give you back to me

- Ему тринадцать, а не три, - Джоффри всё ещё смеётся, когда они вылезают из черного Кадиллака Эскалейд, арендованного Джейсом для поездки домой, чтобы они могли ехать все вместе. Оскорблённая коробка в руках Люка, наконец, получает передышку от того, кто сидел на его трясущихся коленях. У Джоффри нет права называть подарки Люка детскими, не тогда, когда у него самого под мышками две коробки, завернутые в бумагу с супергероями. - Лего это круто, - защищает Люцерис, - И это не просто Лего, это произведения искусства. У моей подруги дома вместо настоящих цветов стоит букет цветов, сделанный из лего, и это просто офигеть... - Мальчики! - зовёт их мама, махая рукой с порога. Она подпрыгивает от возбуждения, поэтому они не заставляют её ждать, прежде чем броситься к ней в объятия. - Не беспокойтесь, конечно я сам занесу все сумки! - саркастически кричит Джейс с того места, где они бросили его у машины. - Не слушайте его, - напевает Рейнира, закрыв глаза в объятиях из трёх человек. Деймон делает то же самое с Бейлой и Рейной, Харвин и Лейна, несомненно, внутри, занимаются важными делами, а на улице осенний ветер танцует в их шоколадных кудрях, - Эти объятия закончатся, только тогда когда я скажу, что они закончатся. Она как раз спорит о том, насколько длинными стали волосы Джоффри, а Харвин помогает им занести сумки - не бывает двух заходов, когда в деле участвует Харвин, - когда виновник торжества медленно спускается по лестнице. - Визерис! - кричат они своему брату, заваливая его поздравлениями с днём рождения. От города до загородного поместья три часа езды, так что все они собираются остаться на две ночи, а для того, чтобы втиснуться в разные детские спальни, к сожалению, приходится спать вместе. Деймон с тётей Лейной, Бейла с Рейной (на что Джейс отвечает отказом, но она и так каждую ночь у тебя, не будь таким эгоистом), Люцерис и Джейкерис, Джофф и Эйгон, только Визерис сохраняет право на собственную комнату. Запланированные мероприятия начнутся только завтра, но весь процесс доставки туда и последующий шумный семейный ужин всё ещё утомляет Люцериса. Его социальная батарея - крохотный бассейн по сравнению с океанами его семьи, поэтому его уход в свою комнату и комнату Джейса, чтобы побыть в одиночестве за просмотром фильмов ужасов, не является ни для кого сюрпризом. Люцерис листает приложения, играет в несколько игр, лежит на спине и слушает биение собственного сердца. Он любит свою семью, но иногда ему приходится любить её через закрытую дверь. Когда он получает сообщение с прикреплённым изображением, он чувствует себя достаточно расслабленным, чтобы оценить его по достоинству. Он увеличивает изображение новой татуировки Эймонда, которую попросил прислать ему, когда узнал, что тот пойдёт делать её - там нет ничего особенного, просто слово "непорочный", между ключицами готическим шрифтом, суровый чёрный цвет на гладком бледном холсте. Он увеличивает изображение, чтобы рассмотреть обширные участки кожи, испещрённые чернилами, все неровные края тела мужчины. Люцерис зарывается глубже в покрывало, переворачивается и прижимается бедрами к простыням. [ Красивая ] пишет он в ответ. После пристального взгляда пишет двойное сообщение. [ Ты возбуждаешься во время этого? ] Ответ Эймонда не занимает и десяти секунд. [ Конечно. Так всегда бывает, когда я делаю татуировки ] Люцерис прикусывает губу. [ Ты делаешь что-нибудь с этим? ] Три точки. Исчезают, потом появляются снова. [ Например ] Люцерис закатывает глаза - что он думает они тут делают? Очевидно, что это секс по телефону. Воспоминание о снимке с членом было достаточно давно, чтобы Люк забыл об осторожности. У него нет личного пространства, чтобы подрочить самому, но они всё ещё могут быть немного шаловливыми. В качестве удовольствия. Он сильнее вжимается промежностью в матрас, и думает о том что может вызвать воспоминания о бархате и узости Рейны, которая обхватывала его когда-то в этой самой постели. Люцерис уже давно не имел привилегии спать с девушками, но он всё ещё фантазирует об этом иногда, так же как Рейна, она однажды призналась, что всё ещё иногда фантазирует о его члене. Обычно люди не говорят об этом, но когда ты начинаешь свою сексуальную жизнь с человеком, с которым тебе так комфортно, как Люцерис и Рейна чувствовали себя друг с другом, трудно иногда отступить от этих воспоминаний. [ Заставьте себя кончить 🙄 ] Эймонд совсем не похож на Рейну. Девушка - это секреты, разделенные под клечатыми покрывалами, тысяча одинаковых заказов в старбакс, споры, которые заканчивались, когда один из них или оба разражались хихиканьем. Если Рейна - это дом, то Эймонд больше похож на электрический забор. Угрожающий и занимающий всё пространство вокруг, распространяющийся по телу Люка до тех пор, пока он не сможет контролировать себя. И это возбуждает. Тридцать один вкус свободы. [ Зачем мне кончать, если тебя нет рядом, чтобы проглотить всё это ] Люцерис прикусывает губу и покачивает бёдрами в приглушенном толчке. [ 😥 Хочу видеть твой большой член, пожалуйста ] Глупо, но Эймонд из тех, кому нравится, когда ему напоминают, что у него огромный член. Его драгоценная мужественность, которая всегда должна "побеждать" в сексе. Это было бы глупым, но потом Люцерис вспоминает, что он сам жаждет этого, так что кто он такой, чтобы осуждать? [ Ты единственный, кто мешает себе его получить Я мог бы быть в тебе прямо сейчас ] Люцерис закатывает глаза - это единственный выходной, когда у него нет времени на Эймонда, большую часть которого занимает визит домой, а затем вечер настольных игр в день рождения Нико - но он уже сгрыз все ногти, потому что тоже не рад этому. [ 😿 Извини, просто сумасшедшие выходные, у меня совсем нет времени Это не по моей воле ] Очевидно, удовлетворенный этим, Эймонд отвечает фотографией. Тот же исписанный искусством торс, но он лежит на спине, одна рука, закинута за голову, а его член упирается в живот. Твердый, но не до проблематично, скорее приятно возбужденный. Такой тип эрекции, который можно игнорировать, если захочешь, как у Люцериса сейчас. Однако Люцерис не оставит его без внимания. Ему нравится его тяжесть на языке и в горле, тяжелое присутствие, которое отгоняет все дурные мысли. И он хорош в этом, он знает, все ему об этом говорят, что он хороший мальчик, самый лучший мальчик, что благодаря ему они чувствуют себя такими счастливыми. Люк, по общему признанию, с удовольствием принимает такую похвалу, потому что "сделать минет" входит в иерархию потребностей Маслоу, издание Люцериса Велариона, и это даже не на самом дне пирамиды. [ Чёрт Хотел бы я получить его Взять в рот, где ему самое место ] Для пущей убедительности Люцерис делает селфи, на котором видна его часть лица до плеч, рот открыт, язык высунут, а с кончика его языка аккуратно свисает ниточка слюны, которую он сглатывает сразу после нажатия кнопки "Отправить". Он представляет, что это семя, и возвращается обратно, плюхается на живот на кровать, широко расставив ноги, словно желая, чтобы кто-то вошел в него сзади, наполнив его везде и сразу. (Секс втроём был единственным пунктом в списке, который Люцерис указал, а Эймонд - нет. Теперь, когда он трахнул его, Люк понял, почему. Он не думает, что Эймонд готов делить его даже с игрушками). [ Маленькая шлюшка Прикоснись к себе ] [ А ты? ] [ Может позже Сейчас твоя жадная задница должна быть здесь Приезжай домой пораньше, и я позволю тебе прокатиться на мне ] Люцерис громко стонет, кусая подушку и засовывая её рукой в рот, чтобы приглушить себя. Он не гарантировал, что комната будет в его распоряжении, к тому же ему было бы неудобно мастурбировать в восемь вечера, когда его семья находится всего в одном коридоре, но он поддаётся искушению. [ Не могу, меня самого привёз Джейс Не злись, пожалуйста, я и так нервничаю ] С того дня, как Эймонд отвёз его в спортзал, Люцерис перестал бояться делиться с ним некоторыми вопросами психического здоровья. Сначала он просто думал, что Эймонду на это наплевать, что он может даже высмеять его за упоминание об этом, но тот день действительно изменил его мнение об Эймонде. Секс, да, но также и бокс. Делал ли Эймонд это, чтобы показаться хорошим? Люк не знает этого, не знает, есть ли в Эймонде желание быть милым, но он не всегда бывает жёстким. Секс у них не всегда грубый, как вначале, и его дядя стал намного лучше ухаживать за ним. Люцерис подозревает, что это потому, что он наслаждается этим гораздо больше, чем готов признать, этими мягкими моментами тихой нежности. Больше нечего доказывать или терять. Иногда Люк даже позволяет себе задуматься о том, кто, если есть вообще кто-либо, кто проявляет к Эймонду платоническую привязанность в повседневной жизни? Люк, его братья и сестры, его друзья - все обнимаются или держатся за руки, но Эймонд такой вспыльчивый, что для него это не может быть так просто. Это напомнило ему о том времени, когда он был младше, и все считали Эймонда большой злюкой. Он всегда шпынял и поддевал их. В тот день, когда Люцерис сделал то, что сделал, Эймонд обхватил руками шею Джейса и в гневе уже поставил синяки Бейле... ... но что сделало его таким с самого начала? Если бы они прикоснулись к нему мягко, а не стали бы отвечать на его насмешки, может это изменило бы всё? Конечно, сейчас это не имеет значения, Эймонд ещё несколько месяцев назад сказал о том, что утекло много воды, но в груди Люка осталось пустое место, где живёт его чувство вины. Проведение времени с Эймондом, конечно, вывело его на поверхность, но и отгородило от всего остального больше, чем годы терапии. Он задаётся вопросом, для самого Эймонда эта ситуация такая же как и для него, помимо того случая с повязкой на глазах. Но он не может набраться смелости, чтобы спросить. - Люк? - голос его матери нарушает одиночество, единственное предупреждение - звяканье дверной ручки. Он утыкается лицом в подушку и чувствует, как быстро опускается его член - реакция, которая была второй натурой, когда ты рос в полном доме людей, которые всегда лезли не в своё дело. (Возможно, именно поэтому он предпочитает жить один). - Привет, мама, - говорит он, поднимаясь, чтобы встретиться с ней взглядом, как будто он дремал, а не развлекался с её братом. Сводным братом и Люк никогда не видел, чтобы они давали клятвы в верности семье, но всё равно очень хреново. Он отгоняет эту мысль, чтобы сесть и отправить сообщение пока она садится рядом с ним. [ Моя мама только что вошла. ] Она проводит рукой по его растрепанным волосам, её ласковая улыбка и добрые глаза знакомы ему больше, чем что-либо другое на свете. - Привет, малыш. Просто хотела проверить, как ты. - Я в порядке, - бормочет он, сидя со скрещенными ногами, - Всё здорово. Она улыбается. - Как твои дела, детка? Ты теперь звонишь мне не так часто. - Прости, - хмурится он, и становится серьёзным, - Просто... В последнее время было много дел. Я буду звонить чаще, обещаю. - Как терапия? - спрашивает она, потому что всегда спрашивает об этом. - Хорошо, ничего нового. Начал вести дневник, это довольно забавно, - под ведением дневника он подразумевает ведение хроники извращенного секса, которым он занимается со своим дядей, чтобы обновить их список хороших/не очень хороших извращений, к которому у Эймонда есть доступ, но который он ни разу не открывал. Но это весело. Возбуждающе. - А твои лекарства? Они всё ещё действуют? На днях я читала статью о новых SSRI , которые могут не так сильно влиять на аппетит. Хочешь пришлю тебе её? - Нет, мама, - немного ворчит он, никогда не любивший говорить об этом специфическом аспекте своей жизни. Его лекарства - это что-то личное. Трудно объяснить это тому, кто не знает, каково это - "нуждаться" в них. Рейнира уверена в себе и не боится, несмотря на весь тот мусор, который подкинула ей жизнь. Люцерис... Заметно хуже справляется. - Прости, да, я знаю, что ты не любишь говорить об этом. Я совсем глупая, да? И, эй, я тут подумала... Ну, мы с Харвином подумали, что скоро наймём несколько дополнительных рабочих рук, чтобы присмотреть за имуществом и совершить недельную поездку в город. Эйгон и Визерис не были там сто лет, и тогда тебе не придется ездить так далеко, чтобы увидеть нас. Это будет хорошо для тебя? Я знаю, ты занят, малыш, мы просто... Мы так скучаем по вам троим. Мы бы сняли хороший пентхаус, и могли пожить вместе, или ты мог бы остаться с нами на несколько дней. - Это было бы здорово, - вздыхает Люцерис, - Мы все тоже скучаем по вам. Мы говорили о том, чтобы сходить на хоккейный матч, я, Джейс и Харвин, так что это было бы здорово. - Он говорил об этом, да! Ох, я так счастлива. Я должна найти ту фотографию, она где-то здесь, где вы двое на вашей первой игре в этих крошечных спортивных формах. Лейнор едва мог удержать вас двоих от того, чтобы вы не залезли на стекло, вы съели так много сахара в тот день. Это чудо, что все добрались домой целыми и невредимыми. Люцерис не помнит тот день, Джейс, возможно, помнит, но он помнит, как ходил с папой на другие игры. Лейнор Веларион никогда не был большим спортсменом, но он любил зрелища, и Люцерис любил ходить с ним. Сидеть у него на коленях и радоваться происходящему, хлопать и кричать. От этих воспоминаний он плотно сглатывает. - Я бы хотел на это посмотреть, - говорит он и впитывает поцелуй, которые она оставляет на его лице, уходя.

***

Джейкерис полон энергии в тот вечер, классический экстраверт, который подзарядился от общения с семьей, и он носится по их комнате, пока Люцерис не соглашается поиграть с ним в Halo, они оба сидят в противоположных углах комнаты, на голых коленях пока пытаются выиграть соперника. - Как в старые добрые времена, да? - шутит Джейс после того, как они проиграли матч, снимая наушники. - Какие старые времена? Мы до сих пор этим занимаемся. Джейс пожимает плечами. - Всё меняется, не так ли? Приятно возвращаться к этому, но мы должны двигаться вперед, верно? Люцерис видит что происходит. Очевидно, Джейс хочет о чём-то поговорить... Джейс также не прочь залезть в дела Люка и поболтать с ним, как старший брат, так что вполне возможно, что он хочет поговорить о Люцерисе. О не таком уж маленьком секрете Люка. Но Люцерис не готов говорить об этом, если он спросит. Будет ли больно Джейсу, если Люцерис отгородится от него? Возможно. Безусловно. Они оба знают, что уже давно отдалились друг от друга, но они не говорили об этом, да и зачем? Это случается, они уже выросли, они в любом не исчезнут из жизней друг друга. Просто у Люцериса и Джейкериса разные пути. Джейс уже работает на семью, и у него есть кольцо с бриллиантом, о котором знают все, от Бейлы до их дедушек. Люк рад за них, но ему нужно отстраниться от всего этого, иначе он будет чувствовать себя дерьмово. - Конечно, - ворчит он. (Чувствуя себя так, будто украл страницу из книги посвящённой жизни Эймонда). - Точно, - говорит Джейс, пристально глядя на него. - Просто скажи уже, - недоверчиво фыркает Люцерис, его подбородок приподнимается от нетерпения. Джейкерис смотрит ещё немного, потом вздыхает. Откладывает джойстик в сторону и садится прямо. - Это касается меня и Бейлы. Воздух физически покидает комнату. - Что? - Люцерису удаётся вымолвить только это. Голос срывается. Кровь стынет. - Мы не расстаёмся, - поспешно говорит Джейс, - И не собираемся брать перерыв. Мы просто собираемся... Исследовать все аспекты отношений. Какое-то время. Люк нахмуривает брови. - Что это значит? - Мы хотим встречаться с другими людьми. По сути, свободные отношения. Очевидно, что мы всё ещё будем вместе, но мы сошлись так рано, понимаешь? Нам обоим это интересно, и мы уже давно об этом говорим. Это не изменит ничего серьезного, но я хотел, чтобы ты знал, потому что ты мой брат. Бейла скажет Рейне, но не говори об этом никому другому, хорошо? Это только для нас сейчас. - С кем ты собираешься встречаться? - говорит Люцерис, после того, как у него перехватывает дыхание. Бейла и Джейс с другими людьми... Он мог бы проснуться сейчас с большой грудью и оказаться менее шокированным. Джейс краснеет от этого и чешет за ухом. Он явно смущён. - Есть один человек, с которым я общаюсь. Криган . Сейчас он пока просто друг. - Парень?! - Люцерис издаёт писк и тут же жалеет об этом. Он не знает, почему это так шокирует. Он знает, что сексуальность изменчива, но по какой-то причине он просто не ожидал такого от Джейса. Это никогда не приходило ему в голову. - Мне давно было любопытно, думаю, - самозабвенно смеётся Джейс, - С тех пор, как я его встретил. Люцерис дуется. - Ты никогда не рассказывал мне о нём. - Я не понимал, честно говоря. Бейла помогла мне. Люк всё ещё немного ошеломлен, но он пытается прийти в себя, потому что Джейс давно так на него не смотрел - он нервничает из-за реакции Люцериса, возможно, он не уверен в себе. Это настолько противоречит его представлению о Джейсе как о самом непоколебимом относительно происходящего вокруг него человеке, что он начинает сомневаться, действительно ли он знает кого-нибудь из его семьи. Эймонд, Джейс, Бейла - все эти люди, о которых он думал, что всё знает и все они его удивили. Он пересекает комнату и обнимает Джейса, прежде чем тот успевает это понять, изливая в него всё своё принятие и любовь. - Что бы ни случилось, я здесь для тебя, хорошо? Я люблю тебя, Джейс. - Это довольно страшно, - Джейс хихикает ему в плечо, 10 ноября день, когда Люцерис стал выше Джейса, и он празднует эту годовщину каждый год, - Но мы тоже очень рады. - У тебя всё получится, - обещает Люцерис, обладающий силой исполнять желания, которой у него нет. - Хочешь сыграть ещё один раунд? - предлагает Джейс, явно готовый покончить с этим разговором. Люцерис отступает и улыбается брату. Он щиплет Джейса за красные щеки и говорит: - Нет.

***

Люцерис только заканчивает оформлять сырную доску, когда раздаётся звонок в дверь. На полчаса раньше, но он не возражает - сегодня придут только Нико, Тай, Нетти, Вель и Аддам который согласился в последнюю минуту, и он приложил немало усилий к своему костюму, так что всё в порядке. Всё хорошо. Готов быть со своими друзьями после двух с половиной дней, проведенных с семьей. Только это не Нико, Тай, Нетти, Вель или Аддам, когда он распахивает дверь, надув губы и приняв усталую позу. Конечно, нет. - Кого-то ждёшь? - усмехается Эймонд, проталкиваясь внутрь. Холодный воздух входит вместе с ним, несмотря на то, как тепло его глаза смотрят на симпатичную юбку Люцериса с перцами чили по всей длине, заправленную в неё футболку "Люди превыше денег" и кошачью подводку для глаз в довершение образа. - Моих друзей? - недоверчиво ворчит Люк, - Какого чёрта ты здесь делаешь? - Ты можешь найти время для них, но не для меня? - хрипло смеётся он, скидывая куртку, - Я что, больше не удовлетворяю тебя как следует, малыш? Определённо удовлетворяешь, думает Люцерис, но не говорит. - Ты не можешь быть здесь, все придут через полчаса... - Я думаю, что смогу кончить раньше, - говорит Эймонд, обнажив зубы в улыбке, и тянет Люцериса за юбку к себе, - Распутная Люси в своем распутном наряде. Планируешь позволить одному из своих ручных мальчиков поиграть с твоей киской сегодня вечером? - Разумеется, нет, - огрызается Люцерис, - Это для атмосферы, ясно? Иногда мы наряжаемся так. - Ты никогда не наряжался для меня, - продолжает издеваться Эймонд, обхватывая задницу Люка под юбкой обеими руками. Идеальная хватка. Люцерис подавляет стон; он не сумасшедший уровня Эймонда, чтобы заявиться без предупреждения, но, возможно, ему не хватало этого. - Ты испортишь всю мою одежду, если я это сделаю, - толкает его в грудь Люк, пытаясь вырваться, - Я серьёзно, Эймонд, сейчас не время! - Удели мне немного себя и я уйду, - обещает он, - Просто дай немного попользоваться твоим ртом, у тебя чертова глубокая глотка, так что это не займет много времени. Давай, Люси, я уже весь извелся. - А кто тебя просил? - Люцерис ворчит, хотя в груди у него расцветает тепло. Невозможно не оценить обратную связь, даже если это совершенно неподходящий момент. - Ты просил, прислав мне фотографию своего рта, а потом оставив меня ни с чем. - Моя мама вошла! - Люцерис протестует, не в силах удержаться от смеха во время непреднамеренной щекотки Эймонда. Он как-то оказывается повернутым спиной к груди Эймонда, прижатым к телу более высокого мужчины, который фиксирует положение Люка рукой на талии и отпускает подбородок ему на плечо. Люцерис не может не ощутить что-то твёрдое, пока Эймонд покачивает их из стороны в сторону дразнящими движениями, напоминая Люку, что стоит на кону или, скорее, чего не должно стоять, учитывая фактор времени. - Можно я тоже войду? - шепчет Эймонд ему на ухо, проводя свободной рукой по бедрам Люка, - В эту тугую дырочку, которой ты сейчас сучишь на меня? - Отвали, я на тебя не сучу, - огрызается Люцерис. (Он определенно сучит.) - Ты такая болтливая сучка, - поддразнивает Эймонд, - Принцесса на горошине не хочет работать, да? Эгоистичная маленькая дрянь, морит меня голодом. - Принцесса на горошине? - Люцерис задыхается, не веря, - Я? Ты хоть понимаешь, как много я делаю для тебя! Его отрывают от земли, не позволяя удержаться на ногах, когда Эймонд отпускает его на диван и сам с легкостью укладывается сверху. Они борются, конечности повсюду, пока Эймонд, наконец, не прижимает его к себе, лицом к лицу и тяжело дыша. - Отсоси мне. - Нет, - Люцерис выпячивает подбородок, Эймонд кусает за него. - Ну же, Люси, я знаю, что ты хочешь этого. - Ты грубишь, и, кроме того, что я получу от этого? Зачем мне самому возбуждаться сейчас? - Я вернусь позже, - предлагает Эймонд, поднимая бровь, - Или ты можешь отменить встречу, а? Скажи своим друзьям, что ты заболел, как ты делал со мной. Я буду чертовски мил с тобой, если ты это сделаешь. Тебе понравится, клянусь. - Я не могу, это день рождения Нико, к тому же уже слишком поздно, - стонет Люцерис в полном отчаянии, - Чёрт, хорошо! Никогда больше не называй меня принцессой на горошине, слышишь? Я так много тебе отсасываю, что тебе должно быть стыдно. - Ты балуешь меня, племянник, - насмешливо говорит Эймонд, ухмыляясь, как моральный урод. Он садится и расстегивает свой ремень, потому что он был благословлён почти двухметровых ростом, но проклят отсутствием терпения. Люцерис раздраженно дёргает его рубашку, пока Эймонд не снимает её, и Люк сам освобождает стояк мужчины. Когда он не опускается на колени вниз сразу, Эймонд издает нетерпеливый звук. - Что на этот раз? - Дай мне минуту, - ворчит Люцерис, - Это долгий процесс, ясно? Я должен настроиться на нужный лад. В ответ на это Люк бросает взгляд на татуировки на теле Эймонда, и когда он проводит кончиками пальцев по ним по всему телу, дыхание его дяди сбивается. Он прикасается к каждой, пока не начинает наклоняться и целовать их двигаясь от плеча до пупка, из одной стороны в другую. Эймонд задыхается, когда Люцерис наконец опускается на колени, перед этим проведя языком по каждому соску. - Расскажи мне о них, - говорит Люцерис, сплевывая на эрекцию перед собой. - О чём? - О твоих татуировках, - невинно моргает он, берясь за член Эймонда и двигая рукой, распределяя влагу, чувствуя себя слишком ленивым, чтобы найти смазку. Однако в гостиной у него есть смягчающий спрей для горла с ароматом сахарной ваты, и в целях экономии времени он несколько раз брызгает им. Это сладкий вкус, хотя и немного химический, и иногда он заставляет Эймонда продержаться дольше, чем его обычные несколько минут или около того. В это время Люцерис кокетничает, заводит его и дразнит, делая перерывы, чтобы поддразнить мужчину. Сегодня у него есть работа, которую нужно выполнить. Эймонд громко стонет, когда Люцерис с первого раза берёт его в рот полностью. Это напрягает даже его слабеющий рвотный рефлекс, но Люсерис не возражает, когда больно - и он определенно хочет, чтобы Эймонд всё чувствовал в двойном объёме. Хочет свести его с ума, вырвать оргазм прежде, чем он сможет взять себя в руки. Это то, чего он заслуживает. Люцерис отстраняется после нескольких слабых движений головой. - Расскажи мне о татуировках, - ласково повторяет он. Эймонд откидывает голову назад, как будто Люцерис требует от него всего на свете. - Ты серьезно? Я даже не могу ни о чём думать, пока ты сосешь мой член. Господи, а я то думал, что хоть это заставит тебя заткнуться. - Я делаю тебе одолжение, - хрипит Люцерис, снова поднимая голову, спрей уже начал действовать, поэтому его речь немного невнятна, - Самое меньшее, что ты можешь сделать, это... - Хорошо, - прерывает Эймонд, притягивая голову Люка назад, - Ладно, чёрт возьми, просто продолжай, хорошо? Татуировки, ну, я не знаю, есть татуировка ангела ада, которую я сделал для Хелейны, мммпфх, о, это хорошо, да. Чёрт! Люцерис щипает его за икры, когда Эймонд замолкает, и тот в ответ сильнее нажимает на его голову. Люк закатывает глаза; сжимает горло, чтобы заставить Эймонда шипеть. Он отвечает за этот минет, а Эймонд - пассажир, который должен следовать правилам. - Сука. Блять, хорошо, эээ... Скорпион, потому что мне нравится эта история про Ориона где они убивают друг друга, а потом их помещают в звезды как созвездия. Овен, потому что... - Потому что ты овен? - Люцерис отстраняется, чтобы спросить. - Да, я Овен, - стонет Эймонд, его безвольные руки в волосах Люка и на его горле напрягаются, - Сердце из колючей проволоки, просто захотелось. Ебаный ад, ты маленькая шлюха, продолжай, давай... Всё это время Люцерис работает, заметьте, сосёт и облизывает всё что может, как порнозвезда, без рвотных позывов, его нос касается серебристых волос Эймонда на лобке и он наклоняет голову в сторону, чтобы тот мог наблюдать, Люк знает, что его дядя любит видеть, как отчаянно и грязно Люцерис делает это. Это нормально, он не первый, кому это нравится, но его большие пальцы опускаются, чтобы погладить щеки Люка с такой нежностью, что это кажется неуместным. Люцерис немного смягчается. Прекращает пытку и прижимается к коже Эймонда в ответ, стонет с полным ртом и хочет сказать - Kepa - но он может только хныкать, но не говорить. - Нож для тебя, - шипит Эймонд сквозь стиснутые зубы, - За глаз, который ты отнял у меня. Разве ты не узнаешь его, Люцерис? Я сделал его... Сделал его направленным всегда в сторону глаза. Как напоминание. Чёрт, это моя любимая вещь. Люцерис моргает, держа во рту только головку, его руки всё ещё работает, но губы замирают. Член Эймонда выпадает из его рта, от того настолько он удивлен. - Для меня? - шепчет он. - Для тебя, - хрипит Эймонд, его фиолетовые глаза остекленели, - Я почти кончил, красавица. Ты можешь закончить? - Да, - вздыхает Люцерис и кивает, - Могу, да... Он возвращается к своей работе. Пока он заглытывает его, Эймонд рассказывает ему ещё несколько историй. Про потир, религиозный символ, предназначенный для Алисенты. О вавилонской вазе, вид которой ему нравится. Марс с двумя лунами для близнецов Хелейны, Джейхейриса и Джейхейры, он хотел сделать ещё одну для Мейлора, но пока не придумал какую. Гейша - копия какой-то старой фотографии, которая ему понравилась. Паук и паутина, - он не заканчивает это объяснение, просто держит голову Люцериса внизу, пока кончает своими фирменными отрывистыми толчками. Это подлый способ, но в этом нет ничего необычного. Хотя и эгоистично, конечно. Он так увлекся удовольствием, которое дарил ему Люцерис, что не смог устоять, и это заставляет его гордиться собой. Люк забирается на колени Эймонду, когда тот становится мягким и немного дрожит от удовольствия. Когда его руки пробегают по лопаткам мужчины, а их поцелуй наконец прерывается, чтобы отдышаться, Люцерис гладит его спину ладонями. - Как насчет этой? - Какой? - бормочет Эймонд, впиваясь зубами в шею Люцериса. - Большая у тебя на спине. Огромный дракон с порванными крыльями. Эймонд ухмыляется и обнимает Люка, прижимая ближе, чтобы тот не упал. - Вхагар. Валирийская богиня войны. Некоторые художники рисуют её в виде женщины, но я думаю, что дракон - это сексуально. Это единственная татуировка, которую я сделал, потому что чувствовал, что она мне нужна, остальные были для развлечения. Люцерис легонько проводит рукой по ножу на внутренней стороне бицепса Эймонда. Он не помнит, как выглядел нож, который он держал в руках в тот день. Он был весь в крови, в крови которая преследовала его по ночам, но нож... Теперь это всё принадлежит только Эймонду, Люк знает это. Он чувствует покой, когда видит его. Он больше не может причинить ему боль, если это теперь часть его самого. Люцерис наклоняется и целует место татуировки. Прижимается к ней лицом, так близко к груди Эймонда, что слышит, как бьётся его сердце, словно в гонке за олимпийским золотом. Затем раздаётся звонок в дверь. - Чёрт! - Люцерис вскакивает, увидев в зеркале свои енотовые глаза - его подводка была так хороша, чёрт возьми. Пихает одежду Эймонда ему в руки пока тот не понимает намёка, и после этого бежит в ванную, чтобы убрать все следы с себя. Когда он выходит через несколько минут, Нетти уже устроилась на диване, перекусывая, а Аддам стоит у дивана, держа в руке флакон спрея для горла и изучает его с умным взглядом. - Привет, - пытается быть спокойным Люцерис, - Извините, я просто был в ванной. - Не волнуйся, тот высокий чувак впустил нас, - щебечет Нетти, проводя рукой по своим кудрям, - Аддам привёл своего сексуального друга, а он, как я погляжу, отличный кусок привилегированого мяса. - Да? - спрашивает Люцерис, благодарный за отвлечение. Эти люди даже не знают Эймонда, говорит он себе, конечно, они знают, что у Люка странная семья, но у них нет причин подозревать, что это так же странно, как то, что Люцерис пригласил своего дядю. С ними всё в порядке, несомненно. Всё в порядке. Но Аддам смотрит на него с... сожалением? - Не совсем. Я писал тебе, - говорит он, - Люк, это... Люцерис смотрит в окно кухонной стойки за другом, и там две серебристые головы, склонившиеся друг к другу. ... это Дейрон. Это Дейрон, и Эймонд всё ещё здесь, и Дейрон определенно знает, что это странно. Должен знать. В желудок Люцериса падает камень. - ... корнеплод свежий и фруктовый? - Дейрон смеётся, когда входит Люцерис, уговаривающий себя успокоиться, он просто друг, - Но зачем Хелейна послала за этим тебя? - Просила передать кое-что из её индийского духовного дерьма, - пожимает плечами Эймонд, - Она не может выйти из дома, когда вокруг неё постоянно крутятся эти малявки. - Я имею в виду, она подписалась на это дерьмо сама, так что могу ли я ей сочувствовать? Наверное, - снова смеётся Дейрон, открывая для себя пиво, - О, привет, Люцерис. Как дела, чувак? Люцерис хочет провалиться под землю, хочет, чтобы на нём не было юбки, хочет, чтобы его лицо не было красным. - Отлично, - еле как справляется он, - Не знал, что ты придёшь. - Это нормально? - задумчиво спрашивает он, - Я просто тусовался с Аддамом, и он сказал, что ничего страшного, если я приду. Я подумал, что будет неловко, но он сказал, что будут и девушки и геи, так что я смогу вписаться. - Дейрон по крайней мере на 10% гей, ему следует разрешить остаться, - поддразнивает Эймонд без той резкости, с которой он говорит о том, что Люцерис спит с мужчинами. Выборочная гомофобия, мысленно добавляет Люк к списку грехов Эймонда. - Нет, всё в порядке! Рад тебя видеть, это здорово. Потрясающе. Он бросает предупреждающий взгляд на Эймонда. Дейрон может остаться - Эймонд точно нет. - Ну, я пошёл, - Люк благодарен ему, когда тот объявляет это и оглядывается на Дейрона, пожимая его руку, - Буду молиться о девственности твоей задницы, дитя Божье. - Пять "Аве Мария" и молитва "Отче наш", - шутит Дейрон. Очевидно, это их внутренняя шутка о религии, в которой они воспитывались, учитывая, что их мать Алисента состоит в равных частях как из благочестия так и из налогового мошенничества, - Помни, ты не гей, если притворишься, что это был Иисус. - Аминь, сестра, - саркастически соглашается Эймонд. Люцерис хочет исчезнуть.

***

Люк пытается убедить Нетти остаться у него, соблазняя её раскладывающимся диваном и напоминанием о том, что она пила, но девушка упряма, как бык, и выходит за дверь вместе с остальными. Остаётся только Аддам, помогающий убраться, как хороший мальчик, и Дейрон с ним. Вообще-то, было приятно, что Дейрон приехал. Не зря он лучший из дядей Люцериса, умеет веселиться, даже присоединился к поддразниванию Тая, который всю ночь просидел почти на коленях у Люка. Люцерис не возражал против этого; после всего случившегося ему нужна была моральная поддержка в виде объятий. (Ему жаль, что он не может сказать, что Дейрон был его любимым дядей. В последнее время эта роль принадлежит кому-то другому.) - Спасибо, что разрешил остаться, - говорит Дейрон, зевая, облокотившись руками на спинку дивана, также как Эймонд сидевший здесь несколько часов назад. Они все полны нездоровой пищи и дешевого вина, глаза Люцериса начинают тяжелеть. Люк знает, что это невежливо - зевать и сворачиваться калачиком, как он, но вино выбивает его из колеи. Это злой напиток с ужасающей силой. - Твоя подруга бездомная? Нет необходимости спрашивать, какая именно, Люк опускает плечи в знак поражения. - Вроде того? Странная у неё ситуация с домом. Мы пытаемся помочь и найти место, где можно остановиться, но у неё свои мысли. Я не знаю, Нетти сложный человек, но в конце концов она знает, что у неё есть мы, на которых можно положиться. Дейрон решительно кивает, слишком наблюдательный для своей собственной пользы. - Да, похоже на то. Это дерьмово, но хорошо, что у неё есть вы, ребята, это хоть что-то, верно? - Верно, - соглашается Люцерис. - Эй, Люк? - спрашивает Дейрон, как только Аддам возвращается и усаживается на диван рядом с ним - и что у них за отношения? Весь вечер они были прилично отстранены друг от друга, никаких странностей или неловкого напряжения. Это сбивает с толку, и Люцерис знает, что групповой чат наверняка кипит вопросами. А он так и избегает своего телефона. - Да? - спрашивает он, потягиваясь. - Вы с моим братом встречаетесь? Люцерис смотрит на свои носки. Он знал, что это произойдёт - ложь Эймонда была дерьмовой, ещё был очевидный спрей для горла, не говоря уже о том, что он, вероятно, выдал всё своим лицом. Просто... Он хотел бы, чтобы Эймонд был здесь, чтобы усмехнулся и сказал всем отвалить. Он может делать такие вещи, Люцерис - нет. - Это круто, если так, - добавляет Дейрон, - Мама говорила, что думает, что он с кем-то встречается уже некоторое время, хотя она не всегда в курсе всех наших дел, но Хелейна говорила тоже самое, так что сегодня я подумал, что это ты. Это так? - Это нормально? - спрашивает Люк и смотрит при этом на Аддама. Аддам просто поднимает руки. - Я не осуждаю, ты же знаешь. Пока всем нравится, меня это не волнует. Люцерис благодарен, по крайней мере, за такую поддержку. Аддам - безоговорочно хороший друг, честный до мелочей, преданный, как хранилище швейцарского банка. - Ты знал, что Эймонд встречается с парнями? - спрашивает Люк у Дейрона. Дейрон даже не моргает перед тем как ответить. - Я знал, что он спит с ними, но не думал, что он с ними встречался. Хотя я никогда не виделся ни с одной из подружек Эймонда в принципе. Даже не знаю, кто ему нравится. Психи вроде него, я бы предположил, но на самом деле мы с ним не так уж хорошо знаем друг друга. Я всегда был в интернате в детстве, а он уехал из дома очень рано, понимаешь? Люцерис кивает. Он смутно знал обо всём этом, но никогда не собирал кусочки воедино. - Все в нашей семье вроде как геи, верно? Люцерис думает о Джейсе и безликом Кригане и искренне улыбается. - Так и что? Ты с ним? - снова спрашивает Дейрон. Его выражение лица открыто, на нём нет никакого определенного осуждения. Аддам такой же. Люк немного пьян, но не настолько, чтобы не понимать, о чём его спрашивают и каковы последствия этого, но вся эта история с тайной, просто... В этом нет смысла, не так ли? Это обречено на провал. Он машет белым флагом в знак капитуляции. Люцерис обхватывает свои колени руками и смеётся, хотя это больше трясущийся звук похожий на мольбу. - Знаешь, что Дейрон? Думаю, я мог бы.