Детский сад имени Лань Цижэня

Лань Чжаню удалось провести тестя и тёщу через задний вход в Облачные Глубины, известный только членам клана, потому что у главного входа столпились адепты и старшие, все еще ищущие А-Чжаня. Цансэ-саньжэнь и супруг следовали за ним и перешептывались тихо, но Лань Чжань все равно все слышал своим заклинательским слухом. — Почему мы идем этим путем? — Чтобы тебя Лань Цижэнь не увидел. У него припадок случится. — Не думаю. Но вот когда он увидит тебя, то тогда точно. — Мы могли бы просто перелезть через стену. — Это бы было крайне неприлично, голубушка. Так Лань Цижэнь бы подумал, что ты ни капли не повзрослела. Ты же уже замужняя дама, мать, прославленная заклинательница. — Кого ты обманываешь, Вэй Чанцзэ, я ни капли не изменилась. — И то верно, глупость сморозил. Когда маленький домик, припорошенный снегом, уже виднелся на тропе, Цансэ-саньжэнь нахмурилась, глядя на него, но ничего не сказала. Когда Лань Чжань взломал замок заклинанием, ее брови взлетели, и она переглянулась с мужем. Затем ее взгляд упал на одежды Вэй Чанцзэ и плавно переместился на Лань Чжаня. — Пожалуйста, помогите мне, — просто сказал Лань Чжань и открыл дверь в темную комнату. Цансэ-саньжэнь неуверенно вошла, оглядывая помещение и замерла посередине, уставившись на худую женщину, сидящую на кровати. Женщина, увидев вошедших незнакомцев, один из которых выглядел как старейшина клана Лань, обратила на Лань Чжаня испуганный взгляд. Цансэ-саньжэнь изобразила на лице целую смесь эмоций и быстро опустилась у кровати рядом с матушкой. — Дай мне свою руку, — сказала она, качая головой. — Ты выглядишь как призрак! Хозяева совсем плохо с тобой обращались? Давай, я посмотрю. Не надо так смотреть на меня, я денег не возьму. Твой сын заявился ко мне на постоялый двор и умолял тебе помочь. — Мой сын? — удивилась матушка. — Да, да, твой сын, ты должна похвалить его за сыновнюю преданность. Надеюсь, мой таким же вырастет. Хотя, твой такой скромный и воспитанный, мой таким точно не станет у Фэнмяня-то. Если его хотя бы приучат к ванне, я буду рада. Ну, давай мне руку, не бойся. Я ученица самой Баошань-саньжэнь, слыхала о такой? — Баошань-саньжэнь? — переспросила матушка, потрясенная, и перевела взгляд на Лань Чжаня. — Это ты ее привел? Лань Чжань кивнул. Матушка перевела испуганный взгляд на Вэй Чанцзэ, в тот момент любопытно исследующего толстый слой пыли на своем пальце после того, как провел им по полке. Вдруг он почувствовал на себе ее взгляд и мягко улыбнулся. — Хотите, я у вас приберусь? Ваш сын совсем не присматривает за лачугой. Глаза матушка округлились. Она так изумилась, что не заметила, как Цансэ-саньжэнь сама взяла ее руку и стала считывать пульс. — Приберетесь? — Ага, — сказал Вэй Чанцзэ и приметил метлу в углу комнаты. Взяв ее в руки и махнув как следует, он добавил непринужденно: — Небось, вы всю жизнь убирали у господ, а у себя в лачуге уже сил не остается прибраться. Я тоже был слугой в свое время, только гораздо выше рангом. Личным помощником господина был, пока не встретил свою любовь и не улетел с ней покорять неизведанные края. Да, не очень, конечно, гусуланьские слуги живут, учитывая, сколько денег гребут их господа. Матушка открыла рот от изумления. — Я не служанка… Я… — она замолчала, опуская взгляд. Ей было слишком стыдно признать, что она главная супруга, теперь, когда ее спутали со служанкой. Цансэ-саньжэнь вдруг подняла голову и внимательно посмотрела ей в глаза. Матушка отвела взгляд и захотела снова спрятаться под одеяло, но Цансэ-саньжэнь дернула ее за руку, заставляя посмотреть на себя снова. — Я знаю тебя, — произнесла она, не отрывая потрясенного взгляда. — Когда я была помоложе, я гостила в Облачных Глубинах, донимала Лань Цижэня и пила со своим тогда-еще-не-мужем. Однажды я гуляла по резиденции и наткнулась на это место. Я решила заглянуть в окно хижины и увидела очень красивую заклинательницу с печальным лицом. Я даже позавидовала ее красоте и женственности. И тогда я заметила, что она была в положении и шила одежду для своего ребенка. Я позвала ее и мы поговорили. Я спросила ее, как она назовет своего первенца, на что она сказала, что не знает. Поэтому я предложила ей назвать его Ребенком [Ин это ребенок]! Тогда она улыбнулась и посмеялась над моей шуткой. Позже меня поймали и наказали, и лишь тогда я узнала, что говорила с самой госпожой Лань. Никогда не думала, что увижу ее снова. В ее глазах отразилась жалость. Матушка Лань Чжаня сидела неподвижно и безмолвно. — Я была здесь когда-то давно, помнишь, цзецзе? — сказала Цансэ-саньжэнь, улыбаясь сквозь печаль. — У меня дырявая память, но теперь я вспомнила. О, должно быть, ты не узнаешь меня, потому что тогда я была одета как мужчина, — она протянула руку и налепила под нос прядь своих волос, как усы, — Так похоже? — Я помню, — ответила матушка с печальной улыбкой. Цансэ-саньжэнь долго молчала, сжимая ее руку, сожаление плескалось в ее ясных глазах. — Что стало с тобой за эти годы? — произнесла она тихо. — Что они с тобой сделали? Матушка молчала, глядя в пол. Цансэ-саньжэнь постепенно приходила в ярость, распаляясь во больше и больше. — Я-то думала… я-то думала, госпожа Лань сидит как барыня в своих покоях, а ее муж так любит ее, что даже несмотря на наказание балует всем, чем хочешь! — воскликнула она, взмахивая руками. — А что это получается… Что это получается? Этот индюк Цинхэн-цзюнь взял и бросил тебя тут одну как пленницу? Это хваленая праведность клана Лань? А Лань Цижэнь? Куда смотрит Лань Цижэнь? Он такой же индюк, только нос воротить умеет, ух, как я зла! где мой меч? Матушка покачала головой и произнесла тихо и жалобно: — Я только хочу увидеть своих сыновей… Цансэ-саньжэнь ахнула и сняла меч со спины. Хватаясь за сердце, она сжала крепко руку матушки Лань Чжаня и прошептала: — Тебе и с детьми не дают видеться? Самое дорогое забрали у матери! Бедняжка! Бедная цзецзе! Я помогу тебе. Мы все поможем тебе. Эти изверги не останутся безнаказанными. Она сняла меховую накидку со своих плеч и укрыла ей матушку. Сердце Лань Чжаня затрепетало, сквозь слезы он улыбнулся. Наконец-то будет справедливость. Но тут снаружи послышались голоса, и дверь в маленький домик вдруг открылась, озаряя темное помещение белым светом. На пороге возник молодой дядя и другие старейшины. Увидев посторонних, Лань Цижэнь застыл. А узнав Вэй Чанцзэ в костюме Ханьгуан-цзюня, и вовсе уронил челюсть. Он едва успел показать костлявым пальцем на него, как Цансэ-саньжэнь подскочила и встала перед ним, уперев руки в бока. — Лань Цижэнь! Ты разочаровал меня! Ух, как ты меня разочаровал! Я в ужасе! Я думала, мы с тобой друзья! Нет, никогда в жизни я не буду дружить с таким… женоненавистником как ты! — Ты-...!!! Вэй Чанцзэ не дал ему закончить и тоже встал рядом с супругой, угрожающе стиснув метлу в руке. — Как можно так издеваться над матерью своих племянников, Лань Цижэнь? У тебя совсем нет сердца? Пока Лань Цижэнь соображал, как реагировать как старых знакомых, один из старейшин указал на Лань Чжаня и прокричал: — Схватить! Лань Чжань не сопротивлялся и позволил увести себя. Последнее, что он видел, покидая домик мамы, был ее испуганный взгляд, направленный точно на него. Его привели к храму предков и поставили на колени перед высоким мужчиной в роскошных клановых одеждах. Лань Чжань машинально поднял голову и заледенел. Бесстрастное лицо мужчины ничего не выражало, словно он был просто статуей изо льда. Все внутри Лань Чжаня застыло. Это был его отец. — Это он пробрался в покои госпожи! — кричали старейшины. — Украл нефритовый жетон, взломал замок, привел посторонних, бог знает чем занимался в покоях госпожи! Лань Чжань не боялся. В тот момент он был так зол, что ему было все равно на последствия. Этот мужчина, облаченный в роскошные теплые меха, смотрел на него без сожалений и ярости, словно ему было все равно. — Покои госпожи? — процедил Лань Чжань, не отводя взгляда от пустых глаз отца. — Я думал, это камера пленницы. — Какая наглость! — закричали старейшины и призвали свои оружия, но Лань Чжань активировал свою духовную силу и ударил по ним первый, оттолкнув их от себя на несколько шагов. Старейшины изумленно переглянулись. — Заклинатель?! И такой сильный! — Какая наглость! — повторил Лань Чжань за ними, уверенно расправляя плечи и призывая из мешка Бичэнь. — Зачем клану Лань три тысячи правил, если даже глава ордена их не соблюдает? Старейшины в ужасе отшатнулись, Цинхэн-цзюнь же не шелохнулся, но вдруг в его глазах что-то шевельнулось, словно ветер сорвал с ветки сухой листок. — Лань Ань сказал: если любишь, женись, а коли женился, имей совесть помимо ложа делить с ней и печаль, и невозгоды, уважай, заботься и береги, ибо ты в ответе за нее и за тех, кто от нее рожден, — Лань Чжань был несилен в словах, но писания своих предков он знал наизусть. В его светлых глазах золотом сияла справедливость. Он указал на величественную стену послушания и нанес смертельный удар: — Так вы чтите память предков, не соблюдая их наставления? Ледяное лезвие Бичэня описало дугу в воздухе, и в глазах Цинхэн-цзюня промелькнул страх. Бледный как снег на земле, он опустился на колени. Старейшины в недоумении глядели на неизвестного заклинателя, красивого как бог, даже в простых одеждах слуги, его сияющий духовный меч вызвал дрожь в коленях стариков. — Лань Ань... — вдруг шепнул кто-то, и лихорадочный шепот постепенно стал нарастать. — Это Лань Ань явился, чтобы покарать нас! — Если это клан Лань, то мне стыдно, — с горечью закончил Лань Чжань, сжимая рукоять Бичэня до боли. И вдруг над его головой раздался гром, и розовый туман окутал его, заслоняя согнувшуюся на снегу в глубоком поклоне жалкую фигуру отца.