Двадцать девятое августа, 2020
— Кстати, а вы уже сдали все свои проекты? Ники произносит это небрежно — невзначай почти, вновь свешиваясь с яруса кровати и протягивая Алфёдову вскрытую пачку печенья (и он берёт, потому что отказываться от сладкого — это вообще не его способ действий). Смотрит, как Клайд перелистывает страницу книги, пока Секби вытаскивает сумку для ноутбука — можно гордиться, Алфёдов наконец-то запомнил их по именам. Хрустит печеньем. Вздрагивает. Откуда, блин, вообще взялись какие-то проекты? И тут проблема даже не в том, что он неиронично мог пропустить что-то (потому что Алфёдов объективно старательный, но не очень-то и внимательный), а в том, что начинать учебный год с оплошности было бы... грустно. И очень неловко, на самом-то деле (ну вы представьте вообще последствия такого первого впечатления!), и поэтому Алфёдову очень хочется верить, что он просто сейчас что-то неправильно понял. Именно так, да. Нет ничего плохого в том, что он будет продолжать надеяться. — Давно ещё? — неуверенно пожимает плечами Секби, поднимаясь с кровати и протягивая руку, чтобы помочь Ники спуститься (и его спокойствию Алфёдов не завидует совершенно). — Летом, — односложно отзывается Клайд, приподнимаясь сначала на локтях, а потом усаживаясь удобнее, обхватив руками подушку — и Секби уже даже не пытается возмущаться. — А что, какие-то проблемы возникли? Мне показалось, что там не было ничего особо сложного. Он звучит... действительно участливо, кстати — даже обеспокоенно, пусть и с частью насмешливого ехидства, к которому Алфёдов за двадцать минут в комнате привыкает — и Ники криво двигает уголком губы. — Я не совсем уложилась в сроки, — признает она, когда рефлекторно тянется рукой к лицу — и Алфёдов отчего-то сразу предполагает, что волосы у Ники раньше были гораздо длиннее. — Это глупо. Я уже закончила, но мне немного страшно говорить с профессором. Не обращайте внимания — я это сделаю! Просто я думала, что мы могли бы вместе— Секби толкает Клайда плечом — чтобы подвинулся, видимо, — и задумчиво складывает руки на груди. — Но если бы преподаватель был недоволен, разве он бы уже тебе не написал? Алфёдов сам не знает, что заставляет его это сказать — тишина в комнате ему не нравится, и он мгновением хочет... ну, просто это исправить; чтобы Ники опять смеялась и говорила, как дважды победила в споре с двоюродным братом, который тоже сюда поступает, и как он ходил то с макияжем на лице, то в халате по парку. Потому что он, возможно, как никто другой Ники сейчас понимает — ну честно! — и что-то подсказывает ему, что это просто... сработает (хоть Алфедов и человеком, правильно умеющим подбирать слова никогда не являлся). Но так оно и происходит, потому что она улыбается — неуверенно и задумчиво, но улыбается же! — и Алфёдову от этого улыбаться хочется тоже. Он не помнит, когда последний раз его слова заставляли улыбаться кого-то, кроме его семьи. — Вот именно, — заключает коротко Секби, когда глаза на них поднимает. — Я думаю, что всё будет хорошо. Улыбается тоже — неловко, но всё равно как-то неуловимо тепло, фыркает на Клайда, который пытается что-то странное делать (Алфёдов определенно не хочет рассматривать это, спасибо), и, коротко на самого Алфёдова взглянув, признательно ему кивает. — А ещё ты можешь спросить про проект у Лабуса. Мне кажется, хотя бы один из трёх сдать он точно не успел. — Кстати, мысль, — оживляется Клайд, волосы приглаживая и вытаскивая телефон. — Ещё мы могли бы спросить у Заквиеля, но я определенно не тот человек, у которого есть его контакты. Ники... хмурится. — Возможно, это будет не совсем в тему, — осторожно начинает она, присаживаясь рядом с Алфёдовым, в результате чего они оказываются на кровати все вчетвером, — но никто из вас случайно не связывался летом с Заком? Алфёдов чуть двигается, чтобы уступить место, и протягивает девушке её же печенье — Ники кивает и пару штук берет, передавая упаковку Клайду, и все они пару секунд молчат, словно не понимая, что следует говорить. Он, на самом деле, тоже не совсем понимает... всё происходящее, если честно (потому что точно Алфёдову сейчас известно лишь то, что все трое давно дружат и имеют кучу общих знакомых), и поэтому он старается просто осваиваться и за разговором следить, запоминая спорные моменты и неизвестные имена. Все вопросы можно будет задать позже. По крайней мере, Алфёдов обязательно попробует. — Он писал мне в самом начале каникул, — аккуратно замечает Секби. — По поводу... ну, вы знаете, ничего неожиданного. Обещал написать ещё, но— Разводит руками — почти в жесте «я правда пытался, и у меня определённо не получилось», и Ники хихикает, выглядывая из-за его плеча. Клайд смеётся. — Типичный Заквиель. Ники взволнованно складывает руки на груди. — Его девушка говорила мне, что Зак не приезжал домой на каникулы, — объявляет она почти неуверенно, касаясь пальцами волос. — А Нео не писал мне всё лето. И все вместе это как-то... — Вообще? — уточняет Секби и хлопает по голове тянущегося вперёд Клайда. — Попробуй только пошутить о том, что Жираф плохо на него влияет, и я убью тебя. Алфёдов против воли фыркает. — Я собираюсь вести себя как глава Якудза и быть серьезным, — произносит Клайд и правда без тени веселья. — Объективно говоря, не нам решать, как они должны проводить лето. Люди меняются и всё такое, но ещё они просто вполне могли остаться в школе на каникулы и не отвечать, потому что операторы сети здесь — ублюдки, а интернет работает через место. Если это не так, то мы узнаем, почему, и поговорим. Проблемы не решаются, если бегать от них, Ники. — Я знаю, — выдыхает она, и на долю секунды её голос звучит почти расстроено. — О, Куркума пишет мне опять! Она правда отправилась искать Жирафа и нашла— — Пусть покажет ему фотографию, где Клайд притворяется его любим артистом, — скалится Секби и ловко уворачивается, когда сам Клайд кидает в него подушку. Ники задыхается от смеха. Секби фыркает снисходительно и смотрит на Алфёдова поверх её плеча. — Мне кажется, что ты хочешь что-то спросить на протяжении последних десяти минут. Что? И Алфёдов замирает на долю секунды, потому что ответ «ничего такого» будет и самой смешной, и самой лживой вещью, которую он произнести собирается (ну, может, не самой-самой, но вы же понимаете смысл?). Он наблюдает рассеянно, как Ники и Клайд ссорятся друг с другом шутливо, хотя секундой ранее обсуждали отнюдь не забавные темы, снова смотрит на Секби — и что-то в его усталых глазах есть такое, чему Алфёдову по совершенно неизвестной причине хочется довериться. Отчего-то ему кажется, что впервые они встретились много лет назад. Просто кажется. (Конечно, просто кажется) — Просто вы все выглядите так, словно всё понимаете, — почти против воли признаётся Алфёдов и опускает глаза, словно произнести это — страшный порок. — И про проекты знаете какие-то, и про других учеников — тоже, и общаетесь со всеми почти, а я не— — Подожди, то есть Виверна не рассказала тебе? — округляет Секби глаза, и Ники даже Клайда перестаёт (точно не взаправду) душить. — Нет, нет, ничего такого, подожди. Просто... Клайд — третьекурсник — поясняет он, обхватив подушку руками. — Мы с Ники учимся на втором. В этом году одно из общежитий временно перестало действовать, поэтому порядок расселения сменился, и– И Алфёдов от нелепости всей этой ситуации смеётся. — Подожди, а почему тогда Ники и Клайд говорили, что могут дать тебе место в комнате, если ты захочешь, а? — Живём в одном корпусе, очевидно, — весело ухмыляется Клайд, скользящим движением оказываясь за его спиной. Коротко притягивает Секби к себе, отпуская прежде, чем он поймет, что ему следует вообще-то сопротивляться, показывает Ники язык и вновь опускается на кровать, с громким треском открывая упаковку кислых мармеладок. Ники, совсем не обижаясь, фыркает и «тайком» указывает на Секби пальцем. — Ученики четвертого курса сейчас живут в одном корпусе вместе с преподавателями — ты поймешь, что это к лучшему, когда познакомишься с Жирафом, Нео и Диамкеем, честно; третьекурсники — со второкурсниками, а первый курс, по идее, должен был жить отдельно, но.. — Варвар, — насмешливо улыбается Алфедов. — Ты вторгся в нашу детскую идилию. Секби шутливо возводит глаза к окрашенному в белый потолку. — На самом деле, это даже отлично, — говорит Ники Алфёдову чуть взросло. — Мы с Секби все равно должны, вроде как, притворяться серьезными и курировать вас, как представители старших курсов — ну, или что-то такое, неважно. Это просто будет удобнее, когда хотя бы у одного из нас получится находится не в нескольких километрах от здания нужного общежития. — Надзиратели, — смеётся Алфедов и вытаскивает из яркой пачки кислую мармеладную полоску. — Территория Академии настолько большая? Клайд хмурится. — Огромная — там карта внизу есть, и мы когда гулять пойдем, посмотришь. И учитывая, что ни связь, ни интернет тут ни к черту, это почти никогда не бывает хорошо. И тут как будто есть контекст, который он определенно не понимает; словно Клайд хочет добавить «учитывая, что было в прошлом году», но молчит, и Алфёдов не знает, правда ли в его словах кроется ещё какой-то слой смысла (или во всем виноваты тру-крайм подкасты и подростковые ситкомы про пансионы). Он тянется спросить— Телефон звонит. Секби взгляд быстро бросает на номер и бледнеет стремительно, из комнаты вылетая (и Алфёдов не знает, чего в этом больше — наигранности или точно-вот-искреннего испуга). Ники и Клайд обмениваются взглядами и даже не пытаются не хохотать. — Мама Кролика, — со знаем дела тянет Ники, Алфёдову дружелюбно ещё одну мармеладку протягивая. — Суровая женщина, — кивает Клайд. Заквиель не приезжал домой. Нео не писал Ники всё лето. Порядок расселения сменился. Ни связь, ни интернет тут ни к черту. Территория огромная. Алфёдов фыркает и отводит взгляд. И если бы у него спросили, когда всё пошло не так, он бы ответил, что тогда.~***~
— Значит, — уточняет коротко Алфёдов, — представителями студенческого самоуправления в прошлом году были Заквиель и его девушка? За полчаса он успевает переодеться и окончательно разложить по шкафам вещи, утащить под руководством Секби чемодан и спортивную сумку в кладовую — на антрессоли; попрощаться с Ники и Клайдом и несколько других первокурсников встретить. Одного — громкого, невысокого и в черной шапочке — на первом этаже в компании Джея, другую — Куркуму как раз, кажется? — в коридоре второго. Ещё — Фарадея и Кролика, с которым, как выяснилось, Секби был знаком очень давно и ещё неизвестно было, кто из них за кем там присматривал, потому что Кролик был человеком гигантским, и это пробелы в понимании Алфёдовым личностей его будущих однокурсников сгладило ощутимо. — Ага, — кивает Секби, когда ловко ставит чайник на плиту. Алфёдов, с точно не бесполезной надеждой страницу в Яндексе обновляя, усмехается. — Звучит как тенденция. Секби дружелюбно скалится. — Поверь, мы уже прошли этап отношений, во время которого это могло бы нас смущать. Смеётся — вот теперь природу их связи Алфедов точно не понимает — и, его молчанием пользуясь, зарывается вглубь рюкзака, вытаскивая оттуда ещё одну пачку печенья и вафли (их Секби кидает сразу Алфёдову в руки, и он собой гордится за то, что без проблем ловит). На самом деле, ему пора бы привыкнуть, что почти всех учеников (и учителей? хм-м) Академии связывают какие-то странные хитросплетения отношений — потому что даже Секби, как выясняется, каждого встреченного ими первокурсника откуда-то знает. С одной стороны это даже логично — лучшие из лучших, подростки, не имеющие конкуренции среди сверстников и всё вот такое; но Алфёдову ещё не получается чувствовать себя от всего этого менее бесконечно далёким. Наблюдая, как Секби возится с рюкзаком, челку с глаз сдувая и фыркая иногда, он улыбается кончиками губ. Потому что Секби не кажется ему каким-то чересчур гениальным (да и просто кем-то неприкосновенным не кажется тоже), хоть Алфёдов и знает, что на кого попало едва ли стали бы свешивать учеников первых курсов. Секби кажется... Секби — взъерошенным и шутливым, где-то, может быть, излишне вспыльчивым чуть и добрым ровно настолько же — и одно его присутствие делает ситуацию будто бы легче. Может быть, с этого и начинают все друзья? Алфёдов отталкивается ногами от пола, стараясь балансировать на стуле и равновесие удержать, думая о всех именах, которые за сегодня услышал. Клайд познакомился с Куркумой ещё до Академии, а когда Ники и Секби поступили на первый курс, смог заочно познакомить их тоже (и сейчас Алфедов был почти не уверен, кто из них троих является Куркуме лучшим другом). Хайди — тот самый брат Ники, всё ещё находящийся с Лабусом (кем?) в поезде, знает КлэшРейка, тот — Секби, и это вообще— Какая-то теория шести рукопожатий. Он определенно не собирается об этом думать. — А ты не знаешь, по какому принципу учеников вообще расселяют в общежития? Секби неуверенно качает головой. — Не совсем. Технически, у меня есть представления, но нельзя исключать, что они все надуманы или работают не так, как мне кажется. Да и учеников в этом году приедет гораздо меньше, так что думай, что я не знаю, хорошо? ...с каждой новой фразой Алфёдову все сильнее представляется перевернутый кусок головоломки. Ага. — Ладно. У нас есть какие-то планы на сегодня? Он крутится на стуле, упаковку с вафлями рассматривая (забавные, в его регионе такие не делают) и смотрит на Секби с (неиронично!!) вопросительным нетерпением. Потому что... он не чувствует себя усталым, на удивление — несмотря на перелет и несколько часов на такси — и, возможно, просто бы минут двадцать посидел-полежал, несколько отдыхая от путешествий и новых знакомств. Но Алфёдову хочется больше — взять пару книжек каких-нибудь в библиотеке, завести себе (правда не первый раз в жизни!) друзей и по территории Академии побродить; потому что, серьезно, мысль о том, что ему удалось поступить сюда, все ещё с трудом укладывается в его голове. И как бы, да, технически-то он понимает, что до начала учебы остаётся ещё два (три? погодите, какое сегодня число—) дня, и у него более, чем получится всё успеть, но... Возможно, это просто адреналин. Алфёдову определенно нужен короткий перерыв. — ...Будет странно, если я начну говорить про тру-крайм подкасты? Секби смеётся. — Да. Нет. В зависимости от того, что именно ты хочешь обсудить. И Алфёдов против воли обращает внимание на этот момент — как Секби глаза опускает на секунду и улыбается невесело на самом деле совсем, явно не желая говорить о чем-то конкретном, и— У Секби телефон в руках опять звонит. Он улыбается Алфёдову почти извиняюще и открывает, видимо, сообщение, мгновенно меняясь в лице. Испуганно. Не так, как с мамой Кролика, когда это было больше весёлым притворством ради их развлечения — по-настоящему, и Алфёдова отчего-то это тоже пугает до дрожи где-то внутри. — Где-то в пять вас соберут в холле на вечер знакомств, — говорит Секби ровно, но Алфёдову что-то подсказывает, что написали ему отнюдь не их коменданты, — минут на сорок, знаешь, как в лагерях свечки бывают; полшестого — на ужин. На первом этаже есть карта, но первое время вас кто-то из старшекурсников здесь поводит; тут заблудиться — раз плюнуть. Дальше по планам вас скоординируют Джей или Виверна — может быть, Ники, не знаю. Прости, я... Мне нужно отойти. Торопливо накидывает рюкзак на плечи (прямо так, не пытаясь его даже особенно застегнуть), машет Алфёдову на прощание и скользит быстро к выходу, коротко останавливаясь у лестницы. — Если захочешь узнать о странностях, — неожиданно говорит Секби, даже не оборачиваясь, — подумай, зачем на территории общежития есть кухня, если до ближайшего города отсюда триста пятьдесят четыре километра. Чайник оглушительно свистит.