117 г. от З.Э.
— Ты сегодня волнуешься больше обычного, — в свои семь лет Алейна научилась безошибочно считывать эмоции окружающих. Но никто не дал ей урока о том, как тактично использовать этот дар. Рейнира вздрагивает от замечания, быстро отдергивая пальцы от подола платья, который теребила все это время. — Тебе сказали, что твой отец сегодня должен прибыть в Красный замок? У него родились близнецы, он хочет представить их королю, — у принцессы уроки такта были. Но она намеренно отвечает честно, не пытаясь сгладить углов. Она объясняет себе это тем, что девочке пора закаляться. Или ты просто мстишь ребенку? В её представлении Алейна должна расстроиться и прикусить язык, но её глаза загораются счастьем. Она подскакивает на месте от нетерпения. — Значит, я увижу Караксеса? И смогу рассказать папе о своих успехах в учебе и показать Аереуса? — от эмоций она не может спокойно стоять на месте, то и дело переминаясь с ноги на ногу. — Я должна переодеться. Папе не понравится это платье. Рейнира поджимает губы, глядя вслед девочке, выходящей из комнаты. Почему ты не можешь так же радоваться? Покажешь дяде Джейса и Люка. Расскажешь о своих успехах со Стронгом. Она тяжело выдыхает. Большей глупости и не придумать. В тронном зале собирается королевская семья в полном составе. Деймон и Лейна быстро проходят к Железному трону. Девочек, одетых в причудливые платья в черно-голубых цветах, несут слуги позади супругов. — Рад тебя видеть, брат, — без улыбки на лице произносит Визерис. Король высматривает на лице Порочного Принца подвох, не веря, что он действительно прилетел для того, чтобы представить детей. Боясь поверить. — У меня родились дочери, — Деймон склоняет голову в знак приветствия. — Я назвал их Бейла и Рейна. Мы с супругой хотим попросить твоего благословения, брат. Это радостное событие для нас. А все присутствующие в зале замирают, направляя взгляды на Алейну. Чувствуя общее напряжение, Эймонд подходит ближе к кузине и встает на полшага впереди, будто пытается закрыть её собой. Он отлично знает, как больно внутри, когда во всеуслышание подчёркивают твои слабые места. Когда показывают, что ты бракованный. Но девочка слишком увлечена тем, как выглядит её отец. Все остальное в этот момент удается проигнорировать. Она пытается запомнить его жесты, походку, голос. Чтобы непременно потом повторить. Победитель Триархии, основатель золотых плащей. Герой. И её отец, родная кровь. Осознание приходит несколько позже. Уже находясь в детской, Алейна задаёт вслух вопрос, который было бы правильнее проглотить и оставить неозвученным. «Почему он представил их королю, а меня нет? Он ведь не представил меня, верно? Хотя я тоже его дочь». И никого из взрослых не оказывается рядом, чтобы отвлечь детей от темы. — Под маской дракона прячутся чудовища, — под нос себе произносит Хелейна. Но никто не обращает на неё внимания. Эймонд теряется от вопроса кузины. Ответ очевиден и крутится на языке – она тоже не оправдала надежд родителя. Родилась девочкой, родилась девочкой у Ройс. Но ему больно даже просто представить, что это можно произнести вслух. Это ведь сломает её. И всю её веру в Деймона, единственного живого родителя. — Я слышал от взрослых, что он называл твою мать Бронзовой сукой, — пожимая плечами, бросает Эйгон, и хочет добавить ещё что-то, но его прерывает Эймонд, с силой толкая брата. — Замолчи! Алейна молча отворачивается. Секунды три сидит неподвижно, а потом быстро поднимается и выходит из комнаты, направляясь к себе. — Беги догонять, — морщится Эйгон, обращаясь к брату. — Бракованные ведь должны тянуться друг к другу?***
— Почему ты не позвал ее к нам на вечерний чай? — Лейна опускает ладони на плечи мужа после того, как Рейнира и Лейнор покидают их гостевые покои со своими детьми. — Зачем? — Она твоя дочь, ей было бы приятно, — Лейна убирает ладони с плеч супруга, напрягаясь. В его ответе слишком много холода. Одно слово, но как оно подкашивает её веру в Деймона. — Брось, эти вечера никому не интересны. Я избавил её от этой чепухи. Дети засыпали. — Но этих детей позвали, — с обидой произносит Лейна, не понимая причин для такого безразличия. — Она ничего не потеряла, — продолжает стоять на своем Деймон. — Как тебе новый десница Визериса? Мне показалось… — Не переводи тему, — оказывается, что у Лейны бывает жесткий голос не только во время полетов на Вхагар. — Алейна — твоя дочь, Деймон. Тебе стоит с ней пообщаться. Девочка обожает тебя. Она с таким восторгом… — Она — дочь своей матери. И никогда Ройс не будет рада от общения со мной. Веларион замирает, на лице появляется ухмылка. — Мне показалось, или я услышала в твоем голосе неуверенность в себе? — голос Лейны снова становится мягким, едва ли не заигрывающим. Деймон поворачивается к жене. Пару секунд смотрит на неё не моргая. А потом тоже ухмыляется, обнимает ее за талию и притягивает к себе, вовлекая в поцелуй. Спустя некоторое время, лежа на кровати обнаженными, Лейна снова возвращает их к волнующей её теме. И в этот раз Деймон оказывается покладистей, соглашаясь поговорить с дочерью.***
— Мы отправляемся домой завтра, — Лейна начинает разговор сама, не дожидаясь, пока Деймон закончит с ужином. — Ваше Величество, я хотела просить разрешения взять Алейну с нами. Пальцы Эймонда крепче сжимаются на приборах, он поднимает недоверчивый взгляд на Деймона, ненависть заполняет его взгляд. Как жаль, что ты ещё ребенок, и ничего не можешь ему противопоставить. Он переводит взгляд на Алейну, всегда прекрасно считывающая эмоции людей, она словно слепнет от маячащей на горизонте возможности быть ближе к отцу. Зачем тебе это? Разве ты не видишь, что ему всё равно? — В Дрифтмарк? — уточняет Визерис, будто от места назначения ответ может измениться. — Временно, — в разговор вступает Деймон. — Дальше мы хотим отправиться путешествовать по миру. Возможно, задержимся в Пентосе. — Вечные скитания, в Королевской Гавани девочке будет лучше, — Рейнира поднимает взгляд на дядю, вступая в конфликт. Её тон предупреждает, что так просто забрать Алейну не выйдет. — Она достаточно взрослая, чтобы в скором времени начать летать с нами на драконах. Вряд ли кто-то из вас сможет научить её полетам лучше меня, — Деймон вытаскивает козырь из рукава. Алейна вытягивает шею, дыхание от волнения учащается. Аереус и её навыки обращения с ним определенно произвели впечатление на отца. Все было не зря. Её восторга не разделяет за столом никто, кроме Лейны. Эймонд сжимает зубы. Чертовы драконы. Неужели в их мире все решается ими? Ведь Деймон забирает дочь только потому, что ему нужен её дракон и наездник. Принц не сомневается в этом ни на секунду. И сердце Алейны непременно разобьется, потому что ей все равно никогда не стать любимой дочерью, только разменной монетой. Ещё одной драконьей наездницей. — Мы с Лейнором лично собираемся заняться обучением детей, — Рейнира не отступает. Она с пренебрежением смотрит на Лейну, Веларион и так получила достаточно. Но первенца Деймона ей не забрать из-под крыла принцессы. Алейна вырастет похожей на Таргариенов в Королевской Гавани. Быть может, даже на саму Рейниру. Она уже на неё похожа. Им обеим разбивает и будет разбивать сердце один и тот же человек. И если она может хоть на немного отложить неизбежное, то нужно это сделать. Защитить девочку с его глазами от него самого. Алейна замирает. Что ты творишь, кузина? — Я её отец, и мне решать, где будет расти моя дочь, — но едва ли слова Рейниры действуют на Порочного принца. Он уже все решил. Эймонд удивляется, как просто Деймону это сходит с рук. Стоит только захотеть: и можно бросить человека, а потом вырвать его из привычной жизни, чтобы привязать к себе из-за какой-то глупой прихоти. И никто, кроме Рейниры, не спорит. Чем он это заслужил? Какими качествами нужно обладать, чтобы делать так же? — Мои дети — ровесники Алейны, и они любят проводить время вместе. Я воспитываю девочку с четырех лет. Мне бы не хотелось разлучать детей сейчас, — тихо, но уверенно произносит Алисента. Она обращается к королю, желая закончить спор. — Ваше Величество, меня просили принять девочку, как родную. Жестоко забирать её теперь у нас и двора. И это ставит точку в разговоре. Королева и принцесса обмениваются взглядами, понимая, что в этот раз они оказались на одной стороне и одержали победу. Алейна продолжает ужинать. Злость и разочарование раздирает её изнутри. Отец хотел, чтобы она была рядом. Всё испортило странное поведение Рейниры, будто она из вредности не хотела её отпускать с Деймоном. И теплота в словах Алисенты. Все это смешивается внутри, оставляя неприятный осадок. Больно и неправильно. Она остается в Королевской Гавани. Отец с мачехой и двумя сестрами улетают домой. Эймонд по-новому смотрит на свою мать, он и представить себе не мог, как много она может. И как её тихий голос способен нести справедливость.118 г. от З.Э.
— Ваше Величество, — Эймонд растерянно оглядывается по сторонам, удивляясь тишине в материнских покоях. Алисента быстро отворачивается к окну, стараясь скрыть лицо от сына. И все же юный Таргариен успевает заметить покрасневшую кожу и слезы на лице. — Ты что-то хотел, милый? — голос королевы не дрожит. Она прекрасно научилась держать себя в руках на людях. И даже при младшем сыне не позволяет себе выдать эмоций. — Мне сказали, что Рейнира была здесь с сыном. Я хотел поздравить её, — он сжимает ладони. Напряжение, повисшее в комнате, ощущается Эймондом так, словно до него можно дотронуться. Но что в этой ситуации делать — никто не подсказывает. У него внутри как будто заканчиваются слова. — Видимо, опоздал, я пойду к себе, хорошо? Зачем ты вообще приходил? Можно было выбрать другое время и другой повод, чтобы проявить себя перед матерью. Как тебе вообще пришло в голову, что это может быть хорошей идеей? Эймонд сбегает, ненавидя себя. — Конечно, — Алисента словно сжимается. На что ты рассчитывала? В этом замке никто не предложит тебе помощь. И уж точно никто не бросится поддерживать тебя. Даже родные дети. Ты облажалась, стоило воспитать их так, как ты всегда мечтала, а не так, как требовал долг. Интересно, поддержат ли когда-нибудь сыновья Рейниры свою мать? Алисента пугается собственной мысли. Это не должно тебя волновать. Ты не должна думать об этом. Сравнивать себя с ней. Конечно, да. Ведь она все это время оставалась человеком. Эймонд прижимается спиной к стене, когда стражники закрывают за ним дверь в покои матери. Нужно что-то предпринять. Позвать Эйгона? А что он сделает? Ему плевать на всех, кроме себя. Хелейну? Предскажет матери какую-нибудь гадость. А что дальше? Он направляется в свои покои, сжимая ладони в кулаки. Стоит сказать отцу. Но и от этой мысли внутри не возникает удовлетворения. Эймонд ненавидит чужие эмоции. Его пугают слезы. Презирать, а не сопереживать — вот чему его учили. Вот за что его всегда хвалили. — Ты в порядке? — Алейна останавливается перед принцем, задавая простой вопрос. Но это подвергает Эймонда в шок. Эйгон бы высмеял тебя. Хелейна предпочла бы изучить паука в углу, а не разговаривать с тобой. Но на лице кузины сопереживание. Он не может справиться со своими эмоциями. Он оказывается слабее, чем представлял. И ему мерзко от самого себя, однако Алейна будто этого не замечает. Она разговаривает с ним так, словно не видит слабости. Почему? — Эймонд, что-то произошло? — откуда ей знать, как люди переживают за семью, не в силах помочь родным. Таргариен одергивает сам себя. Поэтому она и ценит семью превыше всего прочего. Ибо знает, что такое жить без родителей. Просто вы никогда не говорили об этом. Запретная, болезненная тема. — Полагаю, моя мать неважно себя чувствует, — он выдавливает из себя каждое слово. — Понятия не имею, что делать в такой ситуации. Мне так стыдно. Алейна молчит пару секунд, оценивая, врет Эймонд или говорит правду. Она никогда не видела его таким растерянным. Будто почву выбили из-под ног. — Давай я попробую с ней поговорить, хочешь? — получается искренне. Подозрительно небезразлично. Будто и не между Таргариенами происходит этот диалог. — Думаю, что смогу её поддержать. Эймонд с удивлением всматривается в лицо Алейны. Тебе пытаются помочь? — Попробуй, я буду благодарен. Алейна не может себе объяснить, зачем предложила свою помощь. Как будто тебе делать больше было нечего. Теперь приходится плестись в покои королевы. Хорошо, что хоть кровавые следы Рейниры убрали. Но Эймонд выглядел слишком потерянно. Нельзя было пройти мимо. Было бы бесчеловечно. Почти так же, как проходили мимо тебя в детстве. — Ваше Величество? — за спиной Алейны закрываются двери. Глухой звук ударяет в спину, заставляя осознать, что произошло. Ловушка захлопнулась. — Ты что-то хотела? — Алисента задает вопрос механически. У неё больше нет нужды отворачиваться. Она успевает прийти в себя. Какой смысл в жалости к себе, если это ничего не меняет? Но её выражение лица безрадостно. Взгляд пустой. Эмоций не остается. Глаза опухли от недавних слез. Расплывчатые эпизоды прошлого неожиданно всплывают в памяти. Алейна делает шаг назад, желая от них скрыться. — Ничего, только посидеть рядом, вы не против? — Какую глупость ты несешь… Разве такие уроки тебе давала королева? Разве так ведут себя при дворе с Её Величеством? Но Рея столько раз сидела в одиночестве с опухшим после слез лицом. Так много, что это врезалось в детскую память. И заставляет теперь безучастность внутри Алейны пошатнуться. Ей не всё равно. Таргариен действительно хочется помочь. И она точно знает, как надо действовать. Лучшая помощь, так говорила мать, быть рядом. И просыпаются силы для поддержки. Сознание плотно переплетает образ королевы с образом леди Рунного Камня. Внутри что-то ломается и позволяет новым эмоциям прорасти и укрепиться. Алисента переводит взгляд на девочку, на лице появляется заинтересованность. Когда Визерис попросил быть доброй к его племяннице, она выполнила свой долг. Но Алейна росла Таргариен. Похожей на Рейниру и Деймона, словно была их дочерью. Бойкой. Самостоятельной и дерзкой. Королева продолжала быть к ней доброй. Но уже наигранно. Теперь боль сдавливала грудь при взгляде на ещё одну девчонку Таргариен. Свободную по натуре. Но сейчас внутри Алейны отозвалась леди Ройс. И Алисента не понимает, как реагировать. Внутри что-то тихо торжествует. Не все дети драконов порченные. Может, и в её сыновьях однажды проснется кровь Хайтауэров? И убережет их. — А ведь тебя Эймонд попросил зайти ко мне? — Алисента наклоняет голову набок. Пазл начинает складываться. — Без него я бы не узнала, что вы... — Алейна облизывает губы, подбирая слова. — Что вы здесь. Королева усмехается. — Я когда-нибудь показывала тебе свою библиотеку? — она поднимается с места, дружелюбно протягивая ладонь Алейне. — Там нет книг про драконов. Но, полагаю, ты найдешь эти книги интересными. Она увлекает девочку в глубь покоев и с гордостью показывает книжные полки, собранные с невероятной любовью и внимательностью. Небольшая отдушина. Совсем немного личного пространства. И миллионы страниц об истории Вестероса в отрыве от Таргариенов. — Можешь приходить читать их, когда захочешь.121 г. от З.Э.
Эймонд любит читать книги, но откровенно ненавидит уроки истории, которые детей заставляет посещать Визерис. Старый мейстер из Цитадели восседает за столом. Если бы он только начал ходить по комнате, можно было бы отвлечься на подсчет шагов. Но едва ли от него можно ожидать такого блага. — Разбейтесь на пары и подготовьте рассказ о своем периоде. Я жду от вас полноценный доклад, — преподаватель истории монотонно проговаривает каждое слово, и без того усыпляющий голос теперь начинает откровенно действовать на нервы. Эйгон поднимается первым, положив руку на плечо Эймонду, он заставляет младшего брата остаться сидеть на месте. — Я с тобой, — Алейна морщится, но не спорит. Кузен поступает так, чтобы подразнить остальных. На правах старшего он всегда выбирает первым. И никто не спорит. Все давно привыкли к такому поведению. Глупая ребячья забава, как будто в этом есть хоть какой-то смысл. И как будто в этом возрасте кто-то действительно может ему противостоять. — Эйгон с Люком, Джейс с Эймондом, — учитель строго оглядывает класс, будто это не он только что предложил им разбиться на пары самостоятельно. Алейна не удивляется. Было бы странно до сих пор продолжать удивляться. Мейстер недоволен тем, что они с Хелейной учатся вместе с мальчиками. По его мнению было бы правильнее, если бы их обучала септа, заставляя зубрить наизусть религиозные книги. Чудо, что Визерис не согласился с таким порядком. И спасибо Рейнире, которая вступилась, убедив отца дать девочкам образование, как принцам. Удивительно только, что никто не обращает внимания на разницу в возрасте между детьми. Вот действительный повод разделить их по классам. — Я сяду рядом с тобой? — как будто есть другие варианты. Алейна задает вопрос по привычке. Хелейна молча двигается. — Ты знаешь что-нибудь о времени Джейхейриса Первого? — принцесса без интереса поднимает взгляд на кузину. И, к удивлению, отвечает. — Он был женат на Алисанне Доброй, — она отводит взгляд, медленно перелистывая страницы пыльной книги. — Конечно, — кивает Алейна. И разочарованно берется за работу. Их рассказ никто в этой комнате не оценит. Хелейне все равно, она мечтает как можно скорее выбраться из этого места. А ей самой хочется всеми правдами и неправдами заслужить похвалу от мейстера. И Алейна с двойным энтузиазмом берется за работу. Время от времени Хелейна выдает интересный факт об эпохе короля Джейхейриса. И в целом это действительно напоминает командную работу. — Как ваши успехи? — за ужином того же дня Алисента задает вопрос, обращаясь ко всем детям, но смотрит на Эйгона. Его результаты крайне важны для репутации короны. — Хранитель драконов сказал, что скоро я смогу летать на Солнечном Огне, — горделиво произносит старший принц. Из-за возраста он действительно единственный, кто может этим похвастать. И, кажется, что это единственное, в чем он превосходит остальных. — Мейстер задал нам подготовить доклады, он назвал нашу с Джейсом работу лучшей, — Эймонд предпринимает попытку забрать внимание на себя. Но Алисента лишь быстро кивает, возвращаясь к вопросам о Солнечном Огне. Эйгон нехотя отвечает, беспокойно поглядывая на дверь. Он ждет момента, когда сможет вырваться на свободу. За пределами комнаты и замка его ждут вино и развлечения. Так почему мать продолжает его держать? Алейна вздыхает одновременно с Эймондом. После чего они обмениваются понимающими взглядами.***
— Вам стоит быть аккуратнее, — смотритель драконов одергивает юную Таргариен, увлёкшуюся игрой с драконом. Аереус давно перестал быть безопасным малышом. Его чешуя стала твердой, зубы острыми, словно кинжалы, взгляд свирепым, а на спине уже помещается взрослый человек. Однако Алейна умудряется забыться. Для нее дракон единственный настоящий друг в Королевской Гавани. И надежный мост между настоящим и прошлым. Он был с ней в Рунном Камне. Он остается рядом и теперь. Она одергивает руку, уворачиваясь от пламени. И зло бормочет себе под нос подслушанные среди взрослых ругательства. Рейнире в этом возрасте позволялось летать на Сиракс. Если бы ей тоже разрешили, не нужно было бы томить дракона в темной пещере. Он был бы спокойнее и они бы лучше понимали друг друга. Алейна твердо решает попросить Визериса разрешить ей летать. И даже направляется к выходу, чтобы быстрее поговорить с дядей. Но в этот момент до неё доносятся голоса. — Дракарис, Вермакс! — командует Джейс. Алейна прижимается спиной к стене, чтобы остаться незаметной. Принцы пришли заниматься в пещеру, через которую ей нужно пройти, чтобы добраться до выхода. Она прислушивается к тому, что происходит дальше, не желая привлекать к себе внимание. У нее нет настроения поддакивать сегодня Эйгону. Она не просто так сбежала в Драконье Логово в одиночестве: иногда на неё нападает желание побыть без принцев. — У нас для тебя кое-что есть, Эймонд, — тон Эйгона не предвещает ничего хорошего. — Что? — Кое-что особенное, — Люк произносит слова слишком радостно. Их шутливое настроение заставляет Алейну выйти из полумрака. Ей не нравится тон принцев. Зреет что-то нехорошее. — Алейна! — Эйгон окликает её первым, заметив кузину в свете настенных фонарей. — Присоединяйся, мы нашли дракона для Эймонда. — Интересно как? — скептически уточняет принц, но продолжает стоять около брата, доверяя тому безоговорочно. — Здесь нет свободных драконов, — Алейна бросает напряженный взгляд на компанию, пытаясь оценить ситуацию. — Волей Богов у нас получилось, — спокойно продолжает Эйгон. Рассудительность его речи заставляет напрягаться все сильнее и сильнее. Должно быть, хорошая в итоге выйдет шутка. Жаль, что ранит так же сильно, как и рассмешит. — Эйгон, не надо, — Алейна знает, что пожалеет об этом. Если хочешь дружить, стоит вести себя иначе. Хотя бы раз подыграй ему. И ты заметишь, как сильно твоя жизнь изменится. Но что-то внутри не позволяет промолчать. — Брось, разве Эймонд не заслуживает летать? Но Эйгон уже вошел в раж. И едва ли что-то может его остановить. — Веди дракона, Люк, — второй сын Рейниры срывается с места и скрывается за поворотом коридора, а через пару секунд возвращается, ведя за собой свинью с крыльями. Эймонд проглатывает обиду. Он и не такое научился переживать. Но по его лицу видно, как все внутри напрягается от гнева и боли. Смех принцев разносится по пещере. — Тебе бы уже стоило смириться, — ухмыляется Джейс, поддакивая Эйгону. — В каком месте это должно было быть смешным? — Алейна стоит, замерев, подобно Эймонду. Её дразнили не меньше, когда Деймон приезжал с дочерьми. И после не раз напоминали о её месте. — Что с тобой не так? — хмурится Эйгон, он разворачивается, похлопывая Джейса по плечу, и уводит детей Рейниры за собой, давая понять, что делать им здесь больше нечего. — Почему девчонки совсем не разбираются в шутках? — Я слышал от гвардейцев, что это проблема наблюдается только у благородных дам, — фыркает Джейс. И Эйгон усмехается в ответ, не споря и не подтверждая высказывание племянника. — Иди за ними, — зло бросает Эймонд, они остаются с Алейной вдвоем в драконьей пещере. Смотрители тихо движутся в тени, не привлекая к себе много внимания. — Ты меня слышала. Иди за ними. — Если тебе чего-то не досталось от рождения, это тебя не определяет, — Алейна удивляется, откуда в ней берется уверенность для этих слов. Ей не нравится, когда Эймонд злится. Они оба не заслужили того, что проживают. — То что тебя бросил отец — это его выбор, а то что дракон не вылупился — ошибка судьбы, — он выплёвывает слова в лицо кузины. Алейна вздрагивает от вырвавшейся грубости. — Я всего лишь хотела напомнить, что в мире достаточно драконов без всадников. Сильнее, крупнее и могущественнее тех, что вылупились у нас. Но она находит в себе силы не разреветься. Однако решает, что уйти и правда хорошая идея, как можно быстрее, чтобы поскорее остаться одной. Удар ниже пояса. Он ведь всегда оставался на её стороне. А сейчас напоминает, что тебе не место в Королевской Гавани. Ты не одна из них. Ошибка судьбы, что Рейнира не отпустила тебя с отцом на Драконий Камень. А дядя отвез Визерису, выкинув из Рунного Камня. — Извини, — Эймонд преграждает дорогу. — Я не имел права этого говорить. Незнакомое чувство раздирает его изнутри. В ее взгляде снова не было ни жалости, ни презрения. Единственная, кто в Красном замке от тебя ничего не ждет и не требует. Но при этом замечает. И остается рядом. А ты идиот. — Это неважно, — Алейна пытается пройти мимо, чтобы продолжить путь. Уходи как можно быстрее. Уходи, пока можешь держать эмоции в себе. — Мы оба бракованные, Эйгон прав. Значит, нам стоит держаться вместе. — Я уже сказала, что твой брак можно исправить. — А твой можно перестать замечать. Но мы оба знаем, что они останутся с нами навсегда, — Эймонд протягивает руку в знак примирения. — Я не заменю тебе семью, но могу поклясться тебе в дружбе вопреки всему. Предложение кажется скорее гранью отчаяния, чем обдуманным решением. Оно одновременно пугает и зачаровывает. Алейна кивает, настороженно наблюдая за принцем. Эймонд, ни секунды не раздумывая, достает кинжал и делает надрез на ладони, пуская кровь. А затем передает кинжал кузине. Мгновение, в которое она удивленно рассматривает протянутый клинок. После чего, не позволяя себе осознать, что происходит, делает себе такой же разрез и протягивает ладонь для рукопожатия. Где, интересно, он подсмотрел этот кровавый ритуал? И какое внутреннее отчаяние сподвигло его пойти на этот шаг? Ответ на этот вопрос, в общем-то, не имеет никакого смысла.***
Джейс предпринимает попытку ударить Эйгона со всей силы. Набравшись сил, он слепо бьет. И промахивается, поскользнувшись на сырой земле. Эймонд выругивается. Вдвоем против двух шансов было куда больше. Теперь какое-то время ему предстоит в одиночку отбиваться от Эйгона с Люком. Сир Коль бросает едкое замечание в сторону упавшего Джекейриса. И, естественно, не останавливает поединок. Эймонд с удовольствием бы послал наставника в седьмое пекло к Семерым на встречу. С другой стороны, в настоящем сражении едва ли кто-то даст им шанс подняться без потери сил. Но Джекейрис на удивление быстро поднимается и возвращается в поединок. Эймонд выдыхает, снова получая шанс выиграть у старшего брата. — Вода с неба без крыльев падает, — Хелейна задумчиво наблюдает за братьями. Алейна, стоящая возле нее, поеживается. — Прекрати говорить загадками, — она злится, потому что слова отзываются внутри. Однако, едва ли эту реакцию получается самой себе объяснить. — Может лучше пойдём к драконам? Какой смысл за ними наблюдать? — Тебе это нравилось, не мне, — замечает Хелейна, отворачиваясь от братьев. — Но меня все равно не позовут учиться фехтовать. Как будто только на мужчин могут напасть с мечом. — О чем болтаете? — Визерис выходит понаблюдать за сыновьями и внуками, и встает рядом с девушками, будто не замечает, что в их беседе может быть лишним. — Почему сир Коль не учит нас? Ведь на другие уроки мы можем ходить вместе? — Алейна предпочитает не скрывать эмоций. Какая разница — запретят в любом случае. А так она хотя бы попробовала. Она всё больше и больше становится похожей на своего отца. Кровь леди Ройс находит выход в моменты, когда Алейна беседует с Алисентой. Но все остальное время в ней пылает огонь Таргариенов. — Деймон отлично дерется на мечах, — Визерис цокает языком. — Но что я скажу твоему отцу, если мальчишки тебя покалечат? Алейна набирает в легкие воздух, чтобы озвучить предположение, что и сама могла бы покалечить кого-то. Тогда отцу можно было бы передать, что ей можно гордиться. — Мне Его Величество тоже запрещал учиться фехтовать, — Рейнира успевает вовремя, переведя разговор из острых нот в мирное русло. — Только это не помешало мне заколоть кабана на охоте. — Вероятно, у него не было клинка, чтобы защититься, — тянет Хелейна. — Верно, у него были клыки, копыта и желание меня прикончить, — фиолетовые глаза не обещают ничего хорошего. Ей не нравятся дети Алисенты, и она почти перестает скрывать это. — Я думаю, что девочкам действительно не помешают тренировки. Рейнира продолжает отчетливо видеть в Алейне Деймона, еще не успевшего очерстветь от придворной жизни. Это одновременно забавляет и злит. И определенно она убеждает себя, что ни одна другая женщина не сможет повлиять на девочку больше и лучше, чем она сама. Вырастить для дяди прекрасную наследницу — это под силу только наследнице трона. — Женщине не пристало учиться драться. Но ничто не мешает научиться себя защищать, — Рейнира видит сомневающийся взгляд отца, поэтому бросает ещё один аргумент. — Мне бы это точно пригодилось. — Пойдем, Алейна, ты хотела к драконам, — Хелейна отлипает от деревянных перил. Ее словно не было все это время. И сейчас девушка возвращается в сознание и спешит убраться из места спора. Алейна бросает взгляд на Визериса, ожидая ответа. — Мне нужно будет подумать об этом, — кивает король. — Отец, — Рейнира выдавливает улыбку. — Хорошо. Но только защищаться. — Ты ведь не для этого ко мне вышла? — уточняет Визерис, когда девочки уходят. — Полагаю, мне стоит уехать на Драконий Камень, — тихо произносит Рейнира. Король бросает на дочь взгляд, полный тревоги. Но ничего не отвечает, только кивает понимающе. Сложное решение. И, к сожалению, лучшее, что они сейчас могут найти.***
Алейна поверить не может, что её заперли в комнате за полет на драконе. Как будто это что-то противозаконное: быть Таргариеном, который летает. А все лишь потому, что она оседлала Аереуса без присмотра служителей Драконьего Логова. Но разве не для этого они обучали её столько времени? Разве не в этом был смысл, чтобы не спрашивать разрешения, взмывая в воздух? В конце концов, если бы ей разрешили, когда она спрашивала — этого бы не произошло. Она не виновата, что они пошли наперекор её природе. Скорее бы стать взрослой и освободиться от вечного присмотра. Вернуться домой, в Рунный Камень, и забыть, как страшный сон, все эти поучения. Алейна падает на кровать и замирает, рассматривая потолок, стараясь успокоиться. Интересно, как бы отреагировал отец, узнав об этом проступке? Ей кажется, что он бы гордился. Быть может, написать ему об этом? Пусть знает. Тем более, что близняшки еще не летают. Одной из них даже дракон не достался. — Ты как? — от внезапно раздавшегося голоса Алейна подпрыгивает, садясь на кровати. Эймонд стоит в углу её комнаты с кульком в руках и деревянным мечом. Кажется, он тоже весьма растерян. — Изучал чертежи замка, — он заминается, понимая, что может рассказать чересчур лишнего. — Не спрашивай, это долгая история, просто между комнатами есть ход. — О нем кто-то ещё знает? — Полагаю, что нет. Чертеж я сжег. Это не имеет значения. Давай лучше поужинаем. Тебя ведь и ужина лишили? Он как ни в чем не бывало проходит в глубь комнаты и без приглашения садится на край кровати. — Я думала, ты будешь первым, кто возненавидит меня за эту выходку, — Алейна двигается, чтобы освободить место под еду. Она с удивлением смотрит на кузена. Её фантазия стращала днями в тишине. Но, кажется, что клятва на крови не была только лишь отчаянием. — Ты, в отличие от остальных, пытаешься использовать дракона по назначению. Я могу завидовать, но не ненавидеть. Таргариен усмехается его замечанию. Как судьба только могла оставить его без дракона? Или это плата за то, чтобы самому быть истинным драконом? Эймонд раскладывает принесенную еду. Удивительно, что он взял лишь то, что Алейна обычно ест за столом. Словно всё это время наблюдал и умудрился запомнить. — На самом деле тебя наказали не за полет, а за то, что ты летала лучше, чем Эйгон. Нас всегда будут за это наказывать. Но мы, вероятно, всегда будем лучше. Его голос звучит непривычно. Он никогда ни с кем не говорил откровенно. И никогда не чувствовал себя так спокойно. Оттого он меняется. Выпускает из-под маски себя настоящего. Алейна не находит, что ответить на его высказывания. Она согласна, но пока не может заставить себя произнести это вслух, потому переводит тему. — А меч? Зачем ты его принес? — Ты хотела учиться фехтовать, — тянет Эймонд, как ни в чем не бывало. — Я сражаюсь наравне с Эйгоном, скоро обойду его, так что лучше учителя тебе все равно не найти, — он протягивает ей отломанный кусок хлеба с мясом. — А то, чему тебя учат по приказу отца — цирк. День, который Алейна собиралась вычеркнуть из своей жизни, перестает быть отвратительным. Может быть, даже становится одним из лучших.