Терновый Венец

      Фриц, дойдя до монастыря, не особо надеялся встретиться с кем-то. Жутковатая природа в этом лесу, особенно вечером, в какой-то степени отпугивала монахов. Она внушала им лёгкий испуг, а некоторым натуральный ужас. Один даже клялся, что между стволов деревьев видел самого Антихриста! Над ним, конечно, все посмеялись, приведя его в сначала неистовство, потом в разочарование, но сейчас ему бывает стыдно об этом упоминать.       Приостановившись, священник задумался о правильности своих действий. Даже, стоит сказать, праведности. В своих чистых намерениях он не сомневался, не раз Фриц помогал бедолагам, попавшим в трудную ситуацию словами, а в последнее время даже делом. Но сейчас он превзошёл самого себя! То, что он ничего не взял с этой барышни дело обычное – он считал бескорыстность долгом, за что часто проплачивался за пьяных цыган, хитрых приставов и жестоких школяров. Но сейчас дьякон не чувствовал себя обманутым. Напротив, он одобрял это действие. Мужчинам легче найти работу, а вот труды женщин можно пересчитать на пальцах. В основном это служанки, и иногда лишь гувернантки, а найти добродушных господ в нынешнее время является трудным испытанием. И всё же этой девушке повезло.       Мысленно похвалив себя за добрый поступок, Фриц вновь тяжело зашагал своими сапогами по рыхлой земле, открывая своё усталое лицо лёгкому вечернему ветерку, который нежно ласкал его чёрные волосы. Наигрывая про себя выдуманную мелодию, дьякон, иногда и вприпрыжку, прокручивался, что заставляло ранее ужасающие деревья будто пританцовывать под такт песенки. Луна, просвечивающая между листвой, тоже вальсировала, пока звёзды, кружась снежинками, завивали её в круг. Пускай ветер был уж чересчур резким, священник не очень торопился в тёплое здание. Он находил красоту в любом месяце и даже когда тот был не на своём месте. Так и сейчас, вдыхая осенний аромат, он открывался деревьям. Всегда угрюмым ребятам, что стоят отпугивать, он раскрывался как никому другому. Ни словами, ни движениями, ни взглядом, а простым присутствием. Этого было достаточно, чтобы высказать доверие кому-либо.       Его хрустящие шаги, прикрытые кривыми спинами дубов, замедлились. Параллельно с Фрицем ходил по лесу кто-то ещё. Торопливо и равномерно, как часы. Они становились громче, и священник мог уже услышать тяжёлое дыхание их хозяина. Осторожно подойдя поближе к источнику звука, он попытался прислушаться, но был неожиданно сбит и повален. На него упало что-то явно больше него самого, и это что-то зажало дьякона.       Истошно вопя, туша сверху начала барахтаться, пока, не выдержав такого натиска, Фриц не прикрыл ему рот, громко на него цыкнув.       – Слезь с меня! – сквозь зубы выдавил он, не очень довольный происходящим. Человек, свалившийся на него, успокоился, всё осознал и через силу встал на ноги. Глотая воздух, священник вцепился злобным взглядом в мужчину, не сразу распознав в нём своего знакомого. Как только он завидел знакомые блондинистые волосы, неаккуратно растормошённые в кудри, его лицо неприятно сузилось.       – Луи… – Без радушия выкашлял Фриц, поглаживая свою шею. – Какого чёрта ты здесь делаешь?!       – Такой же вопрос я хотел задать тебе! – выпучив глаза, отвечал тот.       – Ты-то знаешь, что я делал…       Луи недовольно насупился, расправляя рукава своей истрёпанной сутаны. Было видно, как он не хотел затрагивать эту тему и старался ускользнуть от неё.       – Манюэль запретил тебе покидать пределы монастыря без него!       – Как и тебе! Да и к тому же, от монастыря я уходил недалеко…       – Конечно-конечно! Завтра спрошу у той дамочки!       – Как тебя вообще сегодняшний сторож пропустил?!       – Остолоп, я и есть сегодняшний сторож!       Фриц осёкся, потупил недолго взглядом, но потом собрался и продолжил.       – Тогда ты должен стоять на посту!       – Какой же ты противный, Фриц... – Его собеседник недовольно прицыкнул, закатив глаза. Ему было холодно. – Давай так: Ты молчишь про мой побег, а я про твою девчушку?       – Отец Манюэль про неё знает.       – Да, но вряд ли знает о том, что кое-кто у нас любит заглядывать к ней, пока невинная леди переодевается.       – Я такого не… – Высокий монах не договорил, сощурился, осознав ситуацию. – Ах ты бесчестная свинья…       – Ну так что? – Невинно спрашивал другой священник, протягивая красную и замёрзлую руку – Договорились?       – Так уж и быть, подлец. Тебе повезло.       – Вот и славненько. – Луи широко улыбнулся и, не оглядываясь, побежал в сторону здания служанок. Фриц понимал, что находится не в той ситуации, чтобы рассказывать о проделках собрата. Как-никак, та девушка действительно может подтвердить его двусмысленность, даже не пытаясь насолить знакомому дьякону.       Забыв об этой встрече, он повернул к монастырю и снова зашагал по темнеющему лесу.              Фалею пробудили рано. В четыре, как и говорила Чарли. За окнами ещё не светало, но ночью это тоже назвать было нельзя. Некоторые предприимчивые дамы встали раньше, отчего успели и застелить кровать, и умыться, и других разбудить. Их было немного, три девушки и они уже стояли у выхода, мирно разговаривая о чём-то своём. Спалось новенькой не очень хорошо. Если сравнивать с кроватью того святоши, эта постель была чистым камнем, обглоданным морем.       Людей было мало, отчего становилось чуточку легче. Проводя параллель с предыдущей работой, она вспоминала длиннющие очереди за полотенцами или зубными щётками, коих тоже было мало. Ну а тут ей сразу всучили и то, и другое, как только она подошла к остальным. Фалеа быстро сполоснулась в уголке купальни, вытерлась и почистила зубы. Этого уже было достаточно, чтобы казаться опрятной и чистой. Затем их повели и вниз, где была тесная, но уютная общепитовая. Служанок там скудно покормили (чем именно она даже не поняла), но для юной девушки, не евшей ничего порядком два дня, это был настоящий пир!       И вот, оставаясь на своём месте, умытая леди принялась ждать. К ней через некоторое время подошла Чарли всё с тем же серьёзным лицом, позвав за собой. То, куда отвела мисс Дью Фалею, повергло девушку в мнимый восторг. Там была обувь. Стёртая, пыльная, некоторая даже без каблуков, но безумно красивая!       Она простояла так пару минут с быстро-колышущемся сердцем, пока высокая Дью не подала голос.       – Так ты что-нибудь себе возьмёшь? – но увидев её нерешительный взгляд, Чарли добавила. – Это всё благотворительность. Некоторые богачи снизошли до нас и пожертвовали пару туфелек, так что бери, не стесняйся.       Фалеа, право, такими словами приободрилась, но отнеслась всё ещё с осторожностью. Зайдя в маленькую комнатку, она начала перебирать пальцами по немногочисленной обуви. Какие-то были ей малы, какие-то узкие, какие-то большие, но выбирать пришлось недолго – уже через минуту она нашла подходящие, которые и смотрелись не так старо. Показываясь Чарли, та одобрительно кивнула.       – Итак. – Говорила она, рыская что-то в той же кладовой. – Сегодняшний и завтрашний день вы будете под моим надзором, однако план у нас всегда такой: вечером я оглашаю задачи группам служанок или по-отдельности. Затем мы вместе идём в монастырь, церковь или колокольню, в зависимости от плана. Там делаем свои обязанности и к вечеру собираемся у выхода храма.       Внимательно слушая короткую инструкцию, Фалеа в то же время красовалась своими новоприобретёнными туфельками. Но когда же ей были выданы грязные, помятые и всё-таки белые чулки, всё внимание перешло к ним. Быстро одев их на свои ножки, она почувствовала приятное тепло и нежность, окутывающее со ступней до колен. Пускай снаружи её радость была заметно лишь отчасти, внутри она благодарила Дью и церковь за такой не самый лучший, но долгожданный подарок. Фалеа пробормотала кроткое «спасибо» и, встав за спиною Чарли, они пошли из маленького помещения на улицу, по пути накинув на плечи плащи у крыльца.       Двор утром оказался ещё более пустынным, оттого отторгающим. В такую прохладную погоду стоять было не очень приятно, а темнота, так и не развеявшаяся за полчаса, нагоняла тоску. Новенькая стояла в ряду со всеми прочими девушками, что тихо перешёптывались и иногда хихикали, пока Чарли напоминала всем об их обязанностях. Стоящий неподалёку с ней сторож с собакой, сонно окутывал «тружениц» своим молчаливым взглядом, который, похоже, напрягал только Фалею.       Она мёрзла, пускай и в накидке, что также дала ей Дью, но продолжала её слушать. Говорила та строго, чётко и вызывающе, будто призывала на войну или смерть. Впрочем, молодая девушка не видела разницу между тем и другим. Как-никак, побывав на войне, ты всё равно увидел смерть других, даже если сам не умер. Следовательно, война уже идёт в ногу с самоубийством, разве нет? Да и если смерть ты так и не увидел, это не значит, что её не было. Или как назвать войну без крови? Политика? Фалеа мало понимала что в войне, что в политике, но имела представление об этом с уст своего брата. Он-то знал, что политика, рано или поздно приводит к войне, а война – к политике. С руководством в лице людей война будет неизбежна, как и после войны одни короли и кардиналы просто сместят других.       Постепенно голос Чарли плыл в её раздумьях (в которых она сама еле смыслила), девушка не заметила, как стоящая довольно далеко рыжеволосая барышня, обходя других, всё ближе и ближе подкрадывалась к Фалее. Когда она встала к ней плечом к плечу и дёрнула за рукав, новенькая опомнилась, в недоумении глянув на рыжую даму.       – Как спалось? – шёпотом спросила та. Фалеа без удовольствия хмыкнула, но всё же ответила       – Нормально. Тебе-то что?       – Ну как что. Нам важно, чтобы ты работала выспавшийся, иначе пропустишь пятнышко.       Она хихикнула и продолжила, словно выговаривая скороговорку, язвить над собеседницей, не обращая внимания на мисс Дью. Замершая девушка не особо желала тратить силы на болтовню и лишь недовольно косилась в сторону балаболки.       – Странно, что у церкви всё ещё хватает сил и наглости набирать столько служанок, да ещё кого попало. Босая, худая, поди и не осилит даже пару комнат. — Продолжала та с ядовитой улыбкой в сторону другой служанки, видимо, своей подружке. — На тебя в первый год смахивает.       – Ну, я-то и то покрепче буду, — Буркнула вторая чуть грубее.       – И то верно! Надо её в зал не пускать, а то до службы провозится, у священников под ногами мешаться будет.       – Худая такая, хрупкая... мне её даже жаль, вдруг ножку подвернёт, пока идти до церкви будет. — Вторая девушка была более внушительней, пускай ростом почти не отличалась от Фалеи, что не мешало ей направлять в её сторону поддакивающие комментарии. Объект их нелюбви продолжал, а точнее пытался, стиснув зубы и кулаки, расслышать Чарли. Если бы ей позволяла ситуация, без крови бы тут не обошлось.       – Столько мороки с ней будет, вот увидите, как за тряпку возьмётся, сразу жалобы полетят, по личику видно! Это как с Мари было, второй такой моё сердечко не переживёт...       – Удивительно, как твоё сердечко себя-то переживает. – Наконец тихо подала голос Фалеа. Её слова девочки пронесли мимо ушей и продолжили нести всякий бред, пока Чарли не закончила говорить и они, всей гурьбой, пошли в сторону церкви. Старик с собакой помахал им и пошёл в противоположную сторону, грустно хрустя снегом.       «Ну, ничего», – Успокаивала себя девушка, разогретая своей же злостью. – «Месяц другой, третий и ты покинешь это место». На секунду она даже подумала сделать это прямо сейчас, но быстро опомнилась. Нет уж, эту работу она добыла вечером скитаний по лесу, и обесценивать его Фалее не хотелось. Да и было бы глупо делать это сейчас, когда тебя может искать предыдущий хозяин. Хотя кому она там нужна? Наверняка этот отпрыск дворянства и забыл о ней и её медальоне. Иначе бы точно зашёл в эту церковь. Впрочем, наружу, пусть уже одетой, она не собиралась, пока в газетах не найдётся труда посолиднее, а в кармане не появятся первые гроши.       Идя среди желтеющих деревьев, она немного успокоилась. Как-никак ведь, это не стоило её мыслей. Служанки шли в колонне по два человека. Фалее досталась Чарли, что следила за порядком строя. Впрочем, никаких инцидентов не возникало, даже те две заносчивые подружки успокоились, шагая в такт с остальными. Лица девушек были спокойными, не выражающими ни счастья, ни горя. Только одна была в какой-то непонятной радости. Она всматривалась в деревья, в птиц, в кусты и листья; любовалась местным пейзажем и иногда обменивалась фразами со своей парой. Та легко улыбалась, посмеивалась, но быстро возвращала строгость, пока, откровенно говоря, девочка, вприпрыжку игралась с природой.       Новенькая лишь недоумённо глянула на неё, удивлённая таким неподходящим контрастом, но промолчала. Было видно, что та девушка совсем молодая. Лет девяти, если не меньше и пусть Фалеа не сомневалась в её способностях, присутствие юной дамы здесь её смутило по вполне понятным причинам.       Подходя к осенней церкви, пары начали разделяться. По вытоптанной ими же тропинке, одна сплошная колонна машинально рокировалась на три мини-отряда со своим мини-лидером. Одни пошли в сторону высокой башни, из которой звонко и протяжно доносились колокола, остальные отошли в другую, скрытую тёмным лесом. Фалеа с Чарли не изменили курс и продолжили идти к воротам церкви. Сейчас было утро, причём раннее и им оставалось три часа, чтобы управится с залом, библиотекой в монастыре, и прочими местами, что первыми открывались перед богомольцами или монахами. Сад всегда оставался последним.        Маленький строй, в котором оказалась Фалеа, снова распался. На этот раз неравномерно. Новая служанка пошла за мисс Дью, и девочка тоже, оставив свою приятельницу. Так они, уже вдвоём, шли за своей «предводительницей», обходя кольцеобразный монастырь. Перед ней предстала вчерашняя калитка, по которой вчера святоша проводил её на новую работу. Именно через неё три служанки забрались в спящий храм.       – Итак. – Говорила Дью шёпотом. – Вы двое пока приберётесь в библиотеке. Через двадцать минут я приду, посмотрю, как вы справились, и провожу вас в другое место. Ты, – обратилась она к Фалее, – за твоей работой присмотрит Мари. Не спорь с ней, поняла?       – Да, мисс. – Без энтузиазма ответила та. Девочка улыбнулась ей и чуть-чуть кивнула. Фалеа ответила тем же.       – Мы справимся, мисс, идите. – Девичьим невинным голосом ответила Мари.       Чарли временно попрощалась и удалилась. Оставшиеся вдвоём, служанки смолчали и повернули в сторону библиотеки. Девушка помнила это место. Тоже вчера, тоже утром она прохаживалась по монастырю и заметила ту самую маленькую коморку с книгами. Но, не смотря на столь простую конструкцию монастыря, дорогу к ней она не запомнила и доверилась юной леди.       А вообще, у неё было странное состояние. Сонное и в то же время, будто во сне. Прохладном таком сне и до жути неприязненным и знакомым. За окнами начало светать, что облегчало задачу служанкам. Когда они добрались до лестницы, ведущую вверх, в комнатушку, девчонка залезла первой. За ней с неохотой последовала Фалеа.       Поднявшись наверх, первое, что бросилось в глаза – небольшой письменный стол, прилегавший вплотную к стене с окном. На нём были небрежно разбросаны книги, бумаги и разная другая письменность, а на подоконнике россыпью валялся табак. Мари насупилась, пробормотала что-то и одним резким движением выбросила чёрный порошок за окно.       Следующая примечательность библиотеки – построение полок. Комната была узкой, и книги располагались рядами так, чтобы между ними мог поместиться один человек. Способ простой, пусть и не очень удобный, тем более для служанок.       – С чего начнём? – прокашлялась Мари, завязывая волосы потуже.       – Не знаю. – Отвечала Фалеа. Она всё ещё рассматривала библиотеку, вслушиваясь в равномерный такт настенных часов. – Ты же тут главная.       – Ну, я тогда приберу стол, а ты помой полы. Ты же умеешь мыть полы?       – Конечно! – слегка обиженно отвечала дама постарше. Девочка отдала ей стоящую в углу швабру с ведром и сказала, где можно набрать воду. Фалеа быстро спустилась вниз, дошла до водохранилища, зачерпнула в ведро и пошла обратно. Вернувшись туда, она увидела собирающую в охапку книги Мари. Ей почему-то вспомнились те язвительные слова рыжей девушки, а именно оскорбления в сторону этой маленькой девицы. «Ой, да она же как Мари»; или «Ха! Вы с Мари поладите» или; «Нет уж, ей с Мари здесь делать нечего». А сейчас, наблюдая, как хрупкая девочка, ещё тоньше Фалеи поднимает стопку томов и трудов, произведений и поэм, она невзлюбила тех двоих ещё больше.       «Да уж» – нахмурилась она, – «Сравнила бы я вас с Мари». Подпортив себе настроение, она взялась за швабру и, то ли обиженная, то ли разозлённая, начала со свойственной ей тщательностью вымывать полы.       – Так ты Фалеа, да? – нарушила тишину маленькая мисс. – Странное имя. Я таких раньше не слышала.       – Если честно, я тоже. – Снова без эмоций ответила другая служанка. Нет, всё-таки, она была разозлённой.       – А тебе сколько лет?       – Не помню. Вроде около двадцати.       – Как?! Ты не помнишь своего возраста?       – А разве я обязана?       – Ну.… А разве нет?       Фалеа промолчала. Она продолжала мыть полы, пока Мари напевала какую-то песенку.       – Что-то ты злая. – Прервалась девица. – Я видела, как ты разговаривала с Ефросиньей и Жизель. Они тебя обидели?       Фалеа остановилась и оглянулась в сторону девочки. Она наивно вытирала тряпкой пыль с письменного стола, сладко оглядываясь в окошко. Ей даже стало жаль маленькую мисс, и она решила «немного» подыграть этому милому ребёнку.       – Жизель – эта та огненная химера с длиннющим, ядовитым языком? Если это так, то я противостояла страшнейшему чудищу Франции! О, она меня больно ужалила прямо в сердце, но я готова поклясться, что и этот монстр не ушёл без боя! Не будь я самой бесстрашной и сильной-       Она осеклась и взвизгнула, споткнувшись о скрывшуюся в тени полок тушу. Выронив из рук швабру, упавшая дама ничком легла на тело, которое, в свою очередь, взбушевалось, и резко вскочило на ноги. То был Фриц, озиравшийся с выпученными глазами. В руках он держал зелёный том. Мари, наблюдавшая за нелепым процессом со стороны, разразилась хохотом, и чуть тоже не пустила книгу на пол.       – Ну привет, Фриц. – Немного хихикая, невинно отозвалась она. – Тут звёзды с небес падают, а ты спишь, желаний не загадываешь.       – О… – Глупо протянул священник, до сих пор не приходя в сознание. – Мария… я…. Что произошло?       – Дама оказалась в беде, а ты даже не поможешь ей?       К этим словам, взъерошенная Фалеа уже успела встать и разъярённо смотрела в лицо дьякону. Фриц невольно покосился.       – Доброе утро. – С сонной хрипотцой не предчувствуя ничего хорошего, улыбнулся он. – Как вам спалось?       – Это происходит в последний раз! – она процедила это шёпотом, через зубы, что оказалось ещё более угрожающе, чем крик. – Мне начинает казаться, что это далеко не случайности.       – Помилуй Господи! Я похож на священника, который может домогаться до барышень?! Мари, я похож?!       Девочка сощурилась, широко улыбнулась и кивнула. Фалеа скрестила руки на груди, сдув с лица прядь волос.       – Клянусь, никогда бы не посмел! – Фриц перекрестился, но уйти ему не дала маленькая служанка.       – Эй, а это ты табак тут разбросал?       – Нет, конечно. Луи тут был до меня. Может, это он.       – Ну конечно. – Отозвалась из-за полок ещё больше раззадоренная девушка, что гневно тёрла шваброй по полу. – Вчера тоже был Луи?       – А что было вчера? – С детской наивностью спросила Мари.       – Вы сегодня уж чересчур недовольны мною. – Перебил маленькую уборщицу Фриц. – Мы же вроде остались в расчёте?       Фалеа промолчала, и было слышно лишь, как плюхалась тряпка о воду в ведре. Мари позвала его пальцем и сама ответила на вопрос.       – Её Жизель обидела.       – Разозлила! – Поправил другой девичий голос. – Я не обижаюсь на такую чушь!       Фриц постоял, словно что-то вспоминая, и произнёс:       – Жизель – это та рыжая химера с длинным и ядовитым языком?       Девочка фыркнула, и, улыбаясь, подтвердила теорию дьякона. Сам же он, почувствовав свою долю вины, хотел как-то подбодрить девушку. Да, пускай он и не самый лучший собеседник, а особенно в общении с такими эксцентричными дамами, но попытаться всё же стоило бы. Нащупав в кармане что-то, он набрал воздуха в грудь и пошёл за полки, под пристальным взглядом Мари.       – Уйди, – Резко отозвалась Фалеа, как только Фриц пересёк её поле зрение, – ты не видишь, я тут полы мою? Разобьёшься ещё…       – Ну,… К-хм, к-хм. Я пришёл извиниться…       – За что? – не поднимая взгляда, девушка параллельно разговаривала со священником.       – За вчера,… ну и,… и позавчера…       – Да ладно уж. – Она небрежно махнула на него рукой, продолжив возиться с полом. – Я же сказала, что на чушь не обижаюсь.       – А,… Правда? Тогда что ж вы на меня злились?       Фалеа прицыкнула, но ничего не ответила. Фриц понял, что диалог заходит в тупик, да и ему самому уже надо было идти.       – В общем. – Дьякон уткнулся в блестящий пол, думая, как правильнее сформировать речь. – Эти две… Они тут ко всем так относятся. Ну, разве, кроме Манюэля и Луи, к этим и ещё некоторым они подлизываются.       Девушка молчала. Фриц вынул из-под сутаны отломанный кусок хлеба.       – В моём положении такое найти крайне трудно, особенно, когда в королевской короне Людовика не хватает бриллиантов. – Фриц издал нервный смешок. Он почему-то волновался. – Я хотел съесть его сегодня,… ну, то есть, вчера я думал, что съем его завтра, то есть сегодня.… Неважно. Вам он нужнее. Я оставлю его здесь.       Дьякон положил на полку с книгами булочку, получив еле заметный кивок Фалеи. Но главное, что он был. Довольный собой, поспешил из библиотеки прочь, попутно поставив прочитанное произведение обратно. Мари проводила его ехидной улыбкой и коротко попрощалась, вставляя в шкаф последнюю стопку книжек. Как только шаги Фрица начали глухо отдаляться от библиотеки, девочка оставила убранный стол и перебралась к окнам.       Как раз, закончив вытирание полов и пыли с подоконников и тумб, как и обещала, появилась мисс Дью, уже немного чумазая с грязным фартуком. Первым делом она осмотрела самих служанок. Выглядели они более чистыми и взъерошенными, с слегка распушёнными волосами. В целом, опрятными, по меркам служанки. Затем глаза Чарли устремились на их работу, прибранный стол, скользкие полы. Она как-то небрежно хмыкнула, но одобрила чистоту помещения.       – Сносно. Но могло бы и лучше. – С этими словами, она ещё раз прошлась по комнате, оглядела полки, но предъявлять ничего не стала. Высокая девушка махнула им, зовя за собой, и спустилась из библиотеки вниз. Служанки, недолго думая, последовали её примеру. Оказавшись внизу, Дью тихим шагом направилась в сторону внутреннего сада, где монахи обычно начинали молиться. Однако в этот раз всё было пусто и одиноко, ни малейшего постороннего движения. Фалеа невольно напряглась, наблюдая за тем, как спокойно идёт по траве Мари, изредка озирающаяся по сторонам. Теплее, за время, проведённое в монастыре, не стало, но немного согреться в нём получилось.       Они прошли весь сад вдоль, дойдя до раскрытых дверей церкви. Девушки зашли внутрь, где уже виднелась работа тряпок и веников. Керамический пол сверкал у ног Фалеи, отражая стройный силуэт, а скамейки были хорошо протёрты и чисты, без единой пылинки. И всё-таки во многом ежедневная уборка продолжалась: всюду маячили барышни с подвёрнутыми до локтей рукавами, наверху осторожно перешагивали через балки мойщицы окон и розеток. Но Чарли вела двух служанок не в зал, а чуть левее. Там, через несколько шагов, располагалась, откровенно говоря, кухонька, узкая и тесная, но зато обустроенная. В ней были и шкафы для кухонных приборов, и печи, столы, ножи. Из-за этого скопления кухня казалась маленькой, если сравнивать с кухнями во дворцах или особняках, но для монахов и священников еда не являлась пышной, отчего готовить её было легче.       Уже в помещении присутствовали один повар и две кухарки, что-то напевающие и будто готовящиеся к последующей работе, но сама готовка так и не начиналась.       – Мари. – Чарли строго окликнула девочку. – Уберётесь по-быстрому здесь, не встревая под ноги, а потом идите в зал. Для вас может ещё остаться кое-что.       И снова ушла, оставляя девушек вновь одних. Фалеа взяла веник, Мари – щётку, повара – скалку и, не спеша, они принялись за свои обязанности…              Спустя долгие часы, которые девушки провели в церкви, вымывая окна, полы и посуду, Дью, наконец, вывела их из храма на чистый воздух. Сказать честно, погода стала теплее. Было не так холодно, и одна группа служанок уже работала в саду. Колокола вовсю звенели, знаменуя ровно три часа дня, и всё-таки усталости Фалеа не чувствовала.       Чарли же, более измотанная, дойдя вместе с ними до ближайшего ручья, передала обеим девушкам корзины чисто чёрных сутан. Также всучила им в руки два куска мыла, две тряпки и, тыкнув пальцем на одежду, строго произнесла.       – Даю вам на это полчаса. Потом в звонницу, там колокола прочистите, а дальше посмотрим. – И, увидев небольшой вопрос в глазах Фалеи, добавила. – Мари тебя проведёт.       На этот раз сразу она не ушла. Ещё постояла, посмотрела, как именно выполняется работа и уже после отправилась обратно в церковь. Её лицо, хоть и казалось уставшим, не шевелило и бровью, оставаясь непоколебимым всегда. Пусть и мысленно, но Фалеа уважала её за это хладнокровие. Ей самой было знакомо, как тяжело сдерживать поток слов или эмоций, и справляться с этим у неё не получалось совсем. Хотя, может, это приходит с возрастом?..       Взяв первое попавшееся облачение, она его окунула и помотала в воде корыта. Её примеру последовала Мари, бравшая сутану из второй корзины. Затем они достали одежду и тщательно стали вымывать её мылом по доске. Так было проделано ещё несколько раз, пока корзины не опустошили вполовину. Если не считать журчанья ручья и развивающегося порою ветра, природа оставалась относительно тихой и спокойной. Деревья над девушками шелестели желтеющей листвой, что медленно и постепенно опадала на такую же желтеющую траву, незаметно сливаясь с ней воедино.       «Пожалуй, здесь приятней» – думали про себя служанки, вымывая в такт осени чёрные рясы. Иногда брызги быстрого ручья всё же касались задранных кверху рукавов, и долго сохли на одежде. Карканье кочующих ворон тоже не смущало, а наоборот, лишь добавляло неспешного тона в их работу. Пахло осенью…       Наконец, когда последняя сутана вешалась для просыхания, девушки стряхнули мокрые руки и присели у берега. Они управились за минут двадцать, и небольшое время на то, чтоб насладиться ручьём оставалось. Снятые чулки с туфлями стояли рядом с хозяевами, что мечтательно купали свои юные ноги. Вода плескалась о камни, извиваясь между ними, окутывая ступни служанок. Она приятно гладила, ласкала, попутно стремясь куда-то вдаль, шустро и торопливо.       Фалеа достала из фартука мягкую булку, разделила пополам и протянула Мари. Девочка охотно приняла хлеб, запихнув отломанный кусочек в рот. Было вкусно, особенно под звук стремительного и в то же время такого спокойного ручья, отражающего позднее сентябрьское настроение. Девушка постарше ела свою половину аккуратней, жуя медленно, смакуя каждую крошку. Давно она не пробовала такой нежный хлеб…       Перекусив, они подобрали под себя мокрые ноги, крепко обняв их за голени. Те немного просохли и, уже обутые, совсем осушились, давая девушкам вновь приятное ощущение ткани. Полчаса прошло и Мари, шаловливо улыбнувшись, побежала в сторону колокольни, заставляя старшую подругу пуститься в догонялки, чтобы ненароком не потеряться.       Там они провели оставшийся рабочий день, пробыв под колоколами два часа. Служанки не затевали разговора ни между собой, ни с молчаливым звонарём, что тихо шастал по высокому зданию, изредка показываясь на глаза. Впрочем, под конец, когда они выходили из звонницы, он уже оказался там, разогревая будущий трезвон. Под эту мелодию и шагали довольные собою девушки, держа в одной руке ведро, а в другой веник.       Тот дом, в котором вчера ночевала Фалеа, находился в полном безмолвии. Ни света, ни шума, что сопровождал его тогда вечером, попросту не было. Мари вела себя спокойно, направляясь к дверям. Они прошли мимо скрюченного, высокого дерева и спящей на траве собаки, безмятежно виляющей хвостом. Двор окутало безмолвие, и лишь в одном маленьком оконце виднелся крошечный огонёк. Из этого оконца доносились какие-то невнятные звуки, похожие то ли на всхлипы, то ли на диалог. Услышав их, девочка нахмурилась, шепнув на ухо другой служанки быть тише.       – Он сегодня не в настроении. – Объяснялась она. – Лучше не беспокоить его.       – Прошу прощения, кто не в настроении?       – Акиф, наш сторож.       – А почему же?       – Не знаю. Может, Чарли знает, но я у неё не спрашивала.       Фалеа замолчала, продолжив идти за Мари. Они аккуратно открыли дверь, пытаясь сделать как можно меньше шума и, кроме скрипа, лишних шорохов и впрямь не было. Служанки прошли через коридор и уже хотели подниматься наверх по лестнице, как вдруг самая юная нечаянно споткнулась обо что-то стеклянное. То оказалась бутылка арманьяка, осушённая дочиста. Они посмотрели друг на друга, пожали плечами и направились на второй этаж.       Там они поговорили о своём, немного прибрались внизу, умылись. Вскоре за ними подтянулись остальные отряды служанок, такие же измотанные и вялые. Последней вошла Чарли, объявив быстро о завтрашнем плане и снова удалилась, вероятно, на улицу. Все оставшиеся девушки безмятежно повалились на кровати или собрались по углам, сплетничая между собой. Фалее было неинтересно подслушивать их слухи, особенно недостоверные, но часто она слышала своё имя. То и дело до её слуха доносились отрывки хихиканий или споров. Однако единственно, что волновало сейчас молодую служанку – являлся сон. Она уткнулась в твёрдую постель и уснула…              Завтрашний день она провела точно также. И послезавтрашний, и следующий, и в принципе каждое новое утро она просыпалась, умывалась, шла в церковь, там убиралась и так далее. Прошла неделя, а порядок её дел не менялся. Свободное время было ограничено, но проводила она его, чаще всего, в компании с Мари – за такой небольшой промежуток времени девушки неплохо сдружились, чего не скажешь о других служанках. В их кругу Фалею окружали насмешки и язвительные комментарии не только из уст рыжеволосой Жизель, но и от некоторых других. И ведь причин она не могла разобрать. Если сначала всё казалось безобидно и порою даже действительно забавно, то сейчас насмехательства переросли во что-то более неприятное. Одним утром она не сумела найти платье, которое, оказывается, нечаянно вылетело в окно, и застряло в ветвях, а другим проснулась измазанная в пепле. Конечно, отнюдь не все были таковыми, но «Химере» удалось собрать собственную коалицию для унижения новенькой. Конечно, такими были не все. Находились и более дружелюбные особы, что не прочь были объяснить или просто о чём-либо поболтать.       В остальном дни друг от друга не отличались. Было какое-то разнообразие заданий и на этом всё множество заканчивалось. Жаловаться, опять-таки, не было нужным. Да и по сравнению с предыдущим хозяином, эта работа отличалась своей лёгкостью, за исключением тех некоторых ядовитых дурочек.       Как раз, готовясь спать после очередной отчистки сада от сорняков, она мельком увидела, как эти дамочки шушукаются между собой, косо смотря на Фалею. Девушка насторожилась, но ничего предпринимать не стала, лишь села возле своего угла с Мари и тихо сидела там. Большее количество девушек уже спало в обнимку с покрывалом, некоторые тушили свечи, а к ним, по несчастью, начала двигаться группа женщин, во главе с тошно знакомой дамой, Жизель. Раздался тихий и шипящий, но до того знакомый голос, что служанка невольно покосилась.       – А вы видели сегодня, – начала она свои подругам, сделав вид, будто не замечая Фалею с девочкой. – Как она поскользнулась на том же месте, которое сама и помыла!       – Чуть в погреб не свалилась! Вся бы провоняла, ха-ха!       – Я бы там прибирать не стала.       – Слава Боже, в этот день без порванных тряпок. Все целы остались. Вчера-то она аж две потеряла.       – И читать девка не умеет.       – Бездарность, что сказать.       – Да и Мари не лучше. Опять, небось, хныкала мисс Дью о пропаже своих чулок, а, Мари?       – Лучше б её на переулке оставили, честное слово!       – Как там он назывался? l'allée des orphelins? Подходящее название!       Они говорили вразнобой, но вполне понятно. Словно змеи, они язвили им двоим вполголоса , хихикая и стрекоча, перебивая друг друга. Фалеа, как и Мари прекрасно слышала все их беспричинные обиды. Большинство их них, например, потерянная тряпка была подстроена самой «Химерой», что вводило в ещё больший гнев. Девушка еле сдерживала слёзы от нарастающей злости и беспомощности. Ведь если она что-нибудь скажет – они всё равно продолжат, а крикнет или ударит – те расплачутся, и надо будет объяснять всё Чарли. А ей было стыдно.       Мари же боялась противиться. Она была послушной девочкой и молча потакала всем оскорблениям в свою сторону. Фалее было видно, как она еле сдерживает слёзы, но достойно держится и тоже злится. Только за одну Мари ей хотелось вдарить глупой роже, застывшую в, словно в конвульсиях, смехе. Девочка молчала.       Только через минуту, казавшуюся часом, они замолкли и разбежались по своим койкам. Две жертвы последовали примеру, ставшие последними, кто ложился спать. Фалеа же уснуть не смогла. Сердце билось часто, чуть ли не выпрыгивая из часто дышащей груди, а лицо, плотно спрятанное в подушке, побагровело. Нет уж, просто лежать и терпеть она не собиралась. Служанка резко встала, но вдруг замедлилась. Будить кого-то в планах не было. Она тихо подошла к кровати Жизель, надеясь увидеть там рыжую и как-нибудь ей напакостить, но вместо неё в постели лежало тонкое одеяло. Призадумавшись, Фалеа решила поискать её, но, поняв, что наделает слишком много шуму, бросила затею. Не удовлетворив хоть каплю мщения, она опять легла спать, но мысли о противной «Химере» её не оставили. Тогда она решила выйти на улицу. Глянув на дурно спящую Мари, служанка ещё сильнее оскалилась, испытывая жалость к девочке. Уж она-то виновата точно не была…       – Ну погоди ты у меня, змея… – прошипела она в манере Жизель. – Если некому будет, то бесы уж точно во все дырки покарают…       И, одевшись в своё излюбленное голубое платьице, тихо вышла во двор, прикрывая торс сорочкой. По пути она заметила, что дверь комнаты сторожа настежь открыта, как и окно внутри, и только ветер завывал, вторя самому себе. Из комнаты веяло алкоголем и потом, заставивший девушку сморщить нос. Сам запах был не из приятных, но к нему она давно свыклась, и всё же этот был чересчур терпким. Обойдя душную комнату мимо, Фалеа вышла на крыльцо, проглотив свежий воздух. Природа была темна, но луна сегодня светила ярче солнца. По ней и решила ориентироваться девушка. Она не хотела заходить далеко от здания, но на всякий случай идти запланировала прямо. В эту ночь холода почти не ощущалось, и это обстоятельство позволило служанке спокойными шагами отправиться к луне.       Лес она всё ещё не знала, запомнила лишь дорогу от церкви до речки и того дома, где временно жила она, отчего ходить свободно среди деревьев стало чуточку легче. Фалеа шла к луне, не сбиваясь с заданного курса, но рано или поздно и она уйдёт за густой листвой дубов. Поэтому, пройдясь немного и успокоившись, она захотела возвращаться назад, как бы не был прекрасен ночной пейзаж, отражающийся в её глазах. Это была проблема не трудная. Она просто развернулась и пошла назад, не сворачивая, изредка поглядывая на месяц. Идти обратно оказалось приятней и красивей, ибо в основном её взгляд касался самих деревьев и травы, вперемешку с некоторыми цветами. Дойдя до дома, девушка насторожилась. В сторону здания, только с другого края леса направлялся человек, белокурый, в чёрной робе. Фалеа знала его и порою замечала в церкви у алтаря или прихожан, а также ошивался рядом с Фрицем. Что он здесь делает – для неё было тайной.       Дождавшись, пока Луи зайдёт туда, служанка медленно подкралась к окну, встав на носочки. Там она увидела, как рыжая Жизель, набросившись на священника, приняла страстно его обнимать и целовать, пока тот снимал своё облачение. Поняв, к чему идёт дело, Фалеа отвернулась, покрывшись краской, на этот раз от смущения. Подбоченившись, она довольно ухмыльнулась.       – Ну-с, – чуть не пропела она – я предупреждала.       Вот только, осознав всю неловкость ситуации, улыбка спала с лица и она начала размышлять, куда же ей идти. Заходить обратно в дом представлялось стыдом, которого ей хотелось бы избежать, даже если стыдиться будет и Жизель. Так куда ещё? Ей в голову ничего не пришло, и девушка решила ещё подумать за прогулкой. Она снова ушла в лес, на этот раз от луны. Пускай в этот день сентябрь почти и не чувствовался, к ночи заметно стало холоднее. Чем дольше она гуляла, тем сильнее мёрзла. Фалеа подумала выждать момента, когда те двое закончат и вернуться обратно, но её планам не суждено было сбыться. Выйдя достаточно далеко от дома, служанка, наконец, повернулась и пошла назад, как вдруг вдали увиделся огонёк. Он был маленьким, но таким ярким, будто от луны отвалился кусочек. Послышался хриплый, старый голос и, не сильно размышляя, девушка узнала его обладателя. То был сторож, вот только на этот раз без собаки. Он ходил и что-то бормотал про себя, держа впереди лампу. Фалее не захотелось испытывать ощущения погони, как неделю назад, но через него лежал путь к дому.       Махнув рукой на старика, она быстро сориентировалась и пошла в сторону церкви, в библиотеку, как в самое знакомое ближайшее место. Может даже, девушка сможет там повспоминать и поучить буквы и слова, что лишним совсем не будет. И Жизель можно утереть нос, в конце концов. Насколько девушка помнила, проход туда был всегда открыт, тем более Фриц там не раз «ночевал». К слову, в последнее время они стали чаще сталкиваться, а порой и заводили мелкие беседы. Фалее, в какой-то момент, стало попросту привычно встречать его по утрам, спящим в библиотеке, что не могло не заставлять изредка посмеиваться. Так что, даже если б они и повстречались там, таких презрений священник уже на себе не испытал бы.       Дорогу к церкви она знала гораздо лучше. Быстро шагая по жёлтым листьям и оголённым кустам, служанка за пару минут достигла ворот. Крепко обнимая себя, стараясь согреться, она обошла здание, выйдя к знакомой калитке. Через неё девушка часто проникала в монастырь, не привлекая лишнего шума утром. Луна светила ярче солнца этой ночью, отчего найти этот проход, к счастью, было не очень сложно.       Пройдя через небольшие ворота, Фалеа очутилась в полукруглом храме, заполненном в каждой келье монахами. Библиотека была не далеко и к тому же выделялась среди других комнат лестницей, поэтому девушка отыскала её без особого труда. Она поднялась вверх, но, оказавшись совсем близко у двери, замёрзшая служанка не смогла через неё пройти. Библиотека оказалась закрытой.       Не на шутку удивившись, Фалеа подёргала ручку ещё раз пять, однако результата не последовало.       «Надо уходить обратно, – скрестив руки, она хмуро посмотрела на вход. – Быть может, они там уже закончили…»       Девушка спустилась, недолго подумала в том же положении и развернулась к выходу. Медленно идя по коридору, тишина, окутавшая монастырь, постепенно прервалась гулкими шагами, которые становились всё громче и быстрее. Осознав, что помимо неё самой в здании есть кто-то ещё не спящий, служанка чуть ускорилась, пытаясь не создавать громких стуков обуви. Она судорожно рыскала глазами место, где можно удачно спрятаться и, к её везению, такое было. Когда уже тень ночного монаха почти догнала Фалею, девушка завернула за удачно открытую дверь в келью и прислонилась там к стенке. Но понимая, что укрытие она нашла слабое, при такой-то луне, выглядывающей из окна, служанка юрко спряталась в первом, попавшемся на глаза месте – под кроватью. Там она затаила дыхание…       И всё же, переждать приближающиеся шаги ей не удалось. Сердце забилось троекратно, когда в комнате показался монах, держащий в руках подсвечник. Он снял сутану, оставив на себе только сорочку, задул свечу и лёг в кровать, под которой тем временем зажимала рот Фалеа. То, что эта келья, оказывается, занята, её вовсе не радовало. Она старалась не дышать или дышать не громко, но выдохи всё-таки поднимали пыль с пола.       Девушка ждала, пока священник уснёт. Ждала минут пять, но настолько напряжённо, будто прошло минимум полчаса. Сорочку она не видела, но была уверена, что потом ей придётся отстирывать одежду от всего этого скопившегося под кроватью сора. И вот, наконец, сверху донеслось еле слышное сопение. Фалеа с энтузиазмом подняла голову, желая вылезти из-под постели, но так поспешила, что лишь больно ударилась макушкой об доску. Тихо пискнув, она на этот раз осторожно и аккуратно поползла, собрав на коленях очередную горстку пыли. Девушка встала, отряхнулась и на носочках, чисто из любопытства, подошла к священнику. Это был её знакомый, Фриц. Мысленно улыбнувшись такому совпадению, служанка повернулась к двери, но, потеряв равновесие, не смогла продержаться на носках и полетела вниз, к полу. Она подумала взяться за рядом стоящую тумбочку, вот только и тут её ожидала неприятность. Не успев плотно ухватиться, за ней последовала и тумба. Она опрокинулась, вызвав ещё большего грохоту, который попросту не могу не разбудить монаха. Он широко разомкнул веки и резко поднялся с матраса, уставившись на лежащую гостью. Та, не шевелясь, лежала на полу, словно подбитая птица. Стоная от стыда, боли и ощущений чего-то нехорошего, девушка просто не хотела подниматься.       – Вы ко мне или ошиблись дверью? – Спрашивал полусонный монах, не приходя в сознание.       – Я… ну… в общем… м-м-м… – Фалеа присела, уткнувшись носом в пол. Она никак не могла подобрать слов, чтобы хоть как-то оправдать себя. На ум ей приходило лишь: «Луи», «Жизель», «сторож», «холодно», «библиотека». А всё, о чём она сейчас думала, выходило из уст.       Фриц пытался вслушиваться в её слова, но получалось у него это лишь наполовину. Единственное, что он понял, это нежелание девушки идти в свой дом с другими служанками. Тогда, спросонья, он озвучил первую мысль, пришедшую уже ему в голову.       – Если вам некуда идти, можете спать со мной. – И, повернувшись на бок, вновь задремал. Фалеа же слабо вспыхнула пунцовым от такой откровенности. Косо глянув на священника, она на своё удивление обнаружила его безмятежно спящим, словно ничего такого он и не сказал.       Покрутив ещё в голове его слова, девушка принялась к раздумьям. Спать хотелось. Причём очень, а вот идти обратно – гораздо меньше. Сторож всё ещё ходит по лесу, да и Луи может всё ещё быть в здании. А если он уже и ушёл, то, скорее всего, стоит возле ворот и точно её заметит.       Служанка вновь посмотрела в сторону спящего священника, немного сомневаясь в решении. Вдохнув побольше воздуха в грудь, девица подошла и легла на краю кровати. На удивление, ей не потребовалось и двух минут, чтобы сомкнуть глаза и невольно погрузиться в грёзы…       Посреди ночи случайно проснулся Фриц, и, увидев, как девушка, согретая одной сорочкой, почти что дрожит от холода, укрыл её всем одеялом, попутно приобняв закутанное тело. Так они и уснули.