***
— Ты написала ей? — Деймон рычит, измеряя шагами комнату. Ему больше не кажется безопасным Драконий Камень. Из-под ног выбивают почву. Их не пригласили на похороны. Чтут время, необходимое Рейнире для родов. И ни слова о коронации. Чертовой коронации. Они могут оттягивать сколько угодно. Легальных поводов предостаточно: траур могут держать больше месяца, вдова имеет право скорбеть. Хоть бы эта сука Хайтауэр оступились, чтобы можно было так же легально напасть и забрать корону. — Направила нескольких воронов, — Рейна сжимает пальцы перед собой. Голос звучит тускло и уставше. — И? — Не ответила. Деймон смеряет дочь недовольным взглядом. Рейна поднимает подбородок, наподобие матери. Дальше вести разговор с ней бессмысленно. Девчонка думает, что ты нападаешь, значит дальше начнет защищаться. Он морщится. Какая же бесполезная. И как ей самой от себя не мерзко. — Позови ко мне Джейса и Люка. — Они с Рейнирой. — Мне плевать, где они! — он срывается. Еще ни разу Рейна не поднимала подбородок просто так. Каким-то невообразимым образом она всегда предсказывает вспышки его гнева. — В замке зреет измена. Нам нельзя медлить, если хотим выжить. Рейна выходит из комнаты молча. Она не склоняет голову, прощаясь с отцом, не отвечает на его выпад. И почти что бежит. Полгода назад Алейна обещала дать им альтернативу. Но сегодня письма от нее не приходят. То ли воронов перехватывают, то ли старшая сестра не смогла. Рейна вспоминает, как лицо отца перекосилось от злости. Смерть брата наносит ему непоправимый урон, еще больше его подкашивает осознание того, что даже женившись на венценосной племяннице, корону ему не приносят на подносе. Это забавляет и доставляет удовольствие. Хоть бы все твои попытки оказались напрасны. Ты зря предал мать. И даже если близнецам придется заплатить за эту радость жизнью, Рейна торжествует. — Отец зовет вас двоих к себе, — Рейна выдавливает улыбку для Рейниры. — Он на взводе. — Мам? — Люк поднимает растерянный взгляд на принцессу. — Идите, но помните, что я вам сказала, — она взъерошивает сыну волосы, отпуская от себя. Сама принцесса остаётся сидеть в кресле, обессиленная и бледная. Дети не даются ей просто. И весь мир будто ополчается на нее во время последней беременности. — Останешься со мной? Она обращается к падчерице и показывает на место, с которого только что встал Люк. Принцесса напрягается. Пора бы привыкнуть, что ее место всегда как-то связано с Люком: рядом с Люком, подле Люка, вместо Люка. И Люк, в целом, растет неплохим парнем. Вот только недостаточно тем, чтобы не ненавидеть его за помолвку. — Им теперь известно что-то тайное и очень королевское? — Рейна пытается пошутить, опускаясь на низкую скамейку возле Рейниры. Принцесса совсем плоха, на её лице больше нет свежего румянца. Глаза будто впадают в глазницах сильнее, чем нужно. У нее не хватает сил, чтобы помыться или расчесать волосы. И снующие вокруг Рейниры слуги не в состоянии сделать её внешний вид лучше. Лейна никогда не выглядела так плохо. Впрочем, Рейну заботит вовсе не внешний вид. Она сравнивает мачеху с матерью по иным параметрам. Веларион, а Лейна была именно Веларион. Дочерью Дрифтмарка, кровью Морского Змея и истинной правительницы Вестероса. И предпочла умереть вместе с ребенком. Она ушла из этого мира, как дракон. Что было даже смешно: дочь воды приказала себя сжечь. Лейна была воительницей. И не испугалась бы теперь бунта и вооруженной стычки с Алисентой. Она бы не терпела. Деймон бы не нервничал в одиночестве. Рейна верит в это. Мать бы вообще не допустила, чтобы в ее правах кто-либо сомневался. — Вовсе нет, лишь благословение матери, — Рейнира складывает ладони на огромном животе, находя для падчерицы силы улыбнуться. — Твой отец хочет войны. Он думает, что Алисента узурпирует трон. Но мачеха ведет себя иначе. Она цепляется за несуществующий мир. И выглядит так бледно, совсем не из-за тяжелой беременности. Ей страшно. Гордая, смелая и дерзкая принцесса. Отец обожал её. И защищал. Легко быть гордой, смелой и дерзкой, когда за твоей спиной отец-король, который все простит и сгладит. Приставит к тебе лучших гвардейцев и позволит летать на драконе сколько вздумается. Но что будет теперь? Когда отец мертв? У Рейны нет ответа на эти вопросы. Она всматривается в лицо мачехи и не понимает, чего теперь ждать. Её забавит, что женщина, на которую их заставляли равняться оказывается пустой. И какой забавный факт, что отличает ее от них именно наличие заботливого отца. То, чего у близнецов никогда не было. Рейна вдруг ловит себя на мысли, что отчасти благодарна за это Деймону. Она не привыкла на него оглядываться. И если он умрет, не будет чувствовать себя разбитой. — Отца раздражает, что мы до сих пор не собираем силы вокруг себя. — Верно, — Рейнира ерзает на месте, стараясь устроиться удобнее, тело ломит. — Что ты об этом думаешь? — Думаю? — Рейна удивляется вопросу. Давно здесь никто не спрашивал про ее мысли. Обычно все пытаются заставить читать чужие. На секунду мачеха перестает казаться монстром. Будто они просто недопоняли друг друга с самого начала. А она ведь тоже потеряла мать. Мысль пронзает сознание и отзывается физической болью. Никогда Рейна не пыталась разобраться в мотивах принцессы. В этом не было смысла, она ненавидела её по определению. Но теперь задумывается. Однако флер проходит. — У тебя нет дракона, — голос Рейниры возвращает в реальность. — Война коснется тебя меньше прочих. Но у тебя есть Люк и Дрифтмарк. И сестра-близнец, которой придется вступить в войну со своим драконом. Ты не сможешь оставаться в стороне. Важно, чтобы ты понимала, как сильна твоя роль. Они все будут нуждаться в твоей поддержке. Рейна поджимает губы. Конечно. Запасная дочь Деймона. Бракованная. — Думаете они все же решатся побороться за корону? — Я постараюсь до последнего не допустить начала кровопролития. Но короны отца не отдам, — Рейниры отворачивает взгляд от падчерицы. — Думаю, что скоро все уладится. Алейна написала бы, будь в Королевской Гавани неспокойно. — Безусловно, — Рейна поднимается со своего места. — Простите, принцесса. Мне нужно встретить сестру после полета. Я должна предупредить ее насчет настроения отца. — Конечно, — Рейнира кивает. — Если Алейна напишет… — Я скажу вам об этом первой, — кивает Рейна, скрещивая пальцы за спиной.***
Удивительно, что на всех домах Королевской Гавани идеально уложенная черепица. Алейна никогда не думала об этом, но сейчас не может оторвать взгляда. Аереус парит над домами нарочито низко. Хоть бы один дом выбился из этого маскарада лживого благополучия. Будто кто-то специально подумал об этом. Короли смотрят на город сверху. Значит крыши должны выглядеть идеально. Короли не ходят по узким улочкам, не месят грязь в неудобных проходах между бедными домами. Там можно не стараться создать иллюзию благополучия. Там можно как есть. Но сверху… Алейна зажмуривается, крепче сжимая пальцы на седле. Этим местом твой отец хотел править. Это место он пытался сделать лучше с помощью Золотых Плащей. И, вероятно, передать тебе. Ведь других наследников у него не было. Интересно, верил ли он, что после него дочь сможет занять трон? Вероятнее, он рассчитывал отдать трон твоему сыну. Внук, вот для кого он готовил корону после себя в тот момент. От этой мысли все внутри сжимается. Тошнота подступает к горлу. Вхагар пролетает над принцессой, Эймонд направляет дракона так, что они едва не сталкиваются с Аереусом. Но оба драконы привыкли летать друг с другом и хорошо чувствуют расстояние. Алейна поднимает лицо, пытаясь рассмотреть силуэт друга. Либо ты никогда не родишь ему ребенка. Либо этот ребенок не должен иметь прав на трон. Ибо в тебе кровь Деймона, а она проклята. Принцесса оборачивается, ища в небе остальных драконов, пытаясь отвлечься от мыслей. Эйгон летит поодаль на Солнечном Огне, Хелейна тоже держится на расстоянии на Пламенной Мечты. Дейрон на Синей Королеве выбирает место позади от остальных. Драконы приземляются на мысе, рык заглушает шум моря. Таргариены спускаются на землю, борясь с сильными порывами ветра. Гроб Визериса уже давно здесь, а подданные собрались рядом, чтобы проститься с королем. Но после появления драконов невольно отступают. Солнечный Огонь издает рык громче прочих, привлекая к себе внимание. Отто сжимает ладони перед телом в замок, заставляя себя не отступать назад. Это только твои внуки. Дети, выросшие на твоих глазах. Но трепет внутри берет верх. Таргариены подобны Богам. Чертовы драконы. Визерис не был похож на Бога, он не летал. Рейнира, наоборот, любила продемонстрировать свое превосходство, облетая город. Но только сейчас становится по-настоящему не по себе. Пять драконов в одном месте. И самый крупный из них — тоже здесь. Алисента наравне с Рейнис остается стоять на месте без дрожи в теле. Она смотрит на детей с гордостью и горечью, не замечая драконов за их спинами. Ещё совсем юные. Когда-то она жалела Рейниру, которой пришлось приказать дракону сжечь тело матери. Ей казалось, что это слишком жестоко. Теперь черед твоих детей сделать это. Жаль, что сама не можешь произнести «Дракарис». Жаль, что не можешь принять удар на себя. Таргариены выстраиваются в ряд: Хелейна, Эйгон, Эймонд, Алейна и Дейрон. В черных костюмах они приближаются к собравшимся, белые волосы развевает ветер, подчеркивая их отличие от остальных. На бледных лицах ярко выделяются лиловые глаза. Они останавливаются, не доходя до собравшихся, чуть на возвышенности. Будто не желают спускаться к прочим. — Кто прикажет сжечь отца? — своим вопросом Хелейна сбивает всех с толку. Это казалось слишком логичным. И каждый знал ответ. Но они не успели договориться. У каждого до этого момент ответ был свой. — Эйгон — старший сын, — голос Эймонда звучит твердо. Ему непросто это дается. Но он признает старшинство. — Твой дракон — самый крупный. Ранее самый крупный дракон принадлежал отцу. Будет справедливо… — однако у Хелейны оказывается иное мнение и она озвучивает его вслух, вступая с братом в спор. — Ты знаешь правила. Так зачем дразнишь? — Эймонд отвечает сквозь зубы. Алейна чувствует, как по его телу пробегает дрожь и жалеет, что ничего не может сделать. Ей остается только молча стоять рядом, пока дети Визериса выясняют, кто отправит отца в последний путь. — Я согласен с Хелейной, — Эйгон смотрит на мыски своих ботинок. А потом резко поднимает лицо и сталкивается с Эймондом взглядами. — Вхагар древнее прочих. Она достойна похоронить отца. И ты достоин. Тобой он всегда гордился больше, чем мной. В этот раз Алейна не выдерживает и касается пальцами руки Эймонда. Принц наклоняет голову, с удивлением смотря на брата. Эйгон отдает ему право наследника. Не задумываясь и не юля. Просто так. И не жалеет. Ни капли не жалеет. Эймонд пытается разобрать эмоции на лице брата, но кроме горя и растерянности ничего не видит. Он поступает так от чистого сердца. По справедливости. Они возобновляют движение вперед, останавливаясь теперь перед гробом с телом. Туго стянутый жгутами — Визерис никогда не был таким тощим. Алейна поворачивает лицо в сторону Эймонда. И невольно встречается глазами с Эйгоном, который теперь тоже смотрит на брата. — Визерис был добрым мужем и хорошим правителем. Честным и справедливым. Он всегда боролся за мир и хотел сохранить королевство единым, — голос Алисенты не дрожит. Королева не позволяет себе ни слезы, ни какой-либо другой слабости. Даже кожу вокруг ногтей не сдирает — руки опущены вдоль тела, а пальцы расслаблены. — Он мечтал о сыне, и мне удалось подарить ему троих. И он умер на моих руках. Счастливым. И уверенным в будущем его семьи и королевства. Она замолкает, теперь её взгляд прикован к Эйгону. Она ждет. И Солнечный Огонь позади Таргариенов переминается с ноги на ногу, словно чувствует, как много сегодня значит. Эймонд делает шаг вперед. Эйгон, предвосхищая удивления, кладет ладонь на плечо брата, давая понять, что это обоюдное решение. — Дракарис, Вхагар! В отличие от Рейниры, он не запинается. Команда выходит с первого раза. Алисента поджимает губы. Визерис плакал, когда хоронили Эймму и принца Бейлона. Он не смог сдержать эмоций. Но на его собственных похоронах глаза у всех остаются сухими. Тогда и король, и наследная принцесса имели право скорбеть о любимых людях. Теперь же скорбеть можно только по беззаботной жизни в Королевской Гавани. Такая скорбь отдает горечью и не позволяет слез. И все же на несколько секунд глаза Эйгона и Дейрона становятся красными. Алисента хочет верить, что это слезы по отцу, а не реакция на едкий дым от пламени.***
— Ваше Высочество, — Ларис аккуратно касается локтя Рейнис, когда та под взглядами гвардейцев собирается направиться в покои, ставшие тюрьмой. Чудо, что ей позволили выйти проститься с кузеном. Отвратительно, что она оказалась взаперти в замке, который мог быть её. Не стоило отправляться в Королевскую Гавань. Не стоило задерживаться при Визерисе, надеясь, что сможешь остановить неизбежное. — Слушаю, — она медленно поворачивает лицо в сторону Стронга, высокомерно глядя на советника Алисенты. Очередное унижение. Подослала слугу вместо того, чтобы прийти самой. — Мелеис ждет вас, — он шепчет, боязливо оглядываясь. Имя дракона, произнесенное вслух, отзывается внутри Рейнис волной тепла. Взгляд меняется. В зрачках загораются огоньки, озаряя посеревшее лицо женщины. — С чего вдруг такая милость от королевы? — но многолетняя закалка не позволяет радоваться вслух. Её годами учили подозревать и держать оборону. Поэтому вопрос слетает с губ грубо и высокомерно. Если это уловка, она не поведется. — Я служу не только королеве, Ваше Высочество, — Стронг склоняет голову, не желая вступать в конфликт. — Так вы пойдете к Мелеис? Рейнис чувствует, как внутри все скручивает. Ларис совсем не тот человек, кто имеет право называть её дракона по имени. Но он предлагает свободу. И отказывать глупо. — Когда? — Мой человек выведет вас из покоев ближе к вечеру, когда замок будет занят подготовкой к ужину, — он снова склоняет голову. И словно испаряется среди однообразной толпы гостей похорон. Рейнис оглядывается на гвардейцев. На лице появляется недобрая улыбка. Не только королеве. Бедная Алисента.***
Кристон весьма недоволен тем, что ему снова приходится очутиться в Блошином Конце. Но идея бросить принца в одиночестве нравится ему и того меньше. Поэтому он следует за Эймондом молча, спорить бесполезно — только гнев вызывать. В конечном итоге они оказываются в одном из питейных заведений, где Таргариен, не растерявшись ни на секунду, подзывает к себе мальчишку-разносчика и заказывает две пинты эля. — Ты говорил, я спрашиваю не того принца, — едко тянет Коль. — Однако ориентируешься здесь не хуже брата. Эймонд, ни на секунду не смущаясь, усмехается. — Видишь ли, он ориентируется в борделях. А я люблю места, где люди болтают о своей жизни. Чувствуешь разницу? Кристон морщится. Но отличие понимает. Эймонд обводит помещение взглядом, будто ищет кого-то. И еще через некоторое время его ожидание удовлетворяется: в таверну входят городские стражи. Несколько Золотых Плащей располагаются за соседним столом от принца с Колем. И совсем не стесняются в выражениях. Они заказывают скудный обед и выпивку. Громко ругаются, обсуждая что-то совершенно неважное. И ни в чем себя не стесняют. — В стражи берут всех подряд, — Коль смотрит на них едва ли не с отвращением. — Знаю. В этом определенно есть смысл, — принц поджимает губы, смотря перед собой. Но все его внимание за соседним столом. — Полагаю, что их язык — сила. Не знаешь, будут ли сегодня тренировки в казарме? — Ты лучший фехтовальщик в городе, — Коль будто не верит своим ушам. — Это… — Это мне решать. Узнай про тренировки и проверим их в деле.***
— Что будем делать? — Рейна дожидается Бейлу на балконе замка. Близняшка приходит к ней сразу, как заканчивает полет. — Готовить платья? — она морщится, снимая перчатки для полетов. Рейну обдает волной холода. Порывы с моря пробираются под одежду, заставляя дрожать. — Не понимаю, почему она не пишет. — Не понимаю, с чего мы решили, что кому-то есть до нас дело. Рейна бросает на сестру недовольный взгляд. Бейла озвучивает болезненное предположение вслух. Хоть бы она ошибалась. Лицо сестры остается невозмутимым. И только крепко сжатые на перчатках пальцы выдают тревогу. — От бабушки тоже нет вестей, — Рейна отковыривает камушек от ограждения и зло откидывает его. Она не может, не хочет срывать эмоции на сестре. В этом нет ровно никакого смысла. Поэтому весь её гнев достается каменной ограде. — Быть может пора свыкнуться, что мы остались не у дел. Впрочем, я еще могу разбиться, сражаясь за сторону нашего отца и шлюхи-мачехи. А тебе не завидую. — Не смей так говорить, — Рейна продолжает цепляться за каменную ограду. — Почему бы тебе самой не отправиться в Королевскую Гавань и не поговорить с ней? — Ты с ума сошла? — ощетинивается Бейла. — Скорее я захвачу Дрифтмарк, чем отправлюсь в место, где держат Вхагар. Ей достаточно одного укуса, чтобы от меня ничего не осталось. — А может ты отправишься прямо в пасть Вхагар следом за Караксесом?! А я в это время взойду на трон нашего деда. Как тебе? Хочешь посмотреть на меня в роли хозяйки морей? Лицо Рейны краснеет. Мгновение. Несколько секунд, когда настоящие эмоции вырываются наружу. Она замирает, тяжело дыша, глядя в глаза близнеца. Бейла бледнеет, наконец понимая, что страшно не только ей. — Я напишу ещё одно письмо, — продолжает Рейна уже спокойнее. — Не хочу быть леди Дрифтмарка, женой лорда, которого тошнит на кораблях. И только в моих руках ей не стать. Как и в твоих не садится на Железный трон. Внимание Бейлы теряется, что приводит сестру в бешенство. Она всматривается вдаль, игнорируя слова Рейны. — На горизонте дракон, — девушка не сразу разбирает силуэт. Но когда убеждается, что глаза не врут, показывает пальцем, привлекая внимание сестры. — Дракон? — близнецы замирают, несколько минут всматриваясь в стремительно приближающуюся точку. — Это бабушка, — Бейла взвизгивает. — Это бабушка! Спустя полчаса Рейнис предстает в зале перед Деймоном и Рейнирой. Располневшая наследница с трудом держится на ногах, но отказывается садиться, цепляясь пальцами за спинку массивного стула. За её спиной, словно пажи, выстраиваются Джейс, Люк и Джоффри. Чуть поодаль встают близнецы, едва сдерживающие себя, чтобы не кинуться к бабушке. Взгляд Рейнис суров, лицо выглядит уставшим. Она не пытается начать издалека, бьет сразу, не церемонясь, на выдохе произнося новости. — Полагаю, Алисента не отдаст корону. Со дня на день коронуют её сына. Рейнира медлит пару секунд, глядя на Рейнис пустыми глазами. А потом резко сгибается вдвое. — Я помогу, — Джейс и Люк бросаются к матери, чтобы помочь ей удалиться в покои. Схватки начинаются неожиданно и, очевидно, болезненно. Словно даже организм предает теперь Рейниру. — Почему они отпустили тебя и Мелеис? — тянет Деймон, сжимая ладонь на рукояти меча. Он не поворачивает головы в сторону покидающей зал жены, будто её стоны не имеют в эту минуту никакого значения. Рейнис выдерживает его взгляд, горделиво растягивая губы в насмешку. — Мне помогли сбежать, я ничего не обещала Алисенте. Деймон впитывает ее слова. На лице проскальзывает облегчение. Невесомая эмоция, которая возвращает ему человеческий облик в глазах Рейны. Но остальные участники беседы пропускают перемены в Таргариене. — Хочешь сказать, что в Королевской Гавани у нас остались друзья? Рейне на долю секунды кажется, что отец бросает эту фразу с надеждой в голосе. Но довольно быстро это наваждение проходит. Его холодный взгляд возвращает в реальность. — Весьма вероятно. Когда Деймон выходит из комнаты, Бейла и Рейна бросаются к бабушке, совсем не по-королевски прижимаясь к её запыленному после полета костюму. И Рейнис прижимает девочек к телу, отстраненно смотря перед собой. Друзья остались. Но вот кто они и для кого друзья, еще придется разобраться.***
В Королевской Гавани вечереет. Эймонд уверенно пересекает ограду, скрывающую арену для тренировок городской стражи. И под недовольный гул, исходящий от Золотых Плащей, обернувшихся на гостей, скидывает капюшон. Гарт отсутствует. Это слегка сбивает план, но не отменяет задуманного. — Ваше Высочество, вы не ошиблись? — ухмылка на лице Лютора до того отвратительна, что Эймонд с трудом сдерживает себя, чтобы не ударить его без разговоров. Но смысла от этого будет немного. — Время тренировки, но я не чувствую запаха пота. Неужели все настолько прекрасно подготовлены? — он не обращает внимания на капитана. Сбрасывает с себя плащ, оставаясь в черном костюме, и проходит мимо стражников, чтобы оказаться в центре площадки. — У ребят был сложный день, Ваше Высочество… — Каждый день теперь сложный, — Эймонд обрывает речь капитана. — А новому правителю нужна достойная стража. Вы слишком дорого обходитесь казне, чтобы прохлаждаться. Ухмылка Лютора превращается в оскал. Кристон на всякий случай сжимает рукоять меча, чтобы успеть прийти на помощь принцу. — Как насчет пари? — Эймонд оглядывается, выбирая самых крупных из стражников. — Вы трое против меня одного. — Когда мы выиграем, Его Высочество предоставит нам лишние выходные и увеличит жалование? — Лютор только что не гогочет. Принц выбирает лучших из них. Мальчишка бросает вызов слишком дерзко, и это значит только одно. Расплата будет быстрой и унизительной. — Когда вы проиграете, то присягнете мне на верность, — но Эймонд будто не слышит издевки в голосе капитана Золотых Плащей. Конечно, он рассчитывал на другой прием. Гарт мог его обеспечить. Но Гарта нет. Как нет времени разбираться, где его носит. Договоренности рушатся. Тебе придется доказывать свое превосходство здесь и сейчас. Эймонд напрягает челюсть, собирая волю в кулак. Ты лучший фехтовальщик в Королевской Гавани. Но, быть может, этого недостаточно. И стоит стать ещё и лучшим убийцей. Он на миг зажмуривается. Сердце пропускает несколько ударов. Нет. Не сейчас. Хотя бы не сегодня. Мечи с лязгом сталкиваются. Ошибка. Грубая и непростительная. Никто из Золотых Плащей не владеет мечом с рождения. В отличии от Эймонда Таргариена. И стоящие в кругу стражники смотрят на него, как завороженные. Острые движения — словно уродливый танец. Но отточенные и бессознательные. На его фоне трое соперников, в том числе сам Лютор, кажутся несмышлеными детьми. Удивительно, что раньше принц не участвовал в турнирах. Если бы только участвовал, никто из собравшихся не решился бы бросить ему вызов. Первый меч падает на землю. — Что здесь происходит? — Гарт появляется на тренировочной площадке в окружении своих людей. — Не мешай, — Кристон и сам увлекается происходящим. — Дай парню выпустить пар. Сегодня он сжег собственного отца. Спустя десяток минут поединок заканчивается. Эймонд получает новый шрам, но Лютор выходит с большим уроном. — Что теперь, Ваше Высочество? — ухмылки на лице капитана больше нет. — Мы все уже успели поклясться в верности Вашему дяде. Уголки губ Таргариена трогает едва заметная улыбка. Алейна бы не одобрила. Раньше. Теперь ей будет приятно это услышать. — Плевать я хотел на вашу клятву, — он убирает меч в ножны. — Нравится хранить верность мужу леди Рунного Камня, а теперь мужу принцессы? Служите. Когда решите, что заслуживаете большего, я не откажусь вас принять. Он покидает тренировочный двор не оборачиваясь, и оставляет плащ валяться на земле. Его больше не смущает, что в городе его могут узнать. Пусть. Он принц Вестероса. Часть Королевской Гавани. Бог среди людей. — Ваше Высочество, — Гарт догоняет их с Колем и протягивает забытый плащ, который Кристону приходится принять за принца. — Они будут верны. Клянусь. Эймонд одаривает его суровым взглядом единственного глаза. — Они все понимают.***
Алейна слышит, как принц подходит к кровати. Он возвращается в покои довольно поздно и пропускает ужин. Эймонд поднимает одеяло и ложится в паре сантиметров от принцессы, не желая её будить. — Как прошел твой день? — но тихий шепот дает понять, что все напрасно. Она не спит. — Не знаю. Возможно, это самый отвратительный день, что был в моей жизни. И он не врет. Утром сжечь отца и получить поддержку от брата, днем бродить по Блошиному Концу, вечером драться со стражниками, а ночью пить с последними эль. Слишком насыщенно. Чересчур много. Эймонд никогда не мечтал о спокойной жизни. Но у всего есть предел. — Быть может спустя месяц мы будем вспоминать об этом дне с тоской, — Алейна пододвигается ближе к Эймонду, прижимаясь обнаженным телом к его. — Но я бы хотела ошибаться. Он обнимает её, сильнее прижимая к себе, будто его объятия способны защитить от надвигающейся бури. — Ты ошибаешься, любимая, — он вдыхает аромат ее волос, пытаясь заставить сердце стучать спокойнее. — Клянусь, ты ошибаешься. Она зажмуривается. И впервые за этот день расслабляясь. Бесконечные сутки. Бесконечная полоса борьбы. Сколько раз за эти двадцать четыре часа она представляла лицо матери и ухмылку отца. Лица близнецов. Джейса, Люка и Джоффри. Алейна беседовала с Алисентой, отдавала приказы Келее, спорила с Ларисом, кивала Отто. А внутри все сжималось. Ты хотела мести. Ты придешь к мести. Ты уже идешь. Последний штрих. Она выдыхает, ощущая теплую кожу Эймонда. Ты в безопасности. Но язык не поворачивается признаться в том, что она делает. Ей стыдно перед самой собой за эту слабость. Но кровь Деймона не окажется на троне. — Я хотела попросить прощения. — Издеваешься? — он прижимается щекой к ее голове. — Ты прав. Эйгон наследник, это справедливо. Ты его опора. Ты не должен предавать брата. Я не должна была просить иного. Эймонд усмехается, сжимая тело девушки сильнее. Удивительно, что и она умеет отступать. Лишь бы это была мудрость, а не страх. — И я написала близнецам.***
«Рейна и Бейла, Как мне не приятно и отвратительно об этом писать, и все же должна вас предупредить, что послы от имени королевы и наследного принца отправлены на Драконий Камень. Это значит война. Я могу лишь молиться, чтобы кровопролития никак не отразились на нашей с вами дружбе. Мы семья, несмотря ни на что. И мои двери открыты для вас. Море нынче неспокойно, лучше перемещаться на драконах. К счастью, на Драконьем Камне есть те, что остались без всадников. Им так же некомфортно, как нам без них. С любовью. Ваша сестра»