19.10.2009.
Чан ежедневно терялся в неведении неизвестного. У него было всё, что только можно было пожелать для комфортной и счастливой жизни. У него были родители, временно проживающие в Корее по причине беременности младшей сестры и учёбы младшего брата, которые навещали его с Чонином по праздникам. Родители Чана относились к занятию сына с неподдельной гордостью, и речь идёт не только о бизнесе, но и о подростках, которых Чан с улыбкой титуловал детьми. Отец оставался насторожен к решению сына, действовал издалека, всегда поддерживал больше финансово. Мать же была к ним душой ближе, детей она любила, а потому всем пятерым Чановым ребятишкам позволяла звать себя бабушкой. Она была уверена, что раз Чан так любит этих детей, то своих уж точно в скором времени сделает и будет любить ещё больше, в то время как отец высчитывал каждый день, который сын не приводил в их дом будущую жену. Семья Бан к усыновлению тогда ещё совсем маленького Чонина подошла ответственно, Чану в те времена было всего лишь двадцать лет, но он был уверен, что точно справится, потому что узкие глазки смотрели на него с последней надеждой, отчего хотелось волком выть, лишь бы не видеть всей этой боли в глубине таких красивых глаз. Отец устраивал Чану свидания вслепую, Чан послушно ходил, да только ни к чему это не приводило; Чан был красивым и умным, у него была работа, в общем, человек видный, а с девушками не в ладах. Старший Бан тогда лишь мычал недовольно на сына, но ничего не говорил, не унижал и ни к чему не принуждал. Это бывало тяжеловато. Бан Чан начал работать с восемнадцати лет, параллельно с этим учась в университете. Плата была маленькой, но вся её большая часть откладывалась на будущее, на квартиру. Никто тогда не знал, что через два года умрёт его дед, переписав всё наследство — кофейню с квартирой на втором этаже, — на старшего внука. Чана тогда охватывала печаль, но он был благодарен деду за ценный подарок. Первые накопленные деньги ушли на ремонт и подачу уюта в здание, а через месяц он нашёл Чонина. У Чана была квартира, в которой они с Чонином, так ещё и периодически со всеми остальными детьми, прекрасно помещались. Чан обосновался в бывшем дедовском кабинете. Кабинет был большим, в левом углу до сих пор покоилась старая деревянная стенка с множеством шкафчиков, забитыми записями бывшего владельца. На правой стороне, прямо по середине, была большая двухспальная кровать. В ней было не так одиноко, когда Чонин приходил средь ночи, чтоб прижаться к отцовскому боку и заснуть. Остальные четыре комнаты — небольшая, но полностью снабжённая всем необходимым, ванная, просторная кухня с большим столом, и две гостевые комнаты, где обосновывались его дети, когда приходили на ночёвки. На столе одной комнаты валялось тряпьё и карты Джисона, в углу комнаты стоял мольберт Хенджина и большой туалетный столик Йеджи, на стенах висели постеры Феликса, а посередине, на полу, частенько сидел на коленках Чонин, записывая что-то в красный блокнотик. В жизни Чана было всё, но не было чего-то одного, чего-то очень важного и самого главного. Частичка пазла, без которой картинка не могла быть закончена — что-то, без чего Чан не мог быть полностью счастливым. Утро было ранним и довольно солнечным, по новостям передавали крышесносную жару и скорую засуху, предвещали о прохладных и ветряных ночах, велели закрывать окна и оставаться дома после заката. Чан был около послушным, подпитывая своё душевное спокойствие новостными передачами на радио и оставаясь дома — кофейне — ежедневно, решив отдать предпочтение готовке блинов. Феликс, Джисон и близнецы Хван заранее договаривались, в какой день придут к Чану и обговаривалось это всё всегда перед уходом, вместе с семьёй Бан. Сегодня остальные члены их небольшого, самостоятельно выстроенного семейства, пообещали не заявляться, ибо близится конец учебного года, нужно больше сил вкладывать в учёбу. Чан был абсолютно тих, ведь знал, что младшие не придут по неожиданности, если, конечно, не случится что-то ужасное. Чан обычно не думал так глубоко. Однако всё это утро началось как-то не так. Чан даже встрепенулся и перепугался, проходясь по кухне и проверяя, не искрят ли розетки, плотно ли закрыт газовый баллон. Не найдя ничего опасного, Бан задумался, деревянной покоцанной лопаткой переворачивая свернувшееся на раскалённой сковороде тесто. Что-то было не так, но что именно, сказать было сложно. На дне кастрюли осталось совсем мало теста, Чан решает сделать один большой толстый блин из остатков, выливая последнее содержимое на сковороду. Слипаться тесто будет долго, а потому Чан решает заглянуть в одну из гостевых комнат, где обычно ночевал Чонин. Мужчина руки о цветочно-цветастый фартук розового цвета вытирает, тесто липнет к ткани и остаётся на ней сохнуть, пока дверь в одну из комнат открывается. Чонина внутри нет, что было странно. Чан проходит вглубь комнаты, заглядывая за диван. По детству Чонин часто прятался в углу между стеной и спинкой дивана, но сейчас его здесь не было. У Кристофера в груди покалывающее чувство, да такое напряжённое и неприятно, что аж жутко становится. Он заглядывает во вторую гостевую, которая оказывается также пуста. В своём кабинете Чан Чонина тоже не находит, а потому с мольбами смотрит на дверь в ванную. Чонина нет и там. У Чана сохнет и саднит горло, он выбегает из квартиры на лестничную площадку и несётся на первый этаж в надеждах, что Чонин просто захотел посидеть в безлюдной кофейне. В зале его нет. Бан лихорадочно бегает по всему заведению, заглядывает в каждую из трёх кабинок двух туалетов, за прилавок, на кухню, скрытую ширмой, да даже кладовку и склад изучает тщательно, молясь, что Чонин словил приступ паники и спрятался от всего мира. Но он не может его найти. Воспоминание, как Чонин вечером заглянул к нему в кабинет в пижаме, подошёл близко, приобнял на долю секунды и кивнул, как и делал всегда, когда собирался уходить спать, а после отправился за дверь. Его маленький Чонин, его золото, его молчаливый и тусклый лучик света пропал. Чан поднимается обратно в квартиру, бегло исследует каждую комнату и осознаёт, что Чонин даже не ночевал в квартире. Это было понятно по нетронутому одеялу, аккуратно сложенному в комод для белья и нигде не попадавшемуся дневнику подростка, который тот всегда носил с собой. Чан в полной панике, а на часах только восемь утра, это значит, что он совсем один и обратиться ему сейчас не к кому. С кухни слышится запах горелого.***
Новый рабочий день, и Минхо неожиданно бодр и полон сил. Время близилось к девяти часам, когда он в большой переноске нёс двух своих котов в магазин. Суни и Дуни были спокойными, хотя и довольно говорливыми, игривыми кошками, а день обещали солнечный и жаркий, так почему бы не пригласить малышек в свой второй дом? Дори было брать опасно — он слишком буйный и шкодный, Минхо хватило разорванных в прошлый раз бус и недавнего происшествия с разбитыми стаканами. Минхо напевает себе услышанную по пробуждению песню Бритни Спирс, что утром разрывала динамики его зомбоящика, открывает ключом калитку своего участка и шагает на родную территорию. Переноска опускается на гранённую дорожку, дверца открывается и пленницы выходят на свободу. Минхо смотри на них с неподдельной нежностью. — Устали, мои малышки. — Любовно шепчет Ли, когда Суни подходит близко к его ногам, чтобы потеряться о вельветовые брюки. Хозяин на то улыбается и присаживается на корточки, чтоб почесать ласковую за ушком. — Все руки мне испоганили, да, красавицы? Минхо отчитывает только Суни, которая всю дорогу тянулась когтистыми лапками к руке хозяина через решётку на дверце переноски, в то время как Дуни отправилась изучать давно невиданную территорию, обнюхивая каждый цветочный кустик в клумбе. Минхо улыбается невольно, поднимается с корточек и направляется к двери магазина, только чтоб табличку сменить на "открыто" и скрыться за зданием, да усесться на деревянные качели, всё ещё мокрые от утренней расы. Суни тут же прыгает к нему на колени, трётся о материал одежды и, находя удобную позу, укладывается, дабы задремать. Минхо негодницу по хребтине гладит, подушечками пальцев каждый позвонок перебирая. Дуни сначала трётся у его ног, а после шагает куда-то вглубь пышных кустов каллистемона. Ли ещё некоторое время ловит отдаляющийся кошачий силуэт рядом с забором. Кошка скачет по траве, то и дело прибывая в охотничьей позе — уследила кого-то. Убаюканный таким уютом и родной атмосферой, Минхо и не замечает, как проваливается в сон вместе с Суни на своих коленях. Та урчит сладко и сонно, изредка мурча слишком громко, путая реально с собственным сонным ведением. Что снится кошкам? Минхо не думает об этом сейчас, потому что в сказочном сне его ждёт нечто светлое и нежное, такое живое и готовое принять его в свои крепкие объятия. И Минхо бежит навстречу тому, чего не знает, ощущает это тепло и счастье, которое накрывает его с головой. Когда Минхо просыпается, урчание на его коленях уже прекращено. Рядом на качели спит, свернувшись калачиком, Дуни, ушком то и дело ведёт, когда улавливает шум рядом. Один хитрый глаз приоткрывается, лениво следит за потягивающимся после сна Минхо, а после, не найдя ничего интересно, закрывается. Кошка вновь засыпает. Минхо старается встать так, чтоб качеля не пошатнулась и не разбудила вновь уснувшую кошку, и у него даже выходит. Дуни лишь лапку заднюю вытягивает, зевает, и жмётся к тёплым доскам обратно. Минхо оглядывается, ищет на участке Суни, но, не находя, жмёт плечами и направляется в магазин. Оказалось, что он проспал до обеда, благо хоть проснулся, когда в окне показался хорошо знакомый старичок с седой бородой. Он был коллекционером, что время от времени заглядывал в магазинчик Минхо, дабы прикупить какую диковинку на отложенную пенсию. В прошлый раз он купил большое антикварное кресло, за которое отдал кругленькую сумму. Ли боготворил этого старика весь следующий месяц, проживая на полученные деньги счастливую жизнь. Ещё и похвалу от отца получил, что бывало дельцем редким, а потому и куда приятнее, чем обычно. В этот раз пенсионер приобрёл красивый сервиз за нехилую такую цену. Минхо всё ещё был ему благодарен. Часы отбили ещё один прошедший час. Минхо всматривается в короткую стрелку маятниковых часов, указывающую на третий час дня. Минхо решает, что пора позвать Суни и Дуни поесть. В шкафчике за прилавком всегда лежал пакетик сухого корма, потому что время от времени к Ли Минхо заглядывая дворовые котята, сердце перед которыми трепетало и приказывало немедленно покормить несчастных. Увесистый пакетик уже в руках и юноша шуршит им на крыльце, подзывая кошек. — Кис-кис, маленькие! Суни, Дуни! — Минхо спускается с крыльца и ступает на дорогу, продолжая звать кошек. — Маленькие, идите сюда! Кис-кис-кис, мои хорошие, идём кушать! А в ответ ему тишина. Минхо ощущает необъяснимое чувство тревоги, когда его кошки не идут ему на встречу. Дуни вот-вот была на качелях, прошло лишь полтора часа, а Суни он не видел как проснулся. Минхо прислушивается настороженно, замолкает и совершенно тихо шагает по участку, пытаясь уловить каждый шорох. Он видел Дуни возле забора. Может, та поймала птичку, иль мышку, а Суни, почуяв запах убитой живности, последовала туда? Может, они просто вместе играются? Возле забора пусто, но есть одно но. В металлическом заборе длинная и широкая дыра, которой неделю назад не было. Кто. Посмел. Минхо успевает напугаться: кто-то решил посягнуть на его магазин, на кошек или даже на него самого? Кому он перешёл дорогу? Юноша осторожно подходит к дыре, рассматривает её и видит кучу помятостей, словно в его забор с силой бились, пробивая. После Минхо понимает, что Суни и Дуни могли выбежать в огромное отверстие, а по ту сторону — оживлённая дорога, по которой носятся машины, и его охватывает страх и паника. Минхо успевает подумать о самом ужасном, бросает пакет с кормом и уж было хочет пролезть в дыру, но шорох позади его отвлекает. Он резко оборачивается, всё ещё оставаясь напуганным. Перед ним Суни и Дуни в руках незнакомого мальчика. — О боже, Суни, Дуни! — С облегчением стонет Минхо, налетая на мальчика, мигом пытаясь выхватить у того своих кошачьих детей. Но мальчик хмуро шагает назад. Минхо не сразу узнаёт в нём младшего сына Чана, Чонина. Тёмные волосы растрёпанны, чёлка нелепо оседает на глаза, делая парнишку похожим на одуванчик, из-за чего его лица почти не узнать. Было странно видеть его не в кофейне. — Чонин? Что ты тут делаешь? Голос Минхо становится серьёзным и строгим. Минхо смиряет Чонина подозрительным взглядом, пока младший беззаботно покачивает Суни и Дуни на руках. Откуда Чонин знает о магазине Минхо? Ему Чан рассказал? Чан здесь? Чан вообще знает, где Чонин? — Чонин, опусти их на землю. — Всё также строго просит Минхо. Мальчик отрицательно кивает и встряхивает головой. Минхо в растерянности. Он вспоминает, что у Чонина, по словам Чана, какие-то проблемы, и Минхо невольно задумывается о психическом здоровье младшего, который за всё время не сказал ни слова. Не хотелось думать о варианте невменяемости ребёнка, потому что бог знает, зачем он тогда пришёл и почему держит кошек в руках, не отдавая. Минхо чувствует что-то неладное, сглатывает, но насильно выхватить Суни и Дуни не пытается. Он становился весьма агрессивным, когда дело касалось его детей. — Отец знает, что ты здесь? — Чонин ничего не отвечает, и взгляд отводит на мгновенье, а после шагает к Ли, отдавая в чужие руки Суни. Дуни в одной руке Чонина, вторая указывает на брошенный в траву пакет с кормом. Минхо задаёт очевидный вопрос. — Хочешь покормить? Чонин часто кивает. Почему-то сейчас на дне его тёмных лисьих глаз тонут котята. Минхо не может сопротивляться, придерживает Суни одной рукой и подбирает пакет с земли. Они вдвоём и с кошками шагают в магазинчик. Чонин помогает покормить кошек, осторожно их гладит и смотрит на них с заботой. Минхо не может не поблагодарить мальчика за эту помощь, однако он всё ещё насторожен. Откуда в его заборе такая дыра? Почему уже второй из семьи Чана попадается на его участке? Почему Чонин был с его кошками? Почему он вообще был здесь? На лице Минхо много вопросов, он смотрит на Чонина выжидающе, в ожидании, пока тот перестанет нежить кошек. Чонин взгляд на себе ощущает, и, словно почуяв все вопросы, достаёт блокнот из внутреннего кармана джинсовки, скрываясь в нём и что-то записывая на клетчатых страницах. Минхо надеется его прервать. — Чонин, — Зовёт он младшего по имени, — Почему ты был здесь? Тебя позвал Чан, у вас что-то случилось? Чего ты хотел? — Но Чонин продолжает молчать, а у Минхо внутри чайничек закипает. Почему наглец его игнорирует? Безусловно, Чонин был милым и совершенно странным ребёнком. С ним произошло что-то, о чём Минхо не знал, но что очень сильно беспокоило Чана. Однако это не позволяло ему врываться на чужую территорию и таскать кошек Минхо. Подросток продолжает молчать, только чиркает что-то в блокноте, а у Минхо терпение кончается. Последняя ниточка спокойствия разрывается. — Эй, ты вообще меня слушаешь?! — Минхо хлопает со всей силы по стоящей рядом тумбочке, стараясь привлечь к себе внимание, однако Чонину хоть бы что. Наглость. Минхо успевает остановить чуть не рухнувшую на пол дорогущую вазу. Чонин подходит к Минхо и протягивает блокнот, на страницах которого синей ручкой красуется объяснение."Извините, я немой. Вы говорили папе, что дома вас ждут кошки. Я очень люблю кошек, мне хотелось посмотреть. Извините, что пришёл, не предупредив. Папа не знает. Не говорите ему, он будет волноваться и злиться."
У Минхо глаза увлажняются и руки подрагивают вместе с блокнотом, когда он возвращается к началу текста, написанного Чонином. Ребёнок Чана был немым, он не мог говорить, а потому Чан так и волновался. Чан не знал, что чувствует его ребёнок, ведь он не мог ничего сказать ему. Минхо ощутил огромный укол совести за крик на несчастного мальчика. Совесть давит на его душу, он опускается на колени перед ребёнком, понурив голову и опустив плечи. Он только что обвинял в молчаливости немого ребёнка. — Чонин, прости.. Ей богу, прости! Я не хотел ругать тебя и обвинять в чём-то, и.. — Минхо замолкает, когда детская рука опускается на его голову и поглаживает по мягким волосам. Чонин усаживается перед ним, хватает его ладони, из которых выпал его блокнот, и сжимает сильно. Взгляд Минхо встречается со взглядом Чонина. — Хорошо, прости меня. Почему ты не сказал Чану об уходе? — Вопрос был смешным и больше риторическим. Минхо знал, что Чонин не сможет ему ответить. Мальчик старательно разглядывал пол. — Ты боишься возвращаться? Давай так. Мой рабочий день закончится и я отведу тебя к Чану, хорошо? Если что, то я попрошу, чтоб он не ругался, хорошо? Чонин кратко кивает на каждое предложение старшего. Суни встревоженно мяукает рядом и ластится, пробираясь между двух тел. Минхо и Чонин улыбаются. Остаток дня Минхо провёл за отчётами. Вновь натянутые на переносицу очки, тишина и расчёты. Не смотря на наличие другого человека и двух кошек в магазине, было абсолютно тихо, оно и понятно, почему. Чонин сначала расхаживал по магазину, рассматривая содержимое стеклянных шкафчиков с настоящим кипящим интересов, но, рассмотрев всё, засел в омут собственных мыслей. Сейчас он гладил уснувших на его ногах Суни и Дуни, пока сидел на полу возле старых стульев, продолжая что-то писать в свой блокнот. Минхо поймал себя на мысли, что этот блокнот — что-то вроде личного дневника. Ребёнку нужно было выплеснуть эмоции, а другого выхода не было. Осознание этого заставляло сердце Минхо биться. Он заканчивает с отчётами быстрее, чем обычно, чтобы скорее отвести Чану его сбежавшего ребёнка. Наверное, вся кофейня на ушах из-за негодника. — Эй, разбойник. — Зовёт Минхо Чонина, выходя из-за прилавка и снимая с лица круглые очки. Младший заинтересованно поднимает голову. — Я закончил. Одевайся и пойдём возвращать тебя Чану, потеряшка. Минхо усмехается беззлобно, Чонин его шутку хмыканьем одобряет и с ног своих Суни и Дуни сгоняет и натягивает брошенную на стул джинсовку. Кошки ручками Чонина, но под строгим руководством Минхо, сгоняются в переноску, та берётся в руку хозяина питомцев, и они вдвоём выдвигаются к зданию Wolfgang. По пути Минхо решает задать Чонину несколько простых вопросов, на которые можно было бы ответить одним движением головы, чтобы атмосфера неловкости, нависнувшая над ними огромной серой тучей, ушла, или хоть немного развеялась под лучами этого одностороннего разговора. Чонин старался отвечать и отвечать что-то, используя простые жесты. — Ты бы хотел завести котёнка? Кивок. — Чан против? Кивок. — Против, потому что в кофейне будет сложно его держать? Кивок. — Ты сломал забор? Чонин отрицательно головой ведёт, да так уверенно, что Минхо почти сразу и полностью ему верит, хотя решает спросить об этом ещё и Чана, потому что забыл сделать это в прошлый раз. Так из кратких ответов Чонина Минхо узнаёт, что Чонин знает язык жестов, и что Чан — единственный, кто его понимает из всей семьи. Убеждается, что Джисон очень шумный не только по его, Минхо, скромному мнению, что у Феликса эмо-стадия уже давненько, и что Чан очень хороший. Как утверждает кивками Чонин, Чан его не обижает, просто сильно волнуется и беспокоится за детей. Минхо его прекрасно понимает. У здания кофейни не горит свет, а потому хмурится не только Чонин, но и Минхо. Зато на втором этаже, где была квартира Чана, свет был буквально в каждом окне. Когда они подходят биже, Чонин хватает Минхо за руку и крепко сжимает, явно страшась. — Чонин, всё хорошо. — Заботливо говорит Минхо, приостанавливаясь и наклоняясь, чтоб заглянуть в глаза младшему. — Чан, то есть, твой папа, замечательный человек. У него доброе сердце, он тебя точно простит, он ведь любит тебя. — Чонин в ответ на это взгляд отводит, закусывая губу. Минхо боится, что мальчик будет чувствовать себя виноватым. — Ты ни в чём не виноват, он всё поймёт, не волнуйся. Минхо ему улыбается и Чонин, кажется тает. Держась за руки, Минхо и Чонин подходят к двери кофейни, на которой виднеется табличка с надписью "закрыто". Минхо осматривается, поднимает взгляд вверх, вглядываясь в одно из окон. Старший отпускает руку Чонина, отходит подальше от стен здания, чтобы лучше видеть происходящее в окнах. В окне, предположительно, кухни, горит тускло-жёлтый свет, и виднеется какое-то движение. Минхо глаза глупо щурит, высматривая знакомый мужской силуэт. В один момент в поле зрения Минхо в окне появляется Чан и Ли изо всех сил кричит ему: — Чан! — Ладони его сложены у рта, чтоб лучше и громче слышно было. И Чан его слышит. Сначала смотрит на Минхо тупым взглядом, не понимая толком, что происходит, а после к Минхо шагает Чонин и приветственно машет Чану в окно. Бан подрывается с места. Через минуту в дверном замке с внутренней стороны здания слышится щелчок и на улицу к Минхо и Чонину вылетает Чан в одной футболке, шортах и босыми ногами. Он мигом налетает на Чонина, оседая перед ним на колени и чуть не снося с ног, благо, вовремя подхватывая в свои объятия. Два тела в объятиях друг друга дрожат и Минхо становится не по себе. — Нини, маленький.. — Чан отрывается от объятий, берёт маленькое лицо сына в свои большие ладони и смотрит, как на главное сокровище этого мира. — Господи, Нини, ты хоть знаешь, как я перепугался? Чонин боится смотреть папе в глаза, взгляд опускает вниз, а сам дрожит. У Чана из глаз вниз по щекам льются первые слёзы, которые он пытается стряхнуть. Чонин часто моргает, словно отгоняя увлажнённость глазок. — Ты хоть знаешь, как я боялся, что могу вновь потерять тебя? Я так боялся, что у тебя опять случился приступ и тебе очень больно, а я даже не знаю, где ты. — Чан плакал, его голос дрожал, но говорил он достаточно внятно и ровно. — Феликс так забеспокоился, вместе с Хенджином поехал тебя искать. Йеджи так плакала, когда узнала, что ты пропал. Джисон метался дома, потому что не мог приехать и помочь. Мы обзвонили всех знакомых, Нини! Где ты был?! Чан срывается на отчаянный крик, и Минхо ступает ближе, решая вставить слово, хотя его и одолевает страх, что он лезет не в своё дело. — Чан, он пришёл ко мне. — Минхо не знает, почему его голос так дрожит. Заплаканные глаза Чана устремляются на него. — Он очень хотел увидеть кошечек, вот и пришёл.. Чан, не злись на него, он не виноват. Он был со мной, был в безопасности. Они.. — Минхо кивает на переноску в своих руках. — Хорошо провели время. Не ругай его. Если уж так, то вини во всём меня, ибо из-за меня он задержался и вернулся так поздно. Точно. Был уже вечер, на улице ощутимо похолодало. Чан переводит вопросительный взгляд на Чонина, на немой вопрос получая кивок. Бан Чан поднимается и ступает к Минхо вялым и уставшим шагом. Минхо готовится ко всему: к крикам, к оскорблениям, к пощёчине и удару, но никак не к объятиям. Чан крепко прижимает его к себе, пока его тело продолжает дрожать. — Спасибо, Минхо. — Совсем тихо шепчет он в шею Минхо благодарности, а Ли опять вдыхает вкусный запах яблочного парфюма. — Спасибо, что приглядел за ним. Мой мальчик.. Он ведь.. — Чан затрудняется ответить, прожигая слезливым взглядом асфальт. — Да, я знаю. Чонин рассказал. Точнее, написал. — Минхо слабо и часто кивает на слова мужчины, пытаясь случайно не расплакаться пуще прежнего, пока тот чуть ослабляет объятия, дабы взглянуть на чужое лицо. — Знаешь? — Всё также тихо, но неуверенно спрашивает Чан. Его явно удивляли слова Минхо. — Ладно.. Хорошо, спасибо ещё раз спасибо. Чан вновь его крепко стискивает. — Не за что — Вторит шёпоту Чана Минхо, невольно счастливо улыбаясь, пока с уголка глаза стекает слезинка. Она высохнет слишком быстро и её никто не заметит, а потому это не будет выглядеть подозрительно. — Нини! — Раздаётся громкий голос кого-то из-за спины Чана. Минхо тянется через плечо сильное, чтоб взглянуть на источник звука, но видит только ухваченного в руки Чонина. Его обнимал в воздухе парень, которого Чан звал Хенджином, а сзади к ним бежал Феликс. Всё такой же яркий и разнаряженный. Теперь-то, даже если Минхо разревётся, чужая радость всё скроет. Чан отпрянул от Минхо, подходя к собравшимся подросткам. Чонина теперь обнимали все трое, пока Минхо с улыбкой наблюдал за ними со стороны. Он решает ретироваться, чтобы не сгонять эту милую семейную атмосферу, но его окликивают. — Минхо! — Кричит ему Чан, смотря вслед уходящему юноше. Ли оборачивается. — Заходи завтра! — Зайду! — Недолго думая, отвечает криком Минхо, скрываясь в переулке. Чан улыбался ему вслед. Дорога домой всё такая же тихая и одинокая, как и всегда. Даже Суни и Дуни в переноске притихли, видимо, заснув. Минхо прокручивает сегодняшний день в голове и пытается понять, в какой момент его жизнь стала такой — наполненной эмоциями, чужими улыбками и ребяческим смехом. Очевидно, в тот самый момент, когда Чан влетел в него и разбил целую коробку со стаканами. Завтра Минхо придёт на работу и закажет новый набор. А потом пойдёт в кофейню Чана.