Sunder

      Лань Ванцзи достаточно хорошо подготовлен и очень-очень не готов заниматься любыми непотребствами со своей родственной душой.       И вот они здесь, в старой спальне Вэй Ина и на его прежней постели, со строгими инструкциями целительницы сделать именно это.       «Столько сколько будет необходимо», — бесстрастно наказала Вэнь Цин, как если бы говорила о варке риса.       Они даже не целовались.       И теперь он здесь, и ему нужно каким-то образом, несмотря на отсутствие всякого опыта, взять Вэй Ина и доставить ему такое удовольствие, чтобы он мог создать новое золотое ядро. На самом деле всё было куда более сложно, однако, если кратко, — ситуация выглядела именно так, и это ужасно похоже на сценарий одной из тех весенних книжек, которые он когда-то в прошлом конфисковал у Не Хуайсана.       И он очень-очень пытается не паниковать.       Лань Ванцзи осознает, что определённо и до унизительного полностью провалился в этом, когда чувствует мягкую руку Вэй Ина на своих лопатках и нежный голос, который также принадлежит Вэй Ину. В попытке успокоить, он говорит ему, что всё в порядке и Лань Ванцзи не должен делать этого, они не должны, и они могут остановиться прямо сейчас, потому что им определённо не нужно заставлять себя делать это, если ему ненавистна даже сама мысль, и…       — Конечно, мы должны! — огрызается Лань Ванцзи, и Вэй Ин отступает, испугавшись. — Я хочу, — поправляет он себя, когда Вэй Ин и не думает возвращаться к нему. — Очень сильно.       — О, ты определённо выглядишь именно так, будто хочешь этого, — бормочет Вэй Ин на всё ещё слишком далёком расстоянии от него.       — У меня нет опыта, — признаётся Лань Ванцзи. Скрывать это не было смысла, поскольку ему необходимо в самое ближайшее время раздеться и войти в Вэй Ина. — Возможно, ты можешь направлять меня? В том, что тебе нравится.       Лань Ванцзи смотрит на Вэй Ина с надеждой и очень, очень сильно старается не думать о несомненно прекрасных и несомненно весёлых девушках Юньмэна, о которых Вэй Ин любил без умолку рассказывать, и у него не было никаких сомнений, что Вэй Ин уже… Делал подобное, как и многие мальчишки его возраста.       Широко раскрыв глаза, Вэй Ин во всю смотрит на него.       — Как, чёрт возьми, я должен знать, что мне нравится?! — вскрикивает он.       — Разве ты уже не пробовал?..       — Не пробовал что?!       — Всё это?..       — С кем, Небес ради, я мог попробовать это, если ты всегда был недосягаем?!       — …Вэй Ину нравятся девушки, — наконец говорит Лань Ванцзи, из всех сил пытаясь осмыслить сказанное.       — Причём тут вообще девушки?!       По какой-то необъяснимой причине голос Вэй Ина звучит подавлено.       — Вэй Ин много говорил о девушках Юньмэна, — повторяет Лань Ванцзи, не смея взглянуть в глаза мужчине. — Вэй Ину нравятся девушки. Это нормально.       Это вовсе не нормально, однако он — не его отец, и он собирается примириться с этой мыслью. В конце концов, он знал об этом в течение многих лет прежде.       — Вэй Ин много говорит обо всех людях! И это не значит, что Вэй Ин ублажает кого-то руками, ногами, ртом или чем-то ещё! Ни с кем из них! Лань Чжань! — Вэй Ин протягивает к нему ладонь, и Лань Ванцзи позволяет ему сплести их пальцы вместе, очень стараясь скрыть дрожь от теплого искрящегося чувства того, как Вэй Ин коснулся кончиков его пальцев своими, а после крепко соединил их руки вместе. — Лань Чжань, Лань Чжань, мой сладкий Лань Чжань, неужели ты думал всё это время, что был не нужен мне?       Мой сладкий Лань Чжань. Вэй Ину не следует говорить то, что он не имеет в виду на самом деле, и Лань Ванцзи стоило бы сказать ему об этом. Вэй Ин может поцеловать его или, по меньшей мере, приобнять, если он действительно имеет в виду то, что говорит. И ему так много хочется сказать Вэй Ину и ещё больше — сделать с ним, однако его желаний так много, и они настолько сильные, что Лань Ванцзи едва ли может связать слова хотя бы в своей голове, не говоря уже о том, чтобы произнести их вслух. Ошеломлённый, он может только сидеть здесь, молчать, смотреть широко раскрытыми глазами на Вэй Ина, пока сердце гулко стучит в его ушах, и пытаться подобрать хотя бы какие-то слова, чтобы сказать ему, что… Что…       Вэй Ин целует его.       Это было столь стремительно, что он почти не успел заметить этого. Мягкое прикосновение чужих губ к его собственным. Лишь коснулись — и тут же исчезли.       — Неправильный поцелуй, — решает он, — попробуй снова.       Вэй Ин моргает, мгновенно покраснев.       — Это лучшее, что я могу сделать, — бормочет он. — Тогда сделай это ты.       Это… Правильно, предполагает Лань Ванцзи. Сколько раз он мечтал о поцелуях с Вэй Ином? Этих раз было не сосчитать, и прямо сейчас, когда ему так нужно было вдохновение, его покинула всякая, даже самая бесстыдная фантазия. Неловко придвинувшись к Вэй Ину, он чувствует, как их колени едва-едва соприкасаются, протягивает к мужчине руки и обхватывает его лицо руками, удерживая в одном положении.       В такой близи он видит, насколько большие глаза у Вэй Ина, насколько они искрятся и сияют серебром, точно луна, отражённая на водной глади глубокого озера. Лань Ванцзи кажется, что он может увидеть в его глазах целое небо, каждую звезду, если только присмотрится лучше.       И, должно быть, он затянул это мгновение слишком надолго, потому что Вэй Ин тут же смеётся и обхватывает его щёки в ответ.       — Значит, мы пара двух ужасно неопытных юнцов? — бормочет он, едва склонив голову вбок, и в этот раз решительно, так правильно прижимается к губам Лань Ванцзи своими.       Как и в первый раз, так и во второй, впечатление от его губ не меняется, и они всё такие же тёплые и мягкие. Прежде чем Вэй Ин успевает отодвинуться, Лань Ванцзи обхватывает его затылок рукой, и мужчина перед ним приоткрывает рот, не то в попытке вдохнув, не то возмутиться, не то ради чего-то ещё, однако это не имеет значения. Губы Лань Ванцзи прижимаются к губам Вэй Ина, и он проникает в его рот языком — и всё наконец-то обретает смысл, а это прикосновение становится их первым настоящим, правильным поцелуем. Нежность и жар накрывают его, и Лань Ванцзи плавится под ощущениями, которые дарит этот поцелуй, и пропускает волосы Вэй Ина сквозь пальцы, а другой рукой скользит по его поясу, одежде и талии.       Спустя минуту он отстраняется, чтобы перевести дыхание, и смотрит на Вэй Ина, пытаясь понять, понравилось ли ему. Лань Ванцзи замечает, что во время поцелуя они упали на пол, и осознаёт, что действительно плавился под руками Вэй Ина, обхвативших его талию крепко и уверенно, и от ощущений их прижатых друг к другу бедер.       Собственная плоть, точно уловив его настроение, напряглась до боли.       Вэй Ин раскинулся под ним, и его волосы пришли в полнейший беспорядок, ворот ханьфу распахнулся настолько, что Лань Ванцзи мог увидеть, как бешено бьётся пульс под кожей на его гладкой шее. Хотелось прижаться к этому месту губами и укусить, провести по коже языком и поцеловать, пока Вэй Ин не станет извиваться и задыхаться в попытке ухватить больше воздуха, чего Лань Ванцзи не позволит ему сделать. В этот раз он сам целует Вэй Ина, потому что теперь ему позволили и он может сделать это. Лань Ванцзи пытается лишь прикоснуться к его устам своими, чтобы только попробовать и подразнить, однако Вэй Ин тянется вслед за ним, и он позволяет их губам соединиться в более глубоком поцелуе, в котором они касаются языков друг друга снова и снова, пока Вэй Ин не стонет под ним. Лань Ванцзи ловит вибрацию этого звука своими губами.       — Хорошо, — говорит он, когда чувствует, что ему наконец-то достаточно губ Вэй Ина — пока что — и хотя ему вовсе не достаточно, однако им обоим необходимо, к несчастью, дышать.       — Ага, это был хороший поцелуй, — бормочет Вэй Ин, прижимаясь к его шее губами, несмотря на тяжелое дыхание.       И, ох, это восхитительно настолько, что Лань Ванцзи хочет ощущать его губы больше, ради всего. Хочет ощутить их везде.       — Хорошо, что мы ужасно неопытны, — поправляет он Вэй Ина. — Хочу узнать всё с тобой.       Вэй Ин кусает его.       — Ты!.. — вскрикивает он.       Затем Вэй Ин тут же втягивает кожу ртом прямо рядом с укусом. И это ощущается удивительно приятно.       Взволнованный Вэй Ин очень, очень красивый, и Лань Ванцзи нисколько в этом не сомневается, когда смотрит на раскрасневшееся лицо своей родственной души, в его глаза, в уголках которых застыли слёзы. Лань Ванцзи всё также прижимал его к полу своим телом, давая почувствовать свою эрекцию, и с упоением наблюдал, как Вэй Ин мечется под ним, то и дело задевая его своим твёрдым естеством.       И очень, очень твёрдым, насколько может судить Лань Ванцзи потому, что он чувствует, прижавшись к его бедру своим.       Это ощущается так хорошо, и их тела так плотно прижаты друг к другу, однако Лань Ванцзи хочется больше, желает проследовать за желанием, скрутившимся ниже живота. Чуть сдвинувшись назад, он тут же подается вперёд и трётся о внутреннюю сторону бедра Вэй Ина собственной плотью. Это чувство невозможно передать словами, и он делает это снова, пока Вэй Ин не сдвигается к нему так, что теперь их члены соприкасаются — и да, так гораздо лучше, и Вэй Ин задыхается в собственных ощущениях и двигает бёдрами в такт чужим, их твёрдая плоть трётся друг о друга — и этого много, слишком, чрезмерно много, но он жадно желает ощутить больше, больше и больше…       И тут же скатывается с Вэй Ина. Вслед за этим мужчина издаёт протяжный вой, почти скулёж, и этот звук оседает внизу живота Лань Ванцзи.       — Раздевайся, — приказывает он, сбрасывая с себя слой за слоем с той методичностью, которую приобрёл, проведя на фронте три года.       Вэй Ин не двигается, вместо этого уставившись на него с сошедшим с единого ритма дыханием и румянцем, залившим его кожу. Слишком поздно, но Лань Ванцзи осознаёт, что произнёс это как приказ, точно говорил с заклинателями, которые подчинялись ему, в то время как Вэй Ин не приходися ему тем, с кем он имел право говорить подобным образом.       А затем сквозь их связь прорывается поток резкого возбуждения, от которого у Лань Ванцзи подкашиваются колени, и Вэй Ин смотрит на него, его руки и губы дрожат и — ох. Ему нравится это.       — Вэй Ин, — выдыхает он, ошеломленный этими чувствами.       — Я… — смутившись, Вэй Ин торопливо отводит взгляд в сторону.       Так не пойдёт. Лань Ванцзи ловит лицо Вэй Ина за подбородок пальцами и вынуждает свою родственную душу взглянуть на него, и он с наслаждаем наблюдает за тем, как удовольствием мерцает в широко раскрытых глазах Вэй Ина, пока не переходит в тёмное марево желания, которое так явственно мерцает в их связи и притирается к нему, точно кошка в течку. Это позволяет ему понять, как сильно Вэй Ин хочет его, хочет его, хочет его, его, его, и Лань Ванцзи отчаянно хочет рассказать Вэй Ину о том, как сильно он желает исполнить обещание, объединив с его собственным, и как жадно он желает Вэй Ина…       — Раздевайся, — приказал он вновь, грубо и почти со злостью, чтобы показать Вэй Ину, дать ему понять и почувствовать, как сильно он нуждается в нём и насколько он нужен ему.       И вновь через их связь пробивается резкий поток согласия за согласием, словно бы Вэй Ин говорит ему: «Да, я сделаю всё», — и не хочет — не может — ждать, поэтому тут же распахивает халат и напористо целует его, точно хочет испить его до дна, и отпускает в этом поцелуе весь тот голод, который преследовал его со дня их первой встречи.       Вэй Ин стонет в его губы, глубоко и гортанно, и затем резко отталкивает Лань Ванцзи от себя, но не позволяет ему уйти. Пальцы мужчины крепко сжимаются в волосах Лань Ванцзи, и он чувствует, как Вэй Ин тянет концы его ленты — и он неожиданно на короткий момент чувствует себя так, точно передал другому весь контроль над собой. А после Вэй Ин убирает от него руку так резко, что он обжегся.       — Какого чёрта, Лань Чжань? — шепчет он. — Какого чёрта?       Вэй Ин выглядит потерянным. Лань Ванцзи не понимает. Он чувствует, как сильно хочет этого Вэй Ина, тогда что не так?       — Лань Чжань, неужели ты любишь меня так сильно?       Он любит Вэй Ина, разумеется, он любит его. По какой ещё причине он не находил себе места лишь от одной мысли, что мог потерять его, по какой иной причине могло разбиваться его сердце на куски, кроме как не из чувства вины, что именно он не любил его достаточно и правильно, чтобы предотвратить это?       — Как долго ты чувствуешь это?       Вэй Ин смотрит на него и кажется подавленным.       До Лань Ванцзи наконец-то доходит осознание, и он задаётся вопросом, откуда Вэй Ина узнал об этом. Всё это время он очень внимательно следил за тем, чтобы никакие его чувства не вырвались наружу и не вылились на его родственную душу рекой. Абсолютно точно, Вэй Ин не любит его — нуждается в нём, желает его и считает симпатичным, однако это всё — не любовь, и Лань Ванцзи давно смирился с этим. Никогда и ни за что он не повторит судьбу своего отца. Он был достаточно осторожен и не позволял Вэй Ину узнать глубину своих чувств, так что он не должен был бы чувствовать себя обязанным быть рядом с ним и тем более — сковать себя цепями в Облачных Глубинах и Гусу, которые он ненавидит, ради него.       Слишком поздно, но он понимает, что именно он натворил.       Увлёкшись наслаждением, он перешагнул через главное правило, которое дядя поставил перед ним в этой жизни. Потерявшись в удовольствии, он принял желание Вэй Ина за нечто большее и ответил на его физическую потребность своей собственной, которой поделился через их связь.       Лань Ванцзи сам приоткрыл ему дверь, и теперь Вэй Ин всё знал. Знает и выглядит несчастным, и Лань Ванцзи чувствует злость и горечь сквозь связь, и…       — Поэтому ты был так зол? Поэтому ты вёл себя так, словно ненавидишь за то, что я отдал своё золотое ядро?       В горле застрял твёрдый ком страха, и Лань Ванцзи сквозь силу проглотил его, позволив осесть где-то в его животе. Рано или поздно они должны были обсудить это как полагается, и, похоже, Вэй Ин решил, что это время настало сейчас. У него нет никаких оправданий собственных чувств, которые он испытывал после того, как Вэй Ин отдал своё золотое ядро. Разбитое сердце Лань Ванцзи не было проблемой Вэй Ина, особенно на фоне всего, что они потеряли из-за Вэней.       — Вэй Ин. Прости. Знаю, у меня не было права.       — Не было права? Какого чёрта, Лань Чжань, не было права? Какого гуя ты держал это втайне от меня?! — закричал на него Вэй Ина, и Лань Ванцзи заметил слёзы на его лице. — Потому что я отдал его? Как долго ты скрывал это от меня?!       Как могло всё пойти не так? Совсем недавно они целовались, и вот теперь Вэй Ин плачет перед ним, точно его сердце — единственное разбитое здесь, словно он жаждет того, чего желать не может. И Лань Ванцзи не видит в этом смысла.       — Не понимаю, — проговаривает Лань Ванцзи, отчаянно пытаясь запереть свои чувства там, где он прятал их всё это время и где они не будут делать Вэй Ина столь несчастным, однако он не может сделать этого, пока он сидит перед ним в таком виде.       Лань Ванцзи хочется утешить Вэй Ина, убежать и скрыть свой позор навеки. Запоздало приходит неуютная мысль, что они оба наполовину обнажены, и вполне возможно, что Вэй Ин больше не хочет ничего из этого. Особенно, если к его удовольствию прибавится любовь Лань Ванцзи. Хочется надеть все слои одежды обратно, однако и это невозможно: Вэй Ин крепко держит его за то, что ещё осталось на нём, словно знает, что если отпустит — Лань Ванцзи попробует сбежать.       — Мне жаль.       Всё так, как оно и есть. Нет ничего, что он может сделать в его отношении правильно, и прямо сейчас он позволил своим чувствам обрушиться на Вэй Ина и забрать шанс на формирование нового золотого ядра. Лань Ванцзи из всех сил пытается уложить их обратно, но Вэй Ин вцепился в него, точно охотничий пёс — аналогия, которую он никогда ему не простит, — и их перетягивание каната доводит Вэй Ина только до ещё больше ярости.       — Ты, чёрт возьми, извиняешься, — прорычал он, а после изогнул губы в ухмылке. — Раз ты так яростно извиняешься, так почему не можешь прикрыть свой чёртов рот?       Это больно. Действительно больно. Слезы жгут глаза, но, несмотря на это, он также зол прямо сейчас. То, что Лань Ванцзи любит его — вовсе не вина Вэй Ина, однако можно ли её было также назвать виной самого Лань Ванцзи? Он никогда не просил Вэй Ина ответить на чувства и никогда не позволял им даже омрачить конец двери Вэй Ина. Даже боль от того, что он самолично разорвал их связь и соединил их с Цзян Ваньинем, не убила его любовь к Вэй Ину.       Что он должен сделать?       Так почему не можешь прикрыть свой чёртов рот, попросил его Вэй Ин.       — Пытаюсь, — прикрикивает на него Лань Ванцзи вслед за его словами. — Почему ты не можешь просто позволить мне жить с ними?       Тяжело дыша, она смотрят друг на друга, не сводя глаз. Ничто из этого не имеет смысла. Затем Вэй Ин отпускает его и с глухим звуком падает на пол позади себя. Теперь он чувствует себя таким же потерянным и уставшим, как и Лань Ванцзи. По крайней мере, теперь они идут в одном ритме.       — Ты никогда не кричал, — неожиданно произносит Вэй Ин, и эта фраза лишена всякого смысла.       Его голос звучит так, точно он действительно ошеломлён. Лань Ванцзи не может сказать точно, действительно ли Вэй Ин чувствует именно это: их связь всё ещё оборвана и состоит из обрывков чувств и эмоций, что очень и очень далеко от единого цельного потока. Это заставляет его вспомнить о Цзян Ваньине, с чьи золотым ядром связано ядро Лань Ванцзи, и этот человек определённо страдал от его фантомных чувств и не мог сделать ничего, кроме как терпеть их на протяжении последних трёх лет. Мысли о Цзян Ваньине нежелательны и навязчивы, ровно также, как этот человек вёл себя в его отношении и не мог заставить себя испытывать взаимную симпатию.       Лань Ванцзи просто хочет, чтобы всё это закончилось. Хочет исправить всё это, однако не может из-за той лжи, которой сполна одарил Вэй Ина по своей оплошности.       — Я люблю тебя, — устало признаётся он, чувствуя тяжесть от собственных слов. — Всегда. Никогда не хотел сковать тебя своими чувствами. И не прошу тебя остаться со мной из-за этого. Можешь ли ты простить меня за то, что я чувствую, Вэй Ин?       Нечто меняется в Вэй Ине, и Лань Ванцзи не может сказать, что именно, однако он чётко осознаёт одно: он защищает себя. Наблюдает. Ждёт. Недоумевает.       — Ты просишь… Простить? За… То, что любишь меня?       — Никогда не хотел сковать тебя этим, — беспомощно повторяет Лань Ванцзи.       Вэй Ин трясёт головой и приподнимается на локтях.       — Сковать? — спрашивает он и морщится в замешательстве. Несмотря на горечь, Лань Ванцзи хочет потянуться к нему и стереть с его лица эту мрачность. — Разве не должны родственные души любить друг друга, Лань Чжань? Как можешь ты связывать меня этим?       — Ты ненавидишь Облачные Глубины. Слишком много правил, — пытается объяснить Лань Ванцзи, однако Вэй Ин тут же не соглашается.       — Мы могли бы жить в Пристани Лотоса, — возражает он. — Лань Чжань, я буквально чувствую, как ты пытаешься скрыться от меня, и я не… Я не понимаю. Ты чувствуешь так много. Как ты выдерживаешь это всё? Если ты так сильно любишь меня… Не верю, что ты способен на всё это… Никто не способен… Но как ты хотел скрыть это от меня? Если бы я любил кого-то так сильно, я… — он замирает. — Я… Чёрт возьми, разве я не сделал то же самое?       Что? Неужели у Вэй Ина тоже есть скелет, который копошиться в семейном сундуке? Лань Ванцзи абсолютно точно уверен, основываясь на оговорках дяди, что брак Вэй Чанзэ и Цансэ Саньжэнь был не таким.       — Ты сковываешь меня?       Лань Ванцзи чувствует, что звучит как полный идиот. Однако из всего, что говорит Вэй Ин, он действительно понимает очень мало.       — Нет! Гуаньинь ради, я даже не понимаю, что это значит.       — Вэй Ин, — умоляет он, пропустив это чувство через их связь. — Объясни правильно.       — Я пытаюсь. Мне кажется, что мы с тобой ведём два совершенно разных разговора. Просто… Дай минуту, ладно? Мы вернёмся ко мне позже. Объясни, что ты имеешь в виду, говоря, что не хочет сковывать меня? Объясни правильно.       И Вэй Ин подмигивает ему, демонстрируя ему одну из неустойчивых перемен в своём поведении, которые были столь присущи ему после того, как он вернулся с Могильных Курганов.       Подмигивает.       Он ужасен. И Лань Ванцзи обожает его. Вэй Ин закричит сразу, как только услышит то, что Лань Ванцзи собирается рассказать ему, однако он всё ещё будет обожать его.       — Моя мать была заклинателем и мошенницей, и отец пленил её, насильно связав узами брака после того, как она убила старейшину клана по необъяснимым причинам. Он заточил в уединение и себя, и её, разделив порознь, и никогда не видел нас. Не исключено, что мы с Сюнчжанем являемся… Последствием изнасилования, — он заставляет себя произнести эту правду и ждёт, что Вэй Ин осудит его за грех, текущий в его крови, который он сам открыл его. — Нам было дозволено видеть её раз в месяц, пока она не умерла, и она…       Любила нас, хочет сказать Лань Ванцзи, однако ком застыл в его горле, не позволяя словам обрести форму.       — Она была добра к нам, — наконец-то говорит он, перевернув свои же слова. — Возможно, дядя знает. Не спрашивал.       Лань Ванцзи ждёт, что Вэй Ин убежит от него с криками.       Однако Вэй Ин только моргает, глядя на него, и совсем точно не собирается ни убегать, ни кричать. Пока что.       — Дядя растил меня так, чтобы я никогда не поступил, как наш отец, — добавляет он, точно это может ему как-то помочь, однако он не видит причин на это.       И всё ещё ждёт, когда Вэй Ин вскочит с криками.       Вэй Ин моргает ещё раз, не отрывая от него глаз и, что удивительно, всё ещё не убегает.       Лань Ванцзи едва ощутимо трогает его пальцем ноги на случай, если его нужно было подтолкнуть к действиям.       — Ты только что говорил так много, — произносит Вэй Ин. — Вау. Это безумие. То есть, твои цельные предложения, а не история твоих родителей. И говоря об этом… Это невероятно ужасно, Лань Чжань.       Верно, это так. Может ли Вэй Ин уже убежать с криками, чтобы Лань Ванцзи мог заняться своим разбитым сердцем?       — И поэтому ты?..       — Мн.       — И твой дядя…       — Мн.       — Я не собираюсь убегать и кричать.       Ох. Неужели он был так очевиден?       — Я могу чувствовать это, мой сладкий Лань Чжань.       Мой сладкий Лань Чжань. Снова. Вэй Ин пытается убить его? Лань Ванцзи теряется и не может больше уследить за всеми переменами. Что происходит?       — Я просто пытаюсь осознать… Ох, последние шесть лет? Ты любишь меня. Ты хоть представляешь, что делаешь с моей жизнью прямо сейчас? Лань Чжань, я думал, что ты ненавидишь меня!       — Ты говорил об этом, — печально произносит Лань Ванцзи. — Никогда не ненавидел Вэй Ина.       — И я был не нужен тебе… Не потому что был не нужен?       Лань Ванцзи трясёт головой.       — Ты любишь свободу, — говорит он, и это — то, что действительно правильно.       Он наконец-то делает хоть что-то правильное, потому что Вэй Ин превращаешься в нечто мягкое и нежное, точно просит всем своим видом не отпускать его, и тянет Лань Ванцзи на себя, кусая и облизывая его губы, пока тот не угадывает мотив его действий, и тогда Лань Ванцзи углубляет поцелуй, опуская весь свой вес на Вэй Ина, и чувствует, как тот ликует от этого. Заклинатель опускает руки на одежду своей родственной души и скользит ими по его горячей гладкой коже, чувствуя, как Вэй Ин дёргается от удивления и удовольствия, которое вновь разгорается в нём.       — Я люблю тебя, — выдыхает Вэй Ин в его губы. — Люблю тебя в ответ. Люблю тоже. Люблю также сильно, — произносит он между рваными поцелуями, перемешивая их с укусами, и его действия можно назвать почти безумными.       Желание загорается между ними, точно пламя, которое они раздувают вместе, и Лань Ванцзи задыхается от неуверенности настолько, что испытывает больше удивления, чем радость, которую обязан был бы испытывать в эту минуту, когда его мечты сбываются прямо здесь и сейчас в объятиях Вэй Ина.       Лань Ванцзи пытается отпрянуть чтобы… Чтобы что? Воспротивиться его словам? Однако Вэй Ин не позволяет ему сделать этого.       — Нет, послушай меня. Я тоже люблю тебя. Разве ты не чувствуешь это?       Лань Ванцзи чувствует, что Вэй Ин хочет его. Через их связь легко пропустить удовольствие и желания, физическое или настоящее.       Однако это не любовь.       Со стороны Вэй Ина это — лишь слепая вера в то, что он любит Лань Ванцзи. Однако это именно то, чего он боялся так много лет. Узнав о его чувствах, Вэй Ин пытается втиснуться в рамки того, каким Лань Ванцзи, по его мнению, хочет видеть его.       Вэй Ин слишком сильно заботится о долге и обязательствах. И теперь он пытается вернуть эту же любовь, заставляя себя делать это, возможно, потому что думает, что Лань Ванцзи хочет получить её взамен на то, чтобы он взял его до той степени, что он смог бы сформировать новое золотое ядро.       Кажется, словно ещё немного — и ему станет невыносимо плохо.       Он не может сделать это ни этим вечером, ни когда-либо после. По крайней мере, он может сказать, что не хочет этого сегодня. Лань Ванцзи осторожно убирает от себя руки Вэй Ина, которыми он пытается притянуть его ближе, конечно же, ради благодарности, и второпях, но умело и прилично одевается. Лань Ванцзи почти успевает скрыться за дверью, когда пара чужих рук едва ли не прижимает его к полу, и высокое стройное тело прижимается к его спине, а острый подбородок упирается в изгиб его шеи, и Вэй Ин — всегда Вэй Ин — отказывается отпускать его, оборачивается вокруг него плотным коконом и не позволяет уйти.       — Хотел бы я, чтобы ты почувствовал это, — шепчет он в кожу Лань Ванцзи, там, где прижался к его челюсти губами. Руки Вэй Ина сжались на его талии, и пальцы его скользнули под ткань одежды, беспрепятственно коснувшись кожи. — Я действительно люблю тебя, Лань Чжань. Если бы ты мог почувствовать это, ты бы поверил в то, что мои слова искренни.       Если бы мог почувствовать это, однако…       — Ты отдал его, — шепчет в ответ Лань Ванцзи, стыдясь собственной злости и разбитого состояния, хотя Вэй Ину куда хуже, чем ему. — Ты сам разрушил это.       — Разрушил, — соглашается Вэй Ин. — Мой великий акт самопожертвования! Я думал, что спасаю тебя и Цзян Чэна от целой кучи проблем, которую я могу устроить. Говорил себе, что это просто то, что я должен отдать, и что мне не нужно ничего из этого, так что неважно. Лань Чжаня это не волнует, так что ему не о чем беспокоиться. Так я думал.       Это слишком больно, и Лань Ванцзи не в силах удержать звука, рвущегося из его горла.       — Знаю, прости. Серьезно, я был таким чёртовым эгоистом. Злился на тебя. Злился с тех пор, как мы встретились, потому что ты не выглядел как человек, кому есть дело до того, что я принадлежу тебе, и тебе не нравилось то, как я всячески пытался вывести тебя на эмоции. Злился на Цзян Чэна за то, что он яростно ревновал и обвинял меня в том, что это я виноват в нападении Вэней из-за того, что спас тебе жизнь в той пещере. Тебе. Для него твоя жизнь стоила меньше моих долгов перед Юньмэн Цзяном, о чём он так сильно беспокоился. И тогда я подумал: моя жизнь ничего не стоит. Так было для тебя, для него, для всех. И я хотел… Хотел заткнуть его к чёртовой матери. Хотел причинить боль тебе за то, что ты отказался от меня. И я хотел сказать в лицо мёртвой Мадам Юй, что посмотрите, вот все мои долги, я заплатил втрое больше, так что замолчи и не смей больше осквернять память моей матери. Я не остановился перед тем, что сделал… Не думал… Я…       Всё его тело неконтролируемо содрогалось. Лань Ванцзи чувствовал это своей спиной и по его прижатым к его собственным бёдрам. Вэй Ин плакал в плечо Лань Ванцзи там, где этого никто не мог увидеть.       — Так много всего, в чём виноват чёртов я. В целом.       В его словах звучит истина, однако, по мнению Лань Ванцзи, Вэй Ин не видит всей картины. Были «ты» и «я». Развернувшись в руках Вэй Ина, он оказывается к нему лицом и прижимает к своей груди, позволяя ему плакать, плакать и плакать. В их связи вспыхивают короткие вспышки «пожалуйста» и «нет», голод, поднимающийся из живота, и каждая эмоция — точно нож по ребрам.       Лань Ванцзи осторожно и медленно перебирается вместе с Вэй Ином до его постели и усаживает мужчину к себе на колени, позволяя ему прижать свои ноги к его груди, облокотиться спиной о его руку и спрятать лицо на его плече. Одежда неминуемо промокла в тех местах, куда скатились слёзы Вэй Ина, и Лань Ванцзи осторожно обхватывает его поудобнее, и теперь он крепко обнимает, свободной рукой в утешении касаясь его волос.       — Мы оба, — говорит он в макушку Вэй Ина. — Мы сделали это вместе.       — Моя ошибка, — вздыхает Вэй Ин, всхлипнув вновь.       — Наша, — строго поправляет его Лань Ванцзи.       И также уверенно целует Вэй Ина в висок, точно отрицая все возражения.       Проходит много времени, прежде чем Вэй Ин перестаёт плакать. Минуло чоу ши, когда он наконец-то затихает, а его всхлипы переходят в рваное тихое дыхание и лёгкую дрожь. Вэй Ин не отпускает рукав Лань Ванцзи, но позволяет руководить собой, уложить в постель и укрыть одеялом. Затем он гасит свет потоком ци и устраивается в постели следом, уложившись рядом с Вэй Ином на достаточном расстоянии, чтобы ему не пришлось отпускать его рукав, но сохраняя дистанцию между ними на случай, если Вэй Ину потребуется пространство.       Сон не приходит к ним в течение долгого времени. Лань Ванцзи чувствует пристальный взгляд Вэй Ина на себе и рассеяно понимает, что вместо двойного совершенствования они занимались тем, что плакали друг напротив друга и легли спать, как если бы были изнурёнными долгой игрой детьми. Он невольно задумывается над тем, о чём может думать прямо сейчас Вэй Ин и что видит, когда смотрит на Лань Ванцзи в полумраке помещения.       — Прости. Я люблю тебя.       Лань Ванцзи чувствует, что устал от бесконечных извинений.       — Никаких «прости» между нами.       — Хорошо… Спасибо.       Это было даже хуже.       — Никаких «спасибо» тоже.       — Я действительно люблю тебя, — шепчет Вэй Ин.       Пальцы Вэй Ина сжимаются на рукаве Лань Ванцзи, который он так и не выпустил из своей крепкой хватки. Протянув руку, он накрывает пальцы Вэй Ина своими и едва сжимает, чувствуя, как тот делает то же самое в ответ.       — И я люблю тебя.