sand storm!

«И тогда я понял: женщины вроде миссис Кинтаны нечасто используют слова вроде «любовь» или «любить». Но уж если используют, то потому что правда так чувствуют. И ещё я понял, что мать Данте любит его намного сильнее, чем она думает. Я не знал, что мне делать с этим осознанием, поэтому просто решил держать его в себе. Я всегда так делал. Держал в себе» «Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной» — Бенджамин Алире Саэнс       Пик Отшельника — одна из достопримечательностей округа Сан-Мигель в Нью-Мексико. Одну из сторон горы окружал национальный заповедник. Он же внушал местным необъяснимое спокойствие. Они считали, будто власти не забывают о них, пока заповедник существует. Однако, любые надежды на спонсирование Сан-Мигель угасали, стоило приезжим двинуться в городишко в поисках ночлега.       Стоит упомянуть, что Сан-Мигель — единственное место, где можно переночевать, если вы вдруг гуляли по национальному заповеднику, фотографировали Пик Отшельника и в своём слиянии с природой совсем позабыли о времени. Чтобы добраться до округа, необходимо преодолеть несколько фермерских владений. Мрачные амбары находились в приличном расстоянии друг от друга, но всё равно вызывали у путешественников легкое беспокойство.       Иногда туристам казалось, будто эти фермы специально отделяют известный и величественный Пик Отшельника от мрачного Сан-Мигель, который старались избегать при любой возможности.       На то имелись веские причины. Сан-Мигель не скрывал своего бедственного положения. При въезде в город туристов встречали полуразрушенные здания, вечные дожди, пьяницы и бродяги. От архитектуры селения веяло отталкивающей стариной, дома располагались на приличном расстоянии друг от друга, оттого эти «проплешины» заселили люди грубой наружности: мигранты, бездомные и зависимые. Верхушки зданий везде были заостренными — эта острота преследовала путешественников на каждом шагу. Сан-Мигель не принимал туристов. Он и местных-то не всегда принимал.       Постепенно о Сан-Мигель пошла дурная молва. Часть слухов распространяли те самые люди грубой наружности. Экскурсоводы и путеводители из них были сомнительные. К тому же, из леса, время от времени, раздавались ужасающие вопли. Эти звуки и послужили основой для сплетен. Сан-Мигель был любимым местом сборищ индийских шаманов. По сущности своей они безобидны, но вести распространялись быстро.       Казалось, будто Сан-Мигель и до этого не отличался популярностью. Однако, за последние десять лет среди местных начала активно распространяться легенда о сыне дьявола.       Луиза была одинокой латиноамериканкой, живущей в Сан-Мигель со своим отцом. Отца знали как старого ворчливого чернокнижника, который в молодости заставил землю содрогнуться. Поговаривали, будто его дочь — настоящая ведьма. И пусть Луиза не давала окружающим прямых доказательств о связи с потусторонним, её грубая натура и мрачный вид заставляли соседей перешептываться.       Она не была похожа на других девушек в городке. Луизе пришлось рано повзрослеть, чтобы удержать на плечах хозяйство. Особую страсть у девушки вызывали толстые книги, доставшиеся в наследство от отца. Прикосновения к кожаным переплетам порождали приятный трепет в женской душе, а таинственные знаки на обложках — ненасытный интерес.       Луиза брала книги в лес, где танцевала и читала их вслух. Сердце наполняла необъяснимая страсть, которая, должно быть, передалась от отца к дочери. Она не глупа, знала цену творимым чудесам, как знает цену красоте любая девушка. Это должна была быть Луиза. Это не мог быть никто, кроме неё.       Жизнь девушек в Сан-Мигель резко перевернулась с ног на голову, когда в их грязный и взмокший насквозь от проливных дождей городишко приехал молодой профессор приятной наружности. Его мягкая улыбка освещала сердца одиноких дам лучом надежды, а вежливые слова проникали глубоко в сердце. Он разительно отличался от местных мужчин, чем привлекал к себе внимание.       Однако направленные взгляды сменились с восторженных на осуждающие, когда Тадео внезапно обратился к Луизе: — День добрый, милая дама, не соизволите ли провести меня в лес? Я приехал издалека, боюсь, затеряюсь в одиночестве.       Ведьма какое-то время оглядывалась, не верила, что эти слова обращены к ней. Рядом никого не оказалось, и следующей мыслью было зарядить негодяю в глаз за «милую даму». К Луизе никогда не обращались подобным образом, и она подумала: «Должно быть, он шутит надомной».       Они были разные. Донельзя разные. Луиза рождена среди старых разваливающихся зданий, книг о тёмной магии, вечного недостатка как в физической, так и духовной пище. Она с детства пряталась под ветвями огромных сосен, собирала камни и освещала воду. Иногда ей казалось, будто правильным решением будет всё бросить и убежать диким зверем в лес.       Тадео вырос в одном из крупных городов Нью-Мексико. Его детство осталось в воспоминаниях теплой золотистой каплей меда: отец-историк и мать-домохозяйка, которые дали будущему литературоведу если не идеальное, то, как минимум, достойное воспитание. Отец Тадео был человеком науки, но искренне недоумевал по поводу определенных событий и обстоятельств, проскальзывающих в новостях. «В нужное время и в нужном месте» — говорил он, громко хлопая крышкой ноутбука.       Были вещи, которые отец Тадео не мог объяснить. Он подолгу сидел у слепящего яркостью монитора, изучал статьи, ездил на места происшествия. Натура историка требовала чётких причин и предпосылок к происходящему, но необъяснимое оставалось необъяснимым. — Пап, а какова твоя версия произошедшего? — как-то раз спросил Тадео, после просмотра очередной программы о гибели тургруппы Дятлова. — Мистика, — кратко ответил отец.       Тадео больше не спрашивал. В его голове крепко закрепилось понятие некой «мистики», от которой он был далёк, как земля от небес. Даже во время их с Луизой лесных прогулок, Тадео только и делал, что запинался на ровном месте, болтал, шутил и раздражал ведьму. В её глазах литературовед был недалеким глупым человеком, который слишком часто открывал рот и не чувствовал то, что чувствовала она. Иногда ей хотелось просто взять и уйти, оставив профессора одного в лесу, но что-то останавливало Луизу. Бросить Тадео одного в лесу — всё равно, что бросить лопоухого щенка на обочине дороги.       Она и сама не заметила, как каждое новое падение спутника начало вызывать волнение, а прогулки в лесу стали самым ожидаемым событием на неделе. Как только к Луизе пришло осознание переполнявших её чувств, девушка не выдержала и с раскаянием опустилась у кровати отца: — Отец, кажется, меня прокляли, — с неимоверной грустью в голосе сообщила она.       Чернокнижник нахмурился, с трудом сел и дотронулся до лба дочери. Несмотря на полусумасшествие и грозный вид, к единственной наследнице колдун относился с уважением и нескрываемой заботой. Он искренне не понимал, почему Луиза так убивается. Какое-то время старик молчал, ждал, когда девушка прекратит лить слезы, а затем с ласковым выражением протянул: — Это проклятие станет твоим спасением.       В отличие от Луизы, Тадео свою симпатию не скрывал. Его решительные поступки и пылкие слова, которых с каждым днем становилось всё больше, вызывали у местных девушек завистливые взгляды. Они никак не могли понять, что молодой профессор нашел в дурной и характером, и внешностью ведьме. А Тадео не собирался им объяснять. Он брал еду на вынос в самом приличном заведении Сан-Мигель и прибегал с горячим подносом, как верный щенок. Под крышкой, как правило, скрывались хрустящие тако с курицей в соусе гуакамоле. Тадео каждый раз просил добавлять больше томатов и перца, знал, что его возлюбленной нравятся овощи. — Лучше бы ты принес на этом подносе головы моих врагов, — с мрачным видом сообщила ведьма. Лицо девушки оставалось невозмутимым, но кончики ушей покраснели. Она с блеском в глазах потянулась к любимому блюду. — Дорогая, у тебя потрясающее чувство юмора! — в который раз восхитился Тадео, придвигая к любимой угощение.       Как бы молодые возлюбленные не молились, время не проявляло к ним снисхождения. Молодой преподаватель уговаривал Луизу переехать с ним в более благополучное место, где он продолжит читать лекции студентам, а у их сына будет лучшее будущее. Однако Луиза противилась.       Как бы она не кривилась, когда встречала соседей, девушка была привязана к Сан-Мигель самыми крепкими путами. Здесь родился и вырос её отец, здесь родилась и выросла она. Внушительный Пик Отшельника с его заснеженными вершинами будоражил в душе ведьмы некое возвышенное чувство, описать которое она не решалась. Темный густой лес запомнил каждое их с Тадео свидание, каждую протоптанную тропинку. Прикованный к кровати отец был последним человеком, который уехал бы из Сан-Мигель по своей воле. Он каждый день давал Луизе наставления, беседовал с ней и расспрашивал о молодом профессоре.       Они встречались в праздники и по окончании семестра у студентов. Тадео оставлял ежедневную суету, садился в машину и безбожно превышал скорость, чуть ли не мчась по дорогам Нью-Мексико. Каждая их встреча сопровождалась тёплыми объятиями и романтичными свиданиями.       Друзья Тадео закатывали глаза, когда он рассказывал о Луизе, но это была единственная женщина, сумевшая впечатлить юношу своей необъятностью. В Луизе словно собралась вся вселенная. Он наблюдал за гордым силуэтом ведьмы, шествующим меж колючих ветвей и понимал, что готов жить строчками их писем целую вечность.       История этой любви и вошла в основу новой легенды Сан-Мигель. Главный герой ужасных сказаний, конечно, не Тадео, и уж точно не Луиза, а ребёнок, рожденный в их союзе. Поговаривали, будто в его день рождения все собаки в округе разразились грозным лаем, луна окрасилась кровью, а ветер завывал раненным зверем. Но местные слегка преувеличили. Да, были события, которые можно отнеси к понятию «в нужное время и в нужном месте», но малыша тяжело было назвать воплощением дьявола. Пока он не подрос.       Впрочем, Луиза всегда знала, что если подобное и могло случиться с кем-то, то непременно случилось бы с ней. Пока её муж просматривал сборники имен, она глядела в тёплые жёлтые глаза ребенка и представляла медленно плетущиеся по пустыне караваны. — Сэнди, — тихо огласила ведьма, прикоснувшись к серой щеке ребенка пальцем. — Какое чудесное имя! Ему подходит, — глуповато улыбнулся Тадео и присел рядом.       В младенчестве Сэнди был самым обыкновенным ребёнком, о чём бы не шептались жители Сан-Мигель. Да, возможно, он не был похож на отца, но разве в таком возрасте не рано делать выводы?       Неприятности начались в пять лет, когда малыш тратил на чтение сборника сказок от силы двадцать минут. Он всё тянулся к книгам дедушки, но Луиза каждый раз пресекала его любопытство. Вам расскажут, что мальчика все боялись, но на деле, местные дети неплохо ладили с ним. Им не нравилось одно: Сэнди постоянно выигрывал, вне зависимости от игры. Мальчик с легкостью догонял сверстников, чуял их запах и находил даже в самых укромных уголках. Со временем мальчик научился поддаваться, и конфликт с соседскими детьми был исчерпан.       Особую активность он проявлял в тёмное время суток. Луиза, которой приходилось заботиться теперь не только об отце, но и о ребенке, уставала и заваливалась спать в одиннадцать. А Сэнди просыпался. Иногда он, в порыве шалости, пугал старого чернокнижника, вставал над ним да сверкал глазами-фонариками. Старику такие шутки не нравились, потому пугание людей по ночам вошло в список запрещённых игр.       Сэнди прекрасно понимал слово «нет», но иногда не мог противиться странным инстинктам. Он забирался на Пик Отшельника, находил юго-восточный склон, где жил итальянский религиозный затворник Джованни, подолгу сидел там в одиночестве. Он сбегал в лес и за короткое время пересекал огромные расстояния. Что-то внутри отчаянно рвалось на свободу.       В Сан-Мигель всегда было огромное скопление тёмной энергии, потому, собственно, чернокнижник и не стал уезжать отсюда в молодости, а сейчас его дочь пожинала плоды совершённых им глупостей. Она ходила по мрачным улицам и звала сына, пока тот мёрз в горных снегах. Потустороннее тянуло к Сэнди обе костлявые руки, а тот, искренне желая постичь свою природу, бросался навстречу. Так он и научился путешествовать во снах. Когда в возрасте шести лет другие дети шли в школу, Сэнди ставил себе задачи разного рода абсурдности. Сначала мальчик приходил к некоторым отдельным личностям из Сан-Мигель во снах и оскорблял их, но потом начал массово распахивать все двери, бежать по пути из звездной пыли, как бегал по полям.       Жители Сан-Мигель, так или иначе, делились новостями, и весть о том, что сын Луизы массово приходит к ним во снах, взбудоражила сознание жалких людей. Они запрещали своим детям дружить с Сэнди, боязливо косились на него.       В один из дней чернокнижник указал на спрятанную в глубине шкафа книгу. Луиза послушно достала сборник легенд. Внутри была одичавшая и перемазанная в крови копия её сына. — Сэнди! — ведьма бросилась во двор и начала звать ребенка в приступе паники.       Время позднее. Никого из детей уже не выпустили бы на улицу, кроме Сэнди, который всегда сбегал, даже при закрытых окнах и дверях.       Луиза нашла ребёнка на поляне глубокого в лесу. Малыш встретил отбившихся от стада овец и прыгал из стороны в сторону, корчил им рожицы. Животные испуганно блеяли, пускались бежать в одну сторону, но Сэнди вприпрыжку останавливал их. По сути, он ничего плохого не делал, просто играл. Но в этом действии было что-то настолько пугающее и дикое, что Луиза схватила того за руку и в порыве гнева увела прочь.       Наутро приехал Тадео, чтобы забрать жену и сына с позволения чернокнижника в Санта-Фе. Луиза долго не могла проститься с отцом. Она в слезах умоляла соседей, которые распространяли слухи о её связи с дьяволом, проведывать одинокого старика.       Дорога заняла приличное количество времени. На этот раз Тадео ехал аккуратно, не превышал скорость и внимательно следил за малышом. Сэнди проводил взглядом склон любимой горы, и стоило им покинуть округ, тут же уснул.       Директор университета простил молодому специалисту его «семейные обстоятельства». Тадео продолжил работать в любимом учебном заведении. Выходные он проводил с сыном и женой, каждую пятницу с ликованием возвращаясь домой. Тадео всегда мечтал о семейном уюте.       Только вот Сэнди совсем изменился. Первое время после переезда он почти ничего не ел, оттого выработанные мышцы покинули детское тело. К активным играм мальчик потерял интерес, на уроках спал. Дома усердно занимался, чтобы нагнать программу, либо играл в видеоигры. Тадео волновался по поводу резких перемен. Из яркого солнышка Сэнди стал потускневшей на небосклоне звездой. Конечно, у него появлялись увлечения, друзья, но всё это казалось таким мелким и ничтожным в сравнении с тем, что он проделывал в детстве. Иногда Тадео напоминал сыну о событиях детства. — Помнишь, как ты бегал по лесу в шесть лет? — с беззаботной улыбкой вспоминал профессор. — Нет, — лениво ответил Сэнди и потянулся к аккуратно разложенным печеньям. — А как пугал дедушку? — Дедушку совсем не помню, — тихо признался подросток и сделал щедрый глоток чая.       От воспоминаний о покорении Пика Отшельника остались лишь разбросанные невпопад картинки. Может, это сон? Да, скорее всего. Не стоит забивать голову.       Тадео любил сына. Он давал ему любовь за обоих родителей: хвалил, когда тот ел, помогал в учебе и расспрашивал о новых играх. Должно быть, поэтому Сэнди долгое время и не мог найти партнёра. Когда ты растешь в непомерной любви, непременно мечтаешь найти кого-то настолько же заботливого, какими были родители.       Луиза тоже любила сына, но её любовь разительно отличалась. Она молча помогала Сэнди, гладила по волосам и крепко-крепко обнимала. В её глазах до сих пор стоял образ дикого мальчишки со светящимися глазами. Даже несмотря на изменения во внешности.       Их сын заметно похудел, испортил осанку. Кожа потеряла серость, стала смуглой, в точности как у родителей. Ярко-желтый свет в глазах со временем померк, а теперь и вовсе был ближе к темно-синему — цвету глаза отца. От матери ему передалось бесстрастное выражение лица, от отца — мягкие фиолетовые волосы, форма глаз и аккуратный нос. Заметить изменения казалось возможным только при детальном рассмотрении фото, потому родители иногда прятали от Сэнди его детские фотографии.       Ловец снов окончательно забыл природу Альпы, став человеком. Первое время ему было плохо, как любому зверю в клетке, но со временем, клетка стала домом, откуда он ночью сбегал в мир сновидений — единственное, что осталось неизменным после переезда из Сан-Мигель.       В подростковом возрасте Сэнди начал помогать людям во снах. Он ощутил на себе всё давление большого города, где люди утопают в стрессе и работе. Все получалось легко и просто. От скуки. Он просто знал, что делать, потому и делал.       При поступлении в университет отношения с родителями стали куда холоднее. Учеба и путешествия во снах отнимали приличное количество времени, отчего студент мог пропустить звонок родителей, а иногда и забывал перезвонить. Он не решался сказать о задолженности за электричество, ведь у тех были свои проблемы, а в голове вечно возникала мысль: «Все равно лучше, чем в общежитии».

***

      Можно представить, какого было удивление Сэнди, когда в их с Леоном дверь позвонили. Аристотель настолько изумился, что испуганно вскочил с колен спортсмена и опасливо покосился на дверь. Кто вообще звонил им? У Ниты были ключи. Эдгар бы сюда и под дулом пистолета не заявился. Тара, Джин и Биби всегда предупреждали о визите. — Я открою, — ловец снов подарил любимому быстрый поцелуй, призывая его остаться в кровати и пропустить рекламу к следующему эпизоду сериала.       Гость оказался слишком нетерпеливым. Пока Сэнди выбирался из пут одеяла, в дверь позвонили раза четыре. Аристотель громко мяукнул и спрятался под ладонью Леона. — Иду, иду, — лениво пробормотал юноша.       Не посмотрев в глазок, сновидец распахнул дверь. Он тут же пожалел о собственной беспечности, захотелось снова закрыть гостям обзор, отойди от двери на пару метров и переварить увиденное. На пороге стоял не один гость, а двое. Мать и отец. Тадео с улыбкой стянул шапку, открывая взору сына облако вьющихся волос. Он совсем не изменился. Луиза скрестила руки на груди, глядя на Сэнди то ли с волнением, то ли с осуждением. — Почему ты не брал трубку? — мать нарушила тишину недовольным тоном. — Не брал трубку?.. — растерянно повторил юноша. Он отвел взгляд, пытаясь вспомнить, когда же конкретно сбрасывал или не отвечал на звонки родителей. Сначала мозг упрямо выдавал ошибку, не желая соображать, но затем Сэнди наконец вспомнил.       Первый звонок от родителей поступил во время выбора домика с когтеточкой для Аристотеля. Хозяева были так увлечены питомцем, который застыл у экрана ноутбука и привередливо мяукал, отметая один вариант за другим, что не услышали звонок телефона. Ловец снов обнаружил пропущенный уже поздней ночью и решил не тревожить родителей. Утром он поехал к членам клуба эзотерики, совсем позабыв ответить.       Второй звонок поступил ближе к вечеру, когда Леон и Сэнди были увлечены друг другом. Телефон остался в гостиной, где Аристотель преодолевал всевозможные поверхности со скоростью ночного хищника. Неприятный звук помешал котёнку разносить квартиру. Тогда он принял самое логичное решение, какое только мог принять гордый посланник небес, — скинуть мобильник с дивана на пол, чтобы тот отключился.       Родители писали сыну, интересовались его самочувствием, успехами в учебе и прочими мелочами, но Сэнди был занят подготовкой к экзаменам, Леоном, обустройством всего необходимого для котёнка. Ответы на сообщения не заходили дальше набранных в спешке «Все в порядке, вроде живой» и «Помаленьку сдаю».       Третий звонок был благополучно отклонен во время матча Леона, когда трибуны разрывались от оглушающих криков, а оторвать глаза от происходящего на поле казалось невозможным. Гомон болельщиков не позволил бы Сэнди расслышать и половину беседы, потому он торопливо сбросил.       И чего добился? Родители решили сделать сыну, казалось бы, занятому исключительно учебой, сюрприз. Сюрприз в виде приезда без предупреждения. Это была идея напуганной до самых безумных теорий Луизы. Всё-таки, Сэнди не был обычным ребёнком, с ним могло случиться ужасное. Началось все с банальных материнских мыслей о приёме наркотиков и закончилось предположениями о потере контроля над сущностью альпы. Беспокойство Луизы постепенно передалось Тадео. Он уже не был так уверен в сохранности собственного сына. По приезде взволнованные родители обнаружили вместо Сэнди пустой полуразрушенный домик. В жилище явно никто не появлялся в течение зимы, а то и дольше.       Перепуганные мать с отцом сразу отправились к Таре, лучшей подруге Сэнди. По счастливой случайности, в переписке сохранился неполный адрес, а дополнить его помогли соседи. Гадалка встретила встревоженных гостей легким оцепенением. Когда суть сказанного дошла до бедной невыспавшейся студентки, она мысленно покрыла друга ругательствами, передала адрес Леона и отправилась обратно в кровать. Отсутствие предупреждения о визите родителей — месть Сэнди. И месть Тары, как всегда, была жестока. — Я правда забыл, — обречённо выдохнул юноша. — Ничего, мы понимаем, ты иногда бываешь растяпой, — ласково ответил Тадео. — Этим ты весь в меня. — Забыть рассказать о переезде, — Луиза четко отчеканила каждое слово, что звучало пострашнее любого приговора о пожизненном заключении. — Это, конечно, тот ещё фокус. Можно войти? — Наверное, можно, — неуверенно согласился Сэнди, понимая, что квартира не принадлежит ему, а значит, и не ему впускать гостей. — Наверное? — сурово уточнила мать.       Её слова — гром среди ясного неба. И Тадео этот гром искренне обожал. Он зашёл следом за возлюбленной, осторожно взял за руку, принимая на себя все устрашающие вспышки молний. Электрические разряды оказались не такими болезненными, как могло показаться. Луиза смягчилась благодаря поддержке мужа: мышцы лица расслабились, складка меж бровей пропала, а плечи опустились со вздохом облегчения.       Сэнди не знал, как его отец каждый раз проделывал это. Он просто был рядом?.. И мама успокаивалась. Из грозной богини она превращалась в умиротворённую красавицу. Мама была прекрасна, когда не потакала внутренней злобе. Иногда Сэнди казалось, что Луиза готова была разрушить весь мир ради Тадео, а тот, в свою очередь, его спасти. Наверное, он бы то же самое сделал для Леона. Эта мысль накрыла его с головой, оттого он и выпалил: — Мой парень, — вышло слишком тихо, не так, как Сэнди планировал изначально. — Мой парень сейчас в спальне. Я хочу вас познакомить.       Тадео ярко улыбнулся, но тут же постарался скрыть чрезмерную радость за строгим выражением. Получилось так себе. Казалось, словно Тадео просто не мог стать тем самым «строгим отцом», он больше походил на полупрозрачное мягкое облако, готовое заключить тебя в теплые объятия. И Сэнди очень любил его за это. По сути, эти розовые облака были единственным, что смягчало удары яростных молний. — Почему ты не сказал нам? — возмутилась Луиза. — Я не против, но если бы ты предупредил заранее, что вступил в серьёзные отношения, мы бы волновались куда меньше, — ему показалось или в голосе матери проскользнула обида? В памяти Сэнди Луиза всегда играла роль «плохого копа», но сейчас, в более осознанном возрасте, юноша прекрасно её понимал. — Прости, — голос Сэнди предательски дрогнул. Кажется, он всё это время несправедливо обвинял мать в проблемах с гневом. На её месте, он бы тоже чувствовал себя преданным. — Я не успел, — выдал ловец снов, но тут же осознал, насколько глупо это прозвучало. — У нас все как-то очень стремительно развивалось. — Может, уже познакомимся? — с заметным нетерпением вмешался Тадео. — Я хочу на него посмотреть! — Кто хочет на меня посмотреть? — небрежно бросил Леон, выходя из спальни. Русые волосы растрепались в разные стороны, на белой футболке красовалась пятно от кетчупа, а на шее — Аристотель, словно в дополнение к остальной картине. — Здравствуйте? — растерялся бейсболист, переводя растерянный взгляд с одного родителя на другого. — Мама, папа, знакомьтесь, это Леон, — Сэнди громко вздохнул, заметив, что Тадео улыбается ярче прежнего, а Луиза оценивающе разглядывает вошедшего юношу. — Леон, это мама и папа. Луиза и Тадео. — Можешь называть меня папой, — мужчина двинулся в сторону спортсмена и протянул ладонь. — Приятно познакомиться. Моя супруга сейчас не в лучшем расположении духа, недовольна поведением сына, так что, не думай лишнего. — Хорошо?.. — Леон не до конца осознал происходящее и по инерции протянул руку в ответ. — Боже, Сэнди, почему ты не предупредил о визите родителей? — до парня наконец дошло, и тот с нескрываемым смущением потянулся к забытой на диване зеленой толстовке. — Я и сам не знал, — вяло протянул ловец снов.       Посланник небес слишком остро реагировал на любое упоминание религии. Стоило Леону произнести «Боже», как Аристотель вскочил на спинку дивана и принялся громко мяукать, словно взывая к кому-то. Парень торопливо стянул негодника вниз: — Ари, прекрати, ложная тревога.       Луиза и Тадео с сомнением осмотрели третьего жителя квартиры. Возможно, они почувствовали исходящую от котенка необъяснимую силу. Аристотель не оценил их внимания и в пару прыжков преодолел расстояние до своего «дворца» с когтеточкой.       Сэнди привлёк внимание родителей к квартире и наскоро показал идеально чистую кухню, удобную ванную и находящуюся в «лёгком беспорядке» спальню. «Лёгкий беспорядок» включал в себя несколько съеденных пачек сухофруктов, разбросанные пледы и кружки с соком. — Может, закажем что-нибудь? — прервал затянувшееся молчание Тадео. — Хм, не стоит, мы в последнее время готовим сами, — неуверенно протянул маг, почесывая затылок. — Готовите? — опешил Тадео. — Раньше тебя на кухню можно было заманить только песочным печеньем. Что изменилось? — У Леона начались проблемы с печенью, — отвёл взгляд студент. — Поэтому мы перешли на особое восстанавливающие питание. Чипсы заменили сухофруктами, газировки — соком, — Сэнди показал родителям купленную совсем недавно соковыжималку. — Добавили в рацион овощей и фруктов. Пришлось постараться.       «Пришлось постараться» — слишком мягкое словосочетание для описания проделанной работы. Сэнди редко заботился о себе. В его питании преобладали быстрые углеводы и сахар. Сидя с Леоном в поликлинике в ожидании вердикта сразу нескольких докторов, маг изучал список обязательных продуктов. Он сходу залез в мобильник и сохранил несколько рецептов под недовольное ворчание над ухом: «Я больше не хочу ходить по врачам».       Не заботясь о себе, Сэнди вдруг пришлось позаботиться сразу о двоих. — Ого! — восхитился отец, включив воду кипятиться. — Вот это правильный подход! — Проблемы с печенью? В таком возрасте? — удивилась Луиза и с интересом заглянула в холодильник. — Да, это было ожидаемо, — громко усмехнулся Леон. — Я какое-то время был в запое.       Сэнди ошарашено взглянул на любимого, не до конца поверив в сказанное. Не то чтобы он стеснялся этого периода в биографии своего парня, нет, просто, подобное признание не входило в список того, что следует говорить при первой встрече.       Луиза заметно нахмурилась, переводя взгляд на мужа. Тадео же продолжал излучать позитив, несмотря на легкое удивление. — Дорогая, у них есть морская капуста! — просиял мужчина. — Можешь сделать свой любимый салат, а я сварю суп.       Ловец снов мысленно поблагодарил отца за умение разбавлять неловкие моменты. Его громкие шутки с ярко выраженным мексиканским акцентом заставляли Леона чуть ли не задыхаться от смеха и ронять все, что тот до этого держал в руках. Сэнди с Луизой молча готовили. Их отстранённость слишком бросалась в глаза, но время от времени мать и сын отказывались от холодной войны. Женщина застенчиво просила парня передать ей возможность взяться за любимый салат, нежно целовала мужа в щеку и закатывала глаза каждый раз, когда Леон говорил что-то глупое.       В основном готовили родители. Они явно решили впечатлить молодое поколение кулинарными навыками. Леон и Сэнди исполняли роль старших медсестер, подающих знающим дело хирургам инструменты перед трудной операцией. Впрочем, они правильно сделали, что уступили старшим место на кухне. Оба парня готовили на уровне «сойдёт» и «не так уж плохо», а при таких скудных умениях соперничать с людьми, для которых еда была чуть ли не культом, не слишком разумно.       Вскоре стол оказался заставлен тарелками. Бейсболист с восторгом глядел на горячий суп, приготовленный Тадео. И с заметным недоверием на салат от Луизы. Леон мысленно произнес короткую молитву святому покровителю жертв несварения и принялся за салат. Наблюдая за спокойным лицом возлюбленного, он решил, будто салат безвкусный и расправиться с ним будет не так уж сложно. Однако стоило Леону отправить вилку в рот, как лицо его покраснело, а в горле разожглись тысячи искр. — Как остро! — жалобно пискнул юноша, потянувшись к воде. — Да, забыли предупредить, — тихо усмехнулся Тадео. — В Нью-Мексико очень ценят перец и острую пищу, а в Сан-Мигель особенно. Потому еда моей супруги будет острее всего, что ты когда-либо пробовал. — Жесть, — Леон провел горящим языком по нёбу и тут же сжался от вновь разгоревшихся ощущений. — Как ты это ешь? — опешил парень. — Я вырос на такой еде, — равнодушно дёрнул плечами Сэнди. — Но никогда её не любил, — со вздохом закончил фразу Тадео. — Ладно, давайте лучше посмотрим смешные видео с животными! — отец мага с азартом потянулся к ноутбуку. — Леон, твои родители уже знакомы с нашим сыном? — внезапно спросила Луиза. — Нет, — неловко протянул бейсболист. — У них пока что много работы, но я обязательно их познакомлю, когда те возьмут отпуск. — Зато я знаком с его сестрой, Нитой, — добавил Сэнди. — Страшнее уже ничего не будет. — Я включаю видео с капибарами! — предупредил Тадео. — Погоди, — Луиза нежно дотронулась до ладони мужа. — Совсем забыла спросить, как вы познакомились?       Сэнди замялся, стараясь за короткое время придумать вразумительный ответ. История должна быть максимально реалистичной, следовательно, они не могли познакомиться в баре или ресторане. Сэнди в душе был тем ещё домоседом. И родители, безусловно, об этом знали. Пока ловец снов придумывал ответ, Леон дожевал языки пламени и выдал: — Во сне.       Весёлая музыка перед видео резко стихла. Тадео с Луизой одновременно переглянулись. Сновидца уже начали раздражать их молчаливые совещания, потому он выпрямил спину и закашлялся, привлекая к себе внимание. — Я узнал кое-что важное о себе, — неуверенно выдал Сэнди. — И мне очень неприятно, что вы скрыли это от меня. — Мы не думали, что ты узнаешь, — Луиза отрешенно рассматривала собственные руки на коленях. — Прости нас, — вздохнул Тадео. — Ты всегда казался таким маленьким и беспомощным с тех пор, как мы покинули Сан-Мигель, вечно спал и почти не ел, — отец прижал ноутбук к груди и вдруг закрыл лицо ладонями. — Прости. Нам стоило сказать правду, стоило ведь, — он смахнул соленые слезинки с грубой смуглой кожи на щеках. — Но мы не имели понятия, с чего начать... — К тому же была вероятность, что ты обидишься на нас и сбежишь обратно на Пик Отшельника, — вдруг заговорила Луиза, стараясь сохранить равнодушное выражение лица. — Зато сейчас я ни капельки не обижен! — Сэнди встал с места, оперевшись руками о стол. — Я был так рад, когда узнал правду. Готов был прыгать от счастья, честное слово! — у него не получалось кричать на родителей. Сновидец сумел лишь слегка повысить тон, но даже это вызвало у матери удивленный взгляд, а у отца стыдливый вздох. Тадео сейчас больше напоминал пса, которого уличили за тайным поеданием со стола, а мать — кошкой, чью умиротворенность потревожил недовольный хозяин. — Мы любим тебя, — Луиза наконец подняла взгляд на сына. — Любили тогда, любим и сейчас. Мы приняли решение, которое казалось нам правильным. Прости нас, если разочаровали.       Сэнди переводил взгляд с одного родителя на другого. Он не верил, что мать наконец произнесла слово из пяти букв, которое до этого будто вовсе не знала. Смотреть на расстроенного отца было труднее любой пытки. Тадео всегда улыбался, «вилял хвостом», отправлял поздравления и смешные картинки во всех известных ему мессенджерах. — Я-я не могу на вас сердиться, — внезапно выдал ловец снов. — И самое грустное, что вы этого не понимаете. Пап, включай своих капибар, не плачь только.       Тадео слабо улыбнулся и открыл ноутбук. У мужчины заметно дрожали руки. Наверное, он бы не смог поставить его, уронил на пол, но Леон вовремя подхватил ношу и водрузил на стол.       На первом видео пеликан пытался обхватить водяную свинку клювом, но та была слишком толстой. Жалкие попытки птицы сводились к нулю. Отец Сэнди несколько раз отмотал видеоролик назад, чтобы все присутствующие смогли запомнить удивленный вид пеликана. — У меня целый плейлист! — воодушевленно сообщил мужчина, включая следующее видео. Второе из двух сотен: капибары с котами, капибары с собаками, капибары в воде. — Тадео, это… — Луиза с сомнением взглянула на внушающее число. — Это очень в твоем духе. — Это будет самая лучшая пытка! — Леон откинулся на стуле и громко засмеялся, тут же подавившись ягодным муссом. Сэнди заботливо похлопал его по спине, переводя полный любви взгляд на родителей. Их взаимодействие вызывало нежный трепет в душе юноши, раз за разом напоминающий о том, что у него самые замечательные родители. Даже несмотря на их ошибки.

***

      Утром Леон с трудом разлепил глаза. На языке все ещё оставался привкус потрясающего ягодного мусса. Свойственная клубнике кислота идеально сочеталась с приятной мягкостью десерта. От подобных вкусовых ощущений мозг грозился быть взорванным.       Студент долго не мог заставить себя встать, особенно, когда поворачивал голову и встречался с умиротворенно сопящим Сэнди. Однако мысль о супе в холодильнике, что приготовил Тадео, всё-таки взволновала его сердце. Леон представил, как будет вылавливать из насыщенного горячего бульона дольки вареных яиц, и наконец встал с кровати. Что это с ним? Не хватало ещё заразиться от родителей Сэнди любовью к хорошей еде.       По пути на кухню бейсболист прихватил сигареты. Пока что, бросать он не планировал, несмотря на проблемы со здоровьем. С Сэнди он забывал о своих зависимостях, будь то вредная еда или никотин, но иногда мозг, всё же, требовательно напоминал об этом. В такие моменты парень позволял себе выкурить с утра одну сигарету. На этом головная боль прекращалась, буйство организма тоже.       Сегодня все было немного иначе. «Немного» — именно по причине визита родителей Сэнди. Леон не хотел выглядеть ещё хуже в их глазах, потому решил тихо выйти на балкон в подъезде.       Но взор вдруг ухватился за женскую фигуру на их с парнем балконе. Пока Тадео развалился на диване, обнимая подушку, Луиза стояла в объятиях теплого ветра. Пижамные штаны явно были больше нужного размера, а майка оголяла сильные руки. Слишком сильные. — Доброе утро, — с глуповатой улыбкой Леон вышел к матери возлюбленного наружу. — Ваш мозг тоже периодически требует подзарядку? — Лучше и не выразиться, — усмехнулась Луиза, протянув парню зажигалку. — Погода что-то совсем разбушевалась. То солнце светит, то холодный ветер сносит. — Если весна, то только такая, непредсказуемая, — спортсмен подпалил сигарету, услужливо предоставляя мозгу возможность насытиться ядовитым веществом. — Тебя и в правду ничего не смущает? — внезапно решила уточнить мать Сэнди. — Что конкретно? — по правде говоря, смущать его должно многое, но смущает ли? — Связь моего сына с демонами, его способность путешествовать во снах... Мне не продолжать список? — Луиза стряхнула пепел с сигареты, словно навязчивую мысль о «ненормальности» их семьи. — Не стоит, — отрадно улыбнулся Леон. — Возможно, в другой ситуации я бы не смог это принять, но вот в чём дело, — он повернулся спиной к внушительному виду и оперся локтями о край балкона. — Сэнди был рядом, когда я скрывал слабости от остальных. Я был как натянутая леска. Всё тянул, но ничего не вытягивал. Одним словом, я был глупцом, что боялся открыть окружающим правду. Вам кажется, наверное, будто это легко, — бейсболист с видом учёного разглядывал потолок. — Просто взять и рассказать о кошмарах. Но я не мог. А Сэнди просто... Добрался до самого больного места и обработал его. Ваш сын — чудо, живая сказка. Я так долго мечтал найти его в реальности, подарить свою заботу в ответ. И вот, в один день это произошло. Я был безумно счастлив. Прожив с ним почти всю холодную зиму, спешу сообщить, — Леон оторвался от созерцания потолка и с самым уверенным видом встретил взгляд строгой женщины. — Ваш сын — самый удивительный человек из тех, кого я встречал, вышедший из сказки волшебник. Я не отказываюсь от своих слов, даже познакомившись с неприглядной правдой. Да, грустно, да, неправильно, но то, как Сэнди использует свои силы... Я тащусь от этого! — на лице Леона появился признак истинного вдохновения — мальчишеская влюбленная улыбка. — Ну и дела, — Луиза тихо усмехнулась, прикрыв рот рукой. — Вы смеетесь надо мной? — опешил юноша. — А как тут не смеяться? — она ласково потрепала русые волосы. — Ты чем-то похож на меня, — женщина дернула Леона за рукав толстовки. — Сними это. Покажи руки.       Студент не понял, к чему это, но послушно убрал худи в сторону. Он вытянул вперед огрубевшие от тяжелых тренировок ладони. Между пальцев застыла тлеющая сигарета. Луиза потушила свой окурок о край пепельницы и повторила движение Леона. — Теперь видишь? У тебя руки борца, — она аккуратно дотронулась до шрамов и рубцов на толстой коже. — У меня такие же. В юности я таскала за раз по три заполненных доверху ведра воды. Девицы в нашем городишке сторонились меня и обсуждали за спиной. — И что вы сделали? — Отхватила завидного жениха, — задорно рассмеялась женщина. — Они все положили на него глаз, но я была из тех, кто борется с судьбой за право быть счастливой, — Луиза говорила это с непоколебимой уверенностью, от которой у Леона в душе всколыхнулись горы. — Поэтому я его и привлекла. Пока он рисовал горы, я добывала руду. Борцы тянутся к творцам, а творцы — к борцам. Провидцы к лжецам и наоборот. Ты когда-нибудь замечал, какие у Сэнди руки? Аккуратные, нежные, с длинными пальцами. Любые шрамы на таких руках выглядят, как ловкий мазок кисти. У Тадео такие же. Это руки творцов. Они никогда не понесут ведра, не возьмут в руки биту и не ударят кого-либо. Это всё — наш удел. — Я люблю его, — выпалил Леон. — Вы мне верите? — Конечно, — Луиза заправила вьющуюся темную прядь за ухо. — Мне жаль, если ты решил иначе. Я очень переживала за сына, оттого и злилась. Злость мне в принципе свойственна, наверное, ты меня понимаешь. — Понимаю, — громко вздохнул Леон. — Вы ведь тоже его любите.