской, он дергает её за волосы, а она - Господи - она словно потеряла рассудок, её глаза закатываются, изо рта текут ниточки слюны. Из неё неконтролируемо вырываются грязные стоны, и она поддерживает бесстыдный зрительный контакт с камерой. Она кончает в какой-то момент, пока Люцерис всё ещё пытается вспомнить, как дышать, и Эймонд просто переворачивает её, чтобы засунуть свой покрытый презервативом член между её грудьми, он трахает их отрывистыми толчками, которые на самом деле производят впечатление, что у него судороги. Когда в конце видео его сперма брызгает ей на шею, Люк выходит из оцепенения. [ Какого хрена! ] - пишет он смс. Нет, этого недостаточно. [ ЗАЧЕМ ТЫ ПРИСЛАЛ МНЕ ЭТО, О БОЖЕ! ] [ Теперь ты знаешь, как я трахаюсь. Когда ты свободен? ] - Ты ебанутый! - громко кричит Люцерис на свой телефон, отключая кнопку таймера, потому что сейчас он не может с этим справиться, - Ты должен остановиться! [ Кто это, чёрт возьми??? Она знает, что ты снял это видео??? ] [ А что У неё нет того что может тебе понравится? ] [ РАСПРОСТРАНЕНИЕ ЧУЖОГО ПОРНО - ЭТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ! ] [ Она знает Это Марис Она публикует такие видео в интернете, так почему её должно волновать, что я его послал кому-то? ] Марис Баратеон?! Это та подружка Эймонда, которая снова и снова всплывает в его жизни, про неё он сказал злому Эйгону, в ту ночь что она сумасшедшая? Они впятером смеялись на своей мини-вечеринке в особняке над подслушанным разговором, словно это была забавная шутка, но нет... это не так! Кто бы мог ожидать такого! [ У меня есть ещё кое-что, но я думаю, ты понял, что тебя ждёт ] [ Почему ты пишешь мне, если ты с ней? ] - удивляется Люцерис, чувствуя себя полностью оправданным в этом вопросе. [ Ты маленький собственник, да? Не переживай, я не видел её несколько месяцев Смотри, принцесса, вот мой член лично для тебя, если ты собираешься быть ревнивой сучкой из-за этого ] Конечно, он присылает фотографию. Конечно, она сделана под дурацким углом, который ни один живой человек не посчитает привлекательным. Неужели никто никогда не объяснял Эймонду важности построения кадра? Вот почему Люк посылает ему фотографию своей задницы. Красивую. С голой спиной, выгнутой дугой, его лица нет в кадре, а на стене за ним горят гирлянды. Просто чтобы научить его. [ Не посылай это никому из своих дружков. Твои грязные фотографии теперь только для меня ] Люк закатывает глаза, эта фотография месячной давности, все его друзья уже видели её. Но пусть мужчина почувствует себя особенным, если ему так хочется. [ Ты жуткий ] [ Когда ты свободен ] Возможно, это точка невозврата. Это обрыв. Мост, с которого все прыгают, но прыгнет ли Люк? Наверное, с ним тоже что-то не так, потому что он не колеблется и двух минут, прежде чем решиться на прыжок. [ Обычно в воскресенье днём. Может, на следующей неделе? ] И после всего этого Эймонд даже не отвечает.***
Воскресенье - для мальчиков, как говорится. Люцерис идёт в центр отдыха, как он обычно это делает, без всего, взяв только студенческий билет, баскетбольный мяч и скомканную купюру в 10 долларов на случай, если он захочет после этого выпить смузи из фургончика за наличные. На полпути он понимает, что забыл свой телефон, но такова жизнь. Алин и Аддам уже на тренировочной площадке, хотя Рейна и Нетти не сразу появляются из женской раздевалки. - Они присылали тебе фотографии своей шикарной еды? - лениво спрашивает Люк у Рейны, делая выпады. - Крошечной еды, ты имеешь в виду, - смеётся она, - Я знаю, что Бейла сейчас готова грызть стол в поисках картошки фри. - Тем временем Джейс вступил в эпоху инстаграм-мужа. Я уже вижу его сторисы, что-то о том, что ты случайно не хлеб? Потому что я бы намазал тебя маслом. - Блять, это хороший вариант. Как насчёт снимка еды и Бейлы с ним на заднем фоне, и подпись: Бейла с любовью всей своей жизни. Я тоже здесь. Лично Люцерис оценивает это на двенадцать из десяти. - Мы так хороши в этом, что нам стоит начать бизнес. - Ты думаешь? - вздыхает Рейна, они, как всегда, бредовые сучки. Он ничего не может с этим поделать, Рейна - его лучшая подруга, потому что они одинаково глупы, и вместе они делают друг друга только глупее. Они играют в баскетбол три на три, вовлекая в свою игру какого-то незнакомого человека. Это раскрепощает их всех - разговоры из лучших побуждений, эндорфины от физических упражнений. Когда их новый друг отмахивается от них, они завязывают с игрой и, потные, идут пить смузи. - Моя будущая жена сказала тебе, что видела меня на днях? - Алин зевает, подталкивая Рейну, - В клубе. Она любезно потёрлась о меня своей задницей, которую я принял с величайшей покорностью, с высочайшим рыцарским достоинством. - Только не это дерьмо снова, - бормочет Аддам, потягивая свой черничный банан. - Эй! - кричит Алин, - Наша любовь настоящая, о маловеры! - Мы говорим о Бейле? - спрашивает Нетти, - Ты тупой как деревяшка, если думаешь, что она когда-нибудь бросит своего бойфренда в баленсиаге с грёбаным трастовым фондом ради парня, который продает траву своей мамы. - Извини, сучка, ты покупаешь эту траву! - протестует Алин. - Потому что она офигенная, но это не главное! Они переругиваются между собой, пока Люцерис ждёт свою клубнику с корицей, а потом они все немного бесцельно гуляют по пустой площадке для пляжного волейбола. Аддам подталкивает Люка в бок. - Эй, парень, есть кое-что, о чем я хотел с тобой поговорить. - Валяй, - подталкивает Люк в ответ. - Я вроде как общался с твоим дядей. Люцерис застывает в ужасе. Что за... О, он знал, что у Эймонда не всё в порядке с головой, но преследовать его друзей? Это настолько далеко от приемлемого, что у него просто сейчас закружится голова. - В последнее время он заходил в бар, где я работаю, и тусовался там. Я даже не знал, кто он такой, пока однажды не обратил внимание на его карточку и не понял, что на ней написано - Дейрон Таргариен. Таргариены - родственники твоей мамы, верно? Мы просто общаемся, но я хотел дать тебе знать, потому что я помню, что ты говорил, что они все какие-то странные. Это нормально? Дейрон. Люцерис почти вздыхает с облегчением. Дейрон - ровесник Джейса и единственный абсолютно нормальный, без странностей, абсолютно спокойный член семьи Люка. Они не друзья, но и не имеют ничего против друг друга. Иногда они посылают друг другу вежливые приглашения на вечеринки, хотя появляются там редко. Люцерис улыбается Аддаму, ударяя своего друга кулаком по плечу. - Абсолютно круто, чувак. Спасибо, что дал знать, что воспринимаешь мои слова серьёзно. Аддам доволен этим, и когда Алин врывается в их разговор, они легко освобождают для него место. - Почему бы нам не услышать мнение Люка и Рейны, - спорит он, - Они знают наверняка. Поделитесь с классом, неудачники, неужели вы серьезно, честное слово жеребца Меган, верите, что Бейла собирается провести всю свою жизнь с одним белым мальчиком? И у меня даже нет шанса? У нас есть сексуальное напряжение, брат, как будто искры летят когда мы рядом. Люк и Рейна обмениваются усталыми взглядами; трудно понять Джекейриса и Бейлу со стороны, но, будучи их лучшими друзьями, вам становится очевидно, что у них есть что-то особенное. Они всегда идут на всё ради друг друга. И это всё по их собственному желанию, которого там в изобилии. Это вдохновляет и отвращает в равной степени; а главное - это навсегда. - Честно говоря, - вздыхает Люк, - На первый взгляд, нет, у тебя нет шансов. Но в более глубоком смысле... у тебя нет абсолютно никаких шансов. - Если только они однажды не пойдут в полигамию, - со смехом предполагает Рейна. - Вам, ребята, не хватит мозгов чтобы понять, - стонет Алин. Разговор отклоняется, перетекая на другие темы, пока в конце концов они не расстаются друг с другом. Аддам отмахивается от них с последним предложением. - Никто не хочет прокатиться? У меня есть велосипед, могу подвезти. Велосипед - его гордость и радость, но все соглашаются идти пешком и расходятся в разные стороны под теплыми лучами послеполуденного солнца. По дороге домой Люцерис больше всего скучает по своему телефону, уже привыкнувший к маленьким звукам в ушах, но есть определенное удовольствие в наблюдении за людьми. Улавливать обрывки разговоров, слышать лай собак и жужжание велосипедов, проносящихся мимо него. Это достаточно ленивая прогулка, пока его пот высыхает на коже, а приближающийся душ кажется небесным предзнаменованием, чем ближе он подходит к своему дому... - Племянник. Люцерис подпрыгивает в воздухе и, задыхаясь, прикладывает руку к сердцу. Это именно то, чего он боялся. - Я знал, что это случится! - жалуется он, в основном разговаривая сам с собой, а не с Эймондом, который стоит в кожаной куртке с кислым выражением лица, - Почему я ослабил бдительность? Я знал, что ты так со мной поступишь. Эймонду даже не хватает приличия выглядеть смущенным: - Ты сказал воскресенье. - Я сказал на следующей неделе! - подчеркивает Люк. - Какая разница? Почему ты не отвечал на мои звонки? Где ты был? Люцерис закатывает глаза, приглашая Эймонда следовать за ним. Сейчас середина дня, поэтому в вестибюле полно людей, они ждут лифта, всё такое. От него пахнет потом, а от Эймонда - никотином. - Играл в мяч с друзьями. Забыл телефон дома, виноват, но я тебя не ждал. Ты должен был, напомнил ему мозг. Ты должен был оставаться бдительным. Внутри своей квартиры Люк приглашает Эймонда присесть и угоститься чем-нибудь на кухне, пока он принимает душ. То, что должно было стать долгим расслабляющим отдыхом в конце выходных, превращается в один из самых быстрых душей в жизни Люка, он моет волосы и тело так, словно он в лагере армейской подготовки, и его пять минут почти истекли. Умыв лицо и бессистемно нанеся немного крема, чтобы кожа не сохла, он переодевается в футболку с красной надписью Пиздец Дикий и удобные джинсы - не нарядные, но и не ужасные. - Здесь нельзя курить, - первое, что он говорит, когда выходит из душа - вся сцена перед ним - предмет его ночных кошмаров. Эймонд сидит на подоконнике его уютной квартиры, с зажжённой сигаретой и посылкой, которую Люцерис ещё не успел открыть, высыпанной ему на колени. - Ты извращенная маленькая сучка, не так ли, Люси? - усмехается Эймонд, затягиваясь сигаретой и пуская дым в квартиру Люка (дай Бог ему сил) при этом махая меховыми наручниками на пальце. - Не трогай мои вещи, - огрызается он, прижимая кипу бумаг ближе к груди. Эймонд смеётся, как диснеевский злодей - он даже не пытается, это получается у него само собой. - Ты всё ещё стесняешься меня? Господи, да ты непрогибаемый. Почему бы мне не позволить тебе сначала выбрать, что ты хочешь использовать, может, хоть это вытащит стальной прут из твоей задницы? - он наклоняется, края его губ танцуют в улыбке, - Не волнуйся, я заменю его на что-нибудь побольше. Люцерис забирает коробку, садится на диван и раскладывает все бумаги и игрушки на журнальном столике. Для верности он похлопывает по сиденью рядом с собой - жест, к которому Эймонд относится с подозрением. - Это твоё домашнее задание? - спрашивает он ворчливо. - Наше домашнее задание, - Люку удается сказать без надрыва голоса, - Это... информация о БДСМ. Для нас обоих, чтобы мы прочитали и согласились, в общем-то. Я также напечатал несколько списков кинков чтобы мы оба могли отметить то, что нам нравится, и использовать это как справочник, в общем... - Какого хрена, - заявляет Эймонд, но на его лице нет эмоций, он бесчувственный как деревяшка. Не впечатлен, - Мне не нужен чертов контракт, чтобы знать, как вставить в тебя свой член. Глубокий вдох, уговаривает себя Люк. Нужно собрать все силы и терпение. Важно, чтобы он сделал это. Он может... принять, что между ними существует некое физическое притяжение. Стрелы Купидона, нейрохимическая космическая шутка, травматическая реакция на насилие, которое определяло их отношения до того, как они стали достаточно взрослыми, чтобы понять, что лучше. Неважно. Эти американские горки сошли с рельсов, но Люцерис пока не нажимает на кнопку катапульты. Он пытается поставить себе ограничение по высоте, чтобы прокатиться на этом аттракционе. Люцерис не отрицает, потому что он пытался сделать это в прошлый раз и потерпел неудачу. Ему стыдно? Очень. Может быть. Зависит от того, как всё пойдет. Собирается ли он позволить туманному стыду остановить его? Очевидно, нет. Но Эймонд должен встретить его на полпути. Он должен понять, откуда исходит беспокойство Люцериса, иначе ничего не получится. - Слушай, мне понравилось то, что мы делали в прошлый раз. Я не буду притворяться, что это не так. Я хочу исследовать больше, и я думаю, что ты хочешь того же, но есть правила для того, чего мы оба хотим, - он делает паузу, но продолжающееся молчание Эймонда хороший знак, заставляющий его продолжать, - Это чтобы мне не было больно. И тебе тоже. - Но я хочу причинять тебе боль, - бесстыдно говорит Эймонд. Искренне, искренний садист. А Люцерис, позволяя безумию поглотить его целиком и только улыбается. - Не надо причинять боль плохими способами. Так, как мы не хотим. Эймонд смотрит на него. Люцерис смотрит в ответ. Перед ним жестокое, но в тоже время любопытное лицо. Он уже выведен из равновесия, и Люцерис сделал это с ним. - Ладно, - наконец вырывается из него, он забирает бумаги из рук Люка, - Я сделаю всё это дерьмо, но если ты думаешь, что отпугнёшь меня, то выбрось это из головы. Всё закончится тем, что я буду трахать тебя, пока ты будешь рыдать своими красивыми глазами, ты это понимаешь? И не вычеркивай из своего списка что-то только потому, что ты не пробовал это раньше, ясно, девственник? Не пытайся обмануть меня в том, в чём я разбираюсь лучше тебя. Просто поставь звездочку или что-то в этом роде рядом, и я буду буду иметь это ввиду. Люцерису приходится сдерживать себя, чтобы, во-первых, не плюнуть в лицо Эймонду за то, что тот ведёт себя как самодовольная задница, и, во-вторых, не пнуть его ногой под столом, как будто ему тринадцать лет и они на первом свидании. Он позволяет себе ухмыльнуться во весь рот, когда соглашается. - И мы оба должны пройти тест, - добавляет Люк. - Я не против, - пожимает плечами Эймонд, - Но имей ввиду - я грубый. И ещё, ты больше не будешь ни с кем спать, пока тебя трахаю я. Если я увижу тебя на улице, держащегося за руки с какой-нибудь трансвеститкой, я не отвечаю за свои поступки. И мне плевать, если тебе просто понравился его макияж. - Её макияж, и я буду держаться за руки с кем захочу, но я не буду заниматься сексом с другими людьми, - торгуется он. - Как скажешь, - соглашается всё-таки Эймонд, - Пусть будет по-твоему. - Отлично, - довольно кивает Люк, - Итак, на следующей неделе? В воскресенье? Мы, наверное, сможем видеться и в будние дни, если у нас будет химия, но я хочу иметь время, чтобы подготовиться к первому разу, так что лучше в воскресенье. - Подожди, на следующей неделе? Почему мы не можем сделать всё сейчас? Это просто дурацкий список. Терпение. Терпение. Терпение. Внутренние мантры - всё, что есть у Люцериса перед лицом этого человека. Спокойствие. Спокойствие. Спокойствие. - Сначала ты должен всё прочитать. Убедись, что мы оба знаем, во что ввязываемся, - после этого он наклоняется вперёд, и осмеливается прижаться носом к острой скуле Эймонда, а затем шепчет ему на ухо, - Это того стоит, я обещаю, Kepa. Дрожь Эймонда - награда за его храбрость. - И что я должен делать всю неделю? Люк прячет свой смешок в чужом плече. - Чем ты обычно занимаешься? Живи своей жизнью. Эймонд обхватывает его подбородок, чтобы отодвинуть от себя, крепкая рука удерживает его на месте, пока их глаза не встречаются. Два глаза Люка и один Эймонда, но каким-то образом сапфир, кажется, тоже движется. Как будто это часть его самого, покорная, находящаяся под его полным контролем. На этот раз дрожит Люцерис. - Ты будешь присылать мне фотографии, - говорит он, и это не вопрос, - Со всеми своими развратными игрушками. Моргнув, Люцерис кивает. - Я буду присылать тебе фотографии, со всеми развратными игрушками. Когда Эймонд уходит, Люк идёт за ним, прекрасно понимая, что тот на голову выше его и, естественно, намного сильнее. Этот разговор, конечно, многое сделал, чтобы успокоить Люка. Он больше не чувствует себя беспомощным, как добыча, зажатая в пасти хищника, чье сердцебиение ревёт, когда он не может пошевелиться. Он чувствует себя свободнее, чем когда-либо впервые после того вечера открытого микрофона. - Эймонд? - тихо зовёт он, когда тот только ступает за порог квартиры в холл. Он оборачивается, и Люцерис встаёт на цыпочки, притягивая его за обтянутые курткой плечи. И целует его. В первый раз. Это просто прижатие губ к губам, жёсткое, без особого удовольствия, но оно производит тот эффект, на который он рассчитывал. Эймонд отказывается уступать, притягивает Люка к себе и набрасывается на его рот. Сосёт его нижнюю губу, недрогнувшей ни на секунду рукой обхватывает задницу Люцериса, и врывается в рот Люка горячим языком, который забирает все сомнения. Искры летят. Как те, что описывал Алин, они танцуют по их конечностям, пока они оба не оказываются полутвердыми в своих штанах, целуясь и прижимаясь к дверному косяку, как пара возбужденных подростков. Эймонд целует так, как он делает всё - жестко, грубо и непреклонно. Это соответствует тому, как его бедра трутся о бедра Люка, прижимая свои джинсы к джинсам Люка в ритме боли/удовольствия, и заставляя их обоих двигаться по диаметрально противоположным причинам (две половинки одной монеты - солнце и луна, темное и светлое). Эймонд цепляет его губу зубами в подобии укуса. И в конце концов Люцерис понимает, это знак: Никто кроме меня! - кричит его тело. И Люк позволяет ему упиваться чувством владения. Их тела расцветают вместе. В конце концов, он отталкивает Эймонда от себя, заставляя дядю споткнуться от удивления. Люк без слов машет рукой и закрывает дверь перед его носом. (Последнее, что он видит, - вспышку негодования на лице Эймонда и обещание расплаты за эту ничтожнейшую обиду. Тот в гневе и обижен, да, но Люцерис не зацикливается на этом.) Он был ребенком, когда в последний раз взял что-то у Эймонда, непреднамеренно и к своему большому сожалению, но он уже не ребенок. Он вырос. Он знает чего хочет. И в следующий раз, когда Эймонд перейдёт с ним черту, если следующий раз действительно будет? Люцерис вырвет и сожрёт его грёбаное сердце.